русский рок, спасибо за то, что ты русский

Сережа цаца ещё та, похлеще любой фифы с потока. Вроде росли в одном детдоме, жрали одну кашу из, судя по всему, клея и птичьего дерьма, срали под одними кустами в походах, а манер и претензий как у особы королевских кровей. На уроке истории им рассказывали, что знатные семьи сохраняли чистоту крови с помощью инцеста. А потом Олег вычитал в каком-то журнале, что рыжие волосы и голубые глаза это признак кровосмешения в роду. С фото под колонкой текста Волкову улыбалась веснусчатая девушка, но перед глазами сразу вставал родной Сережа. Его ненаглядный плод инцеста. В целом, это всё и объясняло. Серый обижается на каждый чих, закатывает истерики, а потом выдаёт свою любимую фразу: "Волков, мы расстаемся". Говорит ещё, главное, так серьезно и пафосно, заламывает брови и отворачивается. Мол, мне тоже тяжело, я не могу выносить всё это. И хоть обычно Серый забывает о том, что они расстались, минут через двадцать, легче от этого не становится. – Олег, ну ты можешь быть хоть немного романтичнее? – Олег заебался. Он нормальный душевный парень, а Серый лепит из него эмоционального инвалида. Волкову уже настолько плохо, что он соглашается со всем, что хочет Сережа. Хочешь взять ворону с улицы? Забирай, вырастим как родную. Уебанский халат с перьями и тигровым принтом? Держи, родной, притащил с лучшей барахолки страны. Не умерла ли в нем какая-нибудь проститутка? Нет. Да. Возможно. Не знаю. Сережа, его можно просто выстирать... Поэтому когда Серый требует спеть ему что-нибудь, Олег тоже соглашается, хоть тянет не петь, а плакать. Гитара бренчит жалостливо, пятая струна звучит как гавно, но настраивать слишком в падлу. – Меня бросили прошлой осенью. И зимой потом меня бросили. И весной одной в високосный год бросили меня, а не наоборот, – Разумовский тушуется и опускает взгляд. Ну было дело, но бросал-то всего на три дня... Олег тогда ночевал под дверью его комнаты в общаге. Вообще, комната была и Олега тоже, но Сережа отказывался пускать его. Волков спал на коврике и стучался каждые пятнадцать минут. Головой. Окей, кажется, он немного мудак. Олег продолжает горланить с выражением полного отчаяния на лице. – Аэробика. Четыре гомика. Спеют яблочки. Светят лампочки. Сила трения. С днем рождения... – Сережа понял, что пора сворачивать мероприятие. Олег честно играет и поет для него какую-то хуйню, спит под дверью, покупает халаты, готовит пожрать, отстаивает его честь перед гопниками, ухаживает за его вороной, прогоняет ночные кошмары, убирается в комнате, зашивает его футболки, терпеливо распутывает колтуны в его волосах... – Олежа, всё, отбой, музыкальная пауза отменяется. Я веду себя как уебок, но я люблю тебя. Ты у меня самый хороший. – Ну наконец-то, – Волков откладывает гитару и думает, что Бог все-таки есть.