У горячего чая своя долька лимона

— Доброе утро! — поздоровался Арсений Сергеевич, заходя в комнату к Суздалеву и Шастуну, предварительно не забыв постучать в дверь.       Мужчина прошёл в спальню, и его взгляд зацепился за двух парней, которые сладко сопели на своих кроватях, даже не подозревая, что в комнату пришёл учитель. — Подъём! — громко произнёс мужчина, чуть усмехаясь и наблюдая за реакцией только-только проснувшихся учеников.       Друзья резко дёрнулись и открыли свои глаза, смотря на источник звука. Вскоре они заметили своего на удивление бодрого для такой рани завуча. Неужели, он выспался после шестнадцатичасовой езды в автобусе и приезда в отель лишь в двенадцать часов ночи? Для ребят, что в отличие от него, совершенно не успели насладиться сном, это казалось буквально чем-то невыполнимым из разряда фантастики. — Арсений Сергеевич, вы что творите? — сонным, обиженным голосом спросил Суздалев, смотря на хихикающего учителя. Он то этого хорошего настроения, жестоко разбуженный резким: «Подъëм!», не разделял. — У меня, может, чуть сердце не остановилось! — добавил мальчишка, сонно жмуря глаза, не привыкшие к свету. — Ну всё, не плачьте, мои маленькие, — с наигранной жалостью произнёс учитель. — Идите, я вас поцелую, — добавил мужчина, подходя сначала к Антону, а затем к Максу, быстро целуя в лоб каждого. Парни переглянулись, а потом посмотрели на него с недоумением. «Он поцеловал меня? Что? Его губы это нечто, а руки? А эти руки, которые держали мою голову, это ааа!» — сплошным потоком, переплетаясь, перебивая друг друга, путаясь, отчаянно лезли мысли в голову Антона. — Так, собственно, для чего я вас разбудил, — он чуть отошёл от кроватей, — во-первых, сейчас вам нужно расписаться на листочках, — просовывая листы и ручку, сказал он парням, первым из которых взял Суздалев. — А во-вторых? — поинтересовался Антон, глядя на мужчину. — А во-вторых, молодые люди, через час заканчивается завтрак, поэтому попрошу вас поторопиться. — Как заканчивается? — поднял свой взгляд Макс на Попова, отстраняясь от бумаг. — Максим, не отвлекайся, пожалуйста, — попросил он юношу. Макс принялся подписывать оставшиеся листы. — Быстрее подпишите, быстрее пойдёте кушать.       Суздалев передал бумаги и ручку Шастуну, а сам отправился в ванную, оставляя эту пару наедине.       Антон понимал, что сейчас находится один на один со своим учителем, который ему нравится, он находится под чутким, внимательным взором преподавателя. А ещё Шастун прекрасно понимал, что Макс специально оставил их вдвоём. «Вот козёл» — в мыслях, — раздраженно назвал он друга. — Держите, — отдавая в руки Арсения Сергеевича листочек с ручкой, произнёс юноша, неотрывно смотря в голубые глаза.       Его небесно-синие глаза, светились как два огромных озера, в которых так и хочется утонуть, затеряться и остаться навсегда… Они были голубыми, как драгоценные чистые сапфиры! Их блеск затмевал всё вокруг, заставляя сильнее и чаще биться сердце. — Угу, — забирая всё, он покинул комнату, не проронив больше ни слова.       Как только дверь захлопнулась, словно по щелчку, радостный Макс, вытирая свою голову полотенцем, вышел к Антону. — Скажи честно, ты специально? — горько и безнадёжно посмотрел Шастун на слишком весёлого друга.       В ответ Максим лишь хохотнул, за что тут же в него прилетела подушка. — Дурак, — произнёс Антон, на что Макс ещё больше рассмеялся, заражая своим смехом и Шастуна.

***

      После обеда Арсений Сергеевич проходил по всем комнатам, оповещая учеников о том, что их в три часа дня ожидает поход в «Парк чудес Галилео». — Арсений Сергеевич, ну можно я не пойду? — взмолился Антон, что услышал о данной новости, встретившись с учителем посреди коридора. — По какой причине, Шастун? — скрестив руки на груди, поинтересовался Попов. — У меня голова болит, — почти не соврав сказал парень. — Антон, — вздохнул мужчина, — у меня такое чувство будто ты меня обманываешь, — проговорил он, смотря прямо в зеленые, словно сказочный лес, глаза мальчика, ища в них правду. Будто был уверен, что под проницательным взглядом голубых глаз-океанов тот врать не сможет, просто сдаст себя. — Да не обманываю я вас, она правда болит, — в очередной раз обречëнно доказывал свою правоту ученик, надеясь, что хоть сейчас в его слова поверят. — Так, раз болит, тогда на весь сегодняшний оставшийся день и ночь остаёшься у меня, — ухмыльнулся старший и хитро посмотрел на юношу, видимо, будучи уверенным, что тот откажется, признается во лжи и пойдет в парк. — Но зачем? — спросил парнишка, недоумëнно хлопая глазами. Признаваться во лжи Антон не собирался. А потому ему оставалось лишь удивлëнно уточнить, правильно ли он понял предложение, вернее даже не предложение, а команду старшего. — Буду наблюдать за тобой, — спокойно послышалось в ответ пояснение. — А Макс не может за мной понаблюдать? — полюбопытствовал Антон. Вариант остаться с другом казался ему куда более приемлемым. — Так Макс сейчас уйдет. И, если тебе хуже станет, уже не выручит, — продумав всё наперёд ответил мужчина. — Так, — переваривая информацию, Шастун немного не понимал.- То есть я буду сидеть один, у вас в пустом номере? — подняв одну бровь, спросил парень, в действительности не улавливая смысл данного предложения. Какая разница, в чьей комнате коротать время в одиночку? — Почему один? — А вы разве не идёте? — Нет, — коротко ответил Арсений. — А можно узнать почему? — осведомился Шастун. — Антон, я завуч и у меня много бумажной работы, которую в ближайшее время нужно сделать, поэтому я и остаюсь тут, — пояснил Попов. — Как вы останетесь?! — Господи, Макс, откуда ты взялся? — чуть громче произнёс мужчина, не ожидая такого резкого появления своего ученика. — Хах, а это вам ответочка за то, что вы нас утром напугали, — ответил Суздалев, и все трое посмеялись. — Так, Макс, иди, — скомандовал мужчина, прогоняя Суздалева, что своим неожиданным появлением ненадолго прервал диалог, куда подальше. — Ухожу. — Фуух, — потёр глаза Арсений, — так что ты выбираешь? — поинтересовался он после, держа свой взгляд точно на ученике. — Я останусь тут, — особо не думая, ответил Антон на предложение Арсения Сергеевича, посмотрев прямо в его кристально чистые глаза. — Отлично, тогда бери то, что тебе нужно и перебирайся ко мне. А я должен идти, — сказал мужчина и оставил Шастуна одного, посреди коридора.       Парень отправился к себе в номер, где его уже ожидал Суздалев. — Оо, я думал ты уже не вернёшься, — проговорил Макс, встречая на пороге друга. — С чего это вдруг? —спросил Антон, недоуменно рассматривая друга настолько внимательно, словно пытался понять ответ наперёд, прочитать его по глазам и по непонятной, но счастливой улыбке на его лице. — Ну, вы там так мило разговаривали, — ответил тот, не переставая улыбаться. — Ты следил за нами? — глядя прямо в глаза то ли с удивлением, то ли с каким-то негодованием спросил Шастун. — Почему следил-то? — от столь несправедливого заявления улыбка исчезла с губ друга, —Я вышел, смотрю, — уголки губ непроизвольно поползли наверх, выдавая его истинные эмоции, — стоят, разговаривают, дай думаю пройду-ка, послушаю хоть, о чëм. Ну и прошёл, — кратко описал свои действия, в ходе которых и выяснил настроение диалога, и их мотив Суздалев. — Чему я удивляюсь? — задал риторический вопрос Шастун самому себе, закатывая глаза. Он давно привык к выходкам друга, а потому старался не удивляться подобному. — Ты чего, кстати, не собираешься? — поинтересовался Макс. — Куда? — присел на спальное место Антон. — Ну в этот, в парк. — А, я не пойду. — Стоп, это… — хотел было спросить Макс, однако его жестоко прервал Шастун, не желая слушать причитанья по поводу того, что теперь ему, бедненькому, придëтся таскаться одному. — Я знаю, что ты сейчас будешь возмущаться. У меня болит голова, — разъяснил Антон. — Давай, я останусь тоже, за тобой присмотрю? — предложил Максим, на что Антон поджав губы, отрицательно помахал головой. — Почему? — осторожно спросил и присел поближе Суздалев. — Попов сказал, чтобы я остался у него, и он уже будет за мной смотреть, — ответил Антон. — Вот оно что! — резко вскочил Макс. — Первым ухватил тебя наш Попов! Вот он… Ты у нас прям нарасхват, Тох! — Ты можешь не орать? И так голова раскалывается, — попросил Антон друга. — Ладно, давай, Антон, мне уже пора, — снизил тон Суздалев. — Потом приду, опишу тебе все свои ощущения и впечатления, — отправив воздушный поцелуй Шастуну, он скрылся за дверью.