Научимся.

– …Я соскучился. Почему сразу «глупости»? Я правда… Да-да… – терпеливый вздох. – Нет. Да я и так… Да. Хорошо. Привет всем… Да, буду. Ты… тоже, – Ренар вздохнул ещё раз и уныло попрощался с сестрой. На экране коммуникатора высветилась привычная базовая информация: дата, время, координаты местонахождения, пульс, температура тела и окружающей среды. И всё бы ничего, но под этими серьёзными и важными числами располагалась совершенно несерьёзная фоновая картинка – кем-то красиво отредактированная в фотошопе фотография. Ренар единственный из атропосовцев ставил на экран коммуникатора картинку-заставку; остальные обходились нейтральным однотонным фоном. Раньше Рена веселило изображение мультяшного персонажа, но с недавней поры на его место пришла фотография одного известного корейского айдола. «У нормальных парней на телефонах стоят фотки либо с машинами, либо с женщинами, – размышлял как-то Ренар. – Я нормальный здоровый парень. Машины я не очень люблю, так что… так что будут женщины!» Картинка, что уж тут говорить, была хороша. Глядя на неё, Ренар испытывал глуповатую радость и странное чувство самодовольства. Он-то знал, что оригинал, конечно же, был лучше. …Вот только в последние четыре дня этот оригинал его откровенно динамил. Отговаривался делами, контрольными и неожиданно заявляющимися в гости родственниками. «Что у них, паломничество туда?!» – досадливо думал Ренар, но вслух, конечно же, ничего подобного не говорил. Изображать понимающего и всепрощающего пёсика ему пока не надоедало, но о том, что будет, когда же всё-таки надоест, он ещё не задумывался. Ренару было хорошо с Суйи, и он бы желал провести с ней как можно больше времени – пока «Атропос» окончательно и в полном составе не отозвали на другое задание. А эта коварная прелестница так нагло и жестоко отказывалась с ним встретиться! «Вот что вы за народ такой… – мысленно обращался удручённый и всеми покинутый Ренар к мимо проходящим женщинам. – Ни себе, ни людям…» Чем себя занять, он понятия не имел. Главное его поручение – хмурый всклокоченный тип со шрамом – никак себя не проявляло, исправно ходило из дома до школы и из школы домой (почему-то и директор, и неразлучная троица охранников жили под одной крышей, в директорском особняке. Должно быть, этот хитроглазый блондин сдавал своим работникам комнаты – иного логичного объяснения тому Ренар не видел). Ни в какие переделки М-21 не впутывался, шуму, вот молодец, не создавал. Могло сложиться впечатление, что виноват этот совершенно безобидный молчаливый работяга был лишь в том, насколько приметно и хулигански выглядел… но Ренар не был столь наивен. Он не контролировал каждый шаг и вздох М-21 и потому не мог со стопроцентной уверенностью заявить, что тот ни разу не отлучился к Кромбелу посреди рабочего дня или ночью. Что ж, в любом случае шум поднимать пока было не из-за чего – сбежать М-21 не пытался. Лучше бы ему, по правде говоря, и вовсе не пробовать… Сейчас Ренар, чтобы хоть как-то разнообразить свой незатейливый вечер, прогуливался. Шрамованного можно было оставить без присмотра почти безболезненно: сегодня в гостях у одноклассника (который тоже почему-то жил в особняке этого странноватого директора. О боги, общежитие у него там, что ли…) собирались друзья Суйи. И сама Суйи, разумеется – недаром она опять отказала Ренару в свидании. Так вот, в подобные вечера все охранники сидели в доме директора совершенно безвылазно. Если, конечно, в особняке не было спуска к тайным подземным ходам, о которых даже Ренар не прознал… С приближением вечера город одевался в блики фонарей и неоновые огни вывесок как девчонка-тусовщица принаряжается на вечеринку в клубе. Жизнь становилась совершенно иной. «Город засыпает, просыпается мафия». Нет, конечно, по улицам не разгуливали гангстеры с револьверами наперевес… Просто-напросто люди шли другие, с другими целями и настроением. Гораздо меньше несчастных тружеников, плетущихся с работы домой, гораздо меньше учеников младших и средних классов – и куда больше студенческих компаний, легкомысленно ищущих, где бы чего поесть и выпить, парочек, стеснительно направляющихся к «отелям любви». Ренару нравился этот город, это время дня. Он, хоть и отличался внешне от коренных жителей, чувствовал себя здесь своим. Да что говорить – так оно и было. Ренар стал частью этого города сразу, как прилетел сюда, почти с первой секунды. Не было места, где он бы не прижился, не было общества, в которое бы он не влился. Быть везде своим, везде уместным – это Рен умел как никто другой. Ему ничего не стоило наладить с кем-нибудь контакт – даже если тип попадался крайне неуживчивый, недоверчивый или просто злобный и глупый. Иногда, если переговоры обещали быть тягостными и долгими, Вестар брал Ренара с собой – причём никому никогда и в голову не приходило, что этот молоденький светлый паренёк-дипломат сам является одним из семи бойцов столь опасного и сильного подразделения. Что ж, Рену это было только на руку. Так ему больше доверяли. Не было равных Ренару и в добывании сведений. Информация сама текла к нему отовсюду, где бы он ни находился, что бы он ни делал. Часто бывало, к нему приходили ответы на вопросы, которые ещё даже не были заданы. Ренар был в гармонии с любым обществом, с любым местом. Умел слышать, видеть, чувствовать – и понимать. Знал, за какую ниточку стоит потянуть, чтобы клубок распался – или напротив, стянулся в гордиев узел. Пожалуй, в чём-то Ренар был даже опаснее мощного Александра или безжалостного Эра. По крайней мере, удара от него враги ожидали меньше всего. А зря. Дома и улицы, рекламные щиты и магазины были хоть и незнакомыми, но столь типичными и похожими на десятки и сотни других, что казалось, будто достаточно пройти по одной улице, чтобы увидеть весь город. Ренар, специально избравший для прогулки этот отдалённый и ещё не исхоженный вдоль и поперёк район, был немного разочарован таким однообразием и откровенно скучал. Развлекался тем, что тайком безобразничал. Одной слишком легко одетой девчонке заправил подол юбки в трусы, воспользовавшись уплотнённостью людей на светофоре. У другой хмурой девицы, закрывшейся от этого бренного мира пеленой волос и большими наушниками, мастерски стащил кошелёк, на ходу соорудил из мелкой купюры шикарного журавлика, которого тут же вернул на место, к другим немногочисленным купюрам, после чего обогнал так ничего не заподозрившую жертву и подсунул ей кошелёк обратно – авось повеселеет. Воровское ремесло пришлось Ренару по вкусу, и он затеял еще одну увлекательную вещь. Заприметив влюблённую пару (хорошо одетый мужчина, интимно, на грани допустимого, обнимающий за талию свою очаровательную спутницу), Рен как бы невзначай прошёл рядом с ними и ловко выудил у женщины телефон. Уйдя в сторону и немного отстав, покопался в телефонной книге, нашёл номер под названием «Муж». Нажал на вызов и пристроился за парочкой в нескольких шагах, внимательно наблюдая. Гудок, второй… Ренар всё ждал, когда же мужчина полезет в карман за телефоном… каково же было его удивление, когда гудки прервались и на звонок ответили сочным мужским: «Да, дорогая?» Присвистнув, парень быстро отключился. Парочка шла как ни в чём не бывало. Ренар удивлённо хмыкнул, поглядел на новенький и дорогой телефон, думая, вернуть его хозяйке – или пусть пропажа телефона станет неверной жене уроком? Решил, что всё-таки лучше вернуть, и при первой же возможности подкинул телефон обратно. Женщина была настолько увлечена своим спутником, что абсолютно ничего не заметила. Прикинув, что после такого веселья лучше на время скрыться с людских глаз или хотя бы радикально изменить своё местоположение, Ренар завернул за угол дома, переходя на узенькую улочку. Маленькие безобидные шалости немного его развеселили, а главное – хотя бы на время отбили желание позвонить некой своенравной особе и театрально посетовать на свою скучную безрадостную жизнь. Где-то заливалась собака. Вокруг не было ни души, и парень, постояв и подумав, взял да и гавкнул в ответ. Появление собеседника, похоже, оказалось для собаки полнейшей неожиданностью, и на несколько секунд воцарилось удивлённое молчание. После чего животинка обрадованно заголосила вдвое громче. Посмеявшись, Ренар прошёл дальше. Вдруг что-то неладное донеслось до его сознания. Парень ускорил шаг, оставляя позади несколько домов, дошёл до широкого прохода между двумя смежными зданиями и остановился. Чутьё его не подвело: в полутьме прохода происходило что-то интересное. Три подозрительных и не совсем адекватных типа окружили одинокую женщину, и похоже, ей срочно требовалась помощь… ______________ Сейчас Стэлл ненавидела всё и всех. Этот чёртов город, тесный, душный, с его проклятыми торопливыми муравьями. Тех дрянных мальчишек-студентов, обогнавших её и с глупым смехом поинтересовавшихся, как нынче с урожаем «у неё, в Африке». Идиотская шутка. Чтоб их импотенция в двадцать подкосила. Но больше всего Стэлл ненавидела этого козла Мэтьюса, посмевшего выставить её вон из лаборатории. Да кто он такой, чтобы выгонять её? Как он посмел?! Как только его жирный язык вообще смог шевельнуться, чтобы сказать подобное – запретить ей приближаться к штабу, пока всё не кончится?! Вот сукин сын! Жёсткий шаг Стэлл отдавался звонким туканьем мощных каблуков. Она привлекала к себе внимание, и сейчас её это бесило. Сколь бы открытым ни был этот город для многонационального туристского люда, на неё всегда будут смотреть как на диковинку. Контраст тёмной кожи и высветленных волос, собранных в хвост на затылке, длинные стройные – а не кривые, как у большинства азиаток – ноги, высокие чёрные сапоги на толстых металлических каблуках. Она была красивой – завораживающе красивой – женщиной, и прекрасно знала об этом. Естественно, на неё глазели все кому не лень. Обычно Стэлл это нравилось, но сейчас ей хотелось выдавить глаза любому, кто только вздумает на неё попялиться. Эти ублюдки поплатятся… Они ещё пожалеют, что посмели отделить её от напарника. В памяти всплывало это убийственное: «Ты мешаешься», – и Стэлл просто зверела. Шагая вперёд и вперёд, она не мигая смотрела на толпу прохожих перед собой, и в её мыслях эти люди падали наземь, трясущимися руками пытались зажать разорванное горло, горячая густая кровь из которого неумолимо выплёскивалась на асфальт, заливая его точно недавний ливень. Ещё не тронутые в ужасе шарахались от окровавленных издыхающих, спотыкались, кричали, звали на помощь – чтобы секундами спустя точно так же повалиться на землю. В попытке урвать у смерти последние мгновения, они хрипели, давились, стонали, кашляли, захлёбывались… и как ни в чём не бывало проходили мимо. Стэлл ещё не до конца утратила рассудок. Разбираться с полной улицей трупов придётся долго и муторно, да и шуму будет много. Кромбел не одобрит… старый маразматик. Стэлл и сама понимала, что какое-то время ей светиться совершенно не стоит. После того позорного столкновения с бойцами «Атропос»… Дальнейшая судьба Орейла была столь туманна и неустойчива, что даже мельчайшая оплошность со стороны напарницы могла утянуть его в бездну. Если после операции восстановления выяснится, что его показатели действительно существенно снизились и сделать ничего нельзя… Орейла попросту спишут как ненужный хлам. Ликвидируют – как множество других до него. Даже мысль об этом была для Стэлл невыносима. Если кто-то и был ей дорог в этом мире, то это Орейл. Без него… всё потеряет смысл. После того, как пробежавшая рядом со Стэлл девчонка обрызгала её из лужи, женщина решила не искушать судьбу и, стиснув челюсти, ушла с людной улицы на более глухую и пустынную, забирая свою ненависть с собой. …И она бы постепенно остыла, успокоилась – нельзя ведь бесноваться вечно, – но тут на её голову свалились трое подвыпивших и, надо сказать, чертовски неудачливых извращенцев. Они «крались» за ней уже несколько минут. Стэлл обнаружила их сразу же, но до самой последней секунды надеялась, что они всё-таки не станут играть с огнём. Ошиблась. Эти нетрезвые смертники её всё же окружили. – Почему такая красотка одна-а? – развязно растягивая гласные, прогнусавил самый высокий – типчик в кожаной куртке, до одури пахнущий одеколоном и дешёвым алкоголем. Его зализанные назад волосёнки выглядели столь вульгарно, смешно и нелепо, что Стэлл не стала сомневаться: этот сдохнет первым. Двое других выглядели поскромнее и поприличнее, но что только ни делает с людьми ароматизированный этанол… У этих он, похоже, вышиб не только мозги, но и остатки собственной воли: типчики совершенно ни о чём не задумывались и плыли по сладкому алкогольному течению, слепо поддакивая более трезвому главарю. Чёрт, как же она ненавидела пьяных мужиков… Стэлл почему-то вспомнила, как когда-то давно напивался Орейл – очевидно, единственный в жизни раз. Бедолагу развезло после половины стакана, наверное, из-за особенностей организма. Стэлл тогда чуть ли не волоком тащила его до штаба, а он глупо смеялся, пытался делать ей комплименты и время от времени отключался. Это воспоминание немного её смягчило, и она решила дать троице маленький шанс. – С дороги, – неприязненно, но спокойно, без излишней горячности, скомандовала Стэлл. – Мне некогда. Полноватый очкарик, перекрывавший ей путь, замешкался, и она прошагала мимо него. Конечно, далеко уйти ей не удалось. Свой шанс проклятые алкаши использовать не удосужились. Послышалось поспешное: «Мадам, ну куда вы так торо-опитесь?», – и перед ней образовался первый типчик в косухе. – Давайте мы вас… это… – Пы-роводим, – заискивающе улыбаясь, подсказал третий, тощий и щетинистый. Рука Стэлл скользнула по бедру вниз – за отворотом высокого голенища крепилось несколько стилетов. Пальцы коснулись прохладного металла, и маленькая смертоносная птичка нырнула к ней в руку. – Я отказываюсь, – холодно сказала Стэлл. Она не знала, почему всё ещё медлила. Потихоньку прирезать троих хулиганов в тёмном закутке, без шума и свидетелей. Скажут – бандитские разборки. Кто разбираться будет? Типчики нахмурились. Радостно так, с готовностью: галантность и вежливость они вроде как проявили – пусть не жалуется. Теперь-то можно приступить к тому, зачем, собственно, догоняли и окружали. – Не-а, давай-ка мы тебя всё-таки проводим… – тихим угрожающим голосом проговорил главарь. – А то… лучше ты с нами постой. Не торопишься, поди… Он шагнул ближе к ней. Стэлл неотрывно следила за каждым его движением. «Давай, только прикоснись… только дотронься, ублюдок, и твои кишки растянутся по всей этой улице». Двое других тоже приблизились, но Стэлл давно решила, кто будет первым. Она уже знала, как это произойдёт – осталось всего ничего… Срезанная голова свалится с тела и покатится под ноги очкарику точно кочан капусты. Очкарик, от ужаса еле-еле перебирая ногами, споткнётся, рухнет на копчик, пытаясь откатиться дальше назад и открывая рот будто рыба. Очки, наверно, спадут. Его вырвет. Или штаны обмочит. Обезглавленное тело кулём повалится на землю секундами ранее. Как только это произойдёт, третий с запозданием закричит – почти завизжит, – но не сможет и сдвинуться с места. Точнее, пожалуй, не успеет. Лезвие вспорет ему живот, и он, по-глупому пытаясь придержать собственные внутренности, чтобы не вывалились, скрючится на земле. К тому моменту Стэлл всё это наскучит, и очкарик сдохнет быстрее всех – от удара в сердце. Ещё живой, зализанный ублюдок самоуверенно и пошло оскалился. …Или нет, не так. Стэлл подумала, что лучше оставить его последним. Чтобы он знал, как всё будет с ним. Увидев, как умирают его дружки, он попытается убежать – спиной вперёд. Его будут плохо слушаться ноги. Он сам загонит себя в тупик и упрётся спиной в стену. Будет хватать ртом воздух и, скорее всего, умолять его пощадить. Наверняка упадёт на колени. Тогда послышится щелчок и звук выдвигаемого лезвия – вот только этот подонок не поймёт, откуда. И в следующее мгновение с негромким характерным звуком ему между рёбер, чуть сбоку от грудины, войдёт лезвие из каблука. А может, Стэлл будет зла настолько, что вдавит и сам каблук. От этого сукин сын сдохнет почти точно. Или несколькими секундами позже – какая разница? Лишь бы сапог не замарал… – Ну чего ты такая борзая? Не видишь, с нами надо… по-хорошему, – обдавая женщину ароматом перегара, пропел зализанный камикадзе и ухватил её за плечо. Стэлл, сжимая стилет, подалась вперёд, чтобы его оттолкнуть, но тут… произошло нечто неожиданное. – Oh, my dear friends! – с облегчением в голосе воскликнул кто-то. – Как я рад! Вы местные, да? Все четверо – Стэлл и трое пьянчужек – обернулись, чтобы увидеть в трёх метрах от себя запыхавшегося и беспомощно улыбающегося молодого человека. Появление этого растрёпанного светловолосого парня в пальто здесь и сейчас было столь неожиданным, что Стэлл замерла, так и не оттолкнув от себя типа в косухе. Парень тем временем подошёл ближе, всё так же белозубо и беспомощно улыбаясь. – Какой счастье, что я вас здесь встретил! – проговорил он с сильным акцентом. Троица потихоньку очухалась и зашевелилась. – Чего надо? – неприязненно спросил главарь, выпуская руку Стэлл. Женщина тут же дёрнулась назад, но наступила кому-то на ногу, вроде щетинистому. – Понимаете, – блондин с готовностью принялся объяснять, отчаянно жестикулируя, – я заблудился! Я ходил, ходил, но вот… не дошёл… – он шмыгнул носом. Горе-насильники, сначала опасливо и настороженно присматривавшиеся к нежданному гостю, поняли, что перед ними какой-то тюфяк, и расслабились. – Проваливай, – вяло отмахнулся главарь и вновь повернулся к Стэлл. – Нам не до тебя… – Иди куда шёл, – поддакнул ему очкарик. Казалось бы, что тут возразишь – морды у этих типов и правда были бандитские. Нормальный человек бы испугался и постарался унести ноги. Но парень, похоже, был безнадёжен. – Я ведь шёл! – с ослиным упрямством воскликнул он. – И не дошёл! И не дойду. Вы должны мне помочь! – Джу-у, слыха-ал? – пьяно пробулькал щетинистый. Видимо, так смеялся. – Надо… пы-амочь туристу… – Заткнись, – бросил ему главарь и снова развернулся к пришедшему. – Слышь ты, заблудняша… Перед тобой сам Джуго Суталг! И я занят с дамой! Если по-быстрому не свалишь отсюда, пеняй на себя, понял? Иностранец упрямо затряс белокурой головой. – Это вы не понимаете! Я… – он очень жалобно и взволнованно всплеснул руками, – я просто не могу уйти! Я заблудился! И я заблужусь! Если вы, – в его голосе появилось настоящее отчаяние, – мне не поможете! Стэлл, всё ещё сжимающая в руке стилет, но пока передумавшая пускать его в дело, молча наблюдала за происходящим. Ей вдруг подумалось, что этот парень далеко не тот идиот, каким хочет казаться. – Ты дебил, что ли?! – не выдержав, взвился тип в очках. – Вали отсюда! Парень шумно и печально вздохнул. – Oh, my God… Как же так… Hey, guys! – вдруг оживился он. – Ребята! Давайте, я вам дать карту! А вы мне покажете! Не дожидаясь ответа, блондин присел на корточки – так, что подол его дорогого светлого пальто проехался по земле – и открыл свой портфельчик. – Карта, карта… – копаясь в нём, бормотал парень. – Где же карта… Всё, что он делал, было так абсурдно, глупо и неуместно, что вызывало оторопь и недоумение. Вот как сейчас: типы обалдело пялились на этого заблудившегося иностранца, выкладывающего что-то из портфеля себе на коленки, и на какое-то время даже забыли про Стэлл. Женщина воспользовалась ситуацией и скользнула в сторону – вроде бы только шаг сделала, но из окружения выбралась. Совсем, правда, не ушла: наверное, ей всё же было интересно, чем закончится этот фарс. – Да где же она… – на коленях у парня уже лежала какая-то папка, огромный скомканный носовой платок, кажется, наушники, какие-то провода. Карта всё не находилась. Троица зачарованно наблюдала за процессом. – Я же… клал вот сюда… – на коленях, видимо, больше не было места, и следующие предметы парень перекладывал в левую руку. – Ребята, простите, сейчас… Он выудил связку ключей, надев их на мизинец. Следом за ключами в руку перекочевал пистолет. – Что за день такой… где же… Where is this… fucking map… Увидев пистолет, типы побледнели и, похоже, протрезвели. Не сговариваясь, попятились – шажок за шажочком. Переглянулись, снова попятились, быстрее, быстрее и в конце концов согласованно и резво уползли за угол дома. Копающийся в своём портфеле блондин не сразу это и заметил. – Стойте, куда же вы? – когда заметил, расстроенно воскликнул он, поспешно стряхивая всё обратно в портфель. – Я же… нашёл карту… Стэлл спрятала стилет. – Думаю, они уже не вернутся, – тихо сказала иностранцу она. – Мне почему-то тоже так кажется… – признался парень. Увидел, что женщина внимательно разглядывает пистолет в его руке, встрепенулся и едва его не уронил. – А, это… это зажигалка. Вот, видите? Из дула вырвался язычок пламени. Стэлл усмехнулась. – Я должна сказать вам спасибо. Вы меня здорово выручили. Это была чистая правда. Заметать следы убийства неприятно, долго и к тому же лень. – Не стоит… – рассеянно проговорил блондин, наконец защёлкнув замочек портфеля и поднявшись на ноги. Отряхнулся, поднял голову. Лучезарно улыбнулся. – Я рад, что сумел вам помочь. И на будущее: думаю, такой красивой женщине не стоит гулять вечерами в одиночестве. Стэлл только сейчас сообразила, что у него полностью исчез даже малейший акцент. – Я приму к сведению, – пообещала она и, кивнув, пошла прочь. – Всего доброго! – раздалось в ответ. Чернокожей женщины уже и след простыл, а Ренар всё ещё смотрел ей вдогонку. – Спас, да не ту… – наконец задумчиво пробормотал он. Тряхнул головой и развернулся. – Повезло парням, что я такой добрый. Они даже представить не могли, из какой задницы я их вытащил… Э-эх… Или стоило посмотреть, как она их укокошит? Да нет, жалко ребят… __________ __________ Хотя Франкенштейн и знал, что всё было идеально, безукоризненно – с раннего утра он лично проверил каждую мелочь, чтобы в очередной раз в этом убедиться, – но всё равно нервничал. У него было крепкое такое опасение, что проверка, свалившаяся на школу так подозрительно внезапно, была затеяна с одной лишь целью – очернить доброе имя школы Е Ран и её директора. Франкенштейн даже подозревал, кого следовало бы поблагодарить за появление во дворе школы вереницы инспекторов, но полностью уверен пока не был. Иначе на алчного полного (если не сказать жирного) директора соседней школы «Гоу Вирэ» давно бы свалилась куча разнообразных штрафов из всевозможных инстанций… Сегодня в Е Ран приехала пожарная инспекция, возглавляемая Лан Дуонг, пронырливой суровой женщиной в странных треугольных очках. Как только она переступила порог школы, сразу стало понятно, что лёгким сегодняшний день уж точно не будет… Инспекторам положено быть внимательными и въедливыми, но эта компания – а особенно мисс Дуонг – оставляла впечатление, что они приехали сюда отыскать замурованные где-то в стенах школы тела бесчеловечно замученных учеников. Франкенштейн был любезен и обходителен как никогда раньше, но это не помогало. Все до единой его лучезарные улыбки (сразившие бы наповал любую другую женщину!) ушли, что называется, в молоко. На радушное предложение выпить чаю или кофе Дуонг презрительно вздёрнула мышиный носик, заявила, что пришла сюда «не чаи распивать», и зачем-то очень тонко намекнула, что за дачу взятки должностному лицу следует привлечение к уголовной ответственности. Франкенштейн с наидоброжелательнейшим оскалом, способным завалить динозавра, заверил её, что с Уголовным кодексом прекрасно знаком и давать взятку ему просто не нужно, ведь в школе всё безупречно. «Ну-ну», – сверкнула своими странными лиловыми очками мисс Дуонг и, больше ни слова не говоря, пошагала вверх по лестнице на второй этаж. Франкенштейн дёрнул бровью и со словами: «Пойдёмте, я вам всё покажу», – как бы невзначай её обогнал. Ничего, он-то знал, что этим пронырам всё равно придётся уйти ни с чем… – …Косметический ремонт был проведён всего полгода назад, – благодушным тоном экскурсовода рассказывал Франкенштейн, пока инспекторы с рулетками наперевес измеряли ширину и длину всего, до чего могли дотянуться, стучали палочками по трубам, зачем-то заглядывали под подоконники и всё время переглядывались с пренебрежительным и скептичным видом. Заходя в очередной класс, они действовали по одной и той же схеме, будто по забитой в них программе: измерить величину дверного проёма, пощупать дверь, обязательно пройтись между рядами парт, подойти к окну, измерить и его размеры, открыть, высунуться наружу, издать многозначительное «хм-м-м…», закрыть, проверить проводку – точнее, убедиться в её недоступности для шаловливых ручек школьников, повертеть в руках огнетушитель, если таковой в классе предусмотрен, опять издать многозначительное «хм-м-м…», переглянуться, покачать головой и направиться к выходу. Когда подобным образом были пройдены два этажа восточного крыла, Франкенштейн подумал, что его решили взять измором. «Как бы не так», – про себя хмыкнул он и жизнерадостно потянул на себя тяжёлую дверь: – А вот здесь у нас спортзал! Как и везде, в нём всё оборудовано по стандартам! На полу – специальное огнеустойчивое покрытие… вот, пройдитесь, пожалуйста, оно к тому же совсем не скользкое… Инспекторы с готовностью походили и даже попрыгали. Франкенштейн проглотил усмешку и поднял голову: – Система пожарной сигнализации полностью рабочая и находится в соответствии с установленными нормами. Также имеется противопожарная вентиляция, которая успешно… – Я не вижу у вас здесь плана эвакуации! – перебила директора инспектор Лан. – Но планы эвакуации размещены в коридоре, прямо напротив выхода из… – Этого недостаточно! – непримиримо заявила мисс Дуонг. – Спортивный зал достаточно большой, поэтому в нём тоже должен быть план эвакуации! – Простите, правильно ли я вас понял? В прямоугольном спортивном зале, у которого оба выхода просматриваются из любой его точки, должен быть… план эвакуации? – Вы поняли меня совершенно правильно, господин директор, и это мне непонятно, почему возникают какие-то вопросы. – Только один, госпожа Дуонг, – Франкенштейн мастерски превратил издевательскую усмешку в доброжелательную улыбку. – Как вы думаете, в каком месте будет лучше всего повесить план? Я вам гарантирую, его изготовят как можно скорее… – О, я думаю, там будет вполне заметно, – инспектор указала на стену возле шведской стенки. – Всенепременно разместим, – пообещал Франкенштейн. – Тогда, раз больше вопросов нет… пройдёмте дальше? Но быстро разделаться со спортивным залом не получилось, потому что другой инспектор, с рулеткой в руках ползающий на коленках возле двери, вдруг заявил, что ширина дверного проёма на пять сантиметров меньше, чем необходимо. Правда, вскоре выяснилось, что не на пять, а на один, и не меньше, а больше, но для этого Франкенштейну пришлось достать из кармана пиджака собственную рулетку (которой он, к счастью, сообразил запастись заранее) и перемерить самому. От предложения проверить его замеры лично инспектор Дуонг отказалась и поспешила извиниться за «досадное недоразумение». Франкенштейн великодушно ответил, что «ничего страшного» и «хорошо, что проверили», и вывел стаю инспекторов из зала. Дальше ничего интересного не случалось. Многозначительное хмыканье инспекторов надоело, похоже, не только Франкенштейну, но и самим инспекторам, поэтому они всё чаще отмалчивались, предоставляя право чесать языком директору Е Ран и своей предводительнице. Надо сказать, последним это занятие тоже несколько поднадоело, и порой всё общение между инспекторами и Франкенштейном сводилось к вялому обмену жестами и кивками. Осмотр проводился действительно дотошно и педантично. Насколько Франкенштейн помнил, с прошлой пожарной инспекцией к этому времени он уже давно распрощался со всевозможной любезностью – а эта только-только полшколы обошла. Нельзя сказать, что Франкенштейн вымотался, его терпения и выдержки хватило бы ещё хоть на десять таких обходов, но ему было ужасно жаль времени, потраченного настолько впустую. Он знал, что придраться (серьёзно придраться, а не как с планом в спортзале) не к чему, и почему-то был уверен, что инспекторы тоже это знают: в конце концов, все до единой плановые проверки школа проходила безупречно. К чему тогда это бессмысленное хождение? Только время тянут… Документацию и всевозможные сертификаты, к счастью, уже проверили – недаром Франкенштейн со своим заместителем, секретарём, начальником пожарной безопасности и Тао в придачу так долго провозились, проверяя отчётности, лицензии и прочее и собирая все бумажки в одну большущую папку. Но ведь ещё предстояло осмотреть двор и территорию школы: состояние подъездных путей, внешнего противопожарного водоснабжения, работоспособность внешних автоматических установок пожаротушения и многое другое… Корпус столовой, западное крыло главного корпуса школы… Они же не собираются приезжать каждый день до конца недели? Франкенштейн не мог позволить себе и школе такую роскошь – отменять уроки после полудня столь часто. Значит, придётся как-то делегацию поторопить… Или хотя бы не отпускать, пока они всё не проверят. Инспекция завершала обшаривать восточное крыло здания школы. Несколько раз поплескалась под дождиком систем пожаротушения (Франкенштейн предусмотрительно уходил из зоны полива. На что надеялись инспекторы, неизвестно), послушала вой системы оповещения. И, к великой радости директора, наконец-то отправилась в западное крыло. Вот тут-то и начались проблемы. – Вы только посмотрите! – когда они осматривали коридор, въедливо отозвался один из инспекторов. – Этот огнетушитель нельзя использовать! На корпусе – вмятина… Предохранитель – в негодном состоянии! Срок гарантийной эксплуатации… надо же, истёк четыре месяца назад! – Что? – в недоумении переспросил Франкенштейн. – Так, позвольте… Он протиснулся к инспектору, победно пыхтящему над огнетушителем, и взял тяжёленький красный баллон в руки. Всё было действительно так, как и сказали. Вот только… Как такое вообще возможно? – М-да, господин директор… – в свою очередь оглядев огнетушитель, покачала головой мисс Дуонг. – Я думаю… на один-единственный огнетушитель мы сможем закрыть глаза… если вы в скорейшем же времени его замените! Это единственный огнетушитель на коридор, хотя норма на этаж вроде как соблюдена и без него… Надеюсь, все остальные в полном порядке, – её очки сверкнули. – Конечно, в полном, это… – Предыдущий огнетушитель на этом этаже был на границе гарантийного срока, – скромно вставил худенький молодой инспектор. – Буквально ещё неделя остаётся. Мы не стали говорить, но… Госпожа Лан сощурилась и вдруг снисходительно и сочувственно улыбнулась. – Но ведь… срок ещё не истёк, верно? – неизвестно зачем заступилась за Франкенштейна она. – Его, я полагаю, господин директор тоже в скором времени отдаст перезарядить. Вы же понимаете, какую опасность в себе может нести нерабочий огнетушитель? – учительским тоном продолжила инспектор Дуонг. – От того, нормально ли функционирует огнетушитель на пожарном посту, зависят человеческие жизни! Нельзя относиться к этому… настолько наплевательски! – Нет, разумеется, я со всем разберусь… – пробормотал Франкенштейн. Что за чертовщина тут творится?! Он же лично, лично проверил каждый, и тут… Но на этаже, будто насмехаясь над ним, обнаружился ещё один бракованный огнетушитель. Тут уже инспектор Лан не стала предлагать «закрыть глаза». Она вообще ничего не сказала, только очень укоризненно покачала головой и долго что-то записывала в своём блокноте. Франкенштейн подумал, что над ним издеваются. Кто, пока не понял, то ли высшие силы, то ли домовые, но кто-то определённо решил над ним жестоко подшутить. – А здесь?.. – оставив в покое позорный негодный огнетушитель, госпожа Дуонг прошла дальше по коридору. – Здесь у нас кабинет информатики, – не позволяя себе растеряться, натянул вежливую улыбку директор Е Ран. – Пойдёмте, я всё покажу… Пока он наблюдал за копошащимися возле компьютерных столов инспекторами, пытаясь сообразить, как же так могло получиться с проклятыми огнетушителями, у него завибрировал телефон. – Да, Тао? – отойдя чуть в сторону, ответил на вызов Франкенштейн. – Босс, – раздался озадаченный голос парня, – у нас небольшое ЧП. Тут два типа из приехавших с инспекцией шлялись по школе… и подменяли огнетушители. – …Что? – не прекращая улыбаться, переспросил директор. В классе как-то резко похолодало. – У них сумки с собой были, с пустыми бракованными огнетушителями, – затараторил хакер. – Они успели четыре поменять, а наши, которые были раньше, по этажам распихали, чтобы незаметно было… – И? – В классе стало ещё холоднее. За окном с подоконника, истошно чирикая, сорвался воробей. – Одного мы… того, обезвредили! Сидит вон… А ко второму сейчас М-21 идёт. Но за него уже можно не переживать. – Хорошо, – медленно и с усилием выдыхая, проговорил Франкенштейн. Ветер на улице обрушился на голые деревья, и в воздух с громким карканьем взметнулись вороны. – Там… вы, короче, на три уже нарвались поменянных, а к четвёртому Такео пошёл, он на нормальный заменит. – Что со вторым? – Вторым вредителем? – Тао на секунду замолк, очевидно, что-то высматривая на экране. – Всё, взяли! Вот бедняга… – парень злорадно захихикал. – Больше… ничего? – Нет, они больше не успели, но я бы… глаз с ваших инспекторов не сводил, – признался Тао. – И не своди, – тихим-тихим голосом, от которого хакер на другом конце провода невольно сглотнул, приказал Франкенштейн. – Б-босс… А что с этими-то делать? – Ничего серьёзного, дорогая. Попейте чаю, покажи ей альбом. – Дорогая? – обалдело переспросил Тао. – Ну хорошо, если вы так… – И я тебя, – поставил на этом точку Франкенштейн, убрал телефон и улыбнулся стоящей возле него Дуонг. – Да вот, жена звонила… Вы всё проверили? – Да, здесь всё, – госпожа Лан досадливо повела острым носиком. – У нас, правда, возник один вопрос… Скажем так, есть… рекомендация. – А. Хорошо. Разберёмся, – улыбка Франкенштейна стала ещё шире. – Сейчас мы со всем разберёмся… ___________ – Всё, последний только… – обрадованно вздохнул инспектор Вун, вытирая взмокший лоб рукавом и вскидывая на плечо резко полегчавшую – ещё бы, после стольких килограммов! – сумку с единственным оставшимся баллоном. Сейчас он его поставит, на третьем этаже, как договаривались, и пойдёт курить. Да… Курить, скорее курить… Полцарства за сигарету! Инспектор, посвистывая, завернул за угол и от неожиданности резко затормозил. У дверей, рядом с огнетушителем, прислонившись к стене стояла школьница. Аккуратная, с косичкой, глаза умные – отличница, поди. Увидев подошедшего, она вежливо поздоровалась и спросила, не нужно ли ему чего. – А… э-э… – замялся инспектор, – я тут… немного заблудился. – О, это со всеми бывает, кто в первый раз! У нас просто огромная школа, не правда ли? Ничего страшного. Постойте, отдышитесь, – с сочувствием сказала ему школьница, – а то вон запыхались как… – Да мне… – мистер Вун с сожалением скосил глаза на ярко-красный баллон прямо позади девичьих ножек и подумал, что от девчонки надо бы как-то отделаться. – Знаете, я и сам… – Вы уже были в нашем замечательном саду? – восторженно перебила его школьница. – Там, на заднем дворе. Если не были, сходите обязательно! Всё посажено учениками и учителями, никого не звали… Вы ведь ещё не видели тех красивейших представителей Prunus serrulata? Да, они пока немного маловаты, их ведь посадила наш завуч в год основания школы, но некоторые уже цветут! Это так прекрасно… – она тихо вздохнула и мечтательно улыбнулась. – Скоро они зацветут полностью… – Это, конечно, всё очень… – Ох, а вы знаете, что у нас недавно бассейн выстроили! – девушка его будто не слышала. – Пять дорожек по пятьдесят метров! Мало у кого ещё такой есть… У нас в мае и соревнования будут проводиться, среди школьников района! А потом, скорее всего, и города… – Ага, – глупо поддакнул инспектор. – Я, в общем… – А ещё нам мэр города премию вручил. Большу-ую – директор хочет на эти деньги новый компьютерный класс оборудовать. Вот здорово… Сейчас ведь без технологий никуда, правда? – А-ага… – Мы столько всего на компьютерах делаем – и научно-исследовательские проекты, и доклады, и даже сайты свои разрабатываем… И библиотека у нас электронная! Очень удобно… – Очень… – Не надо учебники с собой таскать. На планшет закачал – и радуйся. Ой, я вам и слова-то не даю сказать… У вас и сумка такая большая, тяжёлая. Вам точно посидеть надо. Подождите, вы… наверное, сантехник? Точно! Как же я сразу не догадалась? – неловко засмеявшись, всплеснула руками девушка. – Мы же вас с утра ждём! – Я не… – попытался запротестовать инспектор Вун, но девчонка как ни в чём ни бывало продолжила: – Вы тогда зря в школу зашли, нам же на улице надо подключать… – она задумчиво надула губки. – Ну, хотя раз вас никто не встретил, вы, конечно же, пошли искать директора, я права? Вот только директор-ним сейчас занят. К нам сегодня ещё и пожарная инспекция приехала, вот он и ходит с ними… – Да я зна… знаете, девушка, мне пора. Раз директор занят, я завтра зайду, – нашёлся инспектор Вун, неосознанно поправляя сумку. Чёрт с ним, с огнетушителем. Пяти за глаза хватит. Если Хим ещё и с проводкой подшаманит, как хотел… – Я… я вас тогда провожу! – встрепенулась школьница. Инспектор начал отнекиваться, но вдруг к нему со спины кто-то подкрался. – Наи, спасибо. Мистер Вун вздрогнул и, обернувшись, увидел возвышающегося над ним сурового хмурого охранника со шрамом на губе. – З-здравствуйте, – пробормотал он. – Здравствуйте. – Инспектору показалось или этот охранник действительно хищно оскалился? – А… я… – мистер Вун сглотнул. Что-то ему стало не по себе. Ну и жуткие тут охранники… – Этот господин хочет увидеть директора! – пришла ему на помощь школьница, улыбнувшаяся хмурому обросшему мужчине так широко и радостно, будто совсем его не боялась. – Да-да, я… – поспешно закивал головой инспектор. – К директору? Хм… Нет, этот охранник точно ухмыльнулся! И мистер Вун готов был поклясться, что на какое-то мгновение увидел длинные острые клыки! Ох уж это воображение… – Что ж, к директору – так к директору. Пойдёмте с нами, уважаемый… Мы вас проводим. Школьница заулыбалась ещё приветливее. Охранник кровожадно ухмылялся. Мистер Вун снова сглотнул. Ему как-то совсем не хотелось никуда идти с этими людьми… – Аджосси, у нашего гостя такая сумка тяжелая… – вдруг жалостливо сказала девочка. – Вы бы помогли, а то он сейчас… упадёт. – Конечно, Наи… – проговорил охранник таким тоном, что у мистера Вуна от внезапно накатившего страха исчезло всякое желание сопротивляться, и он безропотно позволил снять с себя сумку. Если кто-то её раскроет – ой что будет… Впрочем, сейчас инспектору было не до сумки. Он отчего-то очень боялся за себя любимого и в этом своём паническом нелогичном страхе даже не понял, что его бережно подхватили под локоток. – Пойдёмте, – где-то далеко проворковала школьница. – Чаю попьём… Директора дождёмся. Он решит, что с вами будет… – Что со мной… будет? – послушно переспросил бледнеющий инспектор. – Ага… Да вы не переживайте. Мы о вас позаботимся… Что мы – звери какие? _________ Длительный и утомительный обход главного корпуса приближался к концу: оставалась часть третьего этажа в западном крыле. После осмотра кабинета информатики на втором инспекторов вдруг стало преследовать странное чувство: неизвестно отчего холодело в груди, шумело в ушах и горло пересыхало… Несмотря на яркое освещение, коридоры казались тёмными и мрачными; за окнами свистал ветер, а в стёкла то и дело ударялись чёрные вороны. Из туалетных комнат – сверкающих вычищенным кафелем и благоухающих освежителем воздуха – хотелось выбежать в ужасе… а то лучше всего не останавливаться вовсе и бежать, бежать, пока ворота этой школы не останутся позади. Озабоченно переглядываясь, инспекторы уже с гораздо меньшим рвением вытягивали ленты из рулеток, а то и вовсе малодушно открещивались тихим: «По этой сразу видно, что норма…». На третий этаж, в последний коридор инспекция чуть ли не бежала – то ли от радости, что всё почти кончилось, то ли ещё от чего. В конце концов на измерение величины окон и проёмов, а также на другие мероприятия инспекторы махнули рукой и, когда остался последний коридор, все дружно бросились к стенду с огнетушителем. – Ну что, – начала госпожа Дуонг, доставая его, – я смотрю, и с этим огнетушителем… – …Всё в порядке, – нехорошо улыбнувшись, закончил за неё Франкенштейн. – А? – растерялась женщина, но быстро взяла себя в руки и, повертев тяжёлый баллон, закивала: – Да, всё… действительно в порядке. Она убрала огнетушитель на место. – Но вы понимаете… – Лан Дуонг изобразила суровость и непримиримость. – Обнаруженные во время проверки нарушения достаточно серьёзны, и вам придётся за них ответить. А ведь мы осмотрели далеко не всё! – Согласен. Нам ещё многое предстоит… – глаза Франкенштейна как-то недобро сверкнули. – А пока… Вы устали. Позвольте предложить вам всем передохнуть. Мой секретарь готовит восхитительный кофе… – Если вы думаете, что этот широкий жест позволит вам избежать ответственности, вы ошибаетесь, – поспешно сказала мисс Дуонг. – Ну что вы… – Небо за окном затянули тучи, и силуэт директора, стоящего против света, показался инспекторам тенью демона, поднявшегося из преисподней. – Все получат по заслугам. Никто не укроется от ответственности… Пройдёмте же в мой кабинет. ____________ Пойманные с поличным инспекторы очень скромно сидели на стульях возле кофейного столика в кабинете Франкенштейна, изредка отваживаясь отпить насильно предложенного чая, и затравленно переглядывались. Сбежать они не пытались – недаром у Такео на коленях красноречиво покоился пистолет. Впрочем, некоторым хватало взгляда на восседавшего в кресле по соседству с ним М-21. Оборотень, когда ему начинало казаться, что пленённые инспекторы слишком уж наслаждаются жизнью, зыркал на них и широко ухмылялся, демонстрируя замечательный белозубый оскал. После этого несчастные пленные вздрагивали и синхронно утыкались в свою кружечку чая. Тао единственного из троих не было: он всё ещё пребывал на своём посту видеонаблюдения. Но даже так хакер умудрялся создавать атмосферу полного своего присутствия в кабинете: поочерёдно связывался по рации то с Такео, то с М-21, названивал на телефон скачущей вокруг них Наите, а то и совмещал все три пункта. Иногда сам собой включался большой телевизор на стене, и там, пугая бедных инспекторов, появлялась его физиономия. Наита, решившая остаться в школе на время проверки и мешать всем своим присутствием (на самом деле ей просто хотелось больше времени провести с М-21), сидела на подлокотнике кресла Двадцать Первого и по-детски радовалась. – …Да лапшу всякую на уши вешала, – со смехом ответила она, когда М-21 спросил её, чем она удерживала этого инспектора до его прихода. – Про бассейн наш, про компьютеры, про сад… Кстати. – Девушка подобралась и звонко позвала: – Господин инспектор! Окликнутый вздрогнул и повернул к ней голову. – Так как насчёт того, чтобы посмотреть наш сад? Прекрасный, замечательный сад! Всё своими руками, всё… – её разобрал смех, – сами… У нас собраны редкие представители флоры… Инспектор судорожно заотнекивался и забормотал что-то оправдательное. – Ну смотрите… – прыснула девушка. Потом вопросительно обернулась и наклонилась к сидящему в кресле: мужчина тянул её за руку. – Глумиться над поверженным врагом – это низко, – тихо и нравоучительно проворчал он ей на ухо. – Да неужели? – Ага, – подтвердил М-21. Потом повысил голос, добавляя: – Правда же? – а когда инспекторы на него уставились, оскалился и хищно щёлкнул зубами. – Перестань, а то они сейчас в обморок упадут, – сочувственно глядя на бедолаг, попросила Наита. – Не упадут, – отмахнулся М-21 и взял её за руку, радуясь, что теперь может это делать совершенно спокойно. – Они же крепкие ребята, правда? _______ …Территорию школы инспекция покидала спешно и слаженно. Двое особо отличившихся инспекторов, едва не запоенные чаем до смерти, бежали во главе колонны. Стоит ли говорить, что в акте пожарной проверки, который госпожа Дуонг заполняла под пристальным взором директора Е Ран, не было отмечено ни единого нарушения? – Что ж… – тонко улыбался отдыхающий в своём кабинете Франкенштейн. – Ждём налоговую.