***
Старый, добрый лазарет встречает её в свои объятия. Вновь она упала в обморок. От еды воротило, а от резких запахов кружилась голова. Жанна закатила глаза на причитания лекарши.«Эта женщина была в самом начале моего попадания сюда. Однако после того момента я её больше не видела. Ну вот почему она появилась вообще? Думает, что так легко избегать «опасностей» в моëм положении?»
С момента оглашения о беременности султанши её поведение изменилось. Почти ни с кем не разговаривала, а если те решались к ней обратиться, то слала их в совсем невежливой форме. Даже на слова своей матери девушка реагировала холодно и безучастно. Вне покоев Валиде и Хюррем никто не видел её улыбки. Она поселилась в Топкапы, позабыв об опасности в виде мужа. В гареме же её прозвали сумасшедшей. Слухи же распространяются быстрее ветра. Вот уже и весь Стамбул перешептывается о любимой сестре Падишаха. Наконец покинув лазарет, девушка смогла выдохнуть и сгорбиться. Кулёк её лекарств привлекал внимание стуком баночек внутри, что было ей как раз на пользу. Жанна решила отправиться к Хюррем и проверить малышей. Однако на пути у неё встала надоедливая преграда.«Господи, ну что ты тут околачиваешься? Я уже сомневаюсь, кто из нас на самом деле сумасшедший.»
Героиня закатила глаза. Взгляд зацепился за черноволосую девушку, что облокотилась на стену. Она в своëм малиновом платье, что плотно прилегало к талии. Именно в этом платье Шах присутствовала на молитве за Хюррем и её детей.«Как знала, как знала, что она это будет припоминать ещё кучу лет.»
— Здравствуй, сестра. — героиня кивнула и прошла мимо султанши. — Здравствуй. — она оттолкнулась от стены и отправилась вслед за Хатидже. — Сегодня вечером брат приедет, а следом за ним и твой муж. Готова его обрадовать новостью о вашем ребëночке? — Конечно, Шах, мне хотя бы есть кого и чем радовать. Девушка остановилась, пока её сестра спокойно вышагивала в сторону гарема. Вновь попытка как-то задеть сестру вышла ей же боком. Словно та не является той самой Хатидже. Слабой и беззащитной. Из-за этого действовать по плану у неё не получается. Это была последняя капля. — Нужно съездить к Махидевран. Кусая ногти, Шах-и-Хубан поспешно удалилась. Тень с боку еле успела скрыться от её подозрительного взгляда.***
Без дальнейших происшествий Жанна добралась до покоев подруги. Когда она подняла руку, чтобы постучаться, в неё с разбегу влетел Сюмбюль-ага, упав и повалив её за собой. Девушка зажмурилась на секунду от боли и прошипела что-то невразумительное. Евнух же резко вскочил и, подав ей руку помощи, стал тараторить и извиняться. — Аллах-Аллах, Сюмбюль, иди ты уже куда шёл. Не слышишь что-ли, что близняшек разбудил? — она стала потирать ягодицы, что горели от боли. — Иди только спокойно. — Спасибо, госпожа, спасибо, дай Аллах Вам здоровья. Кланяясь в пол, он покинул её поле зрения, в то время как перед лицом султанши резко отворились двери. Грозное, нахмуренное женское лицо с мешками под глазами и полной безысходностью во взгляде. Растить близняшек нелëгкий труд, а к ним ещё часто присоединялся одинокий Мустафа. Мальчик скучал по маме, какой бы она не была. Всё это время она считалась его самым лучшим и близким другом. Конечно, разрыв с ней позволил ему найти новых друзей, но боль от расстояния была невыносима. Даже письма, пропитанные ароматами матери, не улучшали ситуацию. А в компании сестры с братом и их матери он забывал о своих переживаниях. Подняв голову, рыжеволосая злобно зыркнула на подругу. Ей потребовалось пару минут, чтобы осознать, кто перед ней стоит. — Хатидже! — она восхищённо прошептала её имя. — Как я давно тебя не видела. Малыши только-только заснули, так что, может, прогуляемся где-нибудь? — Конечно. — девушка скрестила руки на груди. — Тогда сходим в сад? — Да. — султанша радостно покивала головой. — Подожди пару минут. Жанна завела руки за спину и стала ожидать рыжеволосую. В последнее время ей тяжко выражать свои положительные эмоции. Она могла лишь проживать их внутри себя, точно также как и грусть. Никакие слëзы уже не тревожили её. Всё, что осталось снаружи это жгучая ненависть и хладнокровие. Или же оболочка в целях защитить себя заранее. И в то время, как все вокруг неё переживали и пытались «вылечить», Хюррем спокойно приняла это и не акцентировала внимания.«Хм, мне так и не понятно, что она думает об этой беременности. Хотя мне плевать. Об этой беременности я не хочу ничего слышать от близких. Нужно успеть до ужина.»
Стукнув один раз, девушка на их секретном языке дала понять, что подруга задерживается. Поэтому практически моментально из покоев уже более бодро вывалилась рыжеволосая султанша. Хюррем схватилась за локоть султанши и взглянула на её лицо. Лёгкая и нежная улыбка. Она ярко улыбнулась, утихомирив свою тревогу. — Ты наконец-то полностью привыкла к моим касаниям. — её голос слегка затих, а улыбка стала грустнее. — На самом деле я очень рада этому, просто вспомнила те моменты. Эх, как бы сказать. В первый раз было очень больно как-то. — Я всё понимаю. — героиня взяла её руку в свою и сплела их пальцы. — Смотри, я сейчас спокойно могу взять тебя за руку. Рыжеволосая облегчённо вздохнула. Она ждала этого момента так же, как и рождения малышей. Только рождение детей было большим праздником, который был у всего гарема, а это лишь их маленький праздник. Тревога отступила, а они в молчании отправились в сад. Непроизвольно Жанна стала вспоминать, когда она стала избегать всяческих касаний.«Наверное, это было почти сразу после того, как на меня свалилась новость о беременности. Я даже после брачной ночи так не страшилась чужих прикосновений. Блять, я уже устала думать. Главное, что с Хюррем и Валиде это прошло. И, надеюсь, что с Ибрагимом будет так же.»
— …Ибрагим. — она произнела имя возлюбленного шёпотом. Голос источал несоразмерную печаль. Хюррем украдкой глянула на подругу. Она не могла подобрать слов, чтобы поддержать девушку. «А возможно ли их вообще подобрать?» — думала она. Страх испортить всё своими же словами заглушал все её потуги. Девушка не стала ничего говорить. Она лишь была рядом и слушала. Стойко слушала про её брачную ночь, но всё равно разрыдалась в конце. Хатидже тогда пересилила себя и захватила подругу в свои объятия. Украдкой и она вытирала маленькие слезинки. Это было не так давно, но ощущается так, словно это случилось в далёком прошлом. Ведь Хатидже уже не та. Выйдя в сад, Хюррем ещё раз взглянула на девушку. В глазах её не осталось света. Рыжеволосая мотнула головой, остановилась и схватила кареглазую за щеки. — Сейчас прости меня за это. — она не обрывала зрительного контакта, хотя очень нервничала. — Прошу тебя, не губи себя. Я знаю, что в твоей душе остался ещё тот блеск. Валиде, Гюльфем, я будем рядом с тобой. До последнего. Ты же знаешь, да? А ещё.. Ибрагим. — Жанна дëрнулась и попыталась сбежать от внимательных глаз подруги. — Нет, Хатидже, послушай. Я уверена, что вы любите друг друга. Вы страдаете прямо сейчас. И я хочу, чтобы ты была счастлива.. - протараторив эти слова, Хюррем стыдливо опустила глаза. — К чему ты клонишь? — Ну.. я имею ввиду... — она не могла снова так решительно начать, однако, ударив себя по щекам, продолжила. — Я знаю, что Сулейман к тебе поступил очень несправедливо. И то, что я хочу предложить, может показаться странным, но.. Разрешение на брак может дать только он. Мы должны разгромить Рустема. — Я поняла тебя, перестань так громко говорить, нас же могут услышать. — девушка хихикнула. — У меня есть план на Рустема. С Сулейманом я хочу помириться, однако сама делать шаг не собираюсь. Я же здесь пострадавшая всё-таки. — она пожала плечами и отошла к кустам с белыми лилиями. Хюррем в ступоре осталась стоять на месте. И, переварив всё сказанное, засветилась, как Мустафа, когда ему предложили конфету. Её всю беременность мучали долгие думы об этой ситуации. Однако сейчас груз за грузом стали падать с её плеч. Девушка, ещё раз поклявшись себе, что будет лучшей опорой для этих двоих, быстрым шагом стала догонять Хатидже. Этот день, нет, этот момент — это их хрупкое счастье, неосторожное касание и оно разрушится вдребезги.***
Гюльфем спокойно выжидала, пока все слуги соберутся на кухне. Написав подруге о странной жидкости, она получила указания к следующим действиям. Письмо было очень коротким, на каком-то старом клочке бумаги, что даже огорчило девушку. Она очень хотела оставить его даже в таком виде, ведь за это время это было единственное письмо, отправленное Хатидже. И всё же ради безопасности его нужно было сжечь. Сжав клочок бумаги в кулаке, девушка кивнула себе и бросила его в горящий камин. От скуки и в попытке забыться Гюльфем даже решила прочесть книги, оставленные подругой. Однако, затянувшись в сюжет, она опомнилась лишь в тот момент, когда к ней в комнату вломилась главная сплетница. — Ты!.. — её лицо всё пылало от ярости, а дыхание было рваное. — Ты рылась в шкафчиках на кухне? Вот так прямо. Стало быть служанка сильно перенервничала и спросила именно так. Всё-таки она ещё слишком молода. Это, конечно, заинтересовало Гюльфем ещё больше. Она, взяв себя в руки, отложила книгу и поднялась с постели. Наученная гаремными разборками она умело сохраняла душевное спокойствие, а сама выражала полное непонимание и удивление. — О чëм ты говоришь? — Не притворяйся невинной овцой! Твоя еда! Стоит на подносе явно не самая свежая! — она подбежала собеседнице и схватила за руку. — Отвечай правду! Нет смысла врать, мы нашли осколки разбитого сосуда! — Дилара-хатун. — девушка мгновенно взялась за кисть служанки и сжала её до сдавленного вздоха второй. — Я не совсем понимаю, о чëм ты. Конечно, еда была моя, но мне потом скрутило живот, отчего пришлось бежать в уборную. Это естественно, что я забыла убрать пищу. А ваш «сосуд» мог разбить кто-то другой. — Ага, конечно! И поставить новый!.. — хатун стала всхлипывать и медленно опускаться на колени. — Отпусти. Мне больно… Будет лучше, если ты признаешься, иначе он убьëт на-а-ас… Гюльфем, полностью сбитая с толку, выпустила из хватки кисть Дилары. Молодая девушка рыдала взахлёб, словно ребёнок. Подруга Хатидже Султан постаралась успокоить сначала себя, а после присела на колени и, поглаживая плечи служанки, постепенно успокаивала и её. — Ну же, не плачь. Мы можем поговорить. Ты можешь мне спокойно всё р-рассказать.. Голос всë-таки дрогнул. Конечно, ведь не такого развития сюжета она ждала. Однако, кажется, несчастная дева и не услышала этого. Она лишь кинулась в чужие объятия, совсем позабыв о вражде.***
Двое мускулистых мужчин, сдержанно посмеиваясь, на конях добирались от небольшой деревушки до великого города. Переодетые солдаты прошли на улочки города как новоявленные купцы. Спешившись с животных, они, одной рукой ведя лошадь, а другую заведя за спину, вдохновенно осматривали товар различных продавцов. — Ибрагим, никогда бы не подумал, что скажу это, но. — мужчина аккуратно взял книгу с прилавка и почти в упор показал её другу. — Как по мне у этой книги название самое цепляющее. — Пове.. — он прокашлялся и, оглянувшись, вновь обратился к Султану. — Сулейман, можешь сейчас прочесть пару строчек или страниц, чтобы понять — цепляет ли она тебя или нет. — Это ведь может не всегда работать. — Падишах задумчиво осмотрел книгу. — Например, начало мне очень понравится, а середина и конец нет. Или середина и начало понравится. Ну в общем перебирать долго можно. На рассуждения своего друга грек лишь пожал плечами. Он больше привык выбирать книги по великой случайности. Однако, заинтересовавшись во второй раз в своей жизни названием произведения, мужчина ещё раз взглянул на обложку. — А Вы... — под долгий укоризненный взгляд Султана Ибрагим стряхнул невидимые пылинки на своём плече и вернул своё внимание книге. — А ты понимаешь, что означает название? Книга явно была написана на незнакомом для них языке. И, наконец обратив внимание на беспокойного продавца, мужчины стали пускать в его сторону злобные взгляды. — Ох, наконец-то. Здравствуйте, господа. — старик осмотрел книгу, что передали ему в руки, и покивал головой. — Простите этого старика, молодые люди, но я не знаю, что это за язык. Тот, кто мне принёс эту книгу сказал только перевод названия. Как же там было… — «Познай самого себя», глумной ты старик. — выкрикнул мужчина с другого прилавка, но встретившись с мрачным видом двух покупателей тут же извинился и поспешно ушёл. — Что ж.. — Сулейман взял книгу в руки, ещё раз покрутил её у себя перед носом и обратился к продавцу. — Я беру эту книгу, а Вы больше никогда не берите что-то у подозрительных незнакомцев. Всего доброго. Оставив приличную сумму денег, Султан пошёл вперёд под вопросительный взгляд друга и выглядел так, словно ничего и не было. Ибрагим, ненадолго растерявшись, кивнул старику и следом за Повелителем отправился к лавке с украшениями. Завороженный блеском этого товара, грек приоткрыл рот, а глаза его бегали по колье и коронам, ища те самые. И вот его взгляд наконец-то зацепился. Жемчужное колье с удобной застëжкой спереди. Он поднял глаза чуть выше и увидел покрытую жемчугом корону. Один из них находился по середине. Легонько коснувшись жемчуга пальцем, Ибрагим услышал хихиканье слева от себя. Он повернул голову и увидел раскрасневшееся лицо Падишаха, который вот-вот и засмеётся в голос. Покраснев, мужчина отскочил от украшений, как ошпаренный, но тут же взял себя в руки. Его примеру последовал и его друг. — Неужели присматривал украшение для возлюбленной? — Сулейман делал вид, что внимательно осматривал товар, пока сам украдкой следил за мечущимися глазами Паргалы. — Не беспокойся ты так. Я шучу же. Услышав облегчённый вздох, Султану хотелось расхохотаться со всей силы, однако воспитание ему такого не позволяло, поэтому он лишь слегка хихикнул. Всё дальнейшее время мужчина пытался выбрать какое-нибудь украшение, что так подчеркнёт море в глазах рыжеволосой возлюбленной. Но все эти попытки были безуспешными. — Может, лучше что-нибудь необычное подаришь? Вроде как мы ещё сюрприз хотели устроить, а скоро день будет близиться к вечеру. Взглянув на небо, Сулейман отчаялся. Он специально сообщил матушке, что прибудет вечером, хотя сам хотел сделать ей сюрприз ранним приездом. Хотя в душе его были сомнения. Словно он нутром своим чувствовал, что Валиде это не понравится. Обречённо выдохнув, мужчина обратился к другу: — Ну и что ты предлагаешь? — Ну.. — он стал судорожно искать глазами необычную альтернативу и, повернув голову назад, вдруг засиял. — Лошадь! — Лошадь?.. — Повелитель поднял бровь и осмотрел своё животное. Ещё несколько минут и озарение снизошло на него. — Точно! Это оригинально. Спасибо, Ибрагим! — он хлопнул друга по плечу и обратился к продавцу — Я беру вот эту корону и это колье. Женщина, что торговала аксессуарами, радостно упаковывала их в коробочку. Расплатившись и забрав покупку, Сулейман отвёл друга чуть в сторону и вручил её греку. — Это тебе за помощь. Подари той, о ком тогда стоял и думал. Падишах улыбнулся ему самой загадочной улыбкой, махнул книгой и воодушевлённо ушёл вперёд. Мужчина приоткрыл крышку коробочки и взглянул на украшение. На лице его растянулась счастливая улыбка. — Хатидже… Жди. Припрятав покупку поближе к сердцу, он радостно стал догонять друга. Они ждут своих заветных дам.***
Дрожащими руками девушка медленно подносила к губам чашку лавандового чая. Её всю трясло от злости. — Госпожа, успокойтесь. Вы же в самом деле не хотите убить свою сестру.. — Махидевран замолкла, встретив грозный взгляд султанши. — Я её ещё в детстве пыталась убить. Она испортила всю мою жизнь своим рождением. Даже мой собственный отец меня возненавидел! — Шах стукнула чашкой по столу, из-за чего осколки посуды разлетелись по сторонам. — А сейчас она не только делает вид, что ничего не помнит, так ещё и одерзела. Сама же знаешь, что она самому Султану стала хамить. Естественно девушка преувеличивала. Ведь грозный Султан Селим никогда не любил своих детей. Всю заботу о них мужчина скинул на жену, а сам, забыв об их существовании, развлекался с другими женщинами. Которые, к слову, тоже рожали его детей, однако их судьба была печальна. Махидевран пальцем задумчиво обводила узоры на чашке. Она почувствовала то, чего совершенно не хотела чувствовать — чувство вины и сочувствие. В груди что-то подло закололо, а дышать стало труднее. Она вдруг задумалась о причине своей ненависти к Хатидже Султан."Из-за того, что она не захотела меня принимать? Но мы же раньше вполне хорошо общались. Она изменилась."
Гюльбахар вдруг перевела свой взгляд на девушку, что зовёт подругой. Та нервно теребила своё красное платье и дёргала ногой. Шах-и-Хубан имела дурацкую привычку кусать ногти и кожу вокруг них. Раньше султаншу останавливала её подруга и даже помогла избавиться от этой привычки на время. Однако после какой-то ссоры с Валиде Султан, которую обе держалт в секрете, девушка вновь вернулась к данной привычке. Махидевран прокниклась к ней жалостью и вспомнила, как Шах просила, почти умоляла, согласиться отомстить тем, кто сломал их жизни. Столько печали в голосе и страданий в глазах она ещё ни разу не слышала и не видела. Для неё Шах — это точно такой же растоптанный цветок, как и она, про которого все забыли. — Послушай, Шах… — она осторожно коснулась её ладошки. — Тебе Рустем что-нибудь полезное передавал? — Ну.. — девушки неспокойно завела прядь волос за ухо. — Он сказал, что в первую ночь был очень груб, но подробностей не раскрывает. Даже есть ощущение, что он чего-то недоговаривает или же скрывает. Вероятно, не доверяет мне, ублюдок. — Хаха..— Махидевран мысленно представила брачную ночь молодожёнов. — Можно использовать это, чтобы убрать с пути обоих. А также можно приворожить Ибрагима-агу. Чтобы ни один лишний человек не услышал их, девушка попросила Гюльшах принести ей листок бумаги, перо и чернила. Расписав свой план, она передала лист подруге, а сама обратилась к служанке. — Ты нашла ту самую, что будет мне служить верой и правдой, а также будет готова отдать свою жизнь за эту работу? — Конечно, госпожа. Она открыла дверь. В комнату зашла худощавая девушка, словно купленная с рынка рабов. Она была вся измазана в грязи, мазуте и одета в лохмотья. Осмотрев её оценивающим взглядом, Махидевран ухмыльнулась. — Твоё имя, девочка. — В-виктория, госпожа… Султанши переглянулись и рассмеялись. Вдохновлëнная Шах-и-Хубан спокойно обратилась к новой служанке. — Теперь тебя будут звать Садыка-хатун. Ты исполнишь свою месть и поможешь нам с этим, ведь я беру тебя с собой в Топкапы. Можешь радоваться. Мерзкий смех эхом отскакивал от стен. Никто и не подозревал, что таким же окажется и придуманный план.