Корни тянутся к гробам

Говорят, реальность — это только верхушка айсберга ирреального, иррационального и всяких прочих «ир», что значит «не» или «без». Асе казалось, что она уже привыкла смотреть на эту микроскопическую верхушку сквозь пальцы. Но даже самая маленькая, представляющаяся безобидной, реальность бьёт наотмашь. Смерть — это реальность или нет? А смерть конкретного человека? Не кого-то, а Жени? Может, она просто вышла покурить за пределы: палаты, больницы, Ливца, тела или жизни. Прямо как Антон. Никто не утверждал, что он мёртв — Ася и не верила. Почему и про Женю нельзя сказать так же? Пропала без вести. Как хорошо, как оптимистично бы это звучало. Нетрудно было бы вообразить, что она отправилась вслед за Антоном — к неведомой свободе и лёгкости. Но Асе сказали, что Женя умерла. Сообщили холодно, обидно и пресно. Будто конечность обрубили. А они ведь даже близки не были. Так — случайные знакомые, товарищи по несчастью. Их и связывал-то один Антон. И се — ни его, ни Жени. Теперь Ася чувствовала себя по-настоящему одинокой. Вереницы тупых, беспокойных и муторных мыслей проносились в её голове. А она всё лежала и лежала на своей кровати, отвернувшись к стенке. Нет, не плакала, слёз почему-то не было, просто молчала, почти не реагируя на причитания мельтешащей на заднем плане Кристины. — Сегодня похороны, если тебе интересно знать, — сообщила соседка, остервенело выпрямляя волосы утюжком. На улице потеплело, все дороги расквасились, и Кристинины локоны снова начали виться. — Ты собираешься вставать вообще? Алё? — Кристина замаячила на периферии Асиного зрения, нависая над ней. — Я пойду, — голос у Аси охрип за два дня, проведённых в молчании. Ну надо же. Уже два. Она не могла вспомнить, ела ли она и покидала ли комнату. — Пойду, — она стала медленно подниматься. Села и поняла, как давно не видела мир в вертикальном положении. — Далеко ехать? — Куда ехать-то? — Кристине с трудом удалось застегнуть на боку чёрное платье. — Тут рядом всё. Надо вдоль леса позади общежитий пройти. — Погоди… Ты про лесное кладбище? Разве оно не заброшено? — Нет, с чего ты взяла? Им пользуются. Тем более, у неё там дедушка с бабушкой похоронены. — Это ужас, — Ася обхватила голову руками. — Кошмарно, что всё это звучит как обыденно. — А что поделать? У нас было два дня, чтобы смириться. Теперь ничего не исправишь. Одевайся, — Кристина, несмотря на миловидное личико и ужимки провинциальной принцессы, часто мыслила и вела себя на удивление здраво и зрело. Ася иногда ей завидовала. Заторможенно натягивая на себя чёрные джинсы и того же цвета водолазку, Ася задавала простые вопросы, а ожидающая её Кристина терпеливо отвечала. Какое число, сколько градусов, откуда она знает все подробности происходящего? Все ли?.. — Что случилось с Женей? — Ася собрала небрежный хвостик. — Я была у неё незадолго до… — Какое-то тёмное дело. Её родители в суд собираются подавать. Там что-то вроде врачебной ошибки. — То есть? Это же бред… Бред. Она выздоравливала, — Ася накинула тёмно-зелёную парку. — В капельницу что-то не то налили, вроде. Не знаю подробностей. Можешь спросить у Дины — она обо всём в курсе. Кристина вела Асю, поддерживая её под руку, к воротам, к тому самому выходу в лес, через который раньше ей так часто приходилось выбегать в предвкушении встречи с друзьями на их поляне. Теперь она еле ноги переставляла. От затянувшегося шока, непонимания, отрицания, Ася всё ещё была не в себе. Окружающее пространство плыло и будто затягивалось в какую-то воронку. Сон. Как сон при температуре. Сбить жар — и очнёшься обновлённым и здоровым. Жаль с жизненными потрясениями такое не срабатывает. Бредя вдоль леса по мокрому снегу, смешанному с вязкой грязью, свернули к асфальтированной дорожке, ведущей к кладбищенским воротам. Ася и не знала, что они существуют. Для неё сборище покосившихся надгробных камней было чем-то инфернальным и эфемерным — спрятанным от людей, не пересекающимся с их каждодневным существованием. Чуждым и нефункциональным. Лениво озираясь по сторонам, Ася заметила на возвышенности у автомобильной дороги автобус — из тех, в которых перевозят гробы. Толпы у него уже не было, значит, все собрались у свежевыкопанной могилы. Они осторожно петляли между голыми чёрными деревьями, оградами и памятниками, пока не дошли до зияющей в земле дыры, окружённой горсткой людей. Собравшихся было не много и не мало: родители — их легко узнать по осунувшимся лицам и подавляемым рыданиям, родственники разного возраста и степени дальности, молодёжь — видимо, бывшие одноклассники и однокурсники. Среди них Ася углядела Дину, Варю и Ярика. На их с Кристиной появления никто не обратил внимания. Гроб, обитый дешевой бордовой тканью, уже заколоченный, опускали в землю. Ася благодарила судьбу за то, что не видела лица покойницы, не видела Жени в белом платье. Незамужних ведь так хоронят — в наряде невесты, ей бабушка рассказывала. Если не взглянуть на мертвеца, можно сделать вид, что человек и не умирал вовсе. Просто уехал. Как Антон. Участники «Ветвей» заметили новоприбывших только когда те, повинуясь общему движению очереди провожающих, просыпали на гроб по горсти земли. Отойдя в одну сторону, они кивнули друг другу, но остались безмолвными. Варя поочерёдно их обняла. Губы у неё дрожали. Монотонно пережёвывая кутью, Ася отвела взгляд от могильщиков, ловко орудовавших лопатами, и вздрогнула, когда различила среди деревьев, поодаль, тёмные силуэты. Три. Карина, Сая и Марк пришли посмотреть на дела своих рук. Издалека. Трусливо. А Даниил даже не явился. Ася прикусила губу и разжала челюсти только тогда, когда почувствовала в рисе с курагой привкус крови. — Что произошло? — Ася обернулась к Дине. Голос звучал неестественно хрипло. — Парацетамол, — сглотнув, ответила Дина. В её тоне также не улавливалась всегдашняя уверенность. — В смысле, у Жени была аллергия на этот препарат, а кто-то по ошибке залил его раствор в капельницу вместо анальгина. А дальше анафилактический шок и… В общем, она задохнулась прежде, чем ошибку обнаружили. — Пойдёмте, — Варя робко тронула Асю за руку. — Все едут на поминки, — она кивнула на вереницу людей, потянувшуюся к автобусу. — Я не поеду, — Ася скривилась. Есть блины с мёдом среди стенающих незнакомцев ей сейчас хотелось меньше всего. Она где-то читала, что эти куски теста, круглые и золотистые, символизируют солнце и жизнь. Есть их нужно, чтобы показать мёртвым, что ты жив. Чтобы не утянули за собой в могилу. Дремучий предрассудок старины — обряд, потерявший своё значение. Как это связано теперь с Женей? — Кто поменял капельницу? — Концов не найти, — пожала плечами Дина. — В палате было две пациентки, кроме Жени. Одна не спала. Говорит, кто-то в белом халате и медицинской маске зашёл. Она не придала значения: подумала, что врач. Но удивилась, что он капельницу сменил — это работа медсестёр. — Кто-то посторонний, — сквозь зубы выговорила Ася. — Это случилось в тот же вечер, после того, как я ушла? — Да. Хаотичные, режущие мысли не хотели складываться в определённый порядок в голове Аси. Она понимала, догадывалась, но выговорить, сформулировать — не могла. Даниил… Если это Даниил, явно знавший об аллергии Жени и, кроме того, имеющий как халат, так и доступ к разным средствам, то как он узнал, что в тот день… — Кристина, — Ася остановилась так резко, что шедшая позади Варя врезалась в неё. — Ты одна знала, что я собираюсь в больницу. Ты кому-то об этом сказала? — Нет, — опешила Кристина. — Зачем бы мне… — Подумай. Может, не специально, а случайно. — Ну, я в тот день виделась с Варей, — Кристина потупилась. — Если и упомянула вскользь, где ты, то… — Варя! — Ася развернулась и вцепилась в её плечи. — Ай! — Варя в страхе зажмурилась. — Я не… — Варя, сосредоточься и скажи мне: ты связывалась в тот день с Марком? — Ася не ослабляла стальной хватки. Откуда только силы взялись. — Эй, ты чего взъелась? — Дина положила руку на плечо Асе с явным намерением защищать свою старую подругу. — Варя. Говорила ли ты с Марком? — Да… — Варя затряслась мелкой дрожью. — Что ты рассказала ему обо мне? — Ася встряхнула её. — Настюх, с катушек слетела? — Ярик был готов их разнимать. — Да что за хрень происходит?! — Дина закипала. — Боже… — из глаз Вари брызнули слёзы. — Он позвонил мне и спросил, не знаю ли я, где Ася. Ну я и сказала, что ты ездила с Кристиной к тёте её жениха… А потом пошла навестить Женю. Чего такого-то? — Реально, чего дальше? — Дина скрестила руки на груди. — Того, что Марк всё это передал Даниилу. А тот, не будь дебилом, сложил два плюс два. И в результате Женя мертва, — зашипела Ася, отталкивая Варю. — А какая связь? — вклинилась Кристина. — Даниил понял, что я узнала нечто важное. А с неоценимой помощью Жени узнаю ещё больше. Вот и убрал последнего человека, который мог мне помочь, — Ася прислонилась к дереву. — Помочь в чём? — Ярик был в замешательстве. — Узнать всю правду о моём брате. Ася с размаху хлопнула дверью. Так сильно, что фото Кристины и Вадика в рамочке шлёпнулось со стены об пол. За последние десять минут Ася успела вдрызг разругаться со всеми немногочисленными людьми, которые были на её стороне. Неосмотрительно и практически бездоказательно обвинив Даниила в убийстве, она настроила членов «Ветвей» против себя. Варя плакала и не верила, что Марк мог быть замешан в чём-то тёмном. Дина скептически выгибала бровь, всё твердя про аффект. Ярик крутил пальцем у виска. Кристина пыталась успокоить и советовала не рубить с плеча. Ася же просто послала всех их с их советами на три непечатные буквы и в гордом одиночестве вернулась в общежитие, в то время как остальные всё же отправились на поминки. Оставшись наедине со своей всё крепнущей уверенностью в виновности Даниила и компании в смерти Жени, Ася металась по комнате, не в силах присесть и занять себя хоть чем-то, чтобы отвлечься и прояснить мысли. Про себя она всех кляла и величала лицемерами: мол, сначала у них все биохимовцы чокнутые преступники, а теперь, когда это действительно оказалось правдой, эти предатели социальщики пошли на попятную. Конечно, одно дело сказать, что у кого-то не все дома и совсем другое — заявить на него в полицию. Ася вдруг чётко осознала, что понимала её одна Женя. У неё одной хватило бы смелости. Она ведь пыталась ей сказать! Вначале своего пути Ася ей не верила, но теперь, когда они могли бы быть заодно и всё исправить, «Корни» добрались до бедной Жени. И что же Ася могла предпринять в одиночку?.. Ася упала на кровать, схватила подушку и сжимала её края до побелевших костяшек. Лихорадочный взгляд её метался по углам и, наконец, сфокусировался на пальто Антона. Оно чернело на вешалке на дверце шкафа. Сегодня Ася умышленно не стала надевать его. Ей хотелось быть собой на похоронах подруги. Вид пальто вселил в сердце Аси новую волну ярости. Но отныне она злилась не на себя за то, что вовремя не сложила паззл. Не на «Ветвей» за то, что они двуличные отморозки. И даже не на «Корней» за то, что они воры и убийцы, обманувшие её доверие. Ася злилась на Антона. Возможно, не впервые в жизни, но уж точно впервые так сильно. Если хорошенько поразмыслить, выходило, что всё это — всё, всё, всё: и её приезд в эту глушь, и чертовщина, творящаяся здесь, и смерть Жени — из-за него. Из-за одного несчастного Антона. Мало того, если копнуть вглубь, то и разлад в «Корнях» и само исчезновение — также его рук дело. Антон заварил всю кашу. И, получается, почти что вышел сухим из воды. Или, наоборот, в воду канул. Неважно. Он это всё оставил позади себя, за плечами. Исковеркал несколько жизней и был таков. — Да грёбаный мудила! — во всю глотку заорала Ася, кидая подушку в пальто. Вся невысказанная, на самом дне сердца упрятанная обида на брата, прорвалась неконтролируемым потоком. Он её бросил. Всех бросил. И родителей, и Пуаро. Своих новых друзей тоже бросил. И свалил, перечеркнув всё. О, он жив. Теперь-то Ася это уяснила наверняка. Такой человек как Антон просто не мог позволить себя убить. Позволить быть убитой Жене, влюблённой в него до потери сознания — да. Позволить пострадать сестре — пожалуйста. Но сам он себя хранит. И плюёт на всех, покидая надоевшее место. — Ненавижу тебя! — кричала Ася безответному пальто. — За то, что ты такой дохрена особенный! За то, что уехал. За то, что связался с этими придурками. За то, что ты, блин, хренов гениальный учёный! За твои тупые, никому, кроме вас с чокнутым Даниилом, ненужные статейки! За твою пропажу! За то, что никогда не думал ни о ком. Обо мне. Никогда обо мне не думал! Ася колошматила кулаками по матрацу. А потом вскочила и, подбежав к столу, одним рывком выдернула верхний ящик и достала из него свёрток с длинным кухонным ножом. Он принадлежал Кристине — та втихаря резала им колбасу по ночам. В безотчётном порыве ненависти Ася двинулась на единственный зримый образ брата, на многострадальное пальто, и принялась кромсать его на куски, резать и рвать, обращая в ветошь. — Лучше бы они правда убили тебя!.. Лучше бы им удалось! Нет… Лучше бы я вообще была одним ребенком в семье! Я… — поток её бессвязной ругани прервало едва уловимое позвякивание. Ася остановилась с ножом в руке. На пол, когда она рассекла подкладку пальто, выпал зашитый в неё ключ. Тяжело дыша, убирая со лба выбившиеся пряди, Ася нагнулась, чтобы подобрать его. Она кинула нож в сторону, подняла ключ и принялась его рассматривать. Небольшой и неприметный. Но важный, раз зашит. От чего он мог быть? От какой двери? И тут она вспомнила, что видела на страницах записной книжки Антона, среди бесчисленных чертежей и заметок, рисунок ключа. Ася полезла за своей спрятанной реликвией, чтобы проверить свои догадки и сравнить ключи. «Это в последний раз» — упрямо думала она, откапывая спрятанную записную книжку. «Это последнее, что я сделаю для тебя, Антон. Покончу с этим и свалю. Большего ты не достоин». Наброски нескольких ключей, сделанные простым карандашом, нашлись почти на первых же страницах. Один из них при сверке показался Асе идентичным тому, который она держала в руках. Другие отличалась. Возле каждого была надпись. Conservatorium. Laboratorium. Basis. Ася перевела слова и вырвала листы. Выдохнула. Включила ноутбук. Она намеревалась выяснить, где в Ливце находится мастерская по изготовлению ключей. Промозглый декабрь полз к середине. Ася стояла, прислонившись к запотевшей стеклянной стене оранжереи, и потягивала из картонной упаковки приторный молочный коктейль. Низкое пасмурное небо цедило мелкий и мягкий, словно поролоновый, снежок. Умаявшиеся к концу семестра студенты сновали между корпусами. Ася тоже вернулась к учёбе. На удивление всем. После сбивчивого объяснения с Кристиной на предмет того, почему их комната полна клочками чёрной материи, Ася убралась. Привела в порядок свой стол и тумбу, перестелила постель. Связалась со старостой Альбиной, которую не видела уже пару месяцев. Сверилась с учебным планом и пометила в блокноте, какие предметы предстоит сдавать. Пора было взяться за ум. Дотянуть до зачётной недели, которая маячила совсем близко. Сдать предметы без хвостов, хотя бы на тройки. Асе это было необходимо, чтобы не застрять в Ливце. Она чётко решила перевестись и ничего не могло её остановить. Поэтому все утра она посвящала парам, а дни и вечера штудиям. Но суббота — особенный день. Ася планировала завершить некоторые дела. Все они были сопряжены с «Корнями», а те, как ей известно, в подобную погоду предпочитали прятаться в оранжерее. Их она и поджидала. И они не заставили себя ждать. Снова трое. Ася ухмыльнулась. Даниил как сквозь землю провалился. Карина заметила её первой. На бледном лице расцвела улыбка робкой надежды. Она издалека помахала Асе. И побежала к ней, оставляя на мокром снегу глубокие и отчётливые следы подошв. — Ты пришла! — Карина остановилась в шаге от Аси, не решаясь заключить её в объятия. — Наконец-то! — Привет, — нестройный хор голосов Марка и Саи послышался из-за спины Карины. — Как дела? — поинтересовалась Ася, покусывая трубочку. — Как Даниил? Уже сдался полиции? — О чём ты? — Карина вздрогнула, отводя глаза. — Не притворяйтесь, что не знаете про Женю. — Конечно, мы знаем про Женю! — фыркнул Марк. — Её врачи подвели, — кивнула Сая, шумно втягивая влажный воздух. — У меня есть кое-что для вас, — Ася выбросила упаковку от коктейля и полезла в сумку, болтавшуюся на плече. — Вот, — протянула Карине листы, вырванные из записной книжки Антона. — Прочти. Карина приняла дар с непонимающей полуулыбкой и заскользила по неровным строчкам. Текст там был на русском, Ася его наизусть вызубрила. Каждое слово впечаталось в мозг. Ничего важного — очередное слащавое признание Антона для его сarissime, милого друга. «Молчание опутывало нас узами более загадочными, чем чувственное влечение. Глядя на чернеющую в отдалении громаду леса, я ловил себя на мысли, что все это сон. Наше единство было хрупким, мы мало подходили друг другу, но за несхожестью простиралось пространство безмолвного бытия, где мы оба свободны. Каждый видел другого неясно, со стороны, через мутное стекло. Мы вглядывались из отчаянного любопытства, с робкой надеждой. Нас тянуло друг к другу как свет к мраку. В этих вечерах растворялись прошлое и будущее, оставалась лишь одна сиюминутная радость бытия». — Марк, — не дожидаясь, пока Карина дойдёт до конца страницы, Ася обратилась к юноше. — Антон подарил тебе только пальто? О ключе речи не шло? — Каком ещё ключе?.. — Марк свёл брови. — Ты мне скажи, — Ася позвякивала чем-то, перебирая пальцами в кармане своей парки. — Ты стала такой загадочной, ей-богу, — ощерилась Сая. — От вас ли такое слышать, друзья? — Что тебе нужно? — Карина дочитала, и в вишнёвых глазах её стояли слёзы. — Что ты хочешь? — Правды, — Ася вздохнула. — Раньше помочь вам, а теперь… как это? Воздать по заслугам. Точно, — она полезла в сумку за очередной порцией бумажек. — Кто тут самый талантливый химик в отсутствие Даниила? Сая протянула ладонь с обгрызенным ногтями, и Ася вложила в неё расчёты Антона. Те самые, которые растолковала сердобольная завкафедрой. Уравнения, приводящие к нулю. Сая, щурясь, вглядывалась в перечень формул, а Марк и Карина присоединились к ней. — Что это такое? — То, чем вас накормил… или напоил, уж не знаю, ваш обожаемый предводитель. Штука для исцеления от печали. Так он это презентовал или я путаю? — Ася пристально разглядывала троицу напротив. Они многозначительно переглянулись между собой, но ничего не ответили. И лист с формулами возвращать не спешили. Ася вновь прокручивала в голове и сверяла показания четверых людей: некоторым образом, они соотносились между собой, но порой и противоречили одно другому. У каждого имелось своё мнение, которое он был готов отстаивать. Женя считала, что «Корни» убили Антона ради каких-то спиритуалистически неясных целей. А теперь она сама мертва. Карина полагала, что он струсил — испугался пойти против правил и сошёл с дистанции. Марк почти что вторил ей, уверяя, что Антон бежал заграницу. Сая косвенно подтверждала, что вся причина в конфликте с Даниилом, который они не смогли разрешить. Но из-за чего он произошёл: из-за ревности, соперничества или какой-то личной драмы, она затруднялась ответить. Даниил же, будь он сговорчивей и откровенней, намекнул бы, что Антон открыл некоторую тайну и, не захотев ею делиться, бросил их. Во всём этом клубке тайн почивало зерно истины и, по-видимому, вели к нему эти расчёты. Записная книжка Антона проливала свет на часть событий, а смерть Жени как бы их подтверждала, но не хватало некой связки. — Итак, — произнесла Ася, когда чаша её терпения преисполнилась. — Давайте по порядку. Я начну за вас. Когда-то несколько лет назад вы были такими же первокурсниками как я — одинокими и потерянными в жизни по разным причинам. Из-за насилия, — она выразительно посмотрела на Марка, но тот отвернулся. — Неприятия себя, — Карина нервно дёрнулась. — Или попытки сбежать от своего окружения, — Сая единственная стойко встретила взгляд Аси. — Потом вы встретили некоего человека. Назовём его, допустим, Даниилом. И он вам что-то пообещал. Ну-ка, помогите-ка мне. Что именно? — Да блин, хватит! — Марк вцепился себе в волосы. — На кой хрен это всё? Если такая умная и всё уже выяснила, для чего этот перфоманс? — Грёбаное психологическое воздействие, — процедила Сая, сминая листок. — Я скажу про себя, — Карина вернула себе самообладание, но кто знает, чего ей это стоило. — У меня в жизни всё было неплохо, но потом, классе в десятом, я поймала себя на мысли, что не перехожу дорогу по правилам — не помню, когда последний раз видела «зебру». А иногда обнаруживала себя стоящей на мостах через железнодорожные пути. У нас в городе их ровно семь — я знала до последнего сантиметра каждый. Стояла и ловила ветер. И смотрела вниз. Тогда и решила, что пора ухать куда-нибудь… Где есть ветер и нет мостов, — она коротко усмехнулась. — И здесь встретила Даниила, который предложил мне забвение. Я стала счастливой. И у всех так было, — Сая и Марк закивали. — Чем плохо? — Мм, ну, может быть тем, что вам предложили плацебо, которое не решило ни одну из проблем? — Ася наигранно потёрла подбородок, будто находилась в задумчивости. — Да и новых подкинуло. А ещё он выставил это как гениальное изобретение, разве нет? Обманывать друзей… — А если это не обман? — Сая встала в позу. Она цеплялась за прошлое любыми способами. — Если мы сами приняли правила игры. — Ну-ну. Обмануть меня нетрудно — я сам обманываться рад? — Асе с трудом удавалось держаться дерзко и развязно с бывшими друзьями, перед которыми раньше она тушевалась. Она держалась на голой уверенности в своей правоте. Хлипкое основание. — Ладно, копались бы вы в своей песочнице и никого не трогали, но, если вы забыли, я напомню: из-за вас, а точнее из-за действий Даниила, человеку пришлось бежать. Буквально раствориться, пропасть без вести. Кто знает, может, он угрожал Антону расправой. А кое-кому он просто угрожал. Он человека вообще-то убил. Это тоже нормально? Ничего страшного? — Ты ошибаешься, — вяло выговорил Марк. — Это не Даниил. — Нет, он самый. Вы, никто из вас троих, на такое не способен. Теперь я вижу, — Ася обвела их всех разочарованным взглядом. — Вы марионетки. Столкнуть с лестницы — это ваш максимум. Но остановитесь, пока не стало поздно. Отойдите от него. Я не вполне понимаю, что не так с Даниилом, — по коже пошли мурашки от его имени. От его схожести с ангелом суда на фреске в библиотеке. — Он уже не просто мелкий пакостник и манипулятор. Он ведь убийца. И вас втянул. — Всё, не могу больше слушать, — Марк по-детски закрыл уши ладонями. — Пошли отсюда. — Возьму с собой, — Сая потрясла мятыми листами с расчётами Антона прежде, чем уйти. — До свиданья, Ася, — притихшая Карина прижала к груди страницы с признаниями моего брата в беззаветной любви к ней. — Мне жаль. — Мне тоже, — едва слышно отозвалась Ася. Она долго смотрела им вслед. Зерно сомнения было посеяно. Не Асей, нет. Ещё раньше. Всё же Антон поступил мудро, деконструровав страну чудес «Корней». Если тёмные гении прошлого, какие-нибудь революционеры, связывали свои ячейки, пятёрки да общества пролитой кровью: коллективное убийство — залог вечной дружбы, то он всё сделал наоборот. Став добровольной жертвой, он их разъединил, развязал всем руки. Антон наглядно продемонстрировал, что свобода — это не досужие разговоры в тесном кружке, но право выбора, право решать, куда идти. Остаться или уйти, поздороваться или попрощаться, полюбить или возненавидеть. Он сделал выбор — не собрал, но распустил. «Корням», в который раз, оставалось решить, какой выбор им сделать. Ася хотела лишь слегка подтолкнуть их к правильному пути. А для этого нужны были доказательства.