Рыба в котловане

Я решил рассказать Косому про Марка, но не знал, как подступиться к разговору и не представлял, какой будет его реакция. Зато я не сомневался, что сказал бы Марк: «это ребячество», «ты ностальгируешь», «прошлое привлекательно, пока не превращается в настоящее», «это ненадолго». Я слышал в голове его голос, бесился и даже перестал отвечать на сообщения. Потом позвонила мама и сказала, что Марк меня потерял. Я накатал злобное письмо, где просил не общаться у меня за спиной с моими родственниками, перечитал и стёр. Ни Марк, ни мама не виноваты в моих заёбах. Я попытался мыслить рационально: вот я встретил своего первого парня, возможно, даже свою первую любовь, меня накрыло сильное чувство, но совсем необязательно, что у нас получится. Логично даже - ничего не получится. К тому же, я понятия не имел, что думает сам Косой. Нам всегда находилось, о чём поговорить и потрахаться, но о его отношении ко мне известно не так уж и много. Мы можем не вылезать из постели сутки напролёт, выдумывать чепуху, из которой позже вылупляются мои кривописи, но достаточно ли этого для того, чтобы быть вместе? И что означает «вместе» для Косого? Встречаться вечерами после работы? Или постоянно сосуществовать в одном пространстве, готовить, засыпать перед телеком, ругаться из-за денег, ездить в выходные по магазинам и на природу? Я порепетировал перед зеркалом, пощупал разные слова, убедил себя, что готов и даже записал в ежедневнике торжественное ЗАВТРА. Но как в дурацких сериалах вмешались обстоятельства. Сначала я узнал, что Косой учится на курсах при МАДИ. Вечером после автосервиса он приехал ко мне на нервяках, сказал, что утром у него какой-то тест и, если он завалит, его не допустят до итогового теста, а тогда сертификата ему не видать, как своих ушей. - Что за сертификат? – спросил я, стараясь не подавать виду, насколько поражён. Мне и в голову не приходило, что Косой где-то учится. Я представил его за учебником над уравнением или задачей, как он сводит задумчиво брови и хрустит пальцами. - Для работы, - Косой начал сжимать воображаемые эспандеры. – Есть одно предложение. Очень годное. Но нужна квалификация. - Ты и так дофига всего умеешь, - сказал я. - Не, - он помотал головой. - Не начинай, - предупредил я. - Чего? - Своё это "не разбираюсь" и "ничего не умею" и всё такое. Во сколько тест? - В девять. Бля, и на работу успеть бы к двенадцати, - Косой нахмурился. - Сиди и учи всю ночь, - я подтащил свой ноут и поставил ему на колени. - Учил уже. - А чего тогда? - Не знаю, ссу просто, - он вздохнул. – И вообще мне поздно учиться, - он опустил плечи и ссутулился. - Ты достал, Косой! – разозлился я. – Тебе нужна та работа или нет? Хочешь зарабатывать больше? - Ну да... но я не только из-за денег. На диагностику грузовиков хотел давно, но там свои сложности... Со спецификацией проще, конечно… Но я вот… Просто все раньше учились, после школы, а я даже в шарагу не пошёл, знал: мне в армию прямая дорога, - он резко замолк. - Короче, - меня пробрало, но рефлексировать было не время. – Давай закажем макдак, и ты мне будешь пересказывать. Когда вслух произносишь, лучше запоминается. И потом повторишь ещё. Есть же какие-нибудь учебники? Косой кивнул и шумно выдохнул через нос, как загнанная лошадь. - Макдак – отрава, - заметил он, когда я забрал бумажные пакеты у курьера. - От стресса – самое то! – уверил я. Мы сидели весь вечер на кухне, Косой говорил слова, которые звучали для меня, как эфиопский язык. Периодически он просил его проверить, открывал какие-то таблицы и диаграммы. Он ошибался, расстраивался и повторял: "ну я же говорил" или "так и знал", а я удивлялся, как он вообще там что-то понимает. Приехал Свисток, поржал над нами и назвал «ху́евыми бо́танами», пошатался вокруг, накурил и заперся у себя. Около полуночи Косой собрался домой, но я уговорил его ночевать – от меня ехать ближе. - Ладно, а то меня рубит на панике, - согласился Косой. Я выдал ему полотенце и ушёл курить, а когда вернулся, Косой сидел на кровати, подперев подбородок кулаками. Он поднял голову, я увидел, что на нём лица нет и сказал: нам необязательно трахаться, давай спать. Он ответил: ага, и мы трахнулись. Я смотрел на спящего Косого, трогал пальцем переносицу, где срастаются его брови и думал, сколько всего я о нём ещё не знаю. И, наверное, так и не узнаю, ведь скоро вернётся Марк. Косой нормально сдал свой тест, итоговый назначили через три недели, а я не был уверен, что к тому моменту мы продолжим встречаться. Я опять настраивался и словно раскачивался на качелях, перед тем, как скинуться в пропасть. И почти набрался смелости, но Косой опять начудил. Посреди недели он заехал ко мне в обед. В Москве наступило настоящее лето, а уже в +25 квартира Свистка нагревалась как раскаленная консервная банка. Я изнемогал от жары. Время от времени я сидел в Ботаническом саду или у Останкинского пруда - дальше ехать было душно и лень - читал или писал сценарии роликов для новой проги, куда перейти пока не согласился, сочинял похождения Редбоя и Капитана Прохлады или что-нибудь другое. Косой застал меня дома, сказал, что спешит и с порога вручил крошечное, чёрное существо с розовой пастью и острыми мелкими зубами. - У него наверняка блохи, - я изучил слипшуюся шерсть и принюхался. – Воняет тухлятиной. Кот мяукнул и царапнул мне руку, на коже остались две красные полоски. Я сказал, что у меня теперь заражение крови и столбняк. Косой усмехнулся и объяснил, что нашёл котёнка возле мусорных контейнеров у автосервиса. - Ру, будь другом… - Другом?! После того, как ты тыкал в меня членом?! – мне нравилось его троллить и нравилось, что ему это тоже нравится. Я вдруг подумал, что так могло бы быть всегда, но отогнал эти мысли. - Оставь зверя у себя пока, - попросил Косой. - Я приют один знаю. Отвезу его вечером. - Он жрать наверно хочет, - предположил я. Кот трясся у меня на руках, пытался вырваться и дико орал. - Это мальчик или девочка? - Не знаю, - Косой пальцем приподнял хвост, кот опять заголосил. Непонятно, откуда в микроскопическом животном бралось столько звука. – Парень вроде. Я осторожно погладил шёрстку, под которой выступали кости, острые и тонкие, как у птицы. Я завернул кота в край футболки, чтобы он не спрыгнул и не расшибся. Когда я поднял глаза, Косой смотрел на меня и широко улыбался. - Прекрати, - сказал я. - Что? – спросил он. - Сам знаешь. Косой не стал спорить, поцеловал меня, разворошил волосы и свалил на работу, а я вспомнил, что вообще-то живу не один и в чужой квартире. Я написал Свистку, он был не против, если кот не станет ссать ему в кроссовки. Я успокоил, что это всего на день. Геморроя Косой мне подкинул гораздо больше, чем ожидалось. Кот оказался младенцем и не умел ещё пить молоко из блюдца и есть твёрдую еду. Я спустился в аптеку, купил пачку пипеток и написал Косому, что он втравил меня в лютое дерьмо. Он начал извиняться, я ответил «забей, я рофлю» и отложил телефон. Весь день я кормил кота из пипетки, снимал, как он ест и играет с носком и отправлял Косому фотки. Он был всё время занят и в ответ присылал гифки с котами. Постепенно кот перестал орать и много спал, но успел-таки надуть на мою подушку. Я тут же пожаловался Косому. Он сказал, что я сам виноват и нечего пускать животных в кровать. Я ответил: зверь – мелкий и мёрзнет и вообще в таком возрасте должен быть с матерью. Вечером Косой пришёл с переноской, которая по виду предназначалась для собаки среднего размера, я поржал, обозвал его придурком и сказал, что кота мы никуда не везём. - Почему? – Косой удивился. - Он есть не может и лакать. Вдруг умрёт. Мне вспомнились мёртвые животные на обочине дороги, а потом Джек и мой подохший петушок. - Там, наверно, выхаживают таких, - неуверенно сказал Косой. Но я наотрез отказался ехать, напомнил, что «мы в ответе за тех, кого приручили» и добавил, что терпеть не могу маленького принца, но Косой его не читал. Он начал готовить что-то из продуктов, которые нашлись в нашем со Свистком холодильнике, а я сидел с котом, придирался и ныл, что голодный и немного записывал новые мысли. Редбою и Капитану Прохладе не помешает домашний капибара, Косой поддержал мою идею. Он поглядывал на меня и ухмылялся такой ухмылкой: типа я очень милый, а не такой мудак, каким хочу казаться. Он остался у меня «помогать», а кот нагадил на его футболку, пока мы спали. Утром я выдал Косому своё поло. Оно было тесновато, и Косой напоминал тупого качка, который не вылезает из тренажёрки, жрёт анаболики и хвастается бицухой. Мы договорились отвезти кота в приют, когда он немного окрепнет, но мне быстро стало ясно, что никуда я его не отдам. Зверь оказался смышлёный, хитрый и весёлый, а главное, начал ходить в лоток. Как-то вечером Косой писал мне. Косой: Помой кота Руслан: Он чистый! Косой: Он сальный. И ногами в блюдце влез Руслан: Я ему лапы вытер салфетками. Таких маленьких мыть нельзя. Защитный слой смывается Косой: Он подрос уже Руслан: Ещё нет Косой: Да Руслан: Нет Мы долго препирались и сошлись на том, что нужно показать кота ветеринару и всё разузнать. Косой: Я придумал ему имя:)) А то чего он всё без имени, неделю почти Руслан: У него есть имя!! Я тебе говорил!!! Косой: Какое? Когда говорил? Руслан: Сегодня утром Косой: Я не помню. Не было такого Руслан: Я говорил!! Когда мы в душе были Косой: Ну ты нашёл когда. Там вода шумела. И ты))) Руслан: Всё, буду молчать как рыба теперь. Косой: Не надо Руслан: Что? Косой: Молчать Руслан: Я так и знал!! Косой: Что? Руслан: Что тебе нравится! Косой: Что?! Хотя да. Нравится Руслан: ))) Знаю Так какое имя? Косой: Ну ты скажи. Раз назвал Руслан: Не. Ты давай Косой: Кузнечик Руслан: Эээ... Почему? Косой: Ну он прыгает всё время высоко, как саранча Руслан: Хахаха. Точно Косой: А ты как назвал? Руслан: Боузер. Это из Марио дракон такой Косой: Знаю. Зачётное имя Руслан: Да. Но и Кузнечик тоже Это было мега-тупо, но мы решили дать коту двойное имя: Боузер-Кузнечик или Кузнечик-Боузер. Как имя и фамилия, сказал Косой. Или титул, прибавил я. Потом позвонил Марк, и я понял, что откладывать разговор дальше некуда. *** Асфальт плавился, плотный воздух дрожал, я тащился к Косому по пробкам и проклинал свою лень. Нет бы, прогуляться до метро, спуститься в кондиционированную прохладу, прогромыхать в вагоне до Чеховской, перейти на фиолетовую и рвануть до Кузьминок. Теперь же приходилось слушать Ваенгу и просить то врубить кондей, то сделать потише. Водила плёлся в крайнем правом и зыркал на меня, как на врага отечества: то ли мстил за Ваенгу, то ли ему не нравилась моя футболка в диснеевских кенгуру. Косой подарил мне её пару дней тому назад, когда я торжественно объявил, что усыновляю Боузера-Кузнечика. - Но он и мой немного тоже, - сказал Косой. Я хотел пошутить, что мы отныне котоотцы: котородитель-1 и котородитель-2, но сдержался. В такси я сообразил, что для серьёзного разговора футболка с Ру не годится, но переодеваться было уже поздно. Я задумался, будет ли Косой навещать кота, и как он это провернёт, если меня видеть больше не захочет. Ещё я представил, как сообщаю Марку, что в его отсутствие завёл общего с Косым кота, и теперь ему придётся смириться с постоянным третьим в наших отношениях. Мне стало смешно, я сильно нервничал и обгрыз ногти на больших и указательных пальцах. Ещё было жаль выходного. Мы с Косым собирались поехать к водоёму, но не решили, куда именно. Мы бы шатались по горячим от солнца дорожкам, ели мороженое и валялись в тени на траве. Вечером мы могли бы встретиться с моими друзьями или сразу двинуть ко мне, Свисток свинтил за город до середины недели. Но ничего из этого, возможно, не произойдёт. У меня заболел живот и сердце, и печень, и почки, и все внутренности. Тут позвонил Марк, он редко звонил из-за разницы во времени, но сейчас как почуял моё настроение. - Влажность жуткая! И загруз дикий, еле успеваю поесть. Хорошо, что ты не полетел, – говорил он. - Я бы тебя убил, - ответил я. – Но сначала подох бы от скуки. - Город сумасшедший, но опять же, нужен проводник, а лучше экскурсовод. Таксисты почти не понимают по-английски, я через переводчик общаюсь. Похоже, пора учить китайский. - Ты быстро освоишь. - Может, нам вместе стоит начать? Есть хорошая языковая школа на примете. - Я ленивый, ты же знаешь, - я не понимал, шутит он или нет. - Ладно, займусь тобой, как прилечу, - он выдержал паузу. В этом месте я обычно говорил какую-нибудь пошлость, но горло сжалось, а язык засох, и вышел только сип, похожий то ли на кашель, то ли на смех. - Ты уже официально не работаешь? – поинтересовался Марк. - Да, наконец-то занимаюсь любимым делом – ничем. Мне не хотелось рассказывать про кривописи, и про новую программу, и про кота. Всё это было так или иначе связано с Косым. Меньше, чем за месяц он умудрился прорасти в мою жизнь, и корчевать придётся наживую. У меня опять заныло всё внутри. - Руслан, я задержусь. Прилечу немного позже, - сказал Марк, а когда я не ответил продолжил: Но у меня сюрприз для тебя. - Да, - сказал я деревянным голосом. – Ладно. - Организация - дурдом, - он начал оправдываться, наверное, подумал, что расстроил меня. – Бегаем с секции на секцию, презентацию перенесли и встречу с индийцами сдвинули, помнишь, я говорил? Я не помнил и сказал, что всё нормально, он, кажется, не поверил. - Я скучаю, - сказал он на прощание. - Да, - ответил я. - И я. И не сказал, что я его жду. Косой пропустил меня в квартиру, предложил кофе или воды. В коридоре висел густой сладкий аромат, под вешалкой стояли босоножки на высоких золотых каблуках. Алия обозвала бы их колхозными. Я вопросительно взглянул на Косого, он не заметил и махнул, приглашая на кухню. Я соврал, что мне нужно в туалет, прокрался до его комнаты и приоткрыл дверь: кровать застелена, ноут на зарядке, на комоде бутылка боржоми и Филипп Дик. Косой как-то признался, что Дик - его кумир. Он начинал читать много разных книг, но ни одну не мог осилить: ничего не понимал, а в голове оставалась пустота. Косой вообразил себя самым тупым и неспособным усваивать информацию. В армии один из сослуживцев подсунул ему «Помутнение», которое он проглотил за пару ночей. Косой подсел на фантастику. Он читал разное, но Дик оставался его фаворитом. Я прошёл на кухню и остановился в дверях. - Ну пока, Артур. Созвонимся, – высокая девушка чмокнула Косого в щёку и обернулась. – Приветствую. Я – Лена, - сухо сказала она. - Руслан, - я сложил руки на груди. - Рада познакомиться, - она моргнула жирными ресницами со стразами в уголках глаз. «Пизди больше», - чуть не ответил я, но просто кивнул. Она проплыла в коридор, я окинул её беглым взглядом: почти с меня ростом, грудь вываливается из декольте, юбка облегает бёдра, лицо блестит от тоналки, волосы вытянуты и разложены по плечам. - В четверг заеду, - крикнула она. Звякнули ключи, простучали каблуки. - Договор, - отозвался Косой, - Счастливо, Лен. Замок щёлкнул, мы остались вдвоём, но я не мог вспомнить, зачем торопился. Ах да, Марк... - Я лимонад сделал, - сказал Косой. – Но он ещё не настоялся. Он распахнул холодильник и показал два прозрачных графина, внутри которых плавали мята, куски лайма и лимона, кубики льда. - Мне воды, - я уселся за стол и положил руки перед собой. – Кто это? – спросил я, когда Косой поставил передо мной высокий стакан. - Лена. Это её квартира, - Косой сел напротив. - Она… - я задумался. – Вы… - я толком не понимал, о чём хочу спросить. – Она тебя старше, - я сказал совсем не то, что собирался. - Да, - Косой кивнул. - На сколько? - На семь лет. Какое совпадение, подумал я, Марк старше меня на девять. - Ясно, - я отпил из стакана. За окном колыхались ветки с зелёными листочками на фоне голубого неба. Идеальный пейзаж. Идеальный летний день. - Спроси, - сказал Косой. Он провёл указательным пальцем по моему запястью над часами. - Скажи мне сам. - Хорошо, - он почесал бровь. Мне захотелось увести его в комнату или прямо на кухне сорвать с него и с себя одежду, чтобы тупо трахаться, не слушать и не разговаривать. Редбой и Капитан Прохлада так и поступили бы. Но у них не было Марка и Лены. А у нас были. - Мы встречались, - начал Косой. – Давно. Он рассказал, как они познакомились в Ташкентском зоопарке: Косой стоял с попугаем и пони для фото, до того, как ему поручили мартышку. Они с Леной разговорились, а спустя неделю она растолкала его, когда он валялся на улице в отключке. Лена привела его к себе, утром накормила завтраком и сказала, что Косому нужно завязывать, пока молодой. Она предложила ему переехать, в общаге не бухать было невозможно. Они стали жить вместе, сначала, как друзья. Лена работала маникюрщицей и периодически моталась в Москву к тётке. Косой бросал, опять начинал пить, снова бросал и снова срывался. Лена водила его к врачу, гипнотизёру и гадалке. У Косого на левом запястье повязана шерстяная нитка, типа заговор. В Ташкенте Косой окончил курсы автослесарей, но ничего нового там не узнал, отучился для корочки, его пообещали взять в какой-то приличный сервис, но так и не взяли. В конце концов, он закодировался, они с Леной тогда уже жили, как пара. Меня подмывало спросить, как они впервые переспали, но я до боли прикусил язык. Спустя полгода Косой снова слетел. - Почему? – удивился я. – Ты же сам хотел бросить. - Хотел и бросил, - Косой сжал челюсти. - Но Лена… она короче, сказала, что беременна, и у меня колпак сорвало. - Бля, - сказал я. – Ты испугался… или… или что? Я… прости, что спрашиваю вообще... - Я же сам сказал спросить, - Косой покачал головой. – Я не хотел детей. Батя – алкаш, и я стал алкашом уже в двадцать лет, но не только в этом дело, - он уставился в окно. - Дети - это навсегда. Лена мне очень помогла, и я по жизни ей обязан... Но ей просто было одиноко, а мне – хуёво. Я не хотел как у моих родителей. И чтобы мой ребёнок… Короче, я забухал, она психанула, выяснилось, что беременности нет, и она меня выгнала. - А ты? – мне очень захотелось курить, сердце стучало. - Через год опять завязал. Совсем, - ответил он, а я подумал, что год – это долго. - В дурке два месяца провалялся в собственной моче и блевотине. Там ад вообще. Потом Лена меня забрала, она же и сдала по моей просьбе. Я у неё прощения попросил, а она уже в Москву чемоданы паковала, тётка умерла, квартиру завещала. Лена работу тут нашла. Мы помирились, и она уехала. А я оправился и тоже сюда рванул. Мы списались как-то, когда я жильё искал, она к себе заселиться предложила, сама с парнем живёт на Нахимовском, сюда за вещами только заезжает, - он закончил и посмотрел на меня. - Она знает, что ты спишь с мужиками? - спросил я. - Я не сплю с мужиками, - Косой свёл брови. – Я сплю с тобой. - То есть, я - исключение, - я начал злиться, потому что всё пошло не по плану. – А она - правило? - Что?.. Нет, я ни с кем… Ты чего?.. – он помрачнел. - Ты говорил хоть кому-нибудь, что гей? Или бисексуал? - я раздражался сильнее. - Я… я так не думаю, - он пожал плечами. – И кому какое дело? - Но если бы ты жил с Леной, ты бы запросто о ней рассказывал и обнимал на людях и целовал, а я не имею права тебя обнять даже при своих друзьях, которые всё про меня знают и про тебя значит тоже! - Я не знаю, к чему это всё. - Что? - не понял я. - Ну вот это… гей не гей… Есть ты, есть я, нам хорошо… - И нам было хорошо, когда мы школу заканчивали, - с горечью напомнил я. – А ты замалчиваешь это. И я тоже раньше ничего не понимал... Знаю, я давил тогда, но не от большого ума... - Я не замалчиваю, - перебил Косой. – Я думал, так нельзя и неправильно. - И я думал! – я стукнул по столу ладонью. – В тринадцать я впервые подрочил на парня и решил, что во мне баг, и его срочно починить надо. Но с тобой я почувствовал себя нормальным. У нас и было всё нормально: поцелуи, прогулки, секс, как у других подростков! Но ты, выходит, отрицаешь нас, и себя, и свою сексуальность. - Я не отрицаю. Просто не считаю важным, - возразил Косой. - Очень зря! Это же то, как ты себя определяешь, видишь, чувствуешь! Твоё место в мире! - У тебя было время о таком думать, у меня – нет, - глаза Косого потемнели. – Что было, то прошло. Есть раньше и есть сейчас. Я не хотел делать ему больно, но и отступать тоже. Мне нужно было до него достучаться. - У всех есть трудности. Жизнь из них состоит. Но важнее тебя самого у тебя нет никого. И если ты отрицаешь свою суть, то навсегда останешься неуверенным закомплексованным неудачником. Я подумал, что Косой мне врежет, но он только стиснул кулаки. Меня взбесило его молчание, как и плескавшаяся на донышке неуверенность в собственной правоте. - Сказать нечего? – с вызовом спросил я. - Ты не думаешь, что есть проблемы посерьёзнее? - отозвался он с неприязнью. - Серьёзнее, чем что? - Чем скакать по членам, – рявкнул Косой. - По крайней мере, я открыто признаю, что люблю члены! – заорал я. Меня затрясло от бешенства, я вскочил из-за стола. Косой сидел, как каменный, и это было к лучшему, потому что я мечтал ему втащить и желательно по лицу. Я метнулся в коридор, выбежал на лестничную клетку и шарахнул дверью со всей дури, надеясь, что в квартире что-нибудь обрушилось или разбилось вдребезги.