(Не) смешные истории

Когда Дитон вдохновенно вещал Лидии, что со временем у нее откроется дар предсказывать не только смерти, но и вероятное будущее, она поджала губы, смерила друида внимательным взглядом и ответила: — Нет. Я этого не желаю. И развивать эту способность не собираюсь. Дитон тогда ничего не сказал, только покачал головой. Кажется, он уже тогда знал, что Лидии не удастся бороться с растущим даром, который питает сам Неметон, чуя в ней якорь одного из ее Хранителей. Когда Лидия первый раз предсказала будущее, она пришла к Стайлзу. Малия ревниво посмотрела на банши, но позволила им остаться наедине и ушла ночевать к Дереку, посчитав, что общество кузена для нее сейчас предпочтительней, чем тяжелая тишина недоговорок двух людей, которые слишком давно знакомы. — Передавай привет Мигелю! — крикнул ей вслед Стайлз, катая в ладонях стакан для виски и устраиваясь удобней в кресле. Лидия принесла с собой вино, но Стилински не помнил, куда засунул бокалы для него. — А если серьезно, Лидс, ну, и что в этом страшного? — Что страшного? — Мартин посмотрела на него как на идиота и оправила складки своей юбки. — Серьезно. Я шла по улице, увидела парня и поняла, что он меня поцелует. — Она потянулась за вином и налила в свой стакан. — А через два дня он вдруг подлетел ко мне, поцеловал и унесся прежде, чем получил пощечину. Хорошо, что рядом была Малия. Честно, никогда так не радовалась ее присутствию. — А, — кивнул Стилински, подставляя стакан для алкоголя, — оказалось, что он поспорил на то, сможет ли поцеловать тебя. Она мне рассказывала. — Малия притащила его за ухо к его дружкам и сказала, что спорить на такие темы — невежливо, — хмыкнула Лидия. — Не думала, что от твоей подружки может быть хоть какая-то польза. Честно. — Хей, не будь строга к Малии! — вскинулся Стилински. — За твоей маской идеальной красотки и королевы всех стерв школы тоже не всякий может разглядеть непревзойденный ум. Ты считаешь ее дикаркой, но… Она честная… — Он улыбнулся и покачал головой. — Знаешь, она никогда не лукавит. Говорит открыто. Просит помощи, если не понимает. И любит обнимать меня… — О, как это мило! — ехидно протянула Лидия и сделала глоток. — Сейчас начну сморкаться радугой. — Радугой какают пони! — авторитетно поправил Стайлз и рассмеялся. — Но Лидс, твой дар — не наказание. Ты должна его как-то развивать. — Развивать? — Лидия посмотрела на него в упор. — Только после тебя. — Уже, — улыбнулся Стайлз, протягивая вперед ладонь, над которой танцевали желтые светлячки. Лидия подалась к нему, разглядывая странный танец пяти зелено-желтых огоньков. Стилински растянул губы в какой-то странной, лукаво-счастливой улыбке и сжал ладонь в кулак, пряча светлячков. — Значит, и мне придется учиться, — вздохнула Лидия. — Ага, — согласился Стилински. — А пока мы напьемся и поговорим о том, почему Питер третьи сутки ночует под твоими окнами. Лидия посверлила глазами Стайлза, но ответила после щедрого глотка вина: — А я вчера увидела, как бреду по лесу ночью и босиком и тону. И он меня спасает. — Мартин улыбнулась нехорошо и добавила: — Оказалось, что в полнолуния я часто ухожу «погулять», а Питер обычно успевает меня найти прежде, чем случится что-то страшное. Но в моем видении луна была убывающая. Как сейчас. Вот он и караулит. — Пусть караулит, — пожимает плечами Стайлз. — Чем больше он занят, тем меньше от него вреда. Теоретически. — Теоретически, — согласилась Лидия. Они пили вино и болтали ни о чем. Как странно детская влюбленность может перерасти во что-то такое, от чего тепло на душе, а совершенно чужой на первый взгляд человек оказывается родным — даже не как друг, как брат, наверное. Следующие несколько месяцев Лидия училась контролировать свой новый дар. Хотя… Это была скорей одна из сил банши. Они видели не только смерть, но обычно именно смерть была для них проще и понятней, а ни на что иное их просто не хватало. Но, как было уже сказано, Лидия была якорем Хранителя Неметона, ее питало священное Древо, и магии, не столько позволяющей ей колдовать, сколько увеличивающей природный резерв, в ней всегда было с избытком. Когда спустя три месяца к Мартин пришло очередное видение о далеком — в этом она была уверена — будущем, Лидия охнула, сбрасывая с себя морок того, что, возможно, должно случиться, и схватилась за телефон. — Алло? — после пятого гудка ответил сонный голос Стайлза. — Я видела себя беременной от Питера! — рявкнула Лидия в трубку и только сейчас посмотрела на часы. Три часа ночи. Грохот на том конце метафорического телефонного провода. Тихая ругань явно свалившегося с кровати Стайлза и какое-то беззлобно-воркующее ворчание Малии. Замечательно. — Лидс, ты тут? — через минуту позвал Стайлз. Мартин что-то невнятно пробурчала, что должно было обозначать согласие. — Хорошо. Ты точно уверена, что это было то, что ты сказала? Лидия вспомнила светящиеся счастьем глаза Питера, его мягкую, слегка растерянную улыбку, словно он до сих пор не может поверить в чудо, что происходит с ним каждый день, его чуть подрагивающие пальцы и большую теплую ладонь на ее еще небольшом животе, к которому он прикасался с ирреальным благоговением. — Уверена, — вздохнула Мартин и тихо простонала: — Стайлз, я не знаю, что мне делать… Стайлз помолчал в трубку, тяжело вздохнул и предложил: — У меня еще осталось то вино. — У меня дома есть кое-что вкусней и крепче, — отозвалась Лидия. — Мне нарезать лимон? — Нарезать, — решительно согласился Стайлз, но трубку тут же перехватила Малия: — Я буду с вами, но в облике койота. В последний раз, когда Стайлз сорвался куда-то посреди ночи, его чуть не убила непонятно откуда появившаяся чупакабра. — Как хочешь, — хмыкнула Лидия, вспоминая, как Малия в тот раз хлопотала над Стилински и даже попыталась укусить Питера, рискнувшего подойти слишком близко к ее парню. — Жду вас. Мартин нажала на «отбой» и порадовалась, что сегодня ее матери нет дома. Стилински, как оказалось, совершенно не умел пить коньяк и сейчас дремал, поглаживая лохматую голову койота. Впрочем, и сама Лидия не слишком далеко от него ушла, удобно устроившись головой на теплом животе давно заснувшей Малии и разглядывая потолок. Мысли были слишком ясные. До невозможности. До звенящей пустоты, которая только подчеркивала яркость и значимость тех немногих идей, что приходили в голову Лидии. Телефон как-то сам оказался в ее руке. Этот номер она никогда не сохраняла в телефонную книгу, а из истории удаляла — стабильно и непреклонно. Но цифры словно въелись в ее память, и пальцы сами набирали на экране отзывающегося легкой вибрацией телефона этот почти незнакомый номер. — Что-то случилось? — раздался притворно-спокойный, почти вальяжно-расслабленный голос на том конце метафорического телефонного провода. Он отозвался после второго гудка. И был встревожен тем, что она позвонила ему сама. Первая. — Лидия? — позвал Питер. — Что случилось? Мартин усмехнулась. — Ты был таким теплым в моем видении, — пробормотала она, разглядывая потолок и считая трещины. — Таким нечаянно-счастливым. Таким влюбленно-расслабленным. И я могла бы полюбить такого Питера. Но его ведь еще нет. И если его нет, то этого видения и быть не может. Так? Я не могу полюбить того, кого еще нет. Лидия прикрыла глаза, вспоминая того Питера. Незнакомого. Невероятного. Прекрасного. Нет, не так. И тот Питер был ужасен, но он был теплым. Он был влюбленным, любящим. И любимым. — Почему? — услышала Лидия голос, который она слышала в своей видении. — Потому что это — морок, — рассмеялась Мартин, пошире распахивая глаза и внимательно изучая потолок. — То, что может случиться. Но не случится. — Почему? — жестче и требовательней повторил Питер. — Потому что ты не можешь любить, — жестко отозвалась Лидия, чувствуя, как знакомо начинает жечь глаза что-то соленое и невыплаканное. — Потому что все, что должно отвечать за чувства, умерло в тебе, было выжжено огнем того пожара и сумасшествием, которое только усилила сила Альфы. — Она сглотнула, боясь, что горло сожмет от рыданий или чего-то там еще. — А самое мерзкое, что тебе нравилось то твое безумие. И ты, как наркоман, сейчас пытаешься найти новую дозу, снова получить силу Альфы, стать жестоким и сильным безумцем, которого я боюсь. Питер рвано выдохнул в динамик, а Лидия рассмеялась — до полынной горечи на губах, до дрожи во всем теле — и потерлась мокрой щекой о шерсть Малии. — Я почти чувствовала твою ладонь — теплую, большую, защищающую — на своем животе, — прошептала она, боясь, что голос сорвется. — Я почти поверила в то, что тот Питер любит нас. Любит меня… — Нас? — повторил Хейл. — Погоди, ты сказала «на животе»? Лидия?.. Лидия, ответь!.. Мартин отбросила телефон, повернулась, утыкаясь в теплый бок Малии, и тихо заплакала. Койот осторожно вывернулась, обернулась вокруг банши, словно пытаясь заключить ее в кольцо своего теплого тела, а Стайлз погладил по голове. Но в тот момент Лидии было почти все равно. . …Он поймал ее в кольцо своих рук, когда она почти шагнула с обрыва в убывающую луну. Поймал и не отпустил, а взгляд у него был нечаянно-счастливым…