***
…«Пожалуйста, поцелуй меня» Ируке кажется, что его сердце вот-вот разломится надвое, и половинки полетят вниз с крыши: так красив Какаши под лунным светом. Его волосы серебрятся в тон звёздам, открытый глаз смотрит, как всегда, невозмутимо, но вместе с этим — Ирука может поклясться — как-то иначе. Неужели с проблеском интереса? Они так близко… Может, ему стоит и вовсе преодолеть это расстояние? Но нет, Какаши уже сделал самое чудесное из всего, что можно себе представить, — коснулся его волос, и Ирука пронесёт в себе трепет этого мгновения до конца своих дней, а то и в следующую жизнь с собой заберёт. Хотеть чего-то большего было бы слишком жадно, но… Ирука не совсем осознаёт, что происходит, но чувствует, как тело само клонится навстречу Какаши, и видит, что взгляд последнего направлен прямо на его губы. Это может значить только одно! «Я поцелую его прямо сейчас. Я…» И Какаши порывисто целует его первым, голыми губами, уже без маски — когда только успел снять? Целует и тут же идёт на попятную, но хоть сознание Ируки и отключилось в считанные секунды, руки его оставались руками шиноби — сильными и достаточно натренированными для того, чтобы успеть схватить Какаши за затылок и не дать отстраниться окончательно. Пауза длится не более пары секунд, после чего Ирука вновь впивается в его губы. Какаши кажется очень удивлённым, но быстро растворяется в удовольствии, и вот уже его язык проникает в рот Ируки, превращая поцелуй в страстное соревнование. Какаши не был бы Какаши, если бы не одержал лёгкой победы и здесь: Ирука падает на крышу спиной, прижатый его тяжёлым теплым телом. Они недолго рассматривают друг друга и оба задаются вопросом, какого чёрта вообще творят, а потом Ирука тянет его к себе за жилет, вовлекая в новый безумный поцелуй. Никаких мыслей. Только… Да! Да, да, да!..***
…— Да! Да! Он прошёл! — Ирука вскидывает кулак высоко в воздух. Он на седьмом небе от счастья и сперва даже не замечает, что излишней эмоциональностью смешит Какаши. Тот, вопреки нарочито расслабленной, ленивой позе, опредёленно улыбается за маской. Видимый глаз поблёскивает нескрываемым весельем. Смущение накрывает Ируку с головой, и он, защищаясь, бросает на Какаши острый взгляд: — Что? Мне не стыдно гордиться Наруто, — заявляет он, хоть и знает, что не шинобье это дело — так откровенно и простодушно ликовать, особенно за успех одного конкретного ученика. — Гордитесь, сенсей, — мягко отвечает Какаши. — Это всё ваша заслуга. Не всё. И Ирука спешит исправить его: — Вы тоже заслуживаете похвалы, Какаши-сенсей. Наруто очень вырос с вами как шиноби. — Тут он оглядывает джонина критически. — Хотя ваши методы обучения до сих пор кажутся мне странными и жестокими... — в словах сквозит шутливая строгость, но Ирука надеется, что Какаши всё же услышит его комплимент… — Может, нам стоит отметить успех на свидании? Ирука моргает, пытаясь удостовериться, что не ослышался, потому что язык тела Какаши ну никак не перекликается с тем, что он только что предложил. Позвал Ируку на свидание… Немыслимо. Конечно, они целовались на крыше однажды, но это ведь уже совсем другое… Вероятно, он приходит в себя слишком долго, потому что Какаши вдруг пожимает плечами: — Ну, необходимости в этом нет. Отчаянно боясь упустить возможность, Ирука резко подходит ближе: — Нет! — восклицает он, и Какаши, судя по всему, принимает это за жёсткий отказ, потому что открытая часть его лица меняется и выглядит так странно, что Ирука начинает густо краснеть в ужасе. — Нет, я имею в виду… Я хочу пойти с вами на свидание. Правда. Давайте сходим. Вы и я, вместе. Устроим свидание. То, как он лопочет и размахивает руками, похоже, вновь веселит Какаши. — Когда мне лучше поцеловать вас: до или после свидания? — Он нахально жмурится и этим смущает Ируку ещё сильнее. Он просто дразнится, но устоять Ирука не может: приближается и сам крепко целует его щёку через ткань, берёт за руку и утягивает за собой вниз по улице. Весь мир наполняется светом, теплом, грудную клетку распирает от волнения и восторга…***
…— Спит Шиноби сладко-сладко, сны идут к нему в кроватку… Ирука далеко не впервые рифмует эти строки, пока Какаши прячет нос под одеялом, но сейчас — скорее поощряя, нежели шутя, потому что последний уже два дня как ушел с поста Хокаге, а значит, может и должен нежиться в постели сколько душе угодно. Хочется порадовать его. Вчера они вместе так и не позавтракали, потому что Какаши никак не мог держать себя в руках (и штанах), но сегодня Ирука обязательно покажет ему, чему научился за годы. Приготовит всё самое лучшее. Но он такой милый, когда спит… Волосы примяты и спутаны, а почти не тронутое морщинами лицо выражает такую безмятежность без нависающего над головой бремени лидерства… Ну как Ируке оставить его? Ещё немного полюбовавшись, он встаёт с кровати и закрывает спальню — решает всё-таки побаловать супруга завтраком. Спускаясь по лестнице, думает сперва приготовить чай, но останавливается на ступеньке, потому что… — Какаши? Ещё один Какаши растянулся над их юбилейным чабудаем, держа в кулаке Ирукину старую форму ниндзя-охотника. Он напряженно вглядывался в поверхность стола, прежде чем поднять медленно расширяющиеся глаза. Ирука был в отражении, и Ирука был на лестнице, а Ирука на лестнице был тем же самым, что Ирука в отражении. Какаши смотрел перед собой на того, что стоял на лестнице, потому что именно он сейчас направил испуганный взор на их любимый столик, где тоже отражался и… Одновременно в отражении и на лестнице Ирука замер: — Мы в моём Дзюцу Памяти, — испуганно прошептал он.