Рыба в котловане

Я лежал на кровати Марка, в квартире Марка и думал о Косом. Я рассуждал, что конкретно так сильно меня зацепило и не мог нормально себе ответить. Причин было слишком много: Косой мне врал, я врал Косому, у него отстойные заморочки, у меня их не меньше, никто из нас не хочет отказываться от своих убеждений, а следовательно, нам насрать друг на друга. Проблема в том, что мне не насрать. Мы не общались пять с половиной дней, и я решил, что это конец. Наш роман оказался какой-то безнадёжной мутью длиною в жизнь, а мы с Косым - трусами и слабаками. Психанул я сильно, но остываю всегда быстро и вечером уже порывался отправить сообщение. Косой периодически объявлялся в сети. Я гадал, открывает ли он окошко с нашей перепиской, проверяет ли, не набираю ли я текст и потом стираю, как делал я. Всё вроде было к лучшему - мы с Косым хорошо провели время, но и разбежались вовремя: мы слишком разные, а мой парень скоро прилетает. В прошлом мы сошлись от безысходности и по пьяни, так уж получилось. Но наши отношения послужили мне во благо, а Косому, похоже, во вред. Я легко себя принял и идентифицировал, он же собой тяготился. Я не винил себя в его загонах, но мне было больно и обидно из-за того, как всё нелепо завершилось, и ещё обиднее из-за этой глупой обиды. Я вспоминал парней, с которыми знакомился в гей-клубах. Не тех, с кем я позже уходил для более приятного продолжения, а тех, с кем обычно перетирал за жизнь у барной стойки без всякого намёка на флирт. Все эти мужики из регионов были похожи: немного дикие, дёрганые, в синтетических рубашках и с бегающими глазами. Узнав, что я тоже из провинции, они изливали душу и с жадным любопытством расспрашивали о жизни в Москве. Я отвечал осторожно, давал понять, что и здесь градус гомофобии довольно высок, и на полную безопасность рассчитывать не стоит. Меня раздражало, что надо быть постоянно на стрёме, ходить на свидания с оглядкой, следить за языком в универе и на работе. Но я привык к такому положению вещей и сам сформировал свой круг общения, чтобы оставаться собой, не вилять, не прятаться и не врать. Но моя жизнь изначально складывалась более благополучно, чем у Косого. Я сравнивал его с теми парнями и находил немало сходства. Но у Косого было то, чем он отличался, и это же объединяло его со мной: неуёмное любопытство, безумная фантазия и мечты. Я понимал, как эгоистично и абсурдно требовать чего-то от Косого, но не мог не думать, что примирись он с собой, ему, возможно, станет проще жить эту жизнь. Я сфоткал Кузнечика-Боузера, хотел отправить с подписью «помыл кота», но не решился. Попытался писать, но ничего не писалось. Тогда я переименовал дружеский чат из "Приколдесов" в "Тлен и боль" и созвал всех в паб. Попойка не задалась и вогнала меня в ещё бо́льшее уныние. Весь вечер Скиппи и Алия обсуждали свадебные платья, Ник жаловался на маленькую зп, Славун грузил про диссер, Свисток ещё не приехал, Макена заболела. По пути домой я размышлял, когда мои друзья успели стать так похожи на моих родителей. Я по-прежнему их любил, но находил всё меньше общих тем и точек соприкосновения. Мы будто стояли на противоположных сторонах пропасти, а расстояние между нами увеличивалось с каждой встречей. Этим летом мне казалось, что из Москвы уезжают все, кроме меня: на море, дачу, в командировку. Мама звала в Питер, но я летал туда на майские и пока не запасся выдержкой для следующего визита. У меня есть специальный аккумулятор, почти как у Редбоя, и ехать с разряженным плохая идея. Ночами я слушал музыку, которую включал Косой и не мог переключиться на что-нибудь другое. Вернулся Свисток, к нему нагрянули приятели-укурки. Я обрадовался хоть какой-то движухе. Мы накачались пивом, сыграли в фифу. Они начали спорить про глобальное потепление и экоактивизм, я заскучал и ушёл к себе. Я полез в приложуху для знакомств, но передумал и открыл заметки, решив записать все плюсы от расставания с Косым. Вместо этого я долго пялился в экран и чувствовал, как по нему скучаю. У меня даже в боку закололо, а потом в груди и в мизинцах. Так скучаю по тебе, мудак, что у меня колючая кожа, я написал. Я вообразил, что превращаюсь в огромный кактус и заржал. Подбежал кот, пушисто потёрся о мои ноги. - Люблю только тебя, - сказал я Кузнечику-Боузеру и взял его на руки. Я потёрся носом о его влажный нос и вспомнил, как Косой трётся носом о мой висок. То есть тёрся. В комнате шуршал вентилятор. Он бесил: то дул сильно, и у меня текли сопли, то слабо, и я потел и задыхался от духоты. Я подбивал Свистка скинуться на кондей, но он вечно сидел без денег, а одному мне не по карману и лень заморачиваться. На кухне громко ржали и пели «Всё идёт по плану». Я подумал, что нуждаюсь в тишине и комфорте и имею право переночевать у Марка. Тем более, он сам уговаривал жить на Ходынке. - Щас отвезу тебя в одно клёвое местечко, - сообщил я коту. Я поискал, во что бы его посадить, ничего вменяемого не нашлось. На спинке кровати висело вафельное полотенце, я укутал в него Кузнечика и вызвал такси. - Куда ты, бро? - крикнул Свисток из кухни. Я стоял у распахнутой настежь двери на одной ноге, а второй целился в кед и постоянно промахивался. - Спать, - я зашатался, но равновесие удержал. - Ты же в очко! - напомнил Свисток. - Норм, - ответил я и потопал вызывать лифт. Кулёк с котом я крепко держал под мышкой. Свисток орал вслед, что я – дебил и ползаю на бровях, но мне было похер. В такси играло релакс фм, кот пригрелся и замурлыкал, меня укачивало, чтобы не отрубиться я курил в окно. Через полчаса я завалился в "Магнолию" на районе у Марка с котом наперевес, взял упаковку короны, фисташки, чипсы, молоко и две пачки вискаса для котят. В квартире пахло химией и одиночеством. Мне не помешал бы душ и пожрать. Я заглянул в холодильник, там оказалось предсказуемо пусто. - Ну хоть ты пожри, - сказал я Кузнечику. – Он нас бросил, но мы не пропадём! Я поискал блюдце, не нашёл, достал две фарфоровые тарелки, налил в одну молока, во вторую выгреб консервы. Кот набросился на еду, я включил кондиционер и ушёл в ванную. Одежду я раскидал по всей комнате, завалился в постель с пивом и фисташками, кота пристроил рядом на подушку. Он заурчал и начал драть когтями наволочку. Я пил корону и писал рассказ про парня, которого кинул другой парень, и тот первый начал сходить с ума и глючить, что превращается в дикобраза, дверную ручку или зубную щётку. Мне казалось, что я пишу охуенный психодел, достойный экранизации Озоном или Рефном или кем-нибудь ещё невероятно охуенным... ...Я проснулся от того, что на меня светила луна, красная, огромная и страшная, будто напившаяся чьей-то крови. Луна-вампир. Сердце бешено стучало, башка гудела, я чувствовал себя пьяным и ужасно несчастным, а ещё очень жалел, что приехал к Марку. В новом ЖК огромные пустые подъезды, высокие потолки, светлые стены и чистые полы, но людей никогда не видно. Мне захотелось потискать кота, я потянулся к соседней подушке, но Кузнечика там не обнаружил. Я сел, голова закружилась, я снова лёг и помассировал виски. Немного оклемавшись, я встал, включил свет во всех комнатах и начал искать. - Боузер!– звал я. - Кузнечик! Кис-кис-кис. Я обошёл квартиру вдоль и поперёк, лазил под стол и за диван, двигал тумбочки и телек. Кот - мелкий и чёрный, мог забиться в любую щель, но ни одной щели здесь не было. Я возненавидел идиотские апартаменты, а заодно себя за то, что притащил сюда Кузнечика. Роднее кота у меня сейчас никого нет. Я опустился на пол под кондеем, обхватил голову руками, а в затылок мне дул пронизывающий ледяной ветер. Тут непонятно откуда появился Кузнечик, мяукнул, запрыгнул на колени и замурчал как мини-трактор. Я зарылся лицом в его шерсть и захлюпал носом. Чуть позже я отнёс кота в комнату и проверил телефон. На дисплее мигали сообщения от Косого, но все три оказались удалены. Я пиздецки разозлился и настрочил яростный ответ. Я писал, что кот исчез, и я еле-еле его нашёл. А Косой без зазрения совести бросил его на моё попечение и слился, хотя Кузнечик общий. Мы, между прочим, договаривались. Ещё я написал, что сильно испугался, ведь кот маленький, а маленькие слабее взрослых, и, пока Кузнечик не подрастёт, я буду пребывать в вечном страхе. На такое я точно не подписывался, и Косой обязан разделить со мной ответственность. И не общаться со мной из-за того, что я вспылил – нечестно. Косой имеет полное право со мной не соглашаться, может считать себя гетеросексуальным геем или гомосексуальным гетеросексуалом. Или никем не считать. Я добавил, что никогда бы не воспользовался его уязвимостью и слабостью, а манипуляции про беременность - низость и подлость. Но ещё бо́льшая подлость выкидывать человека как ненужный хлам. Последние предложения были слишком импульсивными, и я их стёр. Я влил в себя оставшиеся три короны, и меня окончательно развезло. Я включил порнуху, но отрубился, не успев дотянуться до члена. Когда я проснулся, кот лежал у меня на голове, а в ушах противно дребезжало - трезвонил домофон. Я доплелся до двери, снял пластмассовую скользкую трубку и тут же выронил: Косой маячил на сером прямоугольном экране. - Как ты узнал, где я? – спросил я, впуская его в квартиру. Башка трещала, и я не был уверен наверняка, что Косой не глюк и не сон. - Ты же написал, - он ответил и обнял меня посреди коридора. – Ты не против? - он горячо засопел мне в висок, такой тёплый, надёжный, свой. - Поздно спросил, - я уткнулся ему в шею. Я не мог надышаться запахом его кожи и автосервиса, и неважно было, что он скажет. Он повторял, что зря на меня всё вывалил, называл себя тупым и твердил: "прости, прости, прости", а я не понимал, зачем он извиняется. Он прижимал меня к себе слишком сильно, так, что хрустели рёбра, а шея стала как чужая, но я не хотел, чтобы он меня отпускал... Стояла глубокая ночь, я еле держался на ногах. Косой сидел на корточках, гладил кота и упрашивал никогда больше не прятаться и не теряться. - Залипаю. Давай поспим, - предложил я. - Работаешь завтра? Косой мотнул головой. Я боялся, что он откажется ночевать или начнёт спрашивать, чья это квартира и почему я здесь, но он молча прошёл за мной в спальню и лёг в одежде. Я стянул с него футболку, он положил руку мне на грудь и потёрся носом о висок. Гигантская луна заливала комнату бордовым светом, но больше меня не пугала. - Луна маньячная, - сказал я и широко зевнул. - Сегодня суперлуние, я читал. Ещё вспышки какие-то... Голос Косого сделался глухим и уютным, он окутал меня и убаюкал. Во сне я видел, как Редбой летает вокруг алой луны и льёт на неё пену из огнетушителя. ...Я открыл глаза и понял, что ещё окончательно не протрезвел. Я перекатился на бок и поцеловал Косого в край губы, в подбородок, в шею, ключицу. Он сонно заморгал, я принялся стаскивать с него джинсы. *** Мы валялись на полу в одеяле. Косой бегал пальцами по ламинату, кот бросался на его руку, впивался в неё зубами и сражался, как со злейшим врагом. Косой ржал, отпихивал Кузнечика и начинал по новой. Я крепко обнимал Косого сзади, между его лопаток удобно умещалась моя щека. Я кусал его за спину, а когда он возмущался, говорил, что раз коту можно, то и мне. Очень смутно я помнил, как отговаривал Косого идти в аптеку, хотя ни у одного из нас не нашлось гондонов. Мы с Косым совсем ошалели - будто не виделись лет десять- накинулись друг на друга, трахались на кровати, на диване, на кухонном острове, в душе. Потом мы вернулись в постель, он усадил меня сверху, мы скатились на пол и там остались. Я подумал, что зря не послушал Марка и не сменил бельё. Но было слишком кайфово, и я не стал загоняться. - Странная татуха, – я водил пальцем по линиям и изгибам на лопатках Косого. - Это контур, - Косой перекатился на спину, я лёг на него сверху. – Знакомый в Ташкенте предложил набить, но очень уж долго делал. Я один сеанс выдержал и не пошёл больше. - Что там должно было быть? - Карта, как материк, - Косой отвёл мне чёлку со лба. - Карта чего? - Сам не знаю. Такого места, где хорошо и спокойно. Нереального, наверно. - Где можно жрать макдак и не толстеть, - я почувствовал, как сильно проголодался и предложил заказать еду. Косой листал приложение и выбирал самое полезное из вредного. Моя голова лежала у него на груди. Я следил за ним и думал, что моё место, где хорошо и спокойно - здесь и сейчас. - Почему ты улыбаешься? – спросил Косой. - Вспомнил... Кое-что про татуировки. Кот поймал свой хвост, подскочил и спрятался за занавеску, мы заржали. - Расскажи - попросил Косой. Он схватил кота, почесал ему живот, пригладил шерсть и отпустил. - Так и быть. Только никому не говори, - я сделал серьёзное лицо, Косой кивнул. - Когда-то я собирался написать роман. Я не умею, но хотел написать как придётся. - Ты умеешь, - заспорил Косой, но я закрыл ему рот ладонью. – О чём? – неразборчиво пробубнил он. - О двух зэках. Они сидели в одной камере и сначала ненавидели друг друга, а потом стали трахаться. Косой хмыкнул. - Ну знаешь, в тюряге нет особого выбора, а у них нашлось немало общего, - объяснил я. - Им нравилась одинаковая музыка, AC/DC и Megadeath, они похоже шутили и могли вместе молчать без напряга, понимаешь? Косой кивнул. - Срок у одного зэка заканчивается, и перед самым его выходом они набивают одинаковые татуировки, как напоминание о связи, которая не должна была стать ничем, кроме похотливых случек, но почему-то стала. - Он выходит, и они расстаются навсегда? - Косой задумчиво перебирал мои волосы. - Не знаю точно, - я пожал плечами. - Он возвращается домой к жене и детям и пару лет пытается жить как раньше, но не может. Всё вокруг изменилось, люди, обстоятельства и он сам... И вот он покупает мотоцикл и отправляется через полстраны к своему бывшему любовнику, который к тому моменту должен выйти на свободу, - я замолчал. Косой ждал, его напряжённое ожидание висело в воздухе. - Они встретились? - спросил он, так и не дождавшись. - Я не решил, - признался я. - Застопорился на моменте, где он пересекает каньон. В одном из вариантов он поворачивает назад, в другом - разбивается насмерть, столкнувшись с внедорожником, в третьем - доезжает, но его сокамерник уже мёртв... - А есть какой-нибудь... оптимистичный вариант? - обеспокоенно уточнил Косой. - Пока нет, но мы можем его придумать, - я подлез поближе и запустил язык ему в рот. Косой отстранился чересчур быстро. - Я бы купил твою книгу, - сказал он. - Ты должен написать. Я прочитаю, а если чего-то не пойму, объяснишь. - Ну если только ради этого, - усмехнулся я. - Не ради, - Косой подпер голову рукой и пристально на меня уставился. Я смутился, словно он меня в чём-то уличил. Возникло ощущение, словно я раздеваюсь на Красной площади. Хотя для меня проще быть голым, чем выставиться тупым фантазёром. Забавно, но сейчас на мне действительно не было одежды. - Ты совсем другой становишься, когда о таком рассказываешь, - Косой снова заговорил. - У тебя лицо светится и глаза... Ты материшься меньше и описываешь красиво. Жаль, со стороны не видишь. Короче, ты себя очень недооцениваешь! - убеждённо заключил он. - Кто бы говорил! - я расхохотался. - Ты сам... Косой не дал мне закончить, обхватил мою голову ладонями и привлёк к себе. Мы целовались и целовались, а кот заполз между наших лиц, и потом пришлось долго выуживать шерсть изо рта.