***
Потоки воды стекали по подтянутому телу. Горячий душ в конце тяжелого дня-то, что надо. Тяжело вздохнув, Влад вылез из ванной и вытерся полотенцем. Его все еще колотило. Тихо стучало внутри грудной клетки его сердце, которые почему-то было неспокойно. В голове летали мысли, что завтра можно хоть немного выспаться, а после завтра выходной. Надев на себя домашнюю футболку и широкие легкие штаны, Влад пошлепал в комнату, вытирая короткий ежик полотенцем. —Влад, опять ты босой!—донеслось со стороны шкафа. Череватый обернулся, и застал Илью в выборе костюма на завтрашний день для Влада, чтобы потом тот днем не бегал и не орал, как оглашенный: «Я ОПЯТЬ ТАМ БУДУ САМЫЙ СТРАШНЫЙ…». —Илюш, а мы завтра утром не сможем посмотреть, что мне надеть, а?—с мольбой в голосе проговорил Череватый. —А ты вообще уверен, что ты проснешься хотя бы до двух часов дня?—подняв брови и оглядев чернокнижника с головы до ног и обратно, заметил Ларионов.—Я буду рад, если ты завтра вообще соизволишь встать к завтраку. —Фу, опять твою траву жрать, как коза на выгуле,—пробухтел Влад и плюхнулся на кровать спиной. Мелкая дрожь ударила по телу. Череватый на секунду зажмурился. Что же этот, Ваэт, за блять такая? Почему у Влада от этого демонического бесенка такая реакция? Состояние чернокнижника не укрылось от взгляда ведущего. Он внимательно посмотрел на Влада, а затем спросил: —Все хорошо? Тебе уже получше? —Да, да, конечно. Давай остановимся на вот этом,—переводя тему, остановил Череватый Илью и указал на бежевые брюки с черной водолазкой;—Илья, я устал, как собака бешеная, давай спать, а? —Давай, и правда пора, за полночь уже,—пожал плечами Ларионов, убрал вещи в шкаф, оставив то, в чем Влад пойдет на съемку, и выключил свет. Устроившись под боком у Ильи в объятиях, Влад наконец-то задремал. От Ларионова пахло чаем, и еще каким-то не выветрившимся парфюмом. Уткнувшись ведущему в шею, Череватый, наконец, погрузился в тяжелый беспокойный сон.***
Влад бежал. Он бежал от страха, страха своих воспоминаний, действий и поступков, от страха неизвестного будущего, некогда его пугавшего. Почему-то на улице шел дождь. Он колотил чернокнижника по плечам, голове и спине, насквозь моча одежду. Завернув за какой-то угол, Влад отдышался. Вдруг перед его взором повисла картина: Он с петлей на шее болтался в их с Ильей спальне. Послышался щелчок двери, зов Ларионова и потом гробовое молчание. Что-то упало на пол, похоже по звуку на сумку. Дальше до слуха Череватого донеслось рыдания, такие истошные, громкие. Влад увидел, что Илья пытается вытащить его с петли трясущимися руками, приговаривая: «Владик, солнце мое, пожалуйста, открой глаза, скажи, что это мне снится.. Владик, Влад!».. Эхом от бетонных стен отразился крик Ларионова, как резко картинка всхлопнулась и Череватый от ударной волны упал на землю. Шок от того, что тот увидел, был похож на шок его бабушки, которая тоже вытаскивала Влада из петли. Это был второй его суицид. Только вот при Илье Влад не вешался еще. Пить-пил, жопу морозить-морозил, а вот вешаться еще не вешался. Из раздумий Череватого вытянула черная рука, сомкнувшаяся на его шее. Темное, холодное, что-то необъятное и необузданное, как высасывало из Влада жизнь, текшую из него потоками. Воздуха стало не хватать..***
Влад открыл глаза. Судорожно, в холодном поту, он пытался дышать, хватаясь за горло. Поняв, что это был кошмар, Череватый поднялся на постели. Илья лежал к нему спиной, мирно посапывая и свесив руки с кровати. Чернокнижник провел рукой от лба до затылка и обратно, встал и пошел на кухню за водой. В горле было сухо. Холодная вода обжигала горло своей свежестью и чистотой. Из распахнутого окна дул ветер, обволакивающий взмокшее от пота тело. Как бы не заболеть, думалось Владу, который тихо, стараясь не шуметь, пробирался в комнату. Отняв у Ильи край одеяла и укутавшись им, как смог, Череватый уткнулся в спину Ларионову и задрожал. Тревога, страх и чувство опасности покинули чернокнижника и тот просто трясся, стараясь рационально мыслить. Ведущий зашевелился. —Влад,—сонно проговорил Илья, не открывая глаз и в пол-оборота развернувшись к Череватому,— ты что? Все хорошо? —Замерз, сука,—стуча зубами, констатировал чернокнижник, укутываясь в одеяло сильнее. Илья без лишних слов повернулся к Владу, укрыл его одеялом до головы, обнял рукой и прижал к себе, позволяя парню согреться. —Так лучше? Сейчас теплее станет,—гладил того по волосам Ларионов, опять проваливаясь в сон. —Илья,—вздохнув и уткнувшись носом в шею, сказал тихо Череватый,—я тебя так люблю, ты бы даже представить не смог.. И, сильнее прижавшись, Влад поправил одеяло и накрыв им немного ведущего, забылся споконым и размеренным сном.