Шар из металла

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

«Чесалось оно у него видите ли! Теперь уж точно не чешется!» - саркастически обращался Альберт к себе из прошлого. Плечо у него теперь и правда не чесалось, а монотонно, хоть обезболивающее и делало всё что могло, болело. До больницы Алика довели под руки сострадательные бабушка и дедушка. Берт, у которого кружилась голова и силы в ногах куда-то делись, не желал быть грузом для таких добрых людей, которым наоборот, должен помогать он, молодой и сильный. Но что с потерей крови, вливающейся сейчас из пакета, по каплям в его тело, что с полностью здоровым телом – он был слабый. Берт это знал. Речь шла не сколько о количестве блинов на штанге в спортзале, которую мышцы могут поднять, а о настрое мозга совершить этот подъём, чего не наблюдалась. Но теперь, Альберт попал в ситуацию, где ты либо поднимаешь штангу со всеми её блинами, либо она тебя давит. В первом бою он чудом скинул опасный груз с груди, но тот зацепил его. Второй поединок, который состоится, вопрос лишь когда, уже не простит слабостей. «Сейчас это сильно раненное плечо. Но его уже перебинтовали, обработали и через несколько дней меня выпишут» - думал он. – «Теперь мне нужно будет уметь себя защитить» - сглотнув, посмотрел на потрескавшуюся зелёную краску на стенах. В некоторых местах виднелся ещё старый цвет. «Как мне себя защищать если у него такой дрын? Да даже без него – ясно кто победит. Нет, тут ничего не выйдет». Было уже поздно: солнце, устав от хлипкого человека, спешило уйти за горизонт и скоро осуществило свой план. В палате, где кроме него было ещё три человека, медсестра выключила свет, пожелав спокойной ночи пациентам. «Всего два слова, а ощущения от пребывания здесь стали лучше. Могла же просто зайти, выключить свет и хлопнув дверью, уйти. Нет, спать я сейчас не буду. Просто права у меня такого нет. Нужно понять, нужно найти способ избежать встречи с… с предполагаемыми охотниками за сферой» - тело требовало от мозга покоя, хотя бы за его спасение от свинца, но тот настаивал на сверхурочных часах. «Они знали где меня искать, либо проследили с работы. Но если проследили с работы значит как-то узнали где я работаю. А как они про меня вообще узнали? Неужели кто – то сдал?» - Эта версия не показалась ему такой уж фантастичной, и он стал её развивать, перебирая варианты: «Колька – не точно не он. Я ему как-то полторашку пива покупал, за здорово живёшь. А если та стерва секретарша? Она могла. Нужно относиться к каждому человеку с подозрением: вдруг он один из них? Да даже взять эту медсестру, ну которая свет гасила. Так она может быть их информатором. Сообщает этим бандитам о моём состоянии и когда я усну они меня и возьмут. Не спим, продолжаем работать. Продолжаем искать пути решения проблемы». Пути решения он искал не долго, но так и не нашёл. Сон всё-таки возобладал, соединившись с усталостью они затуманили ясность мысли и глаза сами собой закрылись. Даже не самая удобная больничная кровать, казалась Альберту позаимствованной из лучшего отеля города, и он крепко уснул. А во снах за ним бегал амбал с винтовкой наперевес. *** - Подъём, просыпаемся! – пробивался сквозь сон голос другой медсестры, уж точно не желавшей им спокойной ночи. А может она такая по утрам? - Исаков Альберт который из вас? А, сама вижу. – Альберт, который только разлепил глаза, тупо уставился на женщину, уже начинавшую выходить из-под определения «средний возраст», но ещё не вошедшую в «пожилая». - Ну, что смотришь? Снимай портки. – Алик смотрел на неё и дальше. Она раздражённо выдохнула. - У меня ещё куча палат и таких как ты пациентов! – он неуклюже повернулся на живот, стараясь не задевать плечом кровать, и уже находясь на животе сообразил, что в таком положении не слишком то удобно расстёгивать ремень. Годы практики расстёгивания и застёгивания пряжки, конечно, помогли. Проделав, казалось бы, простую операцию как можно болезненней, служащая медицины ушла колоть других. Берт взял телефон с тумбочки. На ярком экране появилось время: шесть десять утра. «А я и забыл, что в больницах встают, когда ещё и семи нет» - поморщился уколотый. «Так… нужно быстрее выздоравливать, я не хочу каждое утро видеть эту харю. Лицом это никак не назовёшь». Внезапно, будто подслушав мысли Алика, а может так оно и было, медсестра повернулась к его кровати. - Исаков, к вам сегодня из полиции придут к трём часам. Бери градусник, мерь температуру, остальные тоже. Приду – скажите. – протянув ему ртутный градусник, ушла, захлопнув дверь. Все четверо, включая Альберта, лежавших в палате вставили градусник подмышку. На самой дальней койке, располагающийся у двери, лежал ещё совсем мальчик и что-то старательно писал в тетрадке с твёрдой обложкой. Наверно жаловался в свой дневник о ещё одном утре с этой ведьмой – предположил Альберт. На двух других лежали парни его лет, уставившись в телефоны, но у одного из них на тумбочке была шахматная доска с уже расставленными шахматами в начальной позиции. Этот, как назвал его Алик, шахматист и обратился к нему. - И как тебе наша любительница сладких булочек? – он и его сосед весело посмеялись. Видно было, что они тут уже не один день. Не успел Ал ответить, как другой, с объёмными кудряшками его спросил. - Ты первый раз в больнице, да? – Алик и правда был в больнице впервые, если не считать раз, когда он провёл в ней около двух недель из-за проблем с животом, но тогда он был совсем маленьким и мало что помнил из того времени. Ему опять не дали ответить. За него это сделал шахматист. - Ну в самой больнице он может и не первый раз, а вот в стационаре, наверно, впервые. – Как только он закончил говорить Алик тут же вставил свою реплику. - В больнице я лежал, но был тогда ещё маленький, так что можно сказать, что впервые. – шахматист тут же продолжил. - Как и говорил: де-юре он уже тут был, де-факто впервые. Тебя как зовут, кстати? - Альбертом его зовут, называли же. – сказал тот что с кудрями. «Ну это уже совсем не культурно. Ничего самому сказать не дают!» - возмутился Алик, но пока что у себя в голове. Стрелка на часах в коридоре, видневшихся из открытой двери палаты добежала до трёх часов быстро, на удивление Ала. Проглотив ужасную на вид и такую же на вкус манную кашу, запив подобием какао, он вернулся в палату. Плечо болело, но уже не так как вчера. После завтрака шахматист, оказалось его зовут Илья, ушёл на осмотр к врачу. Остальные, как и Алик остались. Справа по коридору, как уже позже установил Ал, часто кричал ребёнок. После двенадцати в палату зашла низенькая медсестра с большими круглыми очками и маленьким носиком, а волосы собраны в массивную шишку. Обращалась с пациентами вежливо, что серьёзно добавляло ей очков, после предыдущей работницы. Альберту она показалась ужасно милой. О чём-то поговорила с мальчиком на дальней койке, потом подошла к раненому. - Как ваше плечо, Альберт? Температуры не было? – голос был не громкий и самую малость гнусавый, но это только шло ей. - Болит уже меньше, спасибо. Температура тридцать шесть и девять. - Агаа – протянула она и все буквы потерялись в её носу. – Думаю, такую температуру мы сбивать не будем, она спадёт сама. Вам нужно выпить вот эти таблетки,- она вынула из кармана белого халата, такую же белую пластиковую баночку. – если нужно запить, то в коридоре есть кулер. – и положила на тумбочку две капсулы. - Я так проглочу, спасибо. - Хорошо – и не торопливо вышла из палаты, прикрыв за собой дверь, что бы пациенты были в тишине и покое. - Слушай, Ал, а ты в шахматы играть умеешь? – вдруг оживился Илья. - Ох не повезло тебе с палатой Берт! Теперь ты отсюда не выйдешь пока не будешь уметь играть как гроссмейстер минимум. – и коротко рассмеялся. А Алик был и не против уроков шахмат, тем более что компания ему нравилась. Он был готов даже просто молча сидеть, но сидеть с ними, быть их равноправным другом, пусть и по палате. - Не, я не умею. Но я был бы рад научиться. – Илья хищно улыбнулся, а кудрявый, его звали Федя, застонал, разочаровываясь то ли в Илье, то ли в Альберте. Так прошло ещё полтора часа. Алик внимательно слушал лекции от шахматиста, который и правда им оказался, даже разряд имел. Играл с ним партию. Илья имел хорошую самооценку, так что поправлял ошибки Алика и тем самым давал ему выиграть партию. Потом снова ему рассказывал о тонкостях этого искусства, и они снова играли. Уже на первом уроке он выучил скандинавскую защиту, чем был очень доволен. Даже Федя иногда поглядывал на двух сидящих за доской, на скрипучей кровати Алика. Обед был куда аппетитнее завтрака и Берт съел его с удовольствием. Во многом потому что настроение было поднято уроками шахмат и подколами от Феди в адрес Ильи. После еды, продолжение уроков шахмат они решили чуть перенести, так как после обеда по всем известному закону полагается поспать, Алик поинтересовался у новых знакомых как давно они тут. Оказалось, что их положили сюда в один день, Илью с аденоидами, а Фёдора с гастритом. Лежат тут почти две недели. Как выпишутся собираются как выразился Илья: «затусим где ни будь! Разумеется, только после того как я схожу на турнир по шахматам». Смотря на эту парочку, Алик всё спрашивал себя: а почему он не был такой как они? Обиделся на всех ещё в школе, думал, что в суровости и злости одиночества ему будет лучше. Как-то Федя его спросил: «Алик, а ты чем занимаешься? Ну там хобби всякие». А Альберт и не знает, что сказать. Не было у него хобби, кроме катания на велосипеде время от времени. С другой стороны, не рассказывать же ему про приключения со сферой? Ему бы с этой штукой справиться, а тут «хобби всякие». И всё-таки Альберт почувствовал себя пустым, а годы жизни какими-то глупыми. В тот раз Алик промямлил нечто неопределённое, ну а Федя и не стал настаивать на подробностях. Так они и лежали: болтали, смеялись, но только не громко, что бы персонал не зашёл и не стал ругаться. В этот то и момент стрелка часов достигла трёх по полудни. Ал и думать забыл про визит полиции к нему. Но когда в палату быстро зашёл парень в халате персонала и сообщил, что Исакова Альберта ждут в коридоре, он всё вспомнил и эта мысль столкнула его с тёплой дороги, по которой он сейчас шёл вместе с новыми друзьями, в сырую и не приятную реальность. Он встал и пообещав, что скоро вернётся и всё расскажет, вышел за дверь. В коридоре, на мягком диване, опершись локтями о колени сидел человек в сразу бросающейся в глаза синей форме. Она действовала как маяк, только с одним нюансом – от него нужно было плыть, а не наоборот. Увидев, что из палаты выходит пациент, служащий закона, исследовал его своим взглядом, а потом поднявшись, сказал, что беседа будет в одном из пустых кабинетов. Так и получилось. Они зашли в небольшую комнату, пол которой был заставлен бутылками с водой под колеры, а из мебели был стол и аккурат два стула. - Я Дроздов Николай Никитич, лейтенант. Вам уже, наверно, объяснили почему я здесь? – Алик покачал голой. - Странно, думал скажут. Ну ладно, тогда я. Вчера позвонили в наше отделение и сказали, что в больницу поступил человек с пулевым ранением. Такая уж у медиков обязанность – информировать нас о пострадавших от криминальных элементов. Будите рассказывать кто вас так? – он кивнул головой указывая на бинт, выглядывающий из под майки. Алик лихорадочно соображал и взвешивал все за и против. Что говорить этому лейтенанту? Наверно, тот заметил его замешательство, поэтому продолжил. - Мне как к вам обращаться? – как можно более учтиво спросил он. - Исаков Альберт Павлович. - А вы, когда родились, Альберт Павлович? - Пятого мая две тысячи второго года. - Хорошо, Альберт. Я вам вот что скажу, – он поудобней сел на деревянный стул. - У нас, конечно, не деревня – всякое может в один день произойти, - полицейский поводил ладонью в воздухе. - но убийство четверых людей с помощью огнестрела, ДТП и тут вы, Альберт, оказываетесь в больнице с пулевым ранением, а оно пулевое, хоть и по касательной прошло, которая в пяти минутах от места происшествия. Как вы это объясните? – он поднял брови и опершись головой о сложенные треугольником руки, стал смотреть прямо в глаза Алику. Тот, решив, что лучшая ложь – это та, в которой есть частичка правды, стал аккуратно, подбирая слова, выкладывать свою версию события. - Я шёл после работы, как вдруг ко мне со спины подъехала машина. Какая я не знаю, не разбираюсь, но была серая. А… Дальше из её окна высовывается человек, направляет на меня оружие и что-то требует. Я честно уже не помню, что именно он от меня хотел, но я почти отдал ему свой рюкзак, когда в их машину врезается жигули, ну и я, не теряя времени убегаю. А он, видимо в меня пытался выстрелить. Вот и всё. – он смотрел на полицейского, как смотрит ученик на учителя, ожидая его благосклонности и хорошей оценки. - То есть, вы не помните, что он от вас требовал, но вы почти отдали ему рюкзак? А что на тот момент было у вас в рюкзаке? Учтите, все ваши вещи сейчас лежат в камере хранения на первом этаже, так что мне не сложно будет после проверить ваши слова. - Да ничего особо. Ну там воды бутылка, форма с работы, кошелёк, замок для велосипеда. Думаю, что перечислил всё. - Вы в этом уверенны? Я с вами говорю без утайки, будьте добры, и вы со мной так же. – он чуть улыбнулся, старясь говорить спокойно, доверительно. - Да, я в этом уверен. – не будет он смотреть ни какие вещи, если поверит, что я не вру. - Вы рыбалку любите? – от такого вопроса Алик моргнул. «Может допрос закончился и Дроздов спрашивает это по собственной инициативе?». - Да я был то на ней пару раз, так что рыбак из меня никакой. - То есть с собой вы вчера ни какую удочку – последнее слово было сильно выделено. – не носили? Складную, что бы в рюкзак поместилась. Я знаете ли, сам иногда люблю с сослуживцами выехать за город, на речку или на море, пиво потянуть. Уверен и вам это нравится! - Нет, я не любитель рыбалок, да и зачем мне удочка в рюкзаке. Я на велосипеде катаюсь, не рыбачу. – тут Ал говорил искренне и кажется это подействовало на полицейского. - Ну а пиво вы хоть любите? – спросил он как бы шутя. - А я вообще алкоголь не люблю. – Альберт начинал чувствовать себя уверенней. - Давайте пройдёмся по вашей версии событий по подробней, только не спеша. Время у нас есть, а если что – говорите персоналу что я вас задержал своей болтовнёй. Вы шли с работы, верно? - Да - Так где вы работаете? - В магазине, от дома не далеко. - Тут к вам нежданно-негаданно подъезжает автомобиль и из его окна высовывается бандюга с автоматом и говорит вам снять рюкзак? - Ну да. - Вы же говорили, что не помните, что именно говорил высунувшийся? - Не помню, но рюкзак же я снял. – Алика начинал раздражать этот бессмысленный диалог. - Хорошо, а не просил ли он вас отдать ему какую-ни будь удочку? – набравшись смелости, допрашиваемый произнёс: - Слушайте, вы надо мной смеётесь? - Ладно, Исаков, придётся мне всё-таки проверить достоверность ваших слов. – быстро поднявшись направился к двери. У Альберта всё так и сжалось в груди, а руки похолодели. «Да что за день то такой, а?». - Я пойду свами! – полицейский попытался изобразить на лице удивление. Он явно прогуливал уроки актёрского мастерства, если такие вообще были. – У меня там деньги. - За вора меня держите? Я не обижаюсь, пойдёмте. Они спустились на первый этаж больницы и подошли к гардеробу, где на удивление Ала сидела не престарелая бабушка, а молодая фигуристая девушка, с забранными в пучок волосами и нежным блеском на губах. - Здравствуйте, нам бы в камеру хранения попасть, поможете? – спросил у неё Дроздов. Девушка приветливо на него посмотрела и через секунду ответила: - Да, конечно, сейчас открою. – вышла из-за стойки гардероба и вынув из кармана бедную связку ключей – распахнула металлическую дверь с табличкой в красной рамке «только для персонала». За дверью было несколько рядов с кабинками для вещей. Гардеробщица, бесшумно оказавшиеся за ними поинтересовалась: - Вам какая камера нужна? – и ей тут же ответил полицейский: - Вчера прибыл сюда некий Исаков Альберт. - Ага, шестьдесят третья. Идёмте за мной. – У Исакова задеревенели ноги. Как объяснять, что это за металлический шар и почему он так удачно забыл его упомянуть? Щелкнул замок, и жестяная дверца открылась. На ржавом полу ящика лежала его одежда и чёрный рюкзак. Нарушая все понятия о вежливости, Дроздов взялся за ручку рюкзака и вытащил его из кабинки. Оглядевшись, не увидел ни чего лучше подоконника, на какой и водрузил то, что верно хранило в себе секреты будущего. Промычала молния и тут же бутылка воды была поставлена рядом. Берт начинал думать о побеге, но мысль была глупая и он её оставил, начиная продумывать сценарий о неком устройстве с университета физики, где учится его друг. Получалось жизнеспособно. Судьбу бутылки повторили тонкий бумажник, синяя форма с работы, замок от велосипеда. Дроздов замер. Даже со спины было видно, что он в замешательстве. Полицейский стал даже не ощупывать, а лапать бедный рюкзак, героически переносивший толстые пальцы лейтенанта. Берт удивлённо на это смотрел. Гардеробщица тоже не скрывала своего любопытства. - Вы бомбу ищите, что ли? – спросила она своим тонким голосом, не сдерживая улыбки. - Бомбу, бомбу. – ответил он. – Чёрт, ну повезло тебе Исаков. Все доброго. – резко отдал рюкзак в руки Альберту, которые его чуть не выронили и топая туфлями по кафелю вышел из склада вещей болеющих. Ал уже сам стал прощупывать пустой рюкзак. Лейтенант не знал, что именно надо искать, поэтому расстёгивал все карманы, до которых только мог добраться, теперь же Алик застёгивал их ещё не до конца веря в то что случилось. Никакой сферой в рюкзаке и не пахло. Её там просто не было. *** Конечно же, как только и так возбуждённый Рыбин увидел это чудо в пиджаке и шортиках, то разбушевался и велел своим подчинённым разогнать толпу зевак, а если откажутся уходить, то сюда приедут водомёты и посмотрим, как им это понравится! Зрители ещё постояли несколько секунд, а потом человек из первого ряда развернулся и стал покидать это шоу. После этого, человек за человеком, толпа медленно растворилась в вечернем воздухе Владивостока. Пока это происходило, Сорокин взял на себя разговор с этим мальчиком, а Рыбин продолжил курировать работой судмедэкспертов, техников, криминалистов и других работников. Сорокин отвёл пойманного лазутчика в сторону и присев на корточки, как это делают все взрослые пытаясь создать иллюзию равных уровней ребёнка и взрослого. - Тебя как звать шпион? – начал он диалог с шутливой ноты. - Я не шпион! Я вам помочь хочу. Зовут Петром. – он со всей доступной второкласснику важностью подчеркнул его имя. Не какой-то там Петя с улицы, а Пётр! - Мы тебя позовём, когда понадобится помощь, хорошо? – и улыбнулся как ему казалось самой милой улыбкой. - Вам что, не нужен свидетель? – всё лицо мальчика кричало о том, что если ему откажут, то разревётся он громче любой снайперской винтовки. - Свидетель? Ты что-то видел? Из окна да? – тут следователь приободрился. Пока девочки (они с Романом так называли двоих девушек, выполнявших по большей части поиск и опрос свидетелей) обойдут все квартиры дома, пока бурят - это был ответственный за камеры, просмотрит их, так и день пройдёт, а группировка ещё одного хлопнет. А тут на блюдечке с золотой каёмочкой, да ещё и сам прибежал! - Всё видел! – уже совсем не грустно, а наоборот очень радостно ответил новоиспечённый свидетель. - Тогда пойдём к в машину. За рулём посидеть хочешь? Ах, подожди. Ты телефон мамы или папы знаешь? - Ну… Мамы. - Тогда хорошо. Пойдём в машину, там мне его продиктуешь. – тойота креста была припаркована на противоположном конце оккупированного полицейскими участке дороги. Усадив Петю на водительское кресло, сел на соседнее. Номер мальчик назвал быстро и Сергей, проверив что гудки идут, сбросил вызов. - И так, Пётр, - он включил диктофон на своём мобильнике. – рассказывай, как там дело было. – И Петя рассказал, как он стоял и смотрел в окно, не имея никакого желания делать математику и тем более читать рассказ по литературе, как в нём он увидел парня, идущего по тротуару. Ничего такого, но к нему со спины неслась машина. «А папа всегда говорил, что гоняют по таким тесным улицам только…» - тут он употребил не литературное слово, синонимичное с гомосексуалистами. Разволновавшись, что юношу могут сбить, Петя не смог оторваться от окна, но то что он увидел превзошло его ожидания. Из дальнейшего пересказа событий, Сергея заинтересовали слова, произнесённые человеком с оружием. Мальчик их запомнил плохо, но точно знал, что от пострадавшего требовали некую «удочку» и что тот её почти вынул из рюкзака, как вдруг в машину влетела другая машина и парень, оттолкнувшись от бетонного бордюра, исчез в роще. «Удочка… Удочка…» всё повторял у себя в голове Сорокин. «Это явно не про рыбалку, стали бы обычную удочку отбирать, угрожая винтовкой, способной ногу оторвать своим выстрелом?» - Петь, а ты заметил, что этот дядя из рюкзака вынимал? - Неет. – он беспомощно протянул это слово. - Чёрт, ну ладно. С камер, думаю узнаем, что это за удочка такая. Правильно я говорю? – и мальчик кивнул ему. *** - А что ищите вы? Тоже бомбу? - и её блестящие губки разошлись в милой улыбке. Конечно, глупость была проверять маленькие карманы рюкзака: мяча, размером почти с шар для боулинга, там оказаться не могло. - Вещи больных в эти шкафчики кладёте вы? - Ну, предположим я. - в её глазах прыгали искорки, как это бывает у детей, которые вот-вот кого-то разыграют. - А внутрь сумок вы заглядываете? - А вы почему интересуетесь? - после этого вопроса из Алика так и выплеснулись слова. - Да потому что мою вещь украли! - девушка и бровью не повела. - Пойдём со мной. - она повернулась и направилась на выход из склада вещей больных. Альберт, не выпуская рюкзака, но рывком прикрыв дверцу шкафчика, пошёл за ней. Впрочем, прошли они так не долго: сразу завернули в гардероб. - Знаете, Альберт какое у женщин чувство преобладает над остальными? - и наклонилась над тумбочкой, находившийся под стойкой гардероба. - Не знаю, да и какое это имеет значение? - Любопытство, Альберт. - с этими словами она вставила ключ в дверцу тумбы и провернув, открыла. Сфера, целая и даже не поцарапанная лежала на её дне. - Я, когда сумку вашу ставила в ящик, то это, - она показала на чуть не утерянный шар. - мне по ноге ударило и прям по кости. Думаю, что ж там такое твёрдое? Я вообще, иногда заглядываю в хранящиеся сумки. Ну что вы на меня так смотрите? Деньги я не ворую, а в удовлетворении любопытства ничего плохого нет. Тем более, что тот ментяра, кажется приходил за этим. Угадала? - "чего ж тут угадывать" - усмехнулся про себя Алик. - За ней. Что вы хотите? - глупо было полагать, что она просто так отдаст предмет её интереса. - Так уж и быть, - она с сожалением вздохнула. - просто скажите, что это такое и я вам его… или её… отдам. Как оно хоть называется? - вот тут было сложно. Нужно на ходу придумывать и легенду к сфере. Как-то он этим пытался заняться, но набросал лишь концепт истории. - Ээ... Это... Видите ли, у меня друг на физика учится в "ВВГУ" и эта штуковина у меня была на временном хранении. Ну измеряет что-то. То ли радиацию, то ли другое излучение. - "как-то не уверенно. Сейчас какую-нибудь дырку найдёт". Но не нашла, только расстроилась. - Аа... Всего-то. Не повезло другу с такой камерой хранения. Ну забирайте, ваш прибор. – Ал, не теряя времени, прижал к себе так нагло у него украденное. - Да это не моё, друга… Его Гришей звать. – тут он понял, что выглядит жалко, словно оправдывающийся школьник и сразу прекратил. - Да, я так и поняла. – он несколько секунд потоптался на старом линолеуме, а за тем не уверенно сказав что-то на прощание – вышел, держа свои вещи при себе. Само собой, пришлось рассказывать его братьям по несчастью, что же было после его исчезновения с представителем закона. Ну он и рассказал, аккуратно обрезанную версию событий, грамотно обойдя возвращение сферы в родную гавань. Ребята, конечно, высказывали свои предположения на счёт ситуации, в которой побывал Алик. Также не без комментариев осталась загадочная «удочка», про которую так расспрашивал полицейский. Пока строились версии и предположения о ней, Альберт чувствовал себя не уютно, было желание встать и куда-то пойти от этого разговора. «Они не сумеют додуматься, что на самом деле из себя представляет «удочка», но всё равно как-то не по себе» - думал он. После отбоя, когда многие пациенты из других палат, измождённые болезнью, закрыв глаза мгновенно засыпали, троица любила вести откровенные беседы. Из всех позитивных моментов в больнице - это особенно нравилось Алику. В таких разговорах, когда всё пространство пропитывает темнота, можно сказать о том, что ты бы никогда не сказал днём в кристально чистом разговоре «на чистоту». В эту ночь, в памяти Берта, не спрашивая разрешения появилось воспоминание, от которого он впал в некоторое замешательство, а потом и по-настоящему испугался. В его памяти отчётливо появилась картинка: он в бревенчатом домике, лежит на кровати, натянув одеяло до самого подбородка, слушает как его соседка зачитывает из не большой книжки страшилку. Изображение, не встречая сопротивления, взращивала стебель не комфорта, не уюта, не спокойствия в центре груди. Как только это нечто, мутнее, вынырнуло из глубин памяти, Алик прокрутил его на несколько раз. Сценка была короткой, но ему в ней очень хотелось в туалет, а дурацкая страшилка его так напугала, что он не мог пройти до уличного туалета по тёмному… лагерю? Берт аж вздрогнул. Он никогда не был в лагерях. В этой сцене вообще всё было странное. Если его сосед женского пола, то и он такого же: мальчиков не могут поселить к девочкам. Не известно откуда, но он знал её имя, своей соседки, звали её Оля. Имя вспомнилось, даже не вспомнилось, а как упало в руки – без твоего участия. Резюмируя, Берт вспомнил о лагере, в котором он был девочкой, жил в домике с незнакомой ему, а может и не такой уж и не знакомой, Олей. Либо он сходил с ума, либо это мозг, исказив чью-то историю, приписал её себе. Вполне возможно, Альберт общался со своей одноклассницей, чего, конечно не происходило, но может о самом разговоре он благополучно забыл, а она поделилась с ним таким забавным случаем. «Может всё так и было? Ладно, решу утром. Сейчас нужно спать» - и жёстко подавляя порывы мозга начать копаться в прошлом, он заснул. Утром, как только палату подняли для всеми не любимых уколов, Альберт, даже через густой туман в голове, понял – их, то есть воспоминаний, стало больше. Это были не его мысли, не его чувства, не его память. *** Самое приятное в шахматах – победить соперника, обходящего тебя по материалу. Найти комбинацию ходов, приводящую к мату и не дающую твоему оппоненту задействовать мощь своего материала. Даёшь возможность ему только отходить королём, а в конце задвигаешь ферзя на последнюю горизонталь, что приводит к полной капитуляции и концу игры. Надо только найти эти рычаги давления, а в данном случае, нужно использовать их, что бы показался король. Надавить на закупоренную железу, что бы из прыща вылез гной. Вот Сергей на руку с Ромой и давили этот прыщ. На столе, в отделении УВД, а также на внушительных размерах куске пенопласта, висевшим на стене, находилась вся информация о группировке, свободно разгуливавшей по Владивостоку. Пока разгуливавшей. - Разложили, повесили. Замечательно. Начинаем работать. - сказал Сорокин. К этому моменту они располагали всем, чем только можно было располагать в этой ситуации, единственное затруднение, и то временное – это запрос операторам мобильной связи на предмет нахождения в определённой области их клиентов. Разумеется, если кто-то снимал произошедшее на телефон, то есть вероятность попадания видео или фото в интернет. Так что и в социальные сети был сделать запрос на предоставление данных о пользователе, опубликовавшем нужный материал. Остальное, как было сказано выше, уже лежало на столе или было зафиксировано кнопками на пенопласте. Ситуация выходила за пределы того, что можно было назвать «нормальным». ОПГ, а именно так теперь именовали эту банду, здесь видели последний раз после развали союза, но не как не в две тысячи двадцать третьем. В серьез обсуждалось объявление ЧС в городе, но два наших сыщика убедили людей вышестоящих что сейчас для этого нет резона. - Серёг, тут главное понимать, что им вовсе нет нужны шутки ради останавливать этого парня, как его… - Исаков Альберт Павлович. – напомнил Сергей. Память у него была хорошая. - Да, он. Ну вот зачем им его останавливать? Какую к чёрту удочку? - Я вот что думаю, Ром, - Сергей, скрестив руки на груди смотрел на прямоугольник пенопласта, завешенный кучей бумаги. – удочка это может быть вовсе не большой и даже не средний предмет. Николай, конечно, опер хороший, но вот с его стороны было большой ошибкой не забрать рюкзак с собой. Наша удочка представляет собой маленький пакетик с наркотиком. Такой предмет очень легко спрятать в потайном кармане рюкзака, а именно в рюкзак и полез наш потерпевший. Наркотики называются по-разному, и я не удивлюсь, если какой-то из них назвали «удочка». Удивляюсь как я сразу до этого не дошёл. – он покачал головой. - Это не разборки наркоманов, тут дела по серьёзней. Даже героин не стали бы отбирать, направляя огромную валыну и устраивая мясо по среди бело дня. - А может это новый и очень дорогой наркотик? - Ладно, запиши эту версию, но я не уверен. – Сергей подошёл к пенопласту и взяв в руку маркер, висящий на белой нитке, написал на листе свою версию. Рома вздохнув, подошёл к ноутбуку, стоявшему на столе, где не было материалов расследования. - Опа, пока мы тут болтали нам сбросили отчёты операторы связи. Самое главное – сколько абонентов находилось в зоне действия. Сергей, достань калькулятор: будем считать. – Рома поднял вверх указательный палец, будто делал какое-то наставление. - У тебя в компьютере он есть. Наведи на панель «поиск» внизу экрана и вб… - Верно, верно. Сейчас. – он начал что-то читать и каждые несколько минут вносил новые значения в калькулятор. А Сергей думал дальше. «Больше сорока жильцов слышали разговор между злодеями» - так на жаргоне называли тех, кто совершил преступление. – «и пятнадцать из них слышали о некой удочке, причём единицы утверждали о каком-то металлическом шаре. Толи не надо было их слушать и шара никакого нет, толи он есть, но очень маленький, а может мы его просто не нашли. В любом случае, сейчас главное просто ограничить в возможностях это ОПГ». Он снова взял маркер и принялся писать на листе А4, где уже был заголовок «алгоритм действий». «Сначала по учебнику: информирование патрульных, таможенных и думаю, что населения тоже о наших товарищах. Эх, вот взять бы и расстреливать всех, кто совершил массовое убийство и убрать к чёрту эту статью о превышении самообороны. Вот при таком раскладе две трети массовых убийств бы исчезли, а может и просто убийств. Ладно, дальше. Вычислить номера злодеев, а там будет легче. Возможно, они звонили сразу после убийства, так что шанс есть» - Попадос… Всё пропало, шеф! – как бы в шутку, но больше разочарованно произнёс Рома. – В зоне, которую мы взяли, находилось триста одиннадцать устройств. Ровно столько, сколько тогда находилось жильцов в доме и плюс наш терпила. Значит они пользовались анонимками, что не так страшно, либо были вовсе без телефонов. Тогда мы их не сможем отследить. - Фото с камер получить не удалось, мобильников у них нет, дактилоскопию применить тоже не получится – их отпечатков нет в базе. У нас есть только словесный портрет и этот Альберт. Значит будем исходить из того что имеем. – спокойно констатировал Сорокин. - За пацаном надо бы слежку поставить. – подтверждая слова Рыбина, Сорокин так и записал в листок «алгоритм действий». Рома продолжил: - Самое обидное, помимо телефонов, что мы выследили по камерам где ОПГ появляется, если уточнять, то их машина, номеров которой нет в базе, а потом она исчезает в мёртвой зоне. Ну в смысле где ещё камеры не поставили. - Да, я понял. Кстати, про камеры. Диспетчерам нужно помимо ориентировок на нашу ОПГ, сказать, чтобы звонили сразу нам, как увидят похожих или просто подозрительных личностей. – и записал в список. - Слушай, Серёг, а сможем ли мы выбить усиление патруля, ну скажем в мёртвой зоне? – спросил Рыбин. Подумав, следователь ему ответил. - Игра не стоит свеч. Их там либо нет, либо мы их не найдём, даже усилив патруль. Тут мутная история получается, коллега. То отпечатков в базе нет, то машина разъезжает по городу с не зарегистрированными номерами. – он почесал щетину, поросшую на угловатом лице. - А камеры, которые все разом вышли из строя? – вспомнил Рома. - Тоже верно. Эти парни как будто из другого мира. - Тогда я буду жаловаться их начальству, допустившему такой разгул преступности, что он просочился в наш мир! - пытался шутить Рыбин. Они оба понимали, что не могут допустить и третьего ЧП, которое, разумеется, произойдёт, если ослабить поводок, только начавший скручиваться вокруг шеи преступников. *** В то утро Альберт, наверное, произнёс в общей сложности пару слов. Он был сильно удивлён своей забывчивости и не сообразительности: как можно было сразу не понять, что сфера подключилась к девушке, чей волос ты в неё положил? Осознание что ты прикасаешься, нет, даже просматриваешь от первого лица воспоминания другого, совершенно тебе не знакомого человека – ошеломляло. Безудержное желание изучать новую информацию ручейками разливалось по всему телу, отзываясь мурашками по коже. Даже известие о завтрашней выписке Алика из больницы не особо его заинтересовало. Через не большой промежуток времени он научился вылавливать память, как уже выяснил Берт, Кати. Это было похоже на плаванье в мутной воде, где ты пытаешься выловить что-то почти наощупь. Каждый раз, когда ему удавалось поймать в ладони кусочек чужой жизни, азарт игры рос на несколько пунктов. Не станем скрывать, его интересовали и интимные подробности, всё-таки память принадлежала противоположному полу. Но толи из Ала был плохой следопыт, толи таких воспоминаний не было, как не было внешности Кати, даже её лица. А может сфера ещё не всё загрузила в его голову? «Хотя, наверно, она лишь предоставляет доступ к файлам, загруженным в неё саму. Или всё-таки загружает в голову?» - решив, что сейчас это не имеет значения, Алик продолжил свой кинопросмотр. Вот Катя на лыжном курорте в Белокурихе. Где это Алик не знал, но за то явно ощутил напружиненные колени Девушки и серьёзные опасения упасть и что ни будь себе сломать. Поймав другой шарик с памятью, как это делали герои мультфильма «Головоломка», он увидел большое помещение, освещённое огнями ёлки и бликами диско шара. На нём обтягивающее платье-футляр, шпильки. Катя всё ищет глазами кого-то, от чего картинка поворачивается то вправо, то влево. - Эй, солдат! – к нему обратился Илья, подражая Феде, который совсем не давно придумал это прозвище из-за палевого ранения. – Ты сегодня какой-то молчаливый. – Алик вынырнул из закоулков памяти и заморгал. - А? Ну да, есть такое. - Я вот думаю, собраться вместе после выписки и хорошо провести время. Как тебе такой план? - Хорошо, я не против. Хороший план. Но этим же вечером Алик усомнился в данной им оценке. Мысль была простая, но додуматься до неё было не просто. Что если, люди из будущего могут перехватывать сигнал от сферы идущий к девушке и тем самым узнавать где он? Вот ждут они пока он выйдет из больницы и на первом же углу его пристрелят. А если ещё и Илью с Федей? В общем, нужно было заняться самозащитой. Сначала купить перцовый баллончик, а потом научиться бегать. Выбирая между бить ли бежать, Алик выбрал второе, ведь ударить того, кто только своим взглядом может заставить человека повиноваться – затруднительно. Но самый главный момент, стоявший на повестке дня, так это опасность возвращения домой. Альберт не был до конца уверен, что они знали где именно он живёт. Просто уловили сигнал сферы и подъехали. Кто ж виноват, что было в двух шагах от дома? Но возможное «а может и знали. Может они уже много чего знают о тебе» - всплывало в голове каждый раз после любых оптимистичных предположений. Некоторое время поживу в дешёвом хостеле – это не будет проблемой. «Потом, думаю можно будет попробовать осмотреть территорию на Чкалово и двор дома, в частности. Чёрт, как же сложно будет наращивать в себе выносливость». *** Укол в филейную часть тела, этим утром ему не ставили. Но и не кормили. Постоянно сменяемые бинты в последний раз сняли с плеча, которое совсем не болело, если не давить на место, где несколько дней назад текли ручьи из крови, а сейчас виднелась внушающая доверие корка. Освободить палату надо было к двенадцати, так что время на долгие прощания Фёдором и Ильёй, ставшими друзьями Алика, время было. Троица даже договорились сходить на соревнования по шахматам, в которых Илья примет участие, и как думал Альберт – выиграет. Где-то он читал, что настоящие друзья появляются в студенчестве. В университете Берт не был, но именно столько лет ему бы было, если бы он в нём учился. Наконец, он вышел из палаты и направился к выходу из больницы. Он понимал, что сейчас опасно приближаться к дому в такой же одежде, какая была на нём при последней встрече его и тех головорезов, кем бы они не были. Его могли там уже ждать. Страшно было подумать, что могли сделать они с его квартирой. Но решение было принято, а когда ты принял решение – поддавайся ни на какие уловки твоего мозга. Но к дому он всё-таки вернётся и уже сегодня. Заселившись в хостел «Зелёная лампа» - самый дешёвый во всём Владивостоке, ради чего пришлось ехать на другой его край: хостел располагался в районе мыса Щетиненой. А после заселения и оплаты двух ночей Алик выдвинулся на разведку. Для начала следовало одеться абсолютно полярным образом. Он выбрал стиль среднестатистического представителя маргинальной группы. Ну скажем любитель побаловаться веществами, который пересёк черту и теперь уже сам не сможет избавиться от опутавшей его заразы. Чёрные, из ткани которая разойдётся по швам если не аккуратно сесть штаны и такая же кофта с капюшоном, под которую надета майка алкоголичка. Что бы окончательно вычеркнуть себя из подозреваемых в схожести с Исаковым Альбертом на лицо он натянул чёрные пластиковые очки. В общем и целом – родная мама только и узнает. Конечно, чувство, отвечающее за долг вести себя как культурный человек и подобающе одеваться, всю дорогу напоминало о себе. Но искусство разведки требует некоторых жертв. «А актёры как работают? Не каждый же день им предлагают роль всей жизни!» - ободрял себя Алик. Пятьдесят девятый автобус ехал точно до дома Альберта, но тот вышел раньше на одну остановку. Запыхтев, автобус поехал дальше, а Берт пошёл вслед за ним, всё высматривая на своём пути тех, кто мог сойти за коллег обладателя винтовки. Именно что коллег, потому что ему друзья не нужды. У него есть один товарищ – оружие, которым он убивает беззащитных людей. Дойдя до момента, когда дороге еже надоело идти прямо и она делает поворот направо, Альберт приблизился к родной бетонной лестнице, с железными перилами по середине, и когда взошёл на холмик, где стояли четыре высотки советской постройки, обернулся на проезжую часть. Никто на него не смотрел. Правда и смотреть то было некому. По дороге шла одна бабушка, волоча за собой мешок, лежащий на железной каталке. Но что-то всё-таки было не так. Кто-то на него смотрел. Но это было и не удивительно: он уже не Алик, но выглядит многообещающе, если вступить с ним в контакт. Ему ничего не оставалось как пойти в пространство за четырьмя жилыми башнями из панелей. Пройдя по такой же дугообразной дороге, как и Чкалово, он пришёл к дому с номером двадцать четыре. Но сейчас было важно узнать кто стережёт тут место для некого Альберта. Справа от многоэтажки была площадка, где в песочнице и детском городке играли совсем ещё маленькие ребятишки. На скамейке сидели их мамы. Одна же гуляла со своим чадом по траве. Никого подозрительного, кроме двух взрослых, крепких мужиков. Не мужчин, а мужиков. День был будничный и мужья должны были быть ещё на работе. «Да мало ли, кто там что должен? Ты вот сам почему не на работе?» - ответил он себе же. Вдруг, двое из ларца одинаковых с лица, синхронно повернули головы и стали пристальным взглядом изучать Алика. От такого фортеля с их стороны у Альберта похолодели пальцы на руках и тот убрал их в карманы куртки, не столько что бы согреть, сколько почувствовать себя в безопасности. Чуть сутулясь, пошёл вдоль линии бордюра. Мужики с некоторым разочарованием, как показалось разведчику, отвели глаза. Идя рядом с очередной припаркованной машиной, Алик боковым зрением укололся о глаза какого-то смутно знакомого мужчины. По привычке повернулся, смотря на него, чего делать было уж точно нельзя. Альберт его сразу узнал – Дроздов. Следователь почти нашедший сферу теперь смотрел ему прямо в лицо. Алик отвернулся быстро, перебирая ногами отошёл подальше от его штатской машины. Возможно, следователь его не узнал, и маскировка сработала, а может он просто не подал виду, как подобает профессионалу. Берт решил, что дело сделано и можно возвращаться домой, как заметил, что всё те же двое сидящих повернули к нему свои твёрдые как кирпич лица. «Вот это уже совсем странно» - забеспокоился Алик. «Дроздов ладно, с ним всё ясно.» - он шёл по дворовой дороге, всё отдаляясь от пугающих наблюдателей. – «Но кто эти двое? Обычные жители дома? Что-то не похоже. Если Дроздов в машине, то на скамейке коллеги убийцы? Звучит реалистично» - он обернулся. За ним не ехала машина Дроздова, а парочка всё также сидела на скамейке. Исаков взял курс на автобусную остановку. «К дому лучше пока не подходить. Вот будет заканчиваться оплата в хостеле, тогда пойду ещё раз проверю, но не в лоб как сегодня» - он поморщился от своей самонадеянности. – «Надо будет действовать аккуратней, а пока что переночую в «Зелёной лампе». Как раз выходные завтра, можно будет поспать». Эту ночь он запомнил на всю жизнь. *** Альберт начал подготовку ко второй встрече с убийцами, которая могла произойти раньше, чем хотелось бы, так что промедление в этом деле могло стоить жизни. Разумеется, сперва он переоделся в свой каждодневный стиль, уже после, направился за покупкой первого оружия – перцового баллончика, уповая что фото паспорта в телефоне тоже подойдёт. Бумажный его вариант остался в квартире. Во Фрунзенском районе Владивостока Берт бывал редко и уж тем более не знал где искать нужный магазин. Благо телефон не повторил судьбу паспорта и остальных документов. Двинувшись по маршруту, составленному навигатором, Алик не переставал удивляться и восхищаться, казалось бы, простым вещам. Подавляющее время в своей жизни он жил среди тесно выстроенных многоэтажек, которые сжимали грудь, заставляли привыкнуть к тесноте и постоянной тени. А тут, на этом полуострове города, казалось сами здания, не превышающие пяти этажей, излучали тепло. Узенькие, но покрытые безукоризненным асфальтом улочки не всегда бы дали разъехаться двум автомобилям. Отсутствие раздражающих шумов, обилие света и пышного размаха деревьев заставляли поверить Алика, что жизнь налаживается и он обязательно выкрутиться из этой заворошки. Его душа переполнялась энергией и её нужно было куда-то применить, что бы она не пропала попусту. И ноги сами принесли его на местный стадион, конечно, после того как он совершил вынужденную покупку. Изучая видео из интернета, Ал вдыхал запах соли, йода, моря: стадион был на самом берегу. А потом Ал побежал. И все проблемы забылись пока он бежал. Пока он бежал. Поздним вечером, завернувшись в чистое одеяло и лёжа на продавленном матрасе, Альберт уже видел, как будет спать глубоким сном. В неопределённый момент так и произошло. Его мягко обнял сон, но делал он это не долго: какой-то ребёнок стучал молотком по столу. Это не шутка. Он стоял перед Аликом и бил железным наконечником инструмента о деревянный стол. Этот звук ужасно его раздражал, однако сделать он ничего не мог. И тут сорванец посмотрел ему прямо в глаза, выкрикнул: «откройте дверь, я же стучусь!» - и ударил молотком по голове. Альберт дёрнулся на кровати и моментально проснулся. В дверь требовательно, настойчиво стучали. Моргая глазами и торопя организм, что бы тот быстрее выходил в реальность из мира снов, он в одних трусах подошёл к двери, по пути захватив телефон с тумбочки. Тот показывал за полночь. Алик нажал на выключатель и зажжённый свет заставил на несколько секунд почти полностью закрыть глаза. Ещё плохо соображая, он начал поворачивать замок, чем и воспользовалась стучащая в дверь. Она сама опустила ручку вниз, толкнула дверь, и Алик инстинктивно отпрянул от открывающейся двери. В номер влетела, не заботясь об открытой двери, босая девушка в одной только бежевой ночной сорочке с кружевами по контуру груди. Её растрёпанные кудри метались из стороны в сторону, каждый раз как её голова вращалась, как будто она собиралась оторвать её от туловища. Впав в ступор, наблюдая как наваждение метнулось к рюкзаку, где была сфера, уже не такой сонный хозяин номера закрыл дверь и аккуратно, на цыпочках, стал сокращать дистанцию между ним и ворвавшийся особой. Сокращать, впрочем, было почти нечего: комната была крохотной. Внезапно, когда Алик уже собирался попробовать войти в контакт с девушкой, которая была той самой Катей и у неё сейчас был такой же припадок, как и у Альберта, когда тот искал способ открытия документации. Катя выдернула шар из рюкзака и села с ним на кровать, намертво прижав к груди, как мать держит ребёнка – самое дорогое что у неё есть. - Нашла, нашла, нашла, нашла, нашла… - она это не кричала, не смеялась жутким смехом, а просто тихо, срывающимся полу шёпотом повторяла раз за разом. «И что мне, блин делать? Когда она очнётся, то не будет помнить, как вошла сюда. Накатает заявление о попытке изнасилования и всё» - на Берта накатила волна ужаса от сгущающихся туч на горизонте его жизни. «Во-первых, соседи могут и полицию вызвать, если тоже проснулись от стука. Чёрт, дверь!» - метнувшись к двери, он повернул замок на два поворота. Катя легла на бок, но была всё ещё в сознании и бормотала что-то не связное. «Твою ж дивизию, если она упадёт с кровати, то могут быть синяки и тогда точно СИЗО!» - думал Ал, и уже уверенней, но с той же аккуратностью подходил к лежащей девушке. Для себя он отметил, что она воплощала собой как милоту, так и красоту в пропорции один к одному. Алик, не терпящим возражений движением, перевернул её лицом к стене и подальше от края кровати. В этот момент, вроде бы, успокоившиеся Катя, от прикосновения к ней завыла на весь хостел, от чего Ал побледнел. - Эй, ослик вислоухий, у тебя там все дома орать по среди ночи?! – крикнул из-за стенки голос, принадлежащий какому-то мужчине. Алу стало ещё хуже. Он быстро и чётко захлопнул ей рот ладонью, но та уже и так перестала кричать. «Пусть она заткнётся, пожалуйста, просто замолчи!» - он нерешительно отпустил её. Катя не издала ни звука. Тогда он накрыл её мятым одеялом, надеясь, что ей станет лучше. Катерина молча лежала в позе эмбриона, раскидав волосы по подушке и высунув ногу из-под одеяла. «Так, наверно, она отрубилась. Через полчаса или раньше проснётся. А может позже? Не важно, сейчас одеться надо» - собрав одежду из тонкого и высокого шкафа, он начал одеваться. Адреналин стал уходить слишком быстро, и его место сразу заняла сонливость с усталостью. «Так, теперь надо бы за водой сходить» - Алик вышел из номера на ходу включая фонарик и побежал к концу коридора, где стоял кулер. Набрав холодной воды в два стакана, вернулся назад уже медленней. Катя уснула и как надеялся Альберт – до утра, а не на пол часа. Стаканы были поставлены на прикроватную тумбочку, а сам Берт пошёл в ванную умыться. Для безопасности он всё-таки посидит пол часа или час, карауля спящую, ведь сам он проснулся дольно быстро. «Почему она пришла именно ночью, а? Утро, день, вечер! Три времени суток, но ода выбрала ночь!». Алик, в джинсах и начавшей выгорать майке, сел на твёрдый ковёр и опёрся спиной о стену. Поначалу он как мученик переносил эту пытку сном и героически не спал. Но голос тела оказался громче разума и сполз по стене, впав в сон. Рассвет только начинал вступать в свои права, когда Альберт проснулся, постанывая от боли в спине, шее и голове. «Ну какого хрена то, а?» - поморщившись от электрического света люстры, горевшей весь остаток ночи. Он, постанывая и позёвывая, вернулся в положение сидя. Незваная гостья спала, спал и город. Только один человек во всём Фрунзенском районе не смог насладиться всеми преимуществами сна. Алик уже было пошёл чистить зубы, умываться – это помогло бы вернуть ясность ума, но паста и щётка остались дома, так что пришлось ограничиться в водных процедурах. «Что с ней делать, то?» - он всё не мог придумать план. «Нужно войти с козырей. Так, чтобы она не могла ничего возразить и одновременно с этим - попытаться её успокоить. Допустим, сказать, что я не маньяк и показать где мы находимся? Что это хостел, а не моя квартира» - Алик попробовал, просмаковал этот вариант и тут же его отбросил. «Глупость. Ей то какая разница: в квартире мы или в хостеле? Ладно, думаем даль…» - глубоко вдохнув, он улыбнулся, как это делает человек нашедший решение сложной проблеме. «У меня же в голове все её воспоминания! Все! Просто начну ей рассказывать такие, которые знает только она, тут главное не затянуть. Пока она будет приходить в себя и копить силы что бы крикнуть: «спасите, убивают, насильник!», я должен сказать нечто про сферу. Может даже объяснить ей всё или почти всё что знаю. Нет, только ту информацию, которую её мозг сможет обработать» - рассуждал он. А на Катю мягко падал, рассеянный белыми шторами, свет раннего солнца. Она лежала уже на спине, а не на боку и одеяло мерно двигалось то вверх, то вниз. Лицо смотрело на стену, чему Ал сказал спасибо, иначе было бы не уютно рассуждать о человеке, смотрящем на тебя, пусть и опущенными веками. Воспоминаний он выбрал два: самые личные, и самые яркие, по версии Альберта, конечно. Девушка видимо обожала спать. Конечно, когда у Берта случился такой приступ, то лежал он на грунтовой дороге, нюхая пыль и марая свою одежду. «Кстати, про приступ. Я думал они будут повторяться и делать это чаще и чаще, но видимо я ошибался. Надеюсь, что ошибался». Когда минуло девять утра, Альберт уже думал попробовать осторожно разбудить её, но Катя решила облегчить ему работу: не грациозно, но от этого даже привлекательней, легла на бок лицом к Берту. Он так и застыл на полусогнутых коленях, наклоняясь над кроватью и протягивая к Кате ладони. Потянувшись и застонав, как это делают многие люди во время пробуждения, она открыла глаза и сначала не поняла, что вообще происходит. Альберт просто окаменел, а когда набрался сил выпрямиться и отойти на приемлемое расстояние – момент был упущен. Взвизгнув, девушка отпрянула от Берта, как попрыгунчик от асфальта, и звучно ударилась спиной, а мгновением позже и головой о стену комнаты. - Не подходи! Ты кто?! – она бешено заметала взглядом по комнате, которую точно так же изучала меньше суток назад. С каждой секундой она выдыхала всё чаще. - Екатерина, пожалуйста, успокойтесь. Я вам ничего не сделаю. – Алик, конечно, хотел говорить убедительно, может даже властно, но голос был слишком высок, а слова слишком заезжены. - Где я?! Выпусти! - Твою мать, вы не поняли? Я спать хочу! – донеслось из-за стенки. – Ещё раз крикните и полицаи вас всех упакуют! – кричали все и Берт тоже крикнул. - Заткнись, мразота! Этот я не вам, сосед. – испугавшись уточнил он. Катя замолчала, а глаза стали увлажняться, и, если бы в этот момент Берту кто-нибудь назвал бы последней скотиной, он бы не стал это отрицать, хоть и понимал, что это был единственно верный ход и он его сделал. Ал присел на зелёный однотонный ковёр, на который казалось не одну сотню лет вставали, садились, ходили по нему, а теперь и спали на нём. - Прости меня, пожалуйста. - смотреть ей в лицо он не мог, так что изучал смятую простыню кровати. – Ты помнишь, как попала под дождь, когда шла на встречу к мальчику, который тебе нравился, ну знаешь, он был… - Ал мобилизовал все ресурсы мозга на поиск в своей памяти внешности того мальчика, но ничего не выходило. – Ладно, не важно каким он был, а у тебя тогда потекла вся подводка и туш, но ему было всё равно, и он помог тебе смыть косметику, даже мамину минцеллярку принёс. - его колола мысль, что это всё бред и не было таких ситуаций у Кати, но поезд останавливать было нельзя. – А как твои подружки принесли в школу каждая по кусочку торта, и вы ели их, играя в карты на перемене, пока учитель не увидел это и не забрал их, потому что это азартная игра. А как ты впервые получила свою зарплату, и мама потребовала половину от неё в семейный фонд, так как она считала, что тебе столько не нужно, а папа за тебя заступился? – он говорил это постоянно ускоряя темп, опасаясь, что, Катя его перебьёт, снова закричит и всё пойдет коту под хвост. Но она продолжала молчать, только теперь смотрела на него с изумлением и страхом сразу. - Ты… кто? – спросила она уже тихо, тонким, дрожащим голосом. Альберт выдохнул. Он смотрел ей прямо в глаза. - Я Альберт. Будем знакомы, Катя. – ещё один неожиданный удар окончательно сбил с толку сидящую на кровати. - Откуда… Почему вы знаете моё имя и всё эти истории? Я вас не помню, кто вы? – вдруг она поняла, что сидит в одной сорочке перед совершенно не знакомым человеком, и одной рукой прикрыв декольте, натянула на себя одеяло до подбородка. - Рядом с вами, под одеялом, есть металлический шар. Попробуйте его поискать. – пошарила одной рукой под одеялом. Нашла она его или нет – Алик не понял. – Вы пришли сюда за ним. Я вас не приводил. – девушка заморгала, не веря собеседнику. – Хорошо, дайте мне шар, и я вам всё покажу. – или не покажу. Зарядки то нет, она дома – понял Берт. Девушка молча вынула сферу из-под белого одеяла и катнула. Ал взял её в руки. - В общем, эта штука умеет передавать все мысли, если выражаться правильней, то воспоминания, но взамен вы становитесь от неё… ну… зависимы. - Я не понимаю. Вы надо мной издеваетесь. Заперли меня чёрт знает где и теперь издеваетесь! – глаза, уже блестящие от слёз, переполнились и пустили первые струйки солёной жидкости. - Я вам не вру. Не мог же я выдумать всё это, угадав сто процентов информации? И иногда эта сфера вызывает у тебя приступ, во время которого ты себя не контролируешь и сделаешь всё что бы добраться до неё. Вы ведь спали, когда у вас появилось сильное желание выйти из дома и бежать за каким-то зовом? – зов, вот как это следовало называть. Зов сферы. - Не помню. - Это нормально. У меня было почти так же. Только тогда я лежал в пыли дороги, а не на кровати. – он чуть улыбнулся. – Вот, выпейте воды. Не бойтесь, не отравлена. – и протянул ей пластиковый стакан с тёплой водой. Девушка взяла его в руки, но так и не начала пить. - Как вы собираетесь возвращаться домой? Я в том смысле, что у вас нет с собой одежды и даже обуви. - Ну это же не мой шарик, из-за которого столько проблем. Может вы мне дадите что-нибудь из своей одежды? – «только что умаляла не подходить, а сейчас просит дать ей одежду» - удивился Берт. - У меня другой нет. Я сейчас в затруднительном положении. Могу вам её купить, если вы потом вернёте деньги. – «в конце концов, я не благотворительный фонд, чтобы покупать незнакомым мне людям одежду». Алик ещё не осознал, что теперь она – человек которого он знает больше чем хорошо. - Верну, верну только, пожалуйста, не заставляйте меня в этом идти домой. У меня с собой даже денег нет. Ой… - чувствовалось, что уверенность в ней, несмотря на отсутствие денег и одежды – растёт. - Дома у вас они есть? - Конечно. - Ладно, сидите тут. Я что ни будь вам куплю. Какой у вас размер одежды и обуви? - У одежды L, а у обуви тридцать девятый. Можете самое дешёвое брать, только не ярких цветов. Ну там самую дешёвую тунику и босоножки. Я всё отдам! – «тунику и босоножки…» - мысленно повторил он. «Тьфу ты! Я тебе курьер или как?» - возмутился Алик, но собрал рюкзак, не забыв положить туда сферу, он теперь вообще ходил на улицу только с ней, и пошёл к ближайшему магазину одежды. Подготовка ко второму раунду между Альбертом и убийцами продолжалась явно не по плану. Спасибо за прочтение. Буду рад вашим отзывам. Если вы нашли ошибки в тексте, то можете написать мне об этом в: https://vk.com/howareyoubrro mid2910@mail.ru