Ярче огня

      Гермиона бегом поднялась к башне старост, которую они делили с Гарри, и произнесла пароль. Из головы всё ещё не выходило поведение Драко. Гермиона думала, закусив губу, что от него после войны осталась только оболочка.       Не было ни прежнего ехидства, ни высокомерия. Это было хорошо для всех остальных учеников Хогвартса, но не для Драко. Без этого он переставал быть собой, становясь всего лишь своей оболочкой. Пустой и бесцветной.       — Я вернулась! — сказала Гермиона, посмотрев на заполняющего отчеты Гарри, и сняла с плеча школьную сумку, положив на свободное кресло.       — Ты долго, — он поднял голову от бумаг и снял очки, потирая глаза.       Работа старост утомляла. Раньше Гарри думал, что быть старостой школы — это означает иметь отдельную ванну, башню и привелегии. А оказалось, что быть старостой, это нести на себе дополнительный груз ответственности и бумажной работы.       — Встретила Малфоя, — без удовольствия бросила Гермиона, отмахнувшись, и подсела на диван рядом с Гарри, скромно целуя его в щеку.       Она прекрасно понимала, что лучше бы ей заняться своим домашним заданием, что стоит помочь Гарри с отчётами, но её сердце шло вразрез с разумом.       Она соскучилась по нему.       Гермиона не видела Гарри всего несколько часов, но она уже безумно тосковала по нему: его вечно растрёпанным волосам, по его тёплым взглядам и ощущению покоя. И единственное, чего бы ей хотелось сейчас — это обнять его и просидеть так целый вечер.       И она решила, кивнув своим мыслям. Гермиона положила его руку себе на плечо и с довольной улыбкой уселась под его боком. Стало тепло. Да, это определённо то, чего ей не хватало! Но Гарри опешил. До сих пор не привык к таким знакам внимания.       Он растрепал пуще прежнего волосы на затылке и аккуратно погладил Гермиону по плечу.       — Устала? — спросил он тихо, посматривая на её макушку.       От неё снова пахло сладко. Карамель. Ему казалось, что этот запах пропитал эту башню насквозь. Как и его самого.       — Немного, — в тон ему ответила Гермиона.       Она уже хотела положить голову ему на плечо, как Гарри перехватил кончиками пальцев её подбородок и коротко поцеловал её дрогнувшие в улыбке губы.       В Гермионе тут же вспыхнули десятки обжигающих искр. Не давая Гарри отодвинуться, она перехватила его лицо ладонями и крепко поцеловала, проводя языком по мягким губам, заставляя его втянуть в себя воздух.       Гарри водил кончиками пальцев по её плечу, поднимаясь выше, к шее, срывая с её губ тихий стон. Дышать вмиг стало тяжело. Гарри отовинулся от Гермионы всего на пару секунд, чтобы прошептать:       — Я так скучал…       Гермиона посмотрела на него долгим, медовым взглядом и, перекинув через него ногу, села сверху, обняв за шею.       — А что там Хорёк? — прошептал Гарри в её губы, расстёгивая форменную рубашку, открывая себе вид на простое хлопковое белье.       Под серыми чашечками лифа Гермионы просматривались острые бугорки сосков. Гарри обхватил один губами сквозь тонкую ткань, оставляя на ней влажный след.       Гермиона резко выдохнула и прижала его ближе к своей груди. В низу живота протяжно заныло.       — Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас?       Она отодвинула Гарри от себя, зарываясь пальцами в его буйные темные волосы. Его зеленые глаза заволокло тёмным зрачком и Мерлин пощади, как же это было красиво.       — Единственное… — протянул шепотом Гарри и запрокинул подол её юбки, открывая округлые бёдра, — что я хочу…       Он провел пальцами по влажной ткани белья. Гермиона крепко сжала пальцами его волосы, оттягивая назад, и провела языком по его шее. Гарри резко выдохнул, на грани стона.       — Это тебя, — закончил он, отодвигая влажную ткань трусов и проникая в неё пальцем.       Внутри Гермионы было так горячо и влажно, что у Гарри в штанах стало тесно. Хотелось сбросить с себя мешающую одежду и прильнуть к ней, к его Гермионе. О чём ещё можно было мечтать, когда рядом с ним была она — самая прекрасная ведьма тысячелетия!       Гермиона, не сдержавшись, простонала, явно заставляя себя звучать тише. Ей всё ещё было неловко заниматься этим с Гарри, хотя это единственное, о чём она так долго мечтала.       Гарри надавил внутри на чувствительную стенку и положил большой палец поверх её белья, на клитор, и погладил круговыми движениями.       — Тебе так нравится? — спросил он немного неловко. — Я всё ещё не очень понимаю, как надо делать…       — Всё хорошо, — выдохнула Гермиона и откинула голову назад.       Было и правда хорошо, и не потому, что Гарри возбуждал её каждым своим касанием, а потому, что это был он. Тот, кому она доверяла, тот, с кем она была, прежде всего, друзьями. Близкими людьми.       Гарри отодвинул край её белья в сторону, открывая полный вид на неё снизу и размазал смазку большим пальцем, всё быстрее кружа вокруг чувствительной точки. Он ласкал её клитор, чувствуя, как сжимается Гермиона внутри, когда он проводил правильно.       Но она, закусив губу и собрав всю волю в кулак, вдруг остановила его руку и слезла с его колен, отодвигаясь.       — Я сделал что-то не так? — растерянно спросил Гарри, смотря то на неё, то на влажные пальцы руки, не зная, что теперь с этим делать. Салфеток поблизости не было.       — Не переживай, Гарри, — Гермиона вдоуг опустилась на пол, на колени, перед ним, и расстегнула его ширинку. — Но мне больше нравится вместе.       Она приспустила с Гарри бельё, освобождая увеличившийся член. Отодвинув край плоти, она коротко провела языком по головке, задевая чувствительную уздечку.       Гарри запрокинул голову, обхватывая руками виски. Терпеть больше было невозможно. Хотелось погрузиться в неё, либо чтобы она обхватила член губами, потому что терпеть дальше эту пытку было сродни Круциатусу.       Гермиона посмотрела в его глаза и хитро улыбнулась. Она расставила пошире колени и запустила руку в свое бельё.       — А-ах!       От прикосновения к клитору она простонала так пошло, так звонко, прикрывая глаза от удовольтсвия, что Гарри подумал, что кончит просто глядя на неё. Гермиона делала это специально. Заводила его, ходя по краю. Она обхватила его член губами и медленно, мучительно медленно опустилась вниз, всё быстрее лаская сама себя.       Она так хотела доставить ему удовольствие, показать, какой она может быть с ним. Для него. Что отдёрнула край лифа, проходя по нежной коже мошонки острыми сосками.       — Гермиона, я сейчас…       Взмолился Гарри, предупреждая её. Она касалась его так нежно, что внизу всё сводило. Хотелось разрядки, но Гарри не мог перестать думать о ней. А как же она?       — Я тоже… — тяжело дыша сказала Гермиона и проникла в себя пальцами, облизывая его член.       Как вдруг в дверь их башни, их мира раздался настойчивый стук.       — Твою мать, — Гарри подорвался на диване, осматриваясь ещё мутным взглядом.       Гермиона быстро, в панической спешке поднялась с пола, разравнивая юбку, и наспех застегнула рубашку, прикрывая возбужденную грудь.       — Кто это может быть? — спросил Гарри, приглаживая волосы, в которые ещё недавно она вплетала свои пальцы.       — Я-я не знаю, может это МакГонагалл? — спросила Гермиона, в попытке привести себя в порядок.       Гарри застегивал брюки, пытаясь замаскировать топорчащийся пах, и Гермионе вдруг стало так жаль, что она задержалась там, с Драко. Тогда бы их вечер не закончился вот так.       Отдышавшись, они подошли к двери и отворили проход.       Разочарование. Горькое, острое разочарование настигло их с такой силой, что хотелось рвать и метать. Возбуждение, ненашедшее выхода, превращалось в кипучую злость. Гермиона тяжело дышала, глядя на ночного гостя. В низу живота всё ещё ныло: от пустоты, от незавершенности, требовало разрядки.       Она коротко посмотрела на Гарри и поняла, что он тоже еле сдерживает себя, играя желваками.       — Привет! Не против, если зайду? И что с вашими лицами?       Спросил стоящий на пороге, с мешком конфет в руках, Рональд Уизли.