Архитектор не оценит страданий

      Он невольно дернулся, хотел схватить одеяло, тело рядом пошевелилось, он тут же понял, что вовсе не в своей кровати дома – а в ее кровати. Алекс успела разжать объятия, он сел на постели, спохватился, что разбудил ее, повернулся к ней.       Она тихо рассмеялась, потянулась, прижала к груди одеяло, легла набок, изображая, что спит дальше.       Потом она перевернулась на спину – потому что он смотрел на нее пристально.       – Мне приснился сон, – сказал он.       – Сон.       Она улыбалась, она была заспанной, она протянула ему руку поверх одеяла. Он взял ее ладонь обеими руками.       – Я разговаривал с доктором Лектером. Во сне. Он сказал мне, что ты Архитектор, и что ты скоро умрешь – и поэтому ты решила прийти ко мне. Он сказал мне, что в этом варианте Виктор не умрет, потому что он сделал правильный выбор, и ты можешь остаться со мной – потому что ты создавала меня для себя, а я хочу быть с тобой. Он сказал мне, что у нас с тобой одна система символов – и что ты не просто так дала мне дар творца. Он сказал мне, что есть другие Архитекторы, и его создатель – не ты, а кто-то другой, но версия Лектера в этом варианте – твоя. Я сказал ему, что он гребаная Расщепленная Звезда и вендиго, и что он умрет, когда тот, кто полюбит его, столкнет их обоих со скалы – потому что не захочет быть в его больной искусственной реальности. Я, конечно же, историю про смерть Лектера выдумал, но он поверил, потому что…       Эрик держал Алекс за руку и не отпускал, даже когда она перестала улыбаться и потянула кисть на себя.       Он разжал пальцы, только когда она села на кровати напротив него, скрестив ноги под одеялом.       – Про доктора Лектера все правда, ты не выдумал, – наконец, сказала Алекс.       – А про тебя?       – И про меня.       Осознанные сны у него были не менее правдоподобными, чем реальность – но падение в бездну, такое же, как до этого в кресле психиатра, было еще более головокружительным.       Эрик зажмурился.       – Темные Небеса!       Он закрыл лицо руками, он не сразу понял, что его трясет. Она обняла его за плечи, она притянула его к себе, он пытался не разреветься – но уже всхлипывал, и под ладонями щеки были мокрые от слез.       Он уткнулся носом в одеяло, он лежал у нее на коленях, она гладила его по голове, по спине, он рыдал в голос, он уже не понимал, почему – от жалости к себе, от обиды, от страха перед неизвестностью, от того, что цепь замкнулась.       Это она. Она. Она!       – Эрик. Эрик. Эрик! – звала она, поднимая его за плечи, пытаясь заглянуть в лицо – когда он уже начал задыхаться от рева. – Посмотри на меня! Посмотри на меня, Эрик!       Она держала его крепко, за щеки, она смотрела ему в глаза, он пытался отвернуться – сам не зная, зачем.       – Я люблю тебя. Я всегда любила тебя. Я всегда буду любить тебя. Эрик, ты самое прекрасное, что я когда-либо создавала. Ты мое наследие, ты мое рубедо, ты ни в чем не виноват, это все моя вина! Прости меня, Эрик. Прости меня. Я пыталась объяснить тебе, я пыталась! Я всегда была с тобой, я разделила с тобой все, я не хотела, чтобы тебе было больно! Я хотела подарить тебе Вселенную, все тебе, все для тебя! Я и сама не знала, что это будет так больно!       Он уже встречал ее когда-то – и не раз. Он вдруг вспомнил – или увидел те множества вариантов, где у него была альтернатива. Он встречал ее раньше, чем узнавал Стеллу, раньше, чем попадался в ловушку, прежде, чем его затягивало в водоворот Расщепленной Звезды.       Как же так? Где же она раньше была? Она была, она была рядом – он просто был неудачником, настоящим придурком, слепым и глухим. Он убегал от нее – или делал так, чтобы она в итоге отпустила его к Стелле.       Она пыталась его спасти – но ему нужно было пройти все это, потратить столько жизней, чтобы понять, что можно иначе.       – Не уходи, – выдавил он. – Все что угодно – только не уходи.       – Я не уйду.       – Вообще не уходи. В других вариантах не уходи. Останови это, пожалуйста, останови это.       Он знал, что она не может ему обещать, он знал, что она не может это остановить. Она может только дополнить, она может только вмешаться.       – Есть только один способ остановить это. Спасти Виктора.       Эрик поднял на нее глаза, веки саднило, дышать было тяжело, нос был уже заложен.       – Ты не можешь ее убить, я не могу ее убить. Я пыталась – много раз пыталась, – Алекс горько усмехнулась. – Посмотри, что со мной стало. Но Виктор может. У него одного есть выбор.       Эрик оцепенел. Она предлагает убить Стеллу? Никто не может это сделать – а если сделает, то все закончится.       Все закончится… Он сам просил этого.       – Вы станете свободными во всех вариантах, где вы живы, только если Стеллы больше не будет. Все уже произошло. Он сделает это когда-нибудь – но ему нужно помочь. Он должен увидеть, кто она на самом деле… И он еще не готов.       Конечно, он не готов! Он в обморок упадет, если увидит Стеллу, он побежит к ней, позабыв про Теодора, по привычке, по заученному сценарию! Он не посмеет даже думать о том, чтобы пойти против Стеллы – а, тем более, убить ее.       – Нам нужен вариант, где он сможет. Где он будет готов. Нам нужно спасти его везде, куда мы можем добраться – пока не поздно, пока она его еще не сожрала. Он учится, но по-прежнему связан с ней. Даже сейчас.       Эрик сам недавно помыслить не мог, что он пойдет против Стеллы. И навредить он ей не сможет – даже если ненавидит ее.       – Я не уйду. Не думай пока об этом. У нас есть время…       Он не хотел думать, и рыдать он тоже больше не хотел. Голова была пустая.       Он кивнул, она обняла его, он навалился на нее, и они вместе упали на постель. Она рассмеялась, он засопел ей в плечо, он подмял ее под себя, поцеловал в губы вслепую, руки уже скользили вдоль спины к бедрам, забирались под майку.       Эрекция, жар у нее между ног, он почему-то уже вспотел и тяжело дышит – но уже не от слез и рыданий. Ему было вкусно, он уже растворялся, ее прикосновения обжигали, оставляли полыхающие следы на коже, он не хотел, чтобы она останавливалась.       Потом он сам не захотел останавливаться.       Он уже был в ней, в исступлении, в какой-то странной погоне – и одновременно вне времени, вне этой чертовой карусели проклятой Вселенной.       Они не прокляты, они просто живут – как живые люди, потому что Архитектор живой.       Он думал, он кончит – и опять разревется… Но он лишь протрезвел – и даже невпопад улыбнулся, когда она начала шевелиться под ним.       Алекс погладила его по щеке, он в тот момент почему-то подумал, что, может быть, ее зовут вовсе не Алекс. Лежать поверх скомканного одеяла было удобно, он закрыл глаза.       Его хватило ненадолго. Он сходит в душ, приготовит завтрак – если у нее в холодильнике что-то есть, – потом они пойдут на прогулку, проведут вместе этот день – и множество других. Они придумают, как быть дальше – потому что они теперь вместе.       Они спасут Виктора и спасут себя – и иначе быть не может.       Архитектор не оценит страданий – потому что даже он не может увидеть до конца глубину бездны вложенности вариантов – пока не окунется в нее сам.