Сборник зарисовок 2

      Как говаривал товарищ комбат: "Если не знаешь, что делать - обслуживай оружие". Говорил он это, конечно, в куда менее цензурной форме, но Брому-Григорию воспитание, привитое в последние десятилетия жизни не позволяло выражаться бранными словами (ибо не по статусу).       Ещё одна солдатская мудрость гласит: "Чем бы солдат ни занимался, лишь бы... устал". В конце концов именно в усталую голову, способную думать только о подушке, никакие подозрительные и суицидальные идеи не лезут.       У бывшего драконьего всадника, а теперь ещё и профессора в информационных технологиях с оккультизмом, прямо под соломенным матрасом хранился меч. Оружие было знатное: обмотанная кожаным шнурком рукоять для хвата двумя руками, полуторный прямой клинок красного цвета с надписью "Заррок", неведомым образом выведенной на металле, ну и крупным рубином в навершии.       Данное приспособление убиения ближнего своего было ручной эльфийской работы, не тупилось, не ржавело... Самое же главное - оно не нуждалось в техническом обслуживании (разве что тряпочкой протереть, чтобы блестело лучше). Впрочем, имелся у него ещё один недостаток: раньше меч принадлежал всаднику по имени Морзан, по вине коего погибла напарница Брома - Сапфира.       "Пользоваться клинком, прикосновение к которому вызывает фантомное чувство боли - это то ещё извращение", - так решил про себя обновлённый мужчина, а потому завернул "зубочистку-переростка" в грязную ткань, что являлось подсознательной попыткой оскорбить убитого врага, после чего вышел во двор и замер под лучами восходящего солнца.       Долина, в которой пристанище нашёл бывший драконий всадник, со всех сторон была окружена высокими горами, что отрезали её от внешнего мира во время зимних снегопадов. В конце концов вертолётов местные жители ещё не изобрели, единственную авиацию в виде драконов почти извёл под ноль Гальбаторикс, коему в этом деле активно помогали другие члены ордена, находящиеся по обе стороны баррикад, а дирижабли или хотя бы воздушные шары почему-то не использовались (что странно, так как даже слабенький маг мог обеспечить пристойные условия эксплуатации небесного "кита").       В данный момент на дворе стояло позднее лето, а следовательно крестьяне, в этом мире называющиеся просто фермеры или земледельцы (так как соответствующая названию религия отсутствовала как факт), с утра и до ночи пропадали в полях. Кто-то косил траву, кто-то пожинал пшеницу, кому-то довелось доить и выгонять пастись коров и лошадей...       "Хм... Кумыс?", - с некоторым удивлением подумал про себя мужчина, тут же отбрасывая постороннюю мысль, всплывшую из глубин новой памяти.       Хлопнув себя ладонями сперва по одной, а затем и по другой щеке, Бром решил сперва умыться и перекусить, а затем уже взяться за работу. Являясь деревенским сказителем, он не мог бездельничать, пусть и имел некоторые запасы монет разной покупной способности: соседи обязательно задались бы вопросом, откуда у неопрятного мужчины неопределённого возраста не то, что золото, а хотя бы серебро. Поэтому небольшое хозяйство в виде козы, дюжины кур и огородика с овощами, являлось не просто блажью, а жизненной необходимостью.       "А ведь сперва нужно зверьём заняться", - заметил мужчина, уже развернувшись обратно ко входу в свой дом.       ...       Обыденные повседневные дела, вгоняющие разум в некое созерцательное состояние, очень похожее на медитативный транс, помогли успокоить эмоции и уложить часть мыслей в голове. До полного порядка, конечно, было ещё далеко, но и нездоровый энтузиазм, сменяющийся паникой и апатией, удалось задавить достаточно успешно. Ну а после того как с нехитрым завтраком в виде полудюжины варёных яиц с солью было покончено, получилось загнать себя в уже нормальную медитацию.       Ответы на извечные вопросы, звучащие как "Кто виноват?" и "Что делать?", к удивлению нашлись быстро, пусть особой радости и не добавили. Во-первых, виноваты были все, начиная самим Бромом, сто лет назад являвшимся совсем ещё безмозглым мальчишкой, заканчивая Гальбаториксом, эльфами, повстанцами-Варденами, гномами, ургалами, раззаками, ну и Григорием, до кучи (ибо не начни он экспериментировать со своей бесовской машиной, несчастный одинокий бывший всадник мог бы и дальше утопать в апатии, чувстве горя от утраты дракона, разрывающем душу даже спустя все прожитые годы, ну и присматривать за сыном... живущим в доме у дяди). Делать же следовало следующее: растормошить свою память на всё, что касается ведения боевых действий как в магическом, так и технологическом мирах; подготовить личное оружие для противостояния противнику на средней и дальней дистанциях; восстановить навыки ножевого и рукопашного боя, попутно подтянув фехтование; создать защиту для своей ценной тушки, чтобы носить её под своими лохмотьями.       "Уже похоже на план", - отметил про себя бывший драконий всадник, болезненно поморщившись и потерев грудь в области сердца, досадливо осознавая, что ранее казавшаяся привычной боль вновь обострилась, словно бы Сапфиры не стало только вчера.       Усилием воли заставив себя думать о чём угодно, но не о драконах, Бром начал прикидывать варианты действий, которые ему делать точно не следует. Во-первых, ему категорически не рекомендовалось геройствовать и лезть к Гальбаториксу, у которого сейчас имеются армия, насильно привязанный дракон, сотни элдунари (сферы, являющиеся средоточием души дракона, куда ящеры могли перемещаться в случае гибели тела... если перед этим успели артефакт отрыгнуть). В конце концов даже если пропаганда не врёт и император постепенно сходит с ума, это совершенно не делает его менее хитрым, умным и могущественным: в ряде случаев безумие даже шло на пользу некоторым навыкам, вроде выживания. Сомневаться же в том, что этот человек разотрёт одного-единственного противника в лепёшку, даже не заметив сопротивления, вовсе не стоило.       Во-вторых, не следовало пытаться присоединиться к Гальбаториксу. В конце концов - они не только были личными врагами, но и правитель с опытом более чем в сто лет, у которого полно врагов, не станет мелочиться и попросту сломает волю жертвы. Бром, конечно, крепкий и в себя верил, да и с учётом двойного набора воспоминаний уже имел опыт сумасшествия, но становиться безвольным исполнителем чужих приказов не желал. А ведь именно это его и ждало после захвата, допроса и подчинения.       "А ведь скольких проблем можно было избежать, если бы эти великомудрые сволочи просто позволили потерявшему напарницу человеку попытаться найти нового дракона. Один раз пережив утрату, он бы костьми лёг, но второго напарника защищал всеми возможными и невозможными способами. А в итоге - ему достался дракон, выбравший себе в партнёры другого разумного, из-за чего его пришлось ломать и подчинять. Как же жаль, что мне старому не повезло, когда удалось украсть одно из трёх яиц в хранилище Гальбаторикса: детёныш никак не отреагировал на моё соседство, несмотря на схожесть скорлупы с тем, которое было у Сапфиры", - глупо было рассчитывать, что из-за схожести в окраске другой дракон окажется похожим на погибшую напарницу, но ведь люди не обязаны всегда быть рациональными...       В-третьих, к Варденам можно ходить в гости, но вот дел с ними общих лучше не иметь: те же империалисты, как и Гальбаторикс, желающие "освободить" государство и поделить его богатства по справедливости, на роль друзей для социалиста не годились. Эльфы могли бы стать союзниками, если бы не являлись самовлюблёнными затворниками, ждущими у моря погоды вместо реального противостояния ужасному императору человечества. В конце концов... каждый из них был магом, фехтовальщиком с огромным опытом, интриганом и в какой-то степени даже учёным, но весь этот потенциал если и используется, то КПД просто ужасает.       "Как там в анекдоте...? "Я не тормоз; я - медленный газ". Вот и ушастые такие же: привыкли жить тысячелетиями, вот и теряются когда события происходят сколь-нибудь стремительно", - Григорий, разумеется, был предвзят, так как представители эльфийского народа вызывали в нём не самые приятные ассоциации с западными друзьями, но ничего с собой поделать не мог.       Бром, конечно, имел некоторую репутацию среди эльфов, в том числе и благодаря операции по экспроприации драконьего яйца у императора, но полноценным всадником он уже не считался, а потому и на полное содействие рассчитывать не мог. Ему, за былые заслуги, выделят жильё и содержание, будут улыбаться и оказывать знаки уважения, но на этом и всё. Любая попытка "качать права" окончится тем, что зазнавшемуся примату укажут на его место, да ещё и припомнят разные обиды...       "Зато есть гномы. Они, вроде как, союзники Варденов и оппозиция эльфов. Им можно предложить некоторые интересные знания, которые значительно усилят подгорный народ, одновременно с тем сделав его целью номер один для Гальбаторикса. Да ещё и друзья-эльфы обязательно опоздают на выручку союзникам. При этом нельзя забывать, что они - империалисты, пусть и менее выраженные чем человеческие объединения. Впрочем, если я соберусь создавать Социалистическую Республику Алагейских Народов, сокращённо - СРАНь, чтоб никто не догадался, их помощью можно попытаться заручиться", - подведя такие итоги, бывший всадник задумался, стоит ли игра свеч.       Григорий не был каким-то умелым генералом, активным и популярным политиком, но участвовал в самой кровавой войне в истории человечества. И пусть ему не довелось брать Берлин, оборонять Сталинград или принять участие в других знаковых событиях, смертей он навидался на пару жизней вперёд. Бром тоже не сидел вдали от полей сражения армий, драконьих всадников и просто магов, и пусть кто-то другой мог бы сказать, что этот опыт несопоставим, мужчина ставил между ним знак равенства (в конце концов и пули, и стрелы, и другие инструменты отнятия чужой жизни, чистыми и приятными не являлись невзирая на свою технологичность или магическую природу).       Одна лишь мысль, что ему придётся вновь окунуться во всё это... вызывала в душе паническое желание забиться куда-нибудь в отдалённый уголок мира и попытаться изобрести средство от всех болезней, ну или на худой конец кнопку, которая после нажатия "Сделает всё хорошо". Только вот осознание, что даже если спрятать голову в песок как страус, ну или уподобиться пьющему оленю, в мире ничего само собой не изменится, вынуждало загнать малодушие в дальние уголки мозга и начинать планировать всерьёз.       "Этот год я потрачу на приведение себя в порядок и воссоздание нормального оружия. Пожалуй... при помощи магии можно будет обеспечить себя автоматом, пистолетом, боевым ножом, гранатами и сапёрной лопатой. Потом... нужны помощники: маги, промышленники, обычные бойцы с правильными идеалами. Однако же действовать нужно будет так, чтобы не превратить мир в пылающий котёл, а для этого требуется сперва найти способ противодействия самым могущественным магам: эльфам и Гальбаториксу. Вести людей на убой ради неясных перспектив я не готов... И вряд ли когда-нибудь действительно буду готов. Стоп! А чего это я зациклился на войне? Разве же этот мир - единственный? Мне ведь известно ещё минимум об одном... А там где есть два - должно быть и много больше. Так не стоит ли искать выход не в открытом противостоянии, а где-то ещё? А если можно путешествовать между мирами, то нет ли возможности путешествовать и во времени?.. Ай-яй-яй. Опять меня потянуло в далёкие дали. Но... как же соблазнительно звучит", - вспыхнувшая в груди надежда была сильна, словно разгорающийся из огня свечи костёр, превращающийся в печь для плавки стали.       Старый Бром смирился со смертью своей напарницы, так как никто не знал способа путешествовать во времени. Однако же вся его суть отказывалась принимать данное событие как нечто неотвратимое. Григорий же однажды совершил невозможное и объединил мистику с технологией, при этом магическим даром вовсе не обладая.       - Тварь ли я дрожащая? - выдавил через искривившиеся в неопределённой гримасе губы человек, перед которым замаячила реальная, пусть и кажущаяся безумной цель. - Дайте мне рычаг побольше и точку опоры, и я переверну мир. Похоже... пришло время доказать, что для человека нет ничего невозможного.       Если бы в эти мгновения кто-то из соседей заглянул в дом старого сказителя, он бы мог лицезреть пугающую картину: в глазах обычно спокойного и неторопливого Брома сиял лихорадочный огонь, у учёных символизирующий вдохновение, ну или безумие. Впрочем, стоило человеку моргнуть, как на лицо вернулась привычная маска, и только сердце в груди продолжало биться в восторженном ритме.