Do you get déjà vu?

      «Чертов Ларионов! Подонок воплоти! Чтоб сдох он нахуй, сука проклятая! Тварь! Мразь! Гори в аду, блядь!»—так думал Череватый, стоя в гот-зале.       Его и Лину выбрали лучшими. Да и ладно бы, хер с этой Линой, сопливой девчушкой, отрицающей проклятия и ревущей на испытаниях, как сука, но ее выбрал Илья. Лучшей. Причем Влад с Линой прошли испытание одинаково прекрасно, даже может быть чернокнижник прошел его лучше, чем эта белобрысая ясновидящая, но Илья цепанулся к одной фразе, сказанной Владом в сердцах: «Я пришел за победой, я же прохожу испытания, чтобы выиграть.» Но после этого было сказано: «Но девушке этой я не могу помочь, как я это сделаю, если она сама не хочет?». Безутешное горе от потери близкого человека в мото-аварии заставило женщину хотеть смерти. Она не могла отпустить своего мужа, Сашу Фокина, хоть тот и был уже как два года на три метра от нее. Она вела себя, как умалишенная, улыбаясь и гладя могильный крест; Влад узнал от друга семьи, что Татьяна ночевала на могиле, прямо на могиле, зимой, при минусовой температуре. Женщина поставила такой же крест на свою жизнь, как и тот, который красовался на могиле ее мужа.       И сейчас, впервые прочувствовав горе героев, попытавшись помочь, он видит то, что ведущий выбирает Джебисашвили, а не Влада, который старался изо всех сил, чтобы впечатлить Илью. Череватый плюется ядом в сторону Лины, в сторону Марата, в прочем, как обычно, но с каплей досады и после съемки выходит покурить.       Чувство обиды гложет его и так беспокойное сердце, которые сейчас было вдребезги разбито. Сигарета отравляет организм, желтит легкие и дымом растворяется в атмосфере. Воздух осени тревожит душу. Уже вечер, им надо снять еще пару дублей, пообсуждать черный конверт и так далее. Ветер, вечерний, промозглый, закрадывается под одежду, пробирая ознобом до самых костей, дурманя сознание. Сумерки опустились на Москву быстро, вечер начал переходить в ночь. На съемочную площадку не звали, следовательно можно тут стоять и курить, под начинающимся дождем. —Влад!—донеслось сзади,—Влад, ты не замерз? Почему без куртки то? —Не хочу,—коротко бросает Череватый, докуривая сигарету. Голос-этот добрый, ласковый, с заботой, с тонкой ее ноткой, принадлежал Илье. Как ручеек, его тепло растекалось в пространстве метров на сто от этого спокойного, но по-своему яркого человека. —Ты куришь?—удивился Ларионов, складывая руки на груди.—Я не знал. —Бывает,—бросил ему Влад,—моментами. —Мы же не в обиде друг на друга?—теплая, мягкая ладонь опустилась на плечо Череватого. —Обида?—делано спросил Влад,—Какая обида? За что? —За голос,—раскусив сарказм чернокнижника, улыбнулся Илья. —Ах, за голос,—бычок от сигареты прилетел в лужу под ногами и был затоптан,—ну, конечно нет. Было ожидаемо, что ты отдашь голос Лине,—Влад оперся на кованую верную оградку позади себя и усмехнулся. —Почему?—подняв брови вверх и удивившись, спросил Ларионов. —Ну, это же не я тряс перед тобой сиськами и не полез обниматься на багажнике, то бишь первом испытании, верно?—заулыбался чертовской улыбкой Влад, подняв взгляд в небо на тучи, из которых накрапывал дождь. —Что?.. Что ты такое.. —Я что, не прав?—попытка возмутиться была пересечена сразу же,—Лина-красивая женщина, жаль замужняя, да?—подмигнул Илье Влад и продолжил рассуждения,—Замужняя, красивая женщина, которая душевно плачет на каждом испытании, против черного мага с демонами на перевес. Кто же выиграет?       Череватый резко встал с оградки и развернулся к Илье спиной. —Удивительно, что это буду не я. Лучше уж выбрать добрую, светлую, белобрысую ясновидящую, чем чернокнижника с бесами за плечами,—заключил Череватый и поспешил в гот-зал под проливным дождем, оставив Ларионова в полном шоке и смятении.       Надо было что-то делать…