***
…Поцелуй на прощание — очень быстрый, но далеко не дежурный, — Ирука так не умеет. Какаши по-особенному нравятся утра, когда он собирается в Академию, хоть и приходится потом весь день скучать и лениво листать мангу в одиночестве. В этот раз Ирука прижимается к нему дольше обычного, утыкаясь носом в шею. Протяжно вздыхает: явно хочет остаться, но знает, что всё же должен идти, — по-другому нельзя. Обнимает за талию крепко-крепко, словно не хочет отпускать никогда. Для Какаши это самое удивительное и приятное — ощущать себя желанным даже спустя столько лет. Он откликается мгновенно — целует самый кончик шрама на смуглом лице и шепчет в волосы, едва сдерживая щенячий восторг от осознания того, как сильно его любят: — Долг зовёт, Сенсей. Иди и не переживай. Я найду, чем себя занять. Может, даже схожу на тренировочную площадку, растрясу старые кости… Сказано — сделано. Вскоре Какаши уже щурится от яркого солнечного света и думает, что всё же лучше было бы остаться дома, а то так и сгореть недолго. Потом ещё кожа, как всегда, долго облазить будет… Хотя… В таком случае Ирука нежно и чувственно смажет его ожоги алоэ вера… Заманчиво. Но ладно. Раз уж пришёл… Какаши натягивает маску и убирает мешающие волосы под хитай-ате. Руки в перчатках ноют от затянувшегося безделья — он правда давненько уже не тренировался. Начинает с растяжки по методике Гая. Может, стоило позвать его с собой? Ну нет, тогда они до утра здесь проторчат, а Какаши хочет вернуться домой к приходу Ируки. Воспоминания о недавней поездке на горячие источники до сих пор вызывают улыбку: о, как Ирука стонал тогда, как вымаливал свои оргазмы… Самое время освежить память. Вспомнить, как звучит… — Сдохни, Хатаке. Кулак пролетает в миллиметрах от его нового глаза — Какаши вовремя уворачивается, но одним только чудом и скорее инстинктивно. И снова. И ещё раз. Куноичи так же быстра, как он сам. От нее разит смертоносной энергией, и она делает всё, чтобы застать его врасплох и заставить замереть хотя бы на мгновение. Какаши почти успевает завершить технику подмены, но палец атакующей всё же задевает его бровь, и… И всё. Он навзничь падает на траву посреди тренировочной площадки. И бесконечно голубому небу с белыми облаками нет до его оцепенения никакого дела. Затем куноичи нависает над ним. Обводит его бровь над новым глазом, затем над старым, и останавливается в центре лба. Постукивает там костяшкой пальца. Один раз, другой, третий… После этого Какаши больше не видит перед собой обычного женского лица. Жуткое чувство — теперь оно похоже на все лица сразу и одновременно ни на одно из них. Он и Шаринганом её личность не определил бы… Пока оно не начало обретать конкретные черты. Его черты. Выбившиеся волоски в серебристой брови, родинка на подбородке, точно такая же, как у Какаши. Шрамы — малозаметные, как от ветрянки, и те, что сильнее бросаются в глаза, — следы первых детских тренировок и высокосекретных миссий в АНБУ. Точная копия. Улыбается, обнажая белизну его зубов и сужая его черные глаза в леденящем кровь, извращённом восторге: — Я знаю, что они убьют меня, Хатаке. И плевать! Не могу дождаться, чтобы увидеть их лица… Она стаскивает с него, беспомощного и неподвижного, одежду и вскоре прикрывает его маской лицо — последний штрих. — Как думаешь, есть шанс, что твой милашка-сенсей увидит, как я пытаюсь убить вашего сыночка? О-о, это было бы нечто! — Её глаза… нет, его глаза наполняются ядом, способным сгноить плоть до черноты. — Я могла бы и с ним поиграться, но эта дешевка того не стоит. А вот Узумаки… Там я повеселюсь. Пусть убьёт меня, но я умру счастливой, когда узрею его рожу. Представь? Папулька пришёл расправиться с ним! Она снисходительно хлопает Какаши по щеке, и после этого всё вокруг меркнет и затухает. Но не сразу. Какаши отчаянно сопротивляется. Всячески подаёт телу сигналы, чтобы схватить преступницу. Хотя бы дотянуться до неё… …Дотянуться до Ируки — своего единственного и горячо любимого, такого прекрасного в окружении розовых лепестков сакуры… Чьи-то нечеловечески сильные пальцы сжали его плечи, угрожая целостности костей. — Какаши-сенсей, отпустите! Больно же… Он попробовал открыть глаза, но те никак не поддавались. Пробовал ещё, ещё и ещё и, наконец… Больше никаких розовых лепестков, только волосы. И его ученица с именем, что ей так к лицу. Сакура. — Ирука, — нечленораздельно прохрипел Какаши. В зелёных глазах Сакуры отразилась печаль. Последнее, что Какаши почувствовал, — слёзы по щекам. Не было больше гендзюцу. Не было воспоминаний и даже снов — он провалился в глубочайшее беспамятство.-8-
23 сентября 2023 г. в 19:18
…Свадьба просто чудесна.
Гай рыдает, Ли рыдает громче. Ещё немного, и они превратят это в соревнование.
Наруто усадил Ируку к себе на плечи и настаивает, чтобы Курама выступил с поздравительной речью. Хината потихоньку осаждает мужа — совсем разбушевался после очередной порции саке.
Шиноби и гражданские тоже пьяны и ликуют. Даже странно видеть всё это и знать, что совсем недавно, каких-то несколько лет назад, война могла лишить деревню такого будущего. Какаши ужасно не хватает некоторых лиц в толпе: Минато и Кушины, Обито, Рин и всех, кто безвременно ушел, не дожив до этого дня.
Ирука смеётся и отряхивает костюм, поправляет волосы, а Наруто всё не прекращает его поддразнивать…
И зачем Какаши было ждать так долго? Он ведь мог намного раньше сделать Ируку таким счастливым… Таким прекрасным. Вишнёвый цвет осыпается и кружится рядом с ним, словно тоже в него влюблён.
Какаши делает порывистый, отчаянный шаг вперед и протягивает ему руку. Ирука не сразу это замечает, но потом поворачивается…
И весь мир замирает. Розовые лепестки зависают в воздухе, а на лицах гостей пугающе застывает радость. Не свадьба — чистилище.
Но посреди всего этого Какаши заботят только широко распахнутые тёмные глаза, улыбка на лице со шрамом и руки, что тоже тянутся к нему…