Феншуй и прочие прелести жизни

Уже заметно холодает, фиолетовая шуба из дешёвой синтетики почти не греет. Каблуки нервно стучат по асфальту. – Да где тебя, блять, черти носят, – Разумовскому холодно и немного голодно. Он такой красивый стоит у кадетского училища уже почти час. Яблочный кисс отдает лютой химозой, наполняя лёгкие дымом. Сережа почти давится сигаретой, когда наконец-то замечает его, своего военного, красивого и здоровенного. Парень зажимает сигарету губами и принимает позу по-картиннее. – Эй, хочешь вместе поужинать? – Сережа игриво поправляет копну рыжих волос, и выдыхает яблочный дым прямо в лицо парню. " Пиздец, приплыли", – Волкову не противно, просто неудобно. Это чудо природы наворачивает вокруг него круги уже неделю, а теперь ещё и дымит прямо в лицо. Все в училище по-доброму ржут, глядя на такой цирк. – Это к тебе что, Серёнька клеится? Ты его это, не обижай, а то в табло быстро пропишем. Ты, Волков, парень мировой, но Серёньку мы почти все с детства знаем. Он парень приебнутый, но хороший. Сначала помогал с математикой мне, а теперь моей сеструхе младшей, – Вадик все жрет свою зубочистку и в конце речи хлопает Олега по плечу. Серёнька, значит... Удивительный у них район все-таки. Ну или сам Серёнька такой удивительный, что ему за выкрутасы вроде женской одежды ничего ещё не сломали, а даже наоборот, вроде как крышуют. – Тебе не холодно-то? – Волкова сегодня задержали на час, а на улице не май-месяц, на улице дубак нихуевый. – Меня греют мысли о тебе, – тьфу ты, Волков мысленно крестится. – Ну так что? – Олег с любопытством рассматривает эту неземную во всех смыслах красоту. Нос красный, коленки трясутся, сквозь зубы выходит сдавленное "да еп твою мать, яйца отморожу и сдохну, а никто даже не всплакнет". Ладно, сирых и убогих жалеть надо, мама так учила. – Ну пошли, хрен с тобой. – Давай тогда ко мне, я суши закажу, – Разумовский выбрасывает бычок в кусты и пытается игриво подмигнуть, но похоже больше на инсульт. – Хуюши. Мы таких изысков не жалуем. Ко мне пойдём, солянкой горячей тебя откормлю. Я знаешь какую солянку делаю? Круче моей солянки только мой плов. Но плов потом как-нибудь, – Разумовский кривится. Солянка, блять. Он будто снова в школьной столовой. Но ничего, приглашение на солянку это тоже победа. Сережа довольно чапает рядом. Он пытается покрасивше приосаниться, но все равно возвращается в позу охуевшего от жизни воробья, слишком замёрз. Лифта в девятиэтажке нет, поэтому оба пыхтят на лестнице. Олег все это время пытается понять, как Сережа умудряется не падать, а резво скакать по ступеням на охуительно страшных каблуках. Горный козел, блин. Ключами в дверь Волков попадает с третьего раза, без перчаток в минус три это вам не жук чихнул. – Тебе тапки со слоником или просто в клеточку? – Со слоником, – Разумовский отвечает почти на автомате, все внимание приковано к прихожей. – Шубу свою в шкаф вешай. Ты где её вообще достал? Нет, молчи, я не хочу знать, – Сережа фыркает. Охуенная шуба, все девчонки всегда завидуют. На кухне сидят молча, неловкое молчание сопровождается только свистом чайника и гудением микроволновки. Тарелка с горячей солянкой оказывается внезапно привлекательной, Разумовский осторожно зачерпывает ложкой на пробу. Ебать. – Ну ты хоть жуй. Да жуй, твою налево! Я потом ещё положу, если захочешь. Ладно, можешь не жевать, но тогда запивай. Ты еще худющий такой, глисты что ли? – Не, глисты у меня только в детстве были, – ойкает, понимая, что спизданул чего-то лишнего, но быстро забывает. Солянка сейчас в приоритете. – Как фамилия-то твоя, Серёнька? – Разумовский. – А я Олег Волков. – А я знаю. – Откуда? – Вадик рассказал, – на этом короткий диалог обрывается. Разумовский ещё какое-то время молча трескает, а затем отставляет пустую тарелку. Зевает, бормочет что-то про татар, космос и Гагарина и смотрит сонно-сонно. Разморило чудилку, оно и ясно. – В гостиной диван есть, можешь вздремнуть. А то так до дома не дойдёшь. – Какой спать, я ж ещё хотел... – Прямо сейчас меня пугает, чего ты там еще хотел, поэтому давай как-нибудь в другой раз, – Разумовский быстро сдаётся и валится на диван, обматываясь пледом. Волков охуевающе смотрит на спящего парня в платье на его диване. Сюрреализм какой-то, ей богу. Покойная бабка часто любила говорить, что Олежа приведёт домой самую лучшую невесту. Пока что привёл только, если честно, какую-то хуйню. Хуйня лежит под шерстяным пледом, миролюбиво сопит и дёргает во сне ногой. А ещё хуйня самая рыжая на свете, таких рыжих Олег ещё не видел. Волков прикрывает дверь и уходит пить чай на кухне. Треская "Белочку", вспоминает, как пару лет назад в газете писали про местного победителя Topcode, какого-то дико выебистого конкурса для программистов, Сергея Разумовского. Хуйня, оказывается, умная, просто правда приебнутая.