Рыба в котловане

Мы с Марком улетели в Кушадасы. Это был обещанный сюрприз для меня. Перед его повторным возвращением я запаниковал и вообразил, что дома у него кто-то умер, и нам придётся остаться вместе до конца своих дней. Ничего такого, конечно, не произошло. Марк уладил вопросы с документами и приехал привычно собранным и невозмутимым. - Будем как всякие блевотные парочки, - сказал я, когда он показал билеты. Мне хотелось к морю, но не хотелось лететь, когда в башке царил ещё бо́льший хаос, чем обычно. На протяжении месяца я веду двойную жизнь, как долбаный спецагент, и ни Марк, ни Косой друг о друге не подозревают. Я соблюдаю предосторожности и шифруюсь, будто выполняю опасное задание, а, если оступлюсь, операция по спасению чего-то мега-важного провалится. Время от времени я психую, собираюсь порвать с обоими, заняться делом, определиться наконец с работой, привести в порядок мои рассказы или удалить их к херам. Косой сдал итоговый тест и получил свой сертификат. - Можешь на него подрочить, - сказал я. - Лучше тебе, - ответил он и стянул с меня футболку. Узнав результаты, он приехал ко мне с кульком черешни, коробкой острых крыльев и консервами для кота. Я сунулся в бумажный пакет и поржал над этим странным сочетанием. Мы смотрели "Охотника за разумом" и не спали полночи. Рано утром неожиданно нагрянул Марк. Увидев его в глазок, я охренел и не стал открывать. Косому наплёл, что пришли по поводу счётчика, Марку - что срочно вызвали на работу. Врать было унизительно и отвратно. Внезапно у меня нашёлся новый повод для паранойи. Я вспомнил, что Косой – кодированный и уже срывался. Я не понимал, насколько болезненным окажется для него моё признание и испугался подтолкнуть его к бутылке. Совсем растерявшись, я спросил мнения друзей, о чём быстро пожалел. Алия назвала меня шлюханом, Свисток застебал, Ник велел брать от жизни всё. Только Славун, как нормальный чел, позвал в паб. - Почему ты не останешься с Артуром? - смешно прищурившись, спрашивал он. - Он не согласится на открытые отношения, - я пожал плечами. - Да и не знаю, хочу ли вообще... - Вы с Марком обговаривали единичные потрахушки, - напомнил Славка. – А ты завёл постоянного любовника в лучших традициях аристократии, - он фыркнул. - Иди ты, Слав! – я пихнул его в плечо, пиво расплескалось по столу. – Я люблю разные члены. - Но ни с кем, кроме Артура ты без Марка не спал, - глубокомысленно изрёк Славун, будто читал доклад о своих гравюрах. - Не спал, - согласился я. – Но не факт, что у меня не привстанет на кого-то ещё. - Засада! – констатировал Славка и поднял кружку. - А я о чём! Мы чокнулись, допили, заказали ещё. Меня накрыло, я показал Славке кривописи. Он заинтересовался, пробежал глазами, расхвалил, но я не знал, правда ли ему понравилось. На его месте я поступил бы точно так же. Друзья на то и нужны: поддерживать, даже, когда ты делаешь дерьмо и не нагнетать, если ты ведёшь себя, как дерьмо. Я сказал Косому про Турцию и ждал, когда он спросит, с кем полечу, сам я первым делом спросил бы именно об этом. Но Косой на то и Косой, и предугадать его сложно. - Я уеду по делам как раз в эти числа, - ответил он. – С работой есть намётки. - Ясно, - всё, что я мог сказать. – Кому бы поручить кота? Косой предложил отправить Кузнечика к Лене, но я запротестовал. Мы договорились оставить кота Свистку, а Косой заберёт его, когда вернётся, он прилетает раньше меня. Всё продумав, мы играли с Кузнечиком и сочиняли список хитростей по выживанию со Свистком. Позже мне написал Марк, я сказал, что мне пора, и Косой безропотно уехал. *** У нашего отеля огромная зелёная территория, высокий рейтинг и хвалебные отзывы. Ещё тут улыбчивый персонал, навороченный спортзал, конюшня, дайвинг-клуб, аква-парк, четыре ресторана, на пляже по солнцу поворачивают зонтики и предлагают протереть очки. Помимо нас здесь несколько однополых пар, а детей нет – возрастное ограничение 16+. Мы живём в белом бунгало, где весь первый этаж в нашем распоряжении. Утром я раздвигаю стеклянные двери и смотрю на море, до которого минут пять вразвалочку по деревянному настилу. Я усаживаюсь на уже тёплый от солнца лежак с телефоном или блокнотом и пытаюсь написать хоть строчку. Но ничего не пишу. - Муза улетела? – шутит Марк. - Жрать хочу, - я опрокидываю в себя остатки пива. Марку не нравится, что я бухаю с утра пораньше, но на отдыхе положено релаксировать, и здесь он меня не лечит. Его молчание только раздражает, и я назло накидываюсь ещё до полудня. К одиннадцати я, пьяный и весёлый, играю на пляже в дартс, иду в бассейн на водное поло, пытаюсь прорваться на закрытую горку, пока меня не останавливает местный спасатель. Тогда я возвращаюсь в море и проплываю до буйков и обратно, а после устраиваюсь под зонтиком и отсыпаюсь. Ласковый бриз раздувает волосы, солёные брызги щекочут пятки, я ликую, что не думаю о Косом, но на самом деле думаю о нём беспрерывно. Вечерами мы с Марком катаемся на лошадях или играем в теннис в свете мощных прожекторов. Иногда мы берём машину и едем в город или по окрестностям. Марк говорит, что здесь похоже на Грецию, но я там не был. Косой почти не пишет мне, Свисток прилежно высылает фото кота. Я скучаю по Кузнечику и злюсь на Косого. Меня напрягает, что он так запросто меня отпустил, толком даже ничего не расспросив. Наверное, рад был от меня отделаться. В отеле сплошные англичане, немного немцев и совсем мало русских. Марк познакомился с семейной парой из Швеции. Они говорят только о своих двойняшках и без конца показывают их фотки. На пляже я по пьяни пристал к рыжему мужику. Грудь и ноги его покрывали татуировки, я докопался про значение рисунков и уверял, что все рыжие – братья по ебанутости. Марк пришёл с массажа и разговорился с моим собеседником. Итан отдыхал со своим парнем Джеем и занимался инвестициями, Марк обсуждал с ним финансовую аналитику. Джей до встречи с Итаном работал то ли барменом, то ли баристой, а теперь учился на курсах актёрского мастерства. Эти двое были нормальными ребятами, но периодически бесили. К тому же, мне казалось, что Марк сравнивает их с нами. Мне особенно не понравилось, когда он вскользь назвал меня своим женихом. Я не стал скандалить прилюдно, но наедине психанул. - Это так тупо! Брак - пережиток прошлого, а ты уподобляешься! И меня приплёл! – возмущался я. - Успокойся, Руслан, это сарказм был, - ответил Марк и подошёл к телефону. Он заговорил бесстрастным ровным тоном, в котором нет ни одной эмоции, Марк всегда так общается по работе. Его хладнокровие меня остудило и напомнило, почему я не ставлю точку в наших отношениях. На закате перед ужином Марк с Итаном ходят в тренажёрку. Я в это время пью пиво в пляжном баре и игнорирую Джея, трескотня которого достала. Он рассказывает про новую квартиру и своих племянников, показывает фотки корги по кличке Сквош. В такие моменты я всегда вспоминаю Кузнечика. И Косого. Однажды я уснул на солнцепёке и сгорел. После обеда у меня начался озноб, и поднялась температура. Я напился аспирина, намазался липким гелем из алоэ и проспал весь оставшийся день в номере. К вечеру меня отпустило, но слабость осталась. Марк пообещал не задерживаться, я зевнул и сказал, чтобы он не торопился. Я планировал спать дальше, но сон как рукой сняло. Пощёлкав телеком, я поворочался с боку на бок и набрал Косому по видеосвязи. Он вернулся в Москву, но писал редко. Обычно я кидал фото или мем, он отзывался. Наша переписка могла резко оборваться или длиться до самого сна. Никто из нас никогда не прощался. - Смотри, я чисто Редбой, - я поводил камерой. - Тебе идёт красный, - ответил Косой. Он показал мне прикорнувшего между подушек кота и снова появился на экране. Косой лежал на леопардовом покрывале из дурацкого синтетического материала, на котором сперма застывает, как клей. Чёрные пятна полиняли от стирок, и он купил новое покрывало, но пока его не постелил - говорит, что мы и его засрём. У меня опять колет в боку. Я хочу сказать, как по нему скучаю, но вместо этого развлекаю байками из отеля: как один мужик навернулся с пирса, другой попал дартсом в ногу жене, третий отпиздил аниматора. Косой смеётся. У него в автосервисе вырубило электричество, и на сутки работа встала. Мы перекидываемся шутками, как в пинг-понг. Когда всё уже сказано, мы замолкаем и долго пялимся друг на друга, как два гипнотизёра. Косой первым прерывает паузу, что совсем на него не похоже. - Хочу тебя, - говорит он. - Сюда, ко мне... рядом. - И я тебя, - отвечаю. А потом слово за слово, и у нас секс по видео. Никогда такого не делал, но проходит всё охуенно. И я сразу же решаю повторить. Следующим вечером я целенаправленно притворяюсь больным, остаюсь в кровати и созваниваюсь с Косым. Меня бьёт мандраж, словно я вот-вот получу на долгожданный подарок. Даже Марк перестаёт раздражать. - Ты удивительно спокойный, - замечает он перед уходом. – И трезвый сегодня. - Море вымыло из меня грехи. - М-да? – он недоверчиво приподнимает бровь. - Я перегрелся и, возможно, словил солнечный удар. Я ёрзаю и поглядываю на его кроссовки: вдруг Марк надумает пропустить один вечер ради меня. Мозг генерирует тысячу доводов не забивать на спорт. - Надеюсь, ты не будешь спать, когда я вернусь. Как вчера. Он наклоняется и коротко касается моих губ своими. - Мне ещё хреново, - вру я. – В сон клонит. Трахаться с Марком после Косого неохота. Меня выводит его педантичность в постели. Он даже кончает аккуратно, чтобы не запачкать простыни. Периодически я размышляю, каково это, когда твоя жизнь выверена и распланирована до мелочей, ты твёрдо стоишь на ногах, знаешь, с кем проведёшь вечер и встретишь Новый год, понимаешь, когда счастлив, а проблемы решаешь по мере поступления без лишних истерик. Представляю, как Марк встретил меня на съёмках и решил, что я привнесу в его жизнь что-то новое. Что-то, с чем он не сталкивался и в чём предстоит разобраться. Марк любит сложные задачи. Перед каждым новым проектом он в приподнятом настроении и сам на себя не похож. Как бы то ни было, он быстро осознал свою симпатию и сразу позвал меня на свидание. Уж он-то считал тот ужин свиданием и не сомневался, что за ним последует. Я зол на него и на себя. На него – за то, что раскусил, чем меня подкупить. На себя – за то, что повёлся тогда, а теперь связался с Косым и не знаю, как это прекратить. Я пишу историю о двух людях - неважно мужчины они или женщины – они живут в одном доме на разных этажах и оставляют друг другу записки в почтовых ящиках. Эти двое близки по духу, но у каждого есть прошлый травматический опыт, поэтому ни один не решается перейти на следующую ступень. Я перечитываю написанное и толком не понимаю, кого имел в виду: себя и Марка, себя и Косого, себя с ними обоими? *** Обратный рейс задерживается на три с половиной часа. От сидения в аэропорту и в самолёте я в неадеквате и так устал, что ленюсь выдумывать нормальную отмазку. Я вызываю такси и сообщаю Марку, что соскучился по Кузнечику и к нему не еду. - Разумнее переночевать у меня, - уговаривает он. – Кота можем забрать по дороге. - Хочу в свою кровать, - возражаю я. – Завтра проснусь и к тебе сразу. Марк бледнеет и начинает спорить, но я не слушаю и уже распахиваю дверь жёлтого соляриса. - Руслан, не глупи, - он кладет руку мне на плечо и немного давит. - Не драматизируй, - я плюхаюсь на переднее сиденье, его рука падает. – Я заебался, башка трещит, - говорю вместо прощания. Машина трогается, краем глаза я наблюдаю в зеркало за Марком: загар ему очень к лицу, голубая джинсовая рубашка оттеняет глаза, он возвышается на фоне остальных, как статуя древнеримского полководца. Марк – шикарный мужик, но ему пиздец как со мной не повезло. В Кузьминки я добираюсь глубокой ночью. Косому рано на работу, но он открывает после первого звонка. Он забирает чемодан, задевает меня, как током шарахает. Я вешаюсь на него уже в коридоре, целую, целую и целую. Трахаться по видеосвязи прикольно, но только теперь я понимаю, как сильно мне его не доставало. От этого страшно. Как я его отпущу? - Все на месте, - Косой целует мои плечи. Кот когтит пододеяльник и мурлыкает где-то в ногах. Я лежу на животе. После душа разморило и клонит в сон, но я выпросил у Косого массаж, а в обмен пообещал с ним разговаривать. Косой тоже вырубается, но нам хочется ещё побыть вдвоём. Что будет завтра я точно не знаю. Но знаю наверняка, что поеду к Марку, а позже – через день, неделю или две мне всё же придётся поговорить с Косым. - Кто на месте? - интересуюсь я. - Веснушки, - Косой щекотно тыкает пальцем в спину, я дёргаюсь. – Ты же сгорел, я и подумал, вдруг опять пропадут. - У тебя кинк. Или фетиш, - говорю я. – На мои веснушки. И волосы. - Не, - Косой ложится рядом, тянется к выключателю, гасит свет. - Не помню разницу, - сонно рассуждаю я. – Но у тебя точно оно. И давно. - Давно, - Косой перекатывается набок и гладит меня по спине. От немудрёной ласки мурашки бегут по всему телу. - Погладь ещё, - прошу я, когда его рука замирает на пояснице. Я вспоминаю, как по-детски наврал про Кузнечика и свалил у Марка перед носом, мне делается стыдно. Но только чуть-чуть. - Ты мой фетиш. Весь. Косой целует меня в шею под волосами и трётся носом о висок, его ладонь скользит по спине, спускается ниже, откидывает одеяло. - Нарываешься, - предупреждаю я. – Ещё немного и спать тебе не дам. - Хочу нарваться, - отвечает он. Сон окончательно отлетает. Я не собираюсь спорить с Косым и не настолько стар, чтобы отказываться от секса. *** Осень приближается как бешено сигналящий локомотив. А я лежу на рельсах, связанный по рукам и ногам. Только связали меня не враги, а я сам. Моя жизнь превращается в чреду уловок, ухищрений и лавирований между Марком и Косым. Если бы кто-то из них сидел без работы, я бы реально вздёрнулся. А так ещё умудряюсь распределять вечера и придумывать вменяемые отговорки. Косой никогда ни о чём не спрашивает, и мне даже некогда задуматься, почему. Зато Марк всё требовательнее. Он будто поставил целью сотворить из меня идеального бойфренда. Я сопротивляюсь, и мы ругаемся. Но потом он покупает навороченную когтеточку для кота или готовит для меня огромные бургеры с толстой котлетой из мраморной говядины, хотя сам предпочитает стейки. Я оттаиваю, мы миримся и трахаемся. После ссор у нас охуительный секс, и Марк более разнузданный, чем всегда. Он отпускает себя, что необычно и возбуждает. С Косым мы встречаемся не так уж часто. Но и с ним трахаться я по-прежнему люблю. Как люблю и просто лежать рядом, и смотреть, как его лицо окрашивается зелёным через бирюзовую штору или прижиматься ухом к его груди и слушать, как гулко и ровно стучит, когда уже не понимаешь, его это сердце или моё. И нести белиберду про соседей, выдумывать про Редбоя и Капитана Прохладу и класть щёку между его лопаток с недоделанной картой. Ко всему прочему, меня достаёт Боря с работой. "Ну что? Решил?" - спрашивает он, а я понятия не имею, что ответить. *** Как-то вечером я жду Косого. Через пару часов мне выезжать - Марк позвал на презентацию книги его коллеги. Он выступил консультантом, его имя указано на обложке. Книга посвящена психологии финансовых рисков, я в таком не понимаю и планирую скончаться от тоски, но Марк очень просил прийти. У Косого в автосервисе завал. Я две недели спрашиваю, разобрал ли он свой завал, но он отвечает: «нет» и снова пропадает, и мне становится грустно. Я воображаю огромную гору машин. Косой выуживает по одной, чинит и берётся за следующую, но гора не уменьшается. Занятость Косого мне вроде на руку: можно проводить вечера с Марком и не париться, но я уже привык к адреналину и нервотрёпке, когда рискуешь вляпаться и висишь на волоске, а в последний момент выкручиваешься. Теперь же всё застопорилось. Косой пообещал привезти мне петли для тренировок и показать несколько упражнений. На площадке у его дома мы отжимаемся и подтягиваемся на спор, и он всегда побеждает. Я решил, что спорта в моей жизни мало, хотя Косой уверяет, что у меня всё ок. Я заказал протеин и бца, Косой обозвал меня долбоёбом, сказал: посажу печень, и взялся за меня сам. Мне нравится, когда Косой изображает тренера, но бесит, если он ко мне придирается. Косого нет и нет. Я хожу по кухне взад-вперёд, иду в комнату, выглядываю в окно. Пенсионер ковыряется в почтовом ящике, паркуется белая тойота, во дворе тихо и пусто. На телефон падает сообщение. Косой: Ру, прости. Не приеду. Тормознули, с документами херня. В отделение еду Руслан: Что случилось? Через пять минут Косой, не молчи!! Но он так и не отвечает. Косой не отвечает и через час и трубку не берёт. Мне звонит Марк, а я всё ещё в растянутых шортах и заляпанной зубной пастой майке пытаюсь связаться с Косым. - Не опаздывай, Руслан, - говорит далёкий и строгий голос. Мне на минуту кажется, что никакого Марка не существует, а всё вокруг лишь виртуальная Вселенная, созданная, чтобы проверить меня и Косого. Или только меня. Я звоню ему на работу. В сервисе на Пятницком ничего не знают, на Выхино – абонент недоступен. Но там и не сервис, а одно название - ржавые гаражи с кучей металлолома. Я еду на Сретенку, презентация проходит в Университете Правительства Москвы, позже все должны переместиться в ресторан. - Отлично выглядишь, - Марк улыбается и подаёт мне бокал. Я криво ухмыляюсь, проглатываю кислую жидкость и озираюсь в поисках добавки. Марка все очень уважают, на меня же поглядывают оценивающе, вопросительно или недоумённо. У компании, где работает Марк, филиалы по всему миру, а головной офис в Швейцарии, поэтому они ЛГБТ-френдли и всё такое, но гомофобию никто не отменял, особенно, если ты в России. Марка зовут, он извиняется и отходит. Я остаюсь в окружении мужчин и женщин в костюмах и вечерних платьях. Некоторые из них не старше меня, но я чувствую себя ребёнком, который попал на вечеринку к родителям. Я тут же придумываю про двоих мужиков в разных углах зала, что они любовники и специально держатся на расстоянии, стараясь не вызывать подозрений. А про девчонку с большим блестящим клатчем – что она втихую ныкает пирожные и канапе, чтобы дома накормить парня-абьюзера. Или гигантского волкодава. Я продолжаю звонить и писать Косому. Спрашиваю друзей, нет ли у них знакомых ментов, гуглю ближайшие отделения полиции, но там меня наверняка пошлют, я Косому не родственник и вообще никто. Марка приглашают на сцену, меня начинает подташнивать. Он произносит речь - чёткую и лаконичную, как и он сам – и передаёт слово автору книги. - Я домой поеду, отравился, наверное, - шепчу я, отозвав Марка в сторонку. - Отравился? Он явно мне не верит, но тошнота усиливается, так что я и впрямь почти не вру. - Да, - я прикрываю рот ладонью. – Пойду угля наемся. - Попрошу Костю тебя отвезти, - Марк встревоженно моргает. – Поехать с тобой? Он кладёт руку мне на спину, я сглатываю подступивший ком. - Нет, оставайся, - я качаю головой. - И я сам доеду. Но Марк отправляет меня со своим водилой, я параною, что тот за мной следит. Всю дорогу я строчу друзьям, знакомым и коллегам. Ник активно подключается, у него приятель в криминальной хронике. Макена обращается к дяде, полковнику в отставке. Славка, Алия и Скиппи пишут бесполезные, но утешительные слова. Свисток по моей просьбе успел сгонять в Кузьминки, но Косого там не застал. Я захожу в подъезд, дожидаюсь, пока чёрная тиана выплывает со двора, и вызываю такси до Выхино. Просторный бокс в ряду кооперативных гаражей - грязный, унылый и напоминает гараж бати Косого. Зато тут я узнаю хоть что-то по делу. Бородатый мужик, похожий на Довлатова, в джинсовом комбезе и с чёрными ногтями говорит, что Косой погнал клиенту мазду и пропал. Я прошу вспомнить номер машины, фамилию или адрес, но Довлатов категорически отказывается мне помогать. Он подозрительно хмурится и упорно молчит. Я прикуриваю и ухожу по разбитой дорожке, сразу за которой громоздятся серые панельки. Весь вечер я куда-то звоню, пишу, езжу, хожу и бегаю. Косого нигде нет, и никто не может помочь. Приятель Ника пробивает пострадавших и погибших, в этих списках Косого нет. Его нет в сети и дома, в Кузьминках, где я просиживаю два часа под дверью. Было бы здорово отыскать Лену, но в друзьях у Косого на Одноклассниках никаких Лен не находится. Ночью я сижу на кухне, курю одну за другой, подкармливаю кота, обзваниваю больницы, составляю списки отделений полиции и продумываю план действий. Я гуглю дома на Нахимовском и сокрушаюсь, что не знаю Лениной фамилии или салон, где она работает. Свисток смолит траву у окна и даёт мне дебильные советы. Его бредни подошли бы Редбою и Капитану Прохладе, но сейчас не до них. Я расстроен, устал и опустошён, живот сводит, желудок горит от дорогого алкоголя, которого я опрометчиво налакался на презентации. Больше всего на свете я хочу найти Косого и готов отдать за это что угодно... В половину седьмого перед глазами двоится и плывёт, башку штормит, будто мне кто-то прописал хук, сердце стучит в горле от литров выпитого кофе. Я не сразу слышу звонок домофона, Свисток идёт открывать. Он возвращается, а я не понимаю, о чём он говорит. Когда до меня доходит, я опрометью кидаюсь в коридор. - Телефон разрядился, - говорит Косой. Он снимает кроссовок о кроссовок, вешает джинсовку и смотрит на меня. - Разрядился? – тупо повторяю я. Наверное, видок у меня плачевный, потому что Косой тут же крепко прижимает меня к себе и начинает уверять, что в полном порядке. Он негромко рассказывает, как его остановили, пробили по базе, а машина оказалась в угоне. Всю ночь Косого продержали в отделении, но хоть разрешили позвонить хозяину тачки. Утряслось всё достаточно быстро, при худшем раскладе, Косого отправили бы в следственный изолятор на несколько дней. Пока говорит, Косой не перестаёт меня обнимать, а я держусь за него. Свисток комментирует, ржёт, потом громко зевает, прощается и удаляется к себе. Нам с Косым тоже не мешало бы поспать, но я никак не могу от него отцепиться. Словно, если разожму руки, он опять пропадёт, а мне придётся носиться по городу и сходить с ума. - Я бы перессал, - говорю. – На твоём месте. - Я и перессал, - отвечает Косой. – Уже решил, что вырою подкоп, как в «Побеге из Шоушенка». - И я бы тебя ждал. На морском побережье. Или на тех прудах долбаных. С удочками. - Не, лучше море, - Косой укладывает мою голову себе на живот и перебирает волосы. - Я пиздец как испугался за тебя! Не знал, что делать, думал, Лену искать... - Она бы не удивилась. - Разве она про нас знает? - Знает, что ты ночевал у меня после рыбалки. И что я с тобой постоянно. Кроме тебя ни с кем близко не общаюсь. Только с ней, но больше из удобства. Из-за жилья. - Со мной не из удобства? – лукаво уточняю я. - Отчасти, - он притворяется серьёзным. Мы ещё немного разговариваем. Косой рассказывает, как ждал, когда на допросе ему в лицо посветят лампой и станут угрожать, но ему просто задавали вопросы. - Особенно про Узбекистан много спрашивали. Как будто я - шпион. - Ты и есть шпион. А я - твоя опасная миссия. Косой смеётся, я пристраиваю щёку между его лопатками и закрываю глаза. Дыхание Косого становится глубоким и медленным. Я думаю, как он сидел в отделении и как ему было страшно, но мне он этого никогда не скажет, а заливает про подкоп и кино. Вспоминаю его слова, что он не разбирается, а сам дофига всего умеет и знает. С Косым и я меняюсь. Он что-то усмиряет во мне и дополняет. Возможно, мне стоит расстаться с Марком, а не с Косым? *** - Там… Этот пришёл, - Свисток громко шепчет в приоткрытую дверную щель. - Кто? – я сажусь на кровати и растираю глаза. Беру телефон, он тут же начинает вибрировать – Марк. Я резко поворачиваюсь к Косому. Он спит на животе, обняв подушку, под щекой растекается лужица слюны. Я обнимал его, пока не стало совсем жарко, но и потом сквозь сон то и дело искал его рядом. - Ты сказал, что я дома? - тихо спрашиваю, выглянув из комнаты. Свисток говорит, что он не стукач, а Марк стоит на лестничной клетке. Пиликает звонок. - Спасибо, бро! Я прошу соврать, что меня снова вызвали в Останкино, Свисток с готовностью соглашается. Мы ударяемся кулаками, он подмигивает, как сообщник по преступлению. Свистку по кайфу такой движ. Он как-то признался, что предложил мне жить вместе, потому, что со мной весело и "можно бесоёбить". Ну и философия уныния ещё. Только я такое, кажется, перерос. Я тихо прикрываю за собой дверь. Косой сидит, облокотившись на подушку, и смотрит на мой брошенный телефон - от звонка дрожит вся постель. Слышу, как Свисток щёлкает замком и проходит на кухню, значит, Марка спровадил. Но звонить тот почему-то не прекращает. Косой откидывает одеяло, встаёт и молча начинает одеваться. Я хватаю телефон, сбрасываю вызов и выключаю звук, а потом совсем выключаю мобильник. Косой стоит ко мне спиной, я не вижу его лица и не могу распознать, о чём он думает. Я бы соврал, что это друг, родственник, сантехник, электрик... Но до меня вдруг доходит, что Косой не просто так не задаёт вопросов. - Я расскажу ему, - быстро говорю я. – Скажу о тебе. О нас. Косой одёргивает рубашку и замирает напротив окна. Плечи и шея его как из железа. Я хочу опять лежать щекой на его лопатках, чтобы ничего и никого, кроме нас двоих не было. - Я расскажу ему сегодня. Край – завтра. Но точно расскажу. Я решил поговорить с Марком, когда Косой нашёлся, но теперь это решение окончательно укрепилось и кажется единственным верным. - Знаю, я пиздец как неправ, но мне нужно было время. Ты так внезапно появился!.. Я вообще не понимал, что происходит. Косой тяжело опускается на кровать. Я усаживаюсь тоже, перекидываю ноги на его сторону, придвигаюсь ближе. - Я не думал, что так получится. Мы с Марком вместе год, но у нас открытые отношения. То есть секс с кем-то ещё допустим, - торопливо объясняю я. – Но с тобой всё не так... По-другому совсем. Не только секс, вообще всё... Я пытаюсь поймать его взгляд, но Косой смотрит в пол. Кот трётся о его ноги, он чешет его за ухом указательным пальцем. Мне завидно, ведь на Кузнечика он не злится. - Я скажу ему, - повторяю в отчаянии. - Хоть сейчас позвоню, - я принимаюсь шарить в поисках телефона. - Не надо, - Косой поворачивается ко мне. - Не надо? - Нет, - он качает головой и сжимает воображаемые эспандеры. - Почему? – не хочу гадать, к чему он клонит. - Я уеду скоро и… вот, - он опять опускает глаза. - Уедешь? - я таращусь на него, как впервые вижу. – Куда? - Во Владивосток, - он отвечает. - Работать. Будто больше работать негде, будто все только и делают, что уезжают во Владивосток, будто этот город не в ахулиарде часов лёта от Москвы, будто Косой просто собрался в магазин за углом... - И ты ничего не сказал?.. Когда ты узнал? Я… Ты собирался мне сказать? – вопрос наскакивает на вопрос. – Или ты как тогда, хотел свалить и кинуть меня?! – я вспоминаю, как ревел у него во дворе и начинаю злиться. - И ничего не сказал бы, да?! А я опять бы мозг себе ебал, что не так сделал?! Вспоминать не могу! И деньги ещё! Спасибо, что хоть щас мне денег не давал! – ору я в бешенстве. - Как тогда я бы не стал... Сказал бы, - Косой встаёт, опять садится и обхватывает голову руками. - Очень сомневаюсь, - я ему верю. – Мы, блять, как в ёбаной временной петле! Гуляем, трахаемся, а после ты молча съёбываешь! Удобно, да! Ты, может, и от Лены сбежал бы и от ребёнка, если бы он родился. Он смотрит на меня тёмными, полными ненависти глазами. И я обрадовался, что он меня сейчас ненавидит и сам мечтал возненавидеть его. Но не мог. - Я ничего не планировал, - голос Косого срывается, но он пытается не выйти из себя. - Точнее, я хотел тебя увидеть. Но потом как-нибудь, через лет... несколько. Но... я увидел тебя... с ним…случайно... - С кем? Где увидел? - я ничего не понимаю. - Вы из квартиры выходили. Ругались. На тебе был шарф с длинными такими кистями, синими, и бейсболка с надписью про секс... - Твой секс-инструктор. - Да - он кивает. - Ты ещё рукой махал, вот так, - он изобразил. – Я стоял у лифта, ждал напарника, мы в другой квартире кондей вешали. Я только-только в «Вашу прохладу» устроился, но уже знал, что ненадолго, мне график не подходил, с сервисами развести не получалось. - Ты решил мне отомстить? Или что? – перебиваю я. – Трахнуть и кинуть? - Нет, конечно, - Косой поднимает брови. – Мне интересно стало. Ты такой же был и другой. Волосы рыжие, а веснушек нет, - он виновато морщится. - Ну и тут случай подвернулся, я обменялся вызовами с парнем одним и поехал… ну туда…на Ходынку. - К Марку, - ошарашенно подсказываю я. - Да, к нему, - Косой кивает. – Он ещё по телефону сказал так важно: дома будет мой партнёр, он проследит. Я приехал и уже у подъезда хотел заднюю врубить, подумал: нахер лезу. Но я же ничего такого… Просто на тебя посмотреть… А ты и не узнал меня, а потом я с лестницы пизданулся, увидел, в каком ты шоке и хотел всё бросить и не доделывать, но меня б штрафанули тогда. Я остался, и ты говорить со мной начал, и… и всё… - Ты мне написал, - напомнил я. – В говноклассниках. - Да, я… - он запнулся. - Что - ты? - Я понял, что до сих пор… Что ничего не закончилось, - быстро выговорил он. - И ты решил потрахаться со мной до отъезда, - продолжил я. - Тогда я точно не понимал, уеду или нет. Мне сертификат нужен был. Я мог не сдать, - возразил Косой. Я знал, что он точно сдал бы и пожалел, что помогал ему готовиться. - Я не думал, что мы будем… Ну то есть думал и нет. Но я спал после тебя только с Леной, больше ни с кем. И думал, что разучился… - Ебаться?! - Ну типа я тебя разочарую. - Бля, Косой, - я прикрываю глаза, массирую виски и снова открываю. - Но я же не дурак совсем. Я знаю, что ты с этим Марком, а он – серьёзный мужик, это сразу видно. А у нас с тобой - временно и ненадолго… - Не пробовал меня спросить? - угасшая злоба вспыхивает снова. – И тебе похуй было, что я чувствовал себя как говно? И ебал себя каждый день?! Я не имел права его обвинять, но говорил, как чувствую. А чувствовал я, что вокруг всё рушится и обесценивается. Как будто все известные мне предметы переименовали, и вилка теперь называется столом, а дерево солнцем. - Спросить - о чём? – Косой почесал бровь. Он не понимал, а я не знал, как ему объяснить. - Брось его и выбери меня, в таком духе, - глупо отвечаю я. И пугаюсь, вдруг он скажет, что я ему не нужен - такого удара не выдержу - но он говорит другое. - У меня ничего нет. - А у меня прям дохуя! - И я мало чего понимаю. По жизни. - Я так не думаю. Мне нравится тебя слушать. Всегда нравилось. - Хорошо, если так. - Так и есть. - Но… Короче, если мы будем совсем вместе, и ты с кем-то… на стороне... - он зажмурился. - Нахуй. Не хочу думать. - Но когда я "на стороне" с тобой – это нормально? – я истерически расхохотался. - Нет, - он мотнул головой. – Вообще нет. Мне тоже было дерьмово. И сейчас, как представлю тебя с ним, - он шумно выдохнул через нос и низко опустил голову. Я бы мог ответить многое, но ни одна фраза, из пришедших на ум, не выражала и доли того, что я в действительности хотел ему сказать. Косой был прав. И не прав. Я испытывал к нему почти неприязнь за то, что он так чётко меня прочитал и вряд ли сумею доказать обратное. Да и надо ли? Некоторое время мы сидели рядом и наблюдали, как Кузнечик-Боузер играет в лохматую игрушечную мышь. Раньше в животе у неё была вшита громкая пищалка, но я её вытащил. Кот подкидывал мышь, ловил, впивался в неё когтями, потом отскакивал и прятался под кровать. - Когда уезжаешь? – наконец спросил я чужим голосом. - Восьмого сентября. - Меньше двух недель. Он кивнул. Меня подмывало сказать, что я заслуживал узнать раньше, но Косой тоже заслуживал услышать раньше про Марка. Проблема в том, что он с самого начала о нём знал и не удосужился мне сообщить. И обсуждать со мной, как нам быть тоже не собирался, он давно всё для себя решил. - Ненавижу это, - сказал я и сжал кулаки, словно и у меня эспандеры. - Что? – Косой пристально смотрел на меня. Наверное, я выглядел жалко, но мне было безразлично. Он наплевал на меня, я хотел плевать на него. - Когда нет выбора, - я подошёл к окну, отдёрнул штору – Уходи. Я сказал и пожалел, но потом повторил громче, будто убеждал себя, что не ошибся. Он встал позади меня, тронул за плечо. Я отбросил его руку и заткнул уши. - Уходи! Я еле сдержался, чтобы не затопать ногами или не выкинуть что-нибудь ещё более идиотское. Он опять заставлял меня унижаться, но в этот раз всё было гораздо хуже. Во много секстиллионов раз хуже. - Прости, Ру, - сказал он. - Прости меня. Я услышал, как открылась и закрылась дверь в комнату, как он обувает кроссовки, шуршит джинсовкой в коридоре, говорит Свистку «пока», и тот отвечает, скрипит замком. Косой уходит. Кот вспрыгивает на подаренную Марком когтеточку. Она огромная и занимает целый угол. Я беру Кузнечика на руки, утыкаюсь носом в его шерсть и плачу, так, как не плакал с восемнадцати лет.