Видимо, сердце прячется в твердой скорлупе и расколоть еë дано немногим. Может поэтому у меня толком не получается любить. Харуки Мураками «Норвежский лес»
***
Мягкая трель донеслась до дремлющего мозга. Позволив мне осознать, что это не дивная мелодия сна и даже не пение птиц, тëмные портьеры раздвинулись. Шторы обнажили окна ещё раньше — с первым писком будильника, и теперь всё, что загораживало меня от солнечного света — это полупрозрачный тюль на кровати (оконные стëкла были настолько светопроницаемы, что, казалось, их не было вовсе). Глаза, пребывающие до этого в почти герметичной темноте, явственно почувствовали разницу. – Я проснулся, – сказал чëтко, но не поднимая век: пришлось потрудиться, чтобы найти заклинание будильника, который будет звенеть исключительно в фазу быстрого сна. Трель прекратилась, но я знал, это ненадолго. Стоит мне впасть в дрëму, или не подняться в ближайшие тринадцать минут, как она раздастся вновь. Впрочем, будильнику было известно, что сегодня мне нет нужды вставать, а потому он, пожалуй, позволит мне поваляться где-то полчаса. Если я не собираюсь спать, конечно: у меня была — привычка? особенность? болезнь? — без принудительного подъëма я не просыпался намного дольше, чем мне требовалось. Для хорошего самочувствия мне нужно спать по семь с половиной часов, но, если меня не будить, я просплю и двенадцать, и четырнадцать. А на утро у меня будет раскалываться голова. Так что, будильник мне был необходим даже на каникулах. Даже на собственный день рождения. "Второй “собственный день рождения” за этот год. Второй за последние три дня." Лениво рассматривал изменчивый потолок кровати: он был зачарован на усыпление, и мне еле-еле удалось найти мастера, который смог наложить заклинание на этот артефакт, нейтрализующее сие действие после звучания трели — я засыпал раньше, чем успевал сообщить будильнику, что “проснулся” (на самом деле, в этом не было необходимости, тот и сам прекрасно всë фиксировал, но когда-то я прочëл книгу японского автора, что нужно обязательно разговаривать после пробуждения — это активирует мозг). Усыпить меня никогда не было проблемой. Потому, я намного больше ценил портьеры — они изгоняли кошмары — и тюль — навевал приятные сновидения и вообще заботилась о хорошем настроении. Вот и сейчас: я проснулся всего минут пятнадцать назад, но уже чувствовал, как тепло наполняет меня от кончиков пальцев до кончиков пальцев. "Но этот день рождения точно буду праздновать не только я — на предельной скорости куролесить на мотоцикле по Лондону и загородом весь день, — а потому можно встать и позволить всем желающим меня поздравить." Сладко и от души потянувшись — ах, Мерлин мой, никаких планов, восхитительно — я отодвинул рукой тюль и вышел на свет Божий. Стену напротив занимали два больших стрельчатых окна (с непрерывным широким — очень широким — подоконником, на котором были разбросаны разноцветные подушки), изливающихся в комнату тëплыми июльскими — всё ещё июльскими! — лучами. Неопределëнно махнул рукой, направляя в ту сторону лëгкий поток магии, и комнату заполнил птичий щебет. Журча под нос самому себе неизвестную мелодию, я направился к открытой справа двери. Вообще-то дверей в моей комнате было четыре, но я ненавидел их замечать, а потому они были заколдованы и обнаруживались только тогда, когда были мне нужны. Полчаса спустя я — чистый, одетый и полностью проснувшийся — вставил палочку в “кобуру” на правом бедре (ею была заменена прошлая, та, что ремнями крепилась на пояс; эта крепилась магией, а потому была намного надëжнее и удобнее; так же, как и прошлая, она предотвращала от случайных заклинаний, пока палочка находится в состоянии покоя) — за прошедший год я приучил себя никуда не выходить без своего единственного оружия; даже в душевой кабине у меня был защищëнный от воды угол, куда оно крепилось (пожалуй, и многие чистокровные были бы в шоке с меня …зато Муди бы точно оценил) — и мягко толкнул дверь из комнаты. Стоило ей беззвучно открыться, как взорвались хлопушки, и конфетти брызнул, казалось, со всех сторон. …И ни одна блëстка не влетела внутрь комнаты, как и не было слышно грохота десятка хлопушек — всё, что стремилось в распахнутый проëм, исчезло без следа. Приподняв бровь, я молча переждал две минуты хаоса. Затем рассмеялся. "Чего и следовало ожидать от Сириуса. Жаль он не знает о том, насколько полная непроницаемость у моей комнаты." С улыбкой покачав головой, я уже собирался наступить на укрытый множеством цветных бумажных лоскутов пол в коридоре, но остановился. Вытащив палочку, я наложил на себя несколько простеньких заклинаний ("Не стоит недооценивать счастье Сириуса от возможности отпраздновать день рождения своего крестника впервые за четырнадцать лет") и только тогда вышел из комнаты. Громкий настолько, что я слышал его как голос на повышенных тонах — несмотря на чары убавления звука, — меня тут же настиг гимн “Happy Birthday”, звучащий, к тому же, не с начала. Пока спускался на первый этаж, и песня становилась всё тише, обнаружил, что она ещё и закольцована, и, заканчиваясь, начиналась по новой. Перед входом в столовую я остановился и позвал негромко: – Тоша. – Да, Хозяин? – отозвался тут же материализовавшийся передо мной домовик. – Сириус в столовой? – Да, Хозяин. – Проверь помещение и скажи мне, какие заклинания он туда наложил. Домовик исчез и через пару минут появился снова. Я выжидающе уставился на него. – Глава Рода наложил заклинание Конфетти на вход, – не заставил себя ждать Тоша, – которое активируется, при Вашем появлении. Также на Вас посыпятся подарки с потолка, а затем спереди прилетит торт, который, предположительно, должен попасть в лицо. – Ещё что-то? – В столовой играет музыка, но она приемлемой громкости, которая не должна увеличиться, — это неопасно. Но Глава Рода сам приготовил торт-снаряд, Хозяин должен быть осторожен, если хочет есть его. Я усмехнулся: готовка Сириуса приводила в ужас как меня, так и пятерых наших домовиков. Благо, дело это его не особо привлекало, но на день рождения крестника и приëмного сына он, видимо, решил расстараться. – Глава Рода не выпускает из рук волшебную палочку, какие заклинания он собирается использовать — выяснить не удалось. Он постоянно воспроизводит вслух различные мелодии, что свидетельствует о хорошем настроении. Будьте осторожны. Я серьёзно кивнул: хорошее настроение Сириуса означало одно — он непредсказуем. А это не любил ни я, ни, следовательно, Тоша, который был моим личным домовиком, а значит, соответствовал всем моим требованиям и чертам характера. Подумав немного, сказал домовому эльфу: – Наложи на меня защиту от конфетти, но только чтобы те не попали лишь на голову и за шиворот — на одежду пусть сыпятся. Думаю, Сириус предусмотрел, чтобы подарки меня не задавили, но всё же — подстрахуй. И закрой меня от торта какой-нибудь коробкой побольше. Но это должно выглядеть как случайность. – Хорошо, Хозяин. – И дождавшись моего кивка, Тоша исчез. А я шагнул за порог столовой. И тут же, как и ожидалось, на меня хлынула разноцветная переливающаяся лавина. В прорези яркого водопада на секунду мелькнуло улыбающееся лицо Сириуса, а затем мне пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть от обилия красок. Я, честно говоря, по причине закрытых глаз не уловил момент, когда водопад конфетти сменился водопадом разноцветных коробок. Только громкий “шлëп” с которым первый подарок упал на пол заставил меня открыть глаза. Несколько секунд подозрительного наблюдения засвидетельствовали, что коробки сыпятся лишь вокруг моих ног, не пытаясь приземлиться на макушку. "Рад знать, что Сириус не пытается меня в них похоронить", – фыркнул я, мрачно наблюдая, как в меня летит торт. Вернее, нечто громоздкое и бесформенное, восседающее на огромном блюде. Я от души пожелал, чтобы коробка, плавно изменившая курс при приближении снаряда, превратила торт в сливочную лепëшку, которую Сириус не будет просить меня попробовать. И так как за спасение моего лица и желудка отвечал Тоша, желание было исполнено: большая жëлтая коробка с тëмно-зелëным бантом приняла на себя снаряд всей задней стороной и даже слегка двинулась навстречу, впечатывая в себя торт. Белые сгустки крема и смачные куски бисквита полетели во все стороны. Меня, надëжно защищëнную магией домовика, осколки снаряда миновали. Зато они щедро усеяли остальные подарки, рассыпанные по полу. – Ох, чëрт! – воскликнул Сириус, увидев сей форс-мажор в своëм поздравительном плане. Он взмахнул палочкой, и остатки торта исчезли, яркая бумага коробок вновь завлекательно засияла. – Ха… Крëстный расстроенно взглянул на блюдо из-под торта, блестевшее начищенным дном посреди круглого стола, но тут я налетел на него с объятиями. – Сириус! – Я стиснул его руками. Крëстный, в первую секунду удивившись такому напору, с готовностью обнял меня в ответ. – Спасибо… Благодарность, с которой я это произнëс, даже не была полностью наигранной: без труда представив, как Сириус кропотливо разрабатывает план моего дня рождения, как ночами, чтобы я не заметил, накладывает заклинания, как договаривается с моими друзьями, даже теми, кого не одобряет, вроде Драко, чтобы они прислали подарки к определëнному времени, — я почувствовал, как тепло к крëстному наполняет меня с головой. И пусть до сих пор ни одна праздничная идея мне не понравилась, сам факт, что кто-то так старался подготовиться к моему дню рождения, грел душу. – Всё немножко не так, как планировалось… но, пожалуйста. С Днём Рождения, Гарри, – Сириус потрепал меня по волосам. Я фыркнул ему в плечо и отстранился. – “Немножко не так” означает, что конфетти должно было быть ещё больше? Двумя пальцами приподнял блестящий квадратик бумаги, горсти которых, даже несмотря на моë порывистое объятие, усеивали мои плечи и висели по всей одежде разноцветными нашлëпками. Я был похож на новогоднюю ëлку. Сириус заржал. – Прекрасно выглядишь, – сообщил он. Я показал ему язык, и он снова засмеялся. – Давай садится за стол, ты же ещё не завтракал. Мы опустились друг напротив друга, разделëнные белой скатертью, на которой уже стояли две вазочки фруктового салата, две тарелочки с блинчиками и две чашки: с зелëным чаем — рядом со мной, и кофе — рядом с крëстным. Лёгкая музыка — Сириус всё же смирился с моей любовью к классике — наполняла столовую. – Я думал, ты уже позавтракал, – сказал я, поливая блинчик вишнëвым сиропом. Одной из особенностей моего организма являлось то, что любая кислота натощак — будь то овощи, или фрукты — приносила моему желудку прорву неприятных ощущений. Так что салаты, которые приходилось есть для пополнения клетчатки, всегда оставлялись под конец. – Я и позавтракал, – ответствовал Сириус, отхлëбывая кофе и на мгновение жмурясь от удовольствия. А я по привычке поморщился, хотя, благодаря заклинанию, запахи нелюбимого напитка не долетали до меня. – Но пока ждëшь, когда же ты проснëшься, можно раз двести успеть проголодаться. – Ну-ну, ты ещё скажи, успел раз сто выспаться. – Точно! И как это я мог забыть? Я рассмеялся, а крëстный добродушно усмехнулся: нам обоим было известно, что Сириусу требуется не менее девяти часов, чтобы выспаться. Против моих семи с половиной. Обычно именно я и вставал первым, крëстный же, ложившийся спать далеко за полночь, спускался к завтраку тогда, когда я собирался обедать. Это был, пожалуй, первый раз, когда роли поменялись. – Ну-с, раз ты закончил, пошли. – Крëстный поднялся из-за стола в тот же миг, как я отодвинул от себя пустую вазочку. Я даже не стал спрашивать, куда: всë равно бесполезно — раз Сириус решил устроить идеальный (в его понимании) день рождения, это непременно будет включать в себя сюрпризы, которым проще подчиниться, чем пытаться предотвратить. – Нужно оставить палочки, – сообщил он мне на выходе из столовой, откуда исчезли и конфетти, и коробки — первые убрали домовики, а вторые Тоша наверняка унëс в мою комнату (только личный домовик мог свободно заходить ко мне), и я сразу напрягся, чуть было не ляпнув: "Может не надо?" Очевидно, Сириус вëл меня в магловский район, где колдовать проблематично, а мне просто-напросто запрещено (мне вообще везде, кроме Хогвартса, запрещено, но в Блэк-хаусе это никак не отследишь). Вот только если для крëстного не взять с собой палочку не представляло никакой проблемы, для меня это было то же самое, как если бы он предложил оставить дома глаз. Но я невозмутимо кивнул и сказал: – Пойду тогда в комнату отнесу. – Да Тошу попроси! – крикнул Сириус уже мне в спину. – Ой, ничего с тобой не случится, подождëшь немного, – крикнул в ответ, взбегая по лестнице. Ворчание крëстного я уже не слышал, хотя отлично представил. У моей комнаты тоже никакого конфетти не наблюдалось, да и “Happy Birthday” наконец замолчала. Я мысленно похвалил Тошу за отличную работу. И повторил свою похвалу вслух, зайдя в комнату и позвав его. Мой личный домовик был невероятно спокойным и циничным представителем своей расы — именно в той мере, в какой я предпочитал видеть свои черты в других, — но и ему нравилось искреннее одобрение. Хвалить Тошу неискрене я бросил быстро: домовик — в отличии от большинства, опять же — очень чутко улавливал ложь в моих словах и интонации (и мне нравилось думать, что сие тоже благодаря тому, что он настроен на меня) — и это была одна из главных причин, по которой я испытывал к нему уважение. Вторая относилась к его умению быстро и точно понимать приказы. Я очень хорошо помнил, сколько усилий мне потребовалось минувшей весной, чтобы объяснить Добби, Кричеру и Винки, что мне нужно от них для захвата Волдеморта и Питтегрю. Тоше достаточно было полунамëка — и домовик делал именно то и именно так, как я желал. Быть довольным им оказалось легко. Вот и сейчас: я только сделал рукой неясный жест, а моя рубашка и брюки оказались очищены от бумаги и блëсток. – Спасибо, Тоша, – я довольно улыбнулся. Домовик слегка поклонился. – Мне нужны светло-голубые джинсы и… хм… зелёная футболка. – Названная одежда появилась на кровати, переместившись из гардероба, дверь куда на мгновение появилась на левой стене. Я направил магию на кобуру, и она легко отцепилась от брюк. – Поможешь мне сделать эту вещицу невидимой? – Конечно, Хозяин, – ответил спокойный голос из-за спины. Когда я наконец снова спустился на первый этаж, Сириус уже, в прямом смысле, плевал в потолок. – Ну наконец-то! – несдержанно воскликнул он. – Чтобы Смерть приходилось ждать столь же долго, что и тебя. Я фыркнул и гордо прошествовал на выход мимо Сириуса, демонстративно распахнувшего мне дверь. Мы вышли за кованые ворота, ограждающие площадь Гриммо (починенные и начищенные до блеска), и я вопросительно взглянул на крëстного, потому что тот явно не собирался вывозить наши мотоциклы из гаража. Сириус широким жестом указал мне на тут же стоящее такси, на которое я не обратил внимание, потому что машина и крëстный на заднем сиденье — вещи несовместимые. Но тот невозмутимо направился к магловскому транспорту, распахнул дверцу, кивнув водителю, видимо уточнившему адрес, и загрузился в салон. Я пожал плечами и последовал примеру крëстного: если Сириус решил провести этот день, как магл, то кто я такой, чтобы ему мешать? Незримая кобура с палочкой приятно давила на бедро. Ехали мы не более часа, не попав ни в одну серьëзную пробку. И я мысленно гадал, можно ли это причислить к проявлению моей удачи или Сириус заранее заколдовал машину? А может, он и вовсе палочку дома не оставлял? Я не замечал еë с тех пор, как отлучился переодеться, но было бы огромным высокомерием с моей стороны полагать, что если крëстный захочет применить магию тайно, я это пойму. Без Тоши определять сюрпризы от волшебника уровня Сириуса не представлялось возможным. "Ничего, скоро буду на шаг ближе к нему", — обучение анимагии, на которое я нытьëм и катаньем уломал крëстного, за этот месяц продвинулось несильно, но я не терял воодушевления. У кого ещё была такая потрясающая возможность учиться анимагии у анимага? Тем паче, что Сириус решил арендовать квартиру или коттедж в Хогсмиде на время учебного года, а это означало, что наши уроки могут проходить хоть круглосуточно: что такое запреты для двух людей, которые знают, где находятся тайные проходы и Выручай-Комната, которые могут отследить передвижения кого бы то ни было в режиме реального времени? И мне ужасно повезло с крëстным, который правила воспринимал как вызов. Пока он не видит угрозы для меня, любые рассказы о нарушениях будет выслушивать, заливаясь хохотом. Хотя, надо сказать, после того, как я едва не умер в прошлом году, Сириус стал намного серьёзнее и строже. Жаль. Ну, ничего не поделаешь, согласился учить меня анимагии — уже хорошо. "Интересно, он согласился бы учить меня окклюменции, если бы я попросил?" — интерес был праздным, мне и в голову не пришло бы добровольно позволить рыться в своих мозгах человеку, который был мне не безразличен. В таких делах необходим посторонний, не имеющий личной заинтересованности. На поиски такого было потрачено много недель, но — чтобы я делал без Тоши? — такой человек был найден. Мистер Шин удовлетворял всем моим требованиям: являлся отличным ментальным магом, согласился проводить уроки в Хогсмиде каждое воскресенье (будет он туда приезжать еженедельно или, как Сириус, поселится в деревне на время учебного года, меня не волновало) и был абсолютно индифферентен к требованию позволять стирать себе память после каждого занятия. Надо сказать, с тем же философским равнодушием мистер Шин относился и к жизни в целом. Но это не помешало ему затребовать за обучение сумму, едва ли не достигающую той, что я вбухал в ремонт Блэк-хауса, а учитывая затраты на закупки уникальных артефактов из России и Германии, позволивших в поместье пользоваться электричеством, связью, а в отдельных комнатах даже интернетом… И теперь мне придётся платить своими деньгами, а не Блэковскими, ведь Сириус даже не знает о том, что я собираюсь обучаться окклюменции. И хотя мистер Крауч сделал мне неплохой денежный презент (и я до сих пор не знаю, чему он был благодарен больше: спасению своей жизни, или сохранению его тайны, позволившее ему и дальше беспрепятственно продвигаться по службе), который я пока так и не потратил, цена мистера Шина позволит разобраться не только с ним, но и с моим выигрышем с Турнира, и ещё родовыми галлеонами присыпать сверху. И это если рассчитывать, что я освою окклюменцию за год, что вообще не факт. "А я-то уж не знал, куда деньги девать!" – фыркнул раздражëнно, выбираясь из такси: трата столь больших сумм всегда заставляла меня нервничать. Да что больших, я в принципе раскошеливаться не любил. Будь моя воля, экономия — стала бы главным девизом. Но навык окклюменции был мне жизненно необходим, и я понимал, независимо от того, какая сумма на это потребуется, защитить сознание всë равно будет оставаться приоритетной задачей. – Парк развлечений… Ну надо же. – Мы стояли перед ярким входом, и я в замешательстве перечитывал огромные буквы: “Adventure Park” – Ага, ты ж тут ни разу не был, а через два года твоë совершеннолетие — нужно успеть побывать, пока ребёнок! Я перевëл взгляд на Сириуса: – А ты у нас, значит, совершеннолетия ещё не дождался? – Ни чë не знаю: я сопровождаю сына! – хохотнул Сириус, обнимая меня за плечи и увлекая в сторону кассы. Я не стал сдерживать широкую улыбку. Чтобы Сириус ни говорил, как ребёнок веселился именно он. С хохотом и криком «Давай ещё эту попробуем!» крëстный тащил меня на следующий аттракцион. От всевозможных кручений, подкидываний и падений у меня очень скоро закружилась голова — а Сириусу хоть бы хны! Не давая мне отдышаться после очередной карусели, он хватал меня за рукав и с восторженно горящими глазами тянул дальше. К двенадцати часам, я уже дышал как загнанная собака. Не улучшала ситуация и погода, в последний день июля достигшая рекордных тридцати трëх градусов. – Сириус! – я дëрнул за руку крëстного, только что заприметевшего вывеску “Комната Страха” и ломанувшегося туда с целеустремлённостью узревшей добычу гончей. – Притормози немного, ну! – когда привлечь внимание в очередной раз не удалось, я прибëг к более грубым мерам, обеими руками обхватывая запястье крëстного и разворачивая его в свою сторону. Сириус наконец остановился и заметив гнев в моих глазах даже перестал тараторить об окружающих аттракционах. – Давай перекусим, хорошо? – устало выдохнул я. – Может… – начал крëстный. – Я хочу есть! – оборвал резко, Сириус умолк, и я продолжил уже более спокойно: – Спешу напомнить, что завтракал я больше четырёх часов назад, и тот был не настолько плотный, чтобы после всех этих тормошений в моëм желудке хоть что-то осталось. – Ладно. – Сириусу хватило совести выглядеть виноватым. Я удовлетворëнно улыбнулся и вытащил из его рук карту, отыскивая какую-нибудь тенистую кафешку. – Отлично, пойдëм сюда, – ткнул чуть ли не в самую окраину парка, Сириус послушно кивнул, и я наконец-то почувствовал, что штормящая лодка поддаëтся управлению. И мы отправились к границе парка, в выбранный мной оазис. На самом деле, отдохнуть мне хотелось куда больше, чем поесть, и я надеялся, что в отдалении от аттракционов мне удастся удержать крëстного на месте чуть подольше. Надежды оправдались поскольку-постольку. Мы действительно смогли посидеть и пообедать, и я немного привëл свой вестибулярный аппарат в норму. Но идиллия продлилась едва ли более часа. В конце концов, Сириус не выдержал зрелища, как я расслабленно тяну мохито и лениво глазею на уточек в пруду, и сорвал нас с места. Серьёзно, у него в одном месте моторчик. И никак не заглохнет. Аттракционы вновь слились в один сплошной тошнотворно яркий калейдоскоп. "А ведь с детства у меня были такие приятные воспоминания о парках развлечений", – с тоской подумал я, увлекаемый крëстным к очередной вертушке. В четыре часа мы, считай на ходу, закинулись мороженым и молочными коктейлями — Сириус на одну уловку дважды не попался и первый предложил перекусить, отняв у меня единственную отмазку для передышки. Потом он утянул меня в “Комнату Страха”, которой я лишил его в прошлый раз. Но я был такой уставший, что ни разу даже не напрягся. Зато Сириусу зашло: он изрядно подëргался и, в конце концов, принял актëра в тëмном плаще за дементора и бросился бежать, прикрывая меня собой. Очень мило, но я отбил локоть на каком-то повороте, куда крëстный меня буквально втолкнул. По крайней мере, сей аттракцион снял вопрос с его палочкой — Сириус действительно оставил еë дома. "Слава Богу, иначе от “Комнаты Страха” камня на камне не осталось бы. А бедный “дементор” вообще мог серьёзно пострадать." После “Комнаты Страха” Сириусу нужно было прийти в себя, и я с радостью (и некоторым злорадством) этим воспользовался. Отвëл крëстного в зону косплея, где целые комнаты были стилизованы под разные Вселенные. А пока он переводил дух, спрятался в домике Белоснежки. Да, по-детски, но можно сказать и по-другому: по-Сириусову, а чтобы победить врага нужно пользоваться его приëмами. Короче, посидел я в этом домике с полчаса, пока согнутая пополам спина не заболела, а крëстный не начал выкликать меня вслух, и вылез. Сириус, конечно, рассердился, но я припомнил ему, как игнорировал меня, и мы сошлись на том, что он не будет нестись на каждый аттракцион, как пчела на цветок, а я не буду сбегать. С этого момента посещение парка развлечений начало приносить удовольствие. Мы чинно ходили на аттракционы, после каждого делая перерыв, чтобы посидеть в теньке, полюбоваться лебедями или съесть сладкую вату. …Сириус скис уже через сорок минут. Я сжалился над ним и согласился пойти на Американские горки. После которых я сидел на скамейке, восстанавливая дыхание, а Сириус скакал вокруг, захлëбываясь эмоциями. Потом мы пошли в Тир и выиграли большого плюшевого медведя (поразительную и абсолютно волшебную точность Сириуса я решил оставить без комментариев). Я назвал его Лукумом — белый, сладкий и пушистый! — и милостиво резюмировал, что день рождения прошëл не так плохо. К восьми часам произошло то, что никогда не происходило с моими прошлыми парками развлечений: аттракционы кончились. Прокатившись напоследок на Колесе Обозрения в наступающих сумерках, мы отправились домой. Я кое-как перехватил Лукума одной рукой и захлопнул дверь такси. Солнце садилось, жёлтый свет фонарей лился на дорогу. Крёстный ввёл код на воротах и придержал мне калитку, тихо посмеиваясь над тем, как я неуклюже перешагиваю порог, обхватив обеими руками огромного медведя. Дом №12 привычно возник перед нами, приветливо встречая тёплым светом наддверного фонаря с настоящей, восковой свечой. Сириус пропустил меня вперёд и толкнул входную дверь, вытянув руку поверх моего плеча. В холле оказалось темно. Я уже хотел спросить, почему не зажжён свет, как пятнадцать маленьких огоньков вспыхнули чуть ниже уровня моих глаз, и из темноты величественно выплыл большой белый торт. Он плыл ко мне мне по воздуху на волнах прекрасной мелодии. “Лунная соната №14 Людвиг ван Бетховена…” – С Днём Рождения, Гарри, – шепнул Сириус, наклонившись ко мне. Я почувствовал, как губы растягиваются в улыбке. Торт подплыл ко мне, я набрал воздух в лёгкие и с силой распушил его на свечи. Пятнадцать маленьких огоньков дрогнули, и поток магии, что я выпустил наружу, разом погасил их. Но не успел холл погрузиться во тьму, как под потолком зажглись гирлянды, и весь дом вдруг затеплился разноцветными лампочками. Я прижал к груди Лукума и рассмеялся. – Мне нравится этот магловский день рождения. Крёстный обнял меня, и я макушкой почувствовал его улыбку. Он легко подтолкнул меня в спину, и я сделал шаг вперёд — за медленно плывущим по воздуху тортом. Заинтригованный, я следовал за необычным проводником, и он привёл меня в гостиную второго этажа. Дверь мягко отворилась, и я на секунду застыл на пороге. С центра потолка — там, где висела люстра, — спускались полотна ткани, драпирующие комнату в подобие большого шатра. Торт проплыл вперëд и медленно опустился к самому полу перед камином, потрескивающего поленьями в треугольном “окне” меж полотен. Я медленно подошëл и опустился на подушку, кои были раскиданы полукругом перед очагом. Крëстный сел рядом, на его лице играла лëгкая улыбка. «Нравится?», – спросил он негромко. Я ненадолго задрал голову, рассматривая гроздья гирлянд, а затем серьёзно посмотрел крëстному в глаза и ответил шëпотом: «Это лучший день рождения на свете». Сириус тихо рассмеялся, полным счастья голосом, и я поклялся про себя сделать этот смех обыденностью, поклялся, что однажды Азкабан уйдёт от крëстного так далеко, что не будет вызывать и малейшего воспоминания. Сириус всë ещё кричал во сне. Но сейчас он улыбался и шутил, сосредоточенно отрезал кривой кусок торта, закусывал изнутри щëку, когда изо рта вырывался мат, при виде разлетающегося крема от шлëпнувшегося на тарелку десерта, и бубнил себе под нос уже более “детские” ругательства, пока я хохотал во всё горло. Мы ели торт, запивали магловским вином (для волшебника всë равно, что сок) и соревновались, кто быстрее и точнее зажжëт определëнную свечу, среди многих висящих перед нами в воздухе. Потом я лежал на полу, завернувшись Лукумом, и сонно слушал негромкий улыбчивый голос Сириуса, рассказывающего бесконечные истории о приключениях Мародёров. Проникновенная, чуть хриплая от сдерживаемых чувств интонация всë чаще ускользала, я моргал и остервенело тëр веки, не желая пропускать столь важные сведения. Но разморенное тело не слушалось, сон уверенно утягивал меня в свои объятия. Проблесками в вяло сопротивляющемся сознании остались шëпот, тëплая рука в волосах, дрожащие отблески пламени на полу, мягкая шерсть Лукума под щекой, перемигивающиеся огоньки гирлянды, плавное, словно на морских волнах, покачивание, приятная тяжесть одеяла и последнее “С Днём Рождения, Гарри”, прежде чем я окончательно сдался, выдыхая и проваливаясь в чарующее царство Морфея.