сыграем в игру?

— Арс, блять! А ну-ка стой! — Не догонишь. — отвечает тот, хвастливо виляя задницей, и торопливо идет дальше по коридору. Ох, зря ты меня провоцируешь, очень зря Если Арсений хочет поиграть в игры, плевать, Антон ему это даст. Только ведь он не осознает, что у Антона по венам сейчас бежит чистая злость, затмевая рассудок, а Арс лишь больше распаляет, рискуя потом неделю скрывать шею от посторонних глаз. — Как жаль, что ты меня недооцениваешь. Антон в два шага настигает пытающегося удрать Арсения, цепко хватает того за запястье, и, быстро оглянувшись по сторонам, затаскивает его в первую попавшуюся комнату. Комната оказывается импровизированным складом, где на полках лежит какой-то мелкий реквизит для съемок, чьи-то вещи, а в центре два стола, соединенные вместе. Удобно. Антон одним движением закрывает дверь на замок, тянет Арсения к столу, разворачивая лицом к себе, и быстро перехватывает его запястья за спиной одной рукой, лишая того возможности касаться. — Ты что творишь?! — вздергивает подбородок Арс, шевеля руками и недовольно сводя брови. Ну какая сука, а ты себе этот вопрос задать не хочешь? Антон обхватывает его скулу ладонью, ведет подушечкой большого пальца по нижней губе, оттягивая резко вниз, а затем смотрит прямо в глаза, сдерживаясь от порыва впиться в блядские губы со всей силой. В глазах Арсения вызов, упрямство, а где-то на глубине плещется любопытство и… предвкушение? — Я тебя догнал. — Я тебя поздравляю. Огрызается — Заткнись. — обрывает его Антон и крепче сжимает запястья. — Лучше скажи, что творишь ты? А? Покрасоваться захотелось? — яростно выплевывает следом. — О чем ты? — хмурится Арсений, удивленно заглядывая в глаза. И ведь выглядит так, будто и правда не знает, о чем речь. Наивная овечка, самый прилежный и тихий ученик в классе, вы посмотрите-ка. Стоит придуривается, сволочь. Глаза еще такие по-детски невинные, и только приподнятый уголок губ выдает его с потрохами. Актер. Ведь точно осознавал, что делал, пока так явно флиртовал с Митей, зная, что Антон не отводит от него напряженного взгляда, и следит за ним, не моргая. Провоцировал. А Антон повелся и загорелся за секунды. Блять. — Арс, я в пяти секундах от того, чтобы разложить тебя прям на этом ебанном столе и, если ты сейчас не прекратишь свой блядский спектакль, поверь, мне будет похуй даже на то, что твои стоны рискует услышать весь павильон, ты меня услышал? — рычит Антон. А затем резко подхватывает растерявшегося (ну надо же) Арсения за талию, усаживая на стол, и устраивается между его ног. Одной рукой удерживая за спину, сжимает второй бедро, поддаваясь корпусом ближе и выдыхая Арсению прямо в губы. Арс вздрагивает, загорается за секунду, тянется было ближе, но Антон реагирует быстрее, чуть уклоняясь назад, дразня, не подпуская. Арсений поджимает губы обиженно. Ну уж нет, игру начал ты, но играть будем по моим правилам, Арс. Тот хмурится, загнанно дыша, и не отводит взгляда. Хочет. Видно, что хочет. И как бы ни хотелось Антону впечатать Арса в этот стол — не сейчас. У них еще один мотор впереди, и перерыв закончится вот-вот. Придется им подождать до дома, где можно не стесняться и не переживать, что кто-то что-то услышит или увидит, но здесь — нельзя. Только если… Подразнить. Антон ставит руки по обе стороны от Арсения, поддаваясь вперед и вынуждая его лечь на спину, нависая, вжимая бедрами в стол, а носом медленно ведет по шее, вдыхая аромат разгоряченной кожи. Арсений пахнет восхитительно, как и всегда, чем-то мускусным, древесным, терпким. — Руками трогать нельзя. — шепчет на ухо Шастун. Арсений выдыхает возмущенно, и в ту же секунду выгибается, сладко стонет, чувствуя острые зубы на мочке уха, подставляется сам под прикосновения, мелко дрожит, обнимает ногами за талию, пытается потереться ширинкой, заявляя о своем желании, но Антон быстрым движением руки прижимает его обратно к столу, с удовольствием отмечая, как быстро разогнался Арс. — Не двигайся. Но руки с бедра не убирает. Лишь невесомо ведет пальцами, кружа, распаляя, поднимаясь выше, и снова опускаясь. Чувствует кожей, как натянулась ткань брюк, как горит Арсений, подрагивая, реагируя на каждое легкое прикосновение пальцев рядом, и сжимает кулаки. Продолжая сладкую пытку пальцами внизу, Антон языком мажет по шее, целует за ухом, а затем прикусывает так, что Арс резко дергается и, не сдержавшись, стонет. — Тише, Арс, ну. — Сам ты тише. — парирует зло, восстанавливая дыхание и тут же стонет снова, когда Антон спускается ниже, оттягивает футболку и кусает ключицы, тут же зализывая, целуя то нежно, то грубо, помечая. Моё. У них впереди три дня выходных, поэтому Антон не стесняется, но и не усердствует слишком, пусть и хочется со всей силой впиться в эту нежную кожу, трогательно усыпанную родинками, каждую из которых Антон знает наизусть. Антон Арса уже давно изучил, реакции его знает, играет на них, балуется. И пусть мир в голове Арсения все еще неизведанная планета, тело реагирует предсказуемо, так как нужно, как было запланировано. Сейчас хочется лишь раздразнить, напомнить. Перерыв скоро закончится и их начнут искать, вырывая в реальность, и хорошо бы, если бы Арс не забывал, чьи губы были на его теле пару минут назад. — Шаст, ну пожалуйста. — скулит Арсений, облизывая губы, прося больше, жарче, ближе. — Пожалуйста что, Арсений? — Шаст отрывается от ключиц, нависает, наблюдая. Они сталкиваются взглядами, борются, высматривая потаенные уголки душ, куда пустили лишь друг друга. Перемешивают дыхание, так близко, так нужно, но уступать никто не хочет. Раз начали — играем до конца. И Арс вдруг резко поддается пахом вверх, выбивая стон из Антона — против правил — и Антон, наконец, сдается, обрушиваясь на чужие губы жадным, голодным поцелуем. Сжимает нагло бедра, проезжаясь вверх и вниз, плотно к себе прижимая. Арсений забывает, как дышать, концентрируясь лишь на движениях чужого языка и рук, стонет в поцелуй восторженно, победно. Прикусывает остро, слыша чужое рычание в ответ, обнимает пальцами за шею, жмется ближе, теснее, будто пытаясь в Антоне раствориться. Поцелуй — борьба, но с напоминанием, о том, что любят, берегут, но иногда ты меня пиздец, как бесишь. Антон отрывается первым, прижимается лбом в попытке восстановить дыхание, целует распухшие губы ласково еще несколько раз, оглаживает языком нежно, но не проникает глубже. Тянется назад, подтягивая за собой Арса, ведет руками успокаивающе по плечам, поправляет футболку, свою и чужую, и обнимает, укрывая собой их обоих. Как будто отгораживает их маленький мир от реальности. Им еще пару минут надо, отдышаться, насладиться. Сбить возбуждение, в конце концов. — Арс, нам пора. — зовет хрипло, спустя пару минут. — Угу. — отзывается тот, лениво сползая со стола. Антон с удовольствием отмечает растрепанный вид и покрасневшие губы. Красиво. — Давай, пойдем. Но имей в виду, дома ты так легко не отделаешься. Арсений лишь лукаво улыбается в ответ и легко скользнув губами по щеке Антона, первым скрывается за дверью. Ох, какой же ты невозможный Сволочь хитрая Антон придирчиво осматривает одежду на предмет ненужных улик, успокаивает дыхание, и, подождав еще пару минут, идет в гримерку. Им еще сегодня надо доснять последний мотор, должна подъехать Ида, а пока надо обсудить порядок игр, заходы, да и настроиться в целом на съемки. Антон в целом дико устал, ведь они уже третий день проводят в этом павильоне, и он, конечно, рад, что их программа снова будет в телевизоре, успешно переехав в дом поуютнее и дружелюбнее, но чисто человеческое я заебался никто не отменял. Злость на флиртующего Арсения свернулась успокоенным зверем внутри, подозрительно подсматривая и следя за своей жертвой, готовая к новому прыжку, но пока затихла под натиском усталости, а саднящие губы услужливо напоминали о только что выплеснутых эмоциях прямо по адресу. Когда Антон заходит в гримерку, то видит лишь Сережу с Позом. Те уткнулись каждый в свой телефон. — О, здарова, Шаст. — поднимает голову Дима. — Все в порядке? Выглядишь заебанным. Во всех смыслах. — Чувствую себя так же. А вы всё, переоделись уже, готовы? — Мы да. А ты, смотрю, нет. Дуй за одеждой давай, и, если встретишь Арсения, его поторопи тоже. — А он где? — В душе не ебу. Пропорхнул мимо двери, ни слова не сказав, вроде шел куда-то в сторону выхода. Выхода? — Ясно, я понял. Увижу, скажу. — Шаст развернулся и вышел, прикрыв за собой дверь и ища глазами темноволосую макушку. Ожидаемо, в коридоре никого не было. Не было и в студии, и даже в туалете. Антон направился к выходу. Куда ты, блять, успел деться, юла?! Юла неожиданно находится сама, выплывая из-за угла как королева. Точнее, как граф. Арсений уже успел когда-то переодеться, и в этой иссиня-черной рубашке выглядел так чертовски хорошо, что Антону пришлось прикусить губу, сдерживая порыв утащить его куда-нибудь снова. Воротник удачно скрывал следы чужих губ, хотя интересно было бы глянуть на реакцию стилистов, пока Арс переодевался. Антон ухмыльнулся своим мыслям. — О, Шаст! Ты чего тут? — Тебя искал. Ты где был? — Да сгонял на улицу подышать пару минут, остудиться, так сказать. — хмыкнул Арсений. Антон, нахмурившись, оглядел его с ног до головы внимательно, отмечая покрасневшие от мороза руки и такого же цвета кончик носа. — Арс, только не говори мне, что ты не надел куртку, идиот. — начинает предостерегающе Шастун, напирая. — Да я же на пару минут только… — Арсений пятится назад, натыкаясь на стену. — Арс, еб твою мать. Ты же болеешь. На улице февраль. Ну где твои мозги?! Ты свой голос вообще слышал? — Да слышал, слышал. Нехер распалять меня так, что я потом успокоиться не могу. — Арсений бурчит, насупившись. Антон вдруг широко улыбается, начиная тихонько посмеиваться. Такого Арсения хочется прижать к себе, убаюкивая и нежно целуя в нос. И надавать по жопе за такие выходки. — Ты балда, Арсений. Пожалуйста, не делай так больше. У меня на наш вечер сегодня были другие планы, но, если что, я буду отпаивать тебя чаем с малиной, раз ты так хочешь. Арсений сразу подбирается весь и зло зыркает, почти закатывая глаза от возмущения. — Еще чего, я вообще здоров как бык, понял? — выдает скороговоркой и голос тут же проседает на последнем слове. — Арс, если бы я мог, я бы утащил тебя домой прямо сейчас, но, во-первых, ты мне сам не позволишь, а во-вторых, сейчас должна подъехать Ида. Ты сам как оцениваешь свои силы? Справишься? — Не волнуйся, Антон. — устало выдыхает. — Чувствую я себя и правда не очень, но на то я и актер. Антон цепляет коротко его руку, отводит за угол, осторожно приобнимает, нежно ведя рукой по спине и шепчет на ухо, обжигая дыханием: — Блестящий актер. Арсений довольно жмурится.