Сборник зарисовок 2

      - ...Сижу за решёткой в темнице сырой, взращённый в неволе орёл молодой... - отчаянно фальшивя, тяну строки песни на великом и могучем... который мой реципиент, как и ещё сорок два действующих и мёртвых языка мира знал в совершенстве.       Позвольте представиться, хоть я и не представляю того, с кем сейчас разговариваю (хорошо, что пока что только в своей голове, а не как один лысый пенсионер, у которого злобные домушники последнюю цацку умыкнули): великий тёмный маг, мастер тёмных искусств, исследователь и изобретатель, человек, чьим именем добрые феи пугают своих детишек - Геллерт Грин-де-Вальд. И казалось бы - живи и радуйся, так как круче тебя только варёные в крутую яйца, а с учётом послезнания и сам Дамблдор не брат...       "Только вот на дворе сорок шестой год, Германия разбита, а сторонники либо казнены, либо перекрасились и бежали за океан. Да и Альбус оказался не таким уж всепрощающим добряком: жизнь бывшему другу он сохранил, но посадил в камеру-одиночку, где нет ничего кроме каменного стола, такой же кровати с тонким матрасом, да дважды в день появляющейся миски с жидкой похлёбкой. Ах да, чуть не забыл: перед заточением он выжег тёмному лорду магический дар, превратив его из опасного монстра в последнего сквиба. Единственное, что осталось от прежних возможностей - работа с собственным сознанием, да и то не из-за милосердия победителя, а по причине нежелания выжечь ещё и мозги", - прекратив отжиматься выпрямляюсь и начинаю глубоко дышать, после чего позволяю себе сесть на край лежанки.       Не могу сказать, что в прошлой жизни был таким уж любителем спорта, но в условиях изоляции, когда единственный постоянный звук - это биение собственного сердца, а также журчание воды в углу комнаты, приходится выбирать между полным бездействием и физкультурой. Параллельно, благодаря идеальной памяти предшественника (не знаю уж, куда он делся) вспоминаю книги, песни, фильмы и многое-многое другое.       Если бы не навыки работы с сознанием, то я сошёл бы с ума если не за дни, то за неделю-другую подобной изоляции. Ведь меня даже тюремщики не навещают - еда появляется сама собой, после чего деревянная миска исчезает с хлопком телепортации домового эльфа. Уборка проводится тем же магическим существом, не идущим ни на какой контакт с презренным сквибом, да ещё и пленником нового уважаемого хозяина.       Вообще, если рассматривать ситуацию с точки зрения настоящего Геллерта, то наказание весьма хорошо подобрано: все его планы разрушены, мечты растоптаны, сила, которая была с самого рождения отобрана, а за пределами стен тюрьмы куча врагов, жаждущих получить скрытые в теперь уже моей голове секреты. Из-за этого, даже если бы мне удалось сбежать, что крайне маловероятно, жизнь моя была бы крайне короткой и насыщенной самыми разными впечатлениями.       "Бессильный пленник собственного дома, ненавидимый всеми и... забытый, словно никому не нужная вещь. Меня даже не пытают, а кормят досыта, чистят магией, лечат в случае необходимости - проверено попыткой разбить себе голову, откусить язык и перегрызть вены. Остаётся вспоминать, размышлять, ну и... тренироваться", - поднявшись на ноги подхожу к деревянной двери, что прочностью не уступает банковскому сейфу (предшественник постарался в своё время, закупив зелья прочности для древесины).       Удар, удар, удар, удар...       Не знаю уж, правильно ли я делаю, но никаких других тренировок мне в голову не приходит. Сбитые костяшки же - не беда. Не знаю уж, инициатива это Альбуса, либо кого-то другого, но есть предположение, что в мою еду подмешивают заживляющее зелье.       ...Что мешает мне начать кричать, что я - не Геллерт и готов сотрудничать на любых условиях? Память предшественника. Он в своё время смог сопротивляться зелью правды, попутно выбрасывая из своей головы пытающихся проникнуть туда волшебников, а у меня такой воли нет. Так что, если у тюремщиков появится благовидный предлог выпотрошить мою черепушку - они это сделают. И даже Дамблдор не сможет заступиться, так как ему на встречу пошли только из-за того, что он победил тёмного лорда.       "Какое ему дело до неизвестного магла, захватившего тело бывшего друга? Да он будет одним из первых, кто попытается вывернуть мои мозги наизнанку, чтобы узнать как это случилось. А потом - ритуальный круг, вскрытие и прочие прелести, ожидающие незадачливого подопытного", - криво усмехнувшись, вызываю из памяти ту воображаемую папку, куда были перемещены все знания о единоборствах, из какого бы источника они ни были получены (ведь кто знает, может быть в мире магии существует и КИ?).       ...       - Здравствуй, Геллерт, - произнёс крепкого телосложения рыжебородый мужчина, одетый в серую робу без карманов (тюремщики опасаются, что он может что-то пронести?). - Разрешишь присесть?       - И тебе не хворать, Альбус, - продолжаю отжиматься, в верхней точке остановившись и перенеся вес на одну руку, чтобы второй махнуть на кровать. - Уж не побрезгуй: слуги совсем обленились и даже постельное бельё принести не могут. А у меня всё никак руки не доходят хотя бы табуретку наколдовать.       - Интересные выражения, Геллерт, - констатировал собеседник, безмятежно присаживаясь на указанное место. - Русское?       - Да, - продолжаю отжиматься, пусть моя тюремная одежда уже пропиталась потом, вместе с которым выходят всякие добавки в виде зелий дурманящих разум. - Не грех учиться у тех, кто тебя победили в войне. Не прими на свой счёт, но если бы советы не разгромили мои лучшие силы, то наша дуэль вовсе не состоялась бы.       - Я это понимаю, - единственный посетитель, которого ко мне вообще пускают невесело хмыкнул. - Я передам представителю магической Руси, что ты оценил их старания по разгрому твоих сторонников.       Установилась тишина, в которой единственными звуками были моё ровное дыхание, да журчание воды в углу.       - Зачем ты пришёл, Альбус? - уточняю между делом. - Неужели у героя нет других дел... кроме как докучать своим обществом мирным заключённым магических тюрем?       - Твоя ирония неуместна, Геллерт, - ответил рыжебородый мужчина. - Впрочем, в некоторой степени меня радует то, что ты не сломался и не потерял присутствие духа. В конце концов это означает, что ты будешь в здравом уме тогда, когда до тебя наконец дойдёт вся чудовищность твоих действий и планов.       - Что это изменит? - монотонность действий позволяет не смотреть на посетителя, хотя руки, несмотря на регулярные тренировки на протяжении месяцев, постепенно начинают уставать. - Допустим, что я осознал как был неправ. И... меня все сразу простят? Забудут погибших друзей, родственников, просто знакомых; закроют глаза на массовые жертвоприношения, которыми я наполнял себя силой, чтобы раз за разом разрывать фронт? Я не настолько наивен, Альбус: наш мир суров и даже единороги в нём не какают бабочками.       - Иногда бывает, - задумчиво изрёк собеседник, чем едва не выбил меня из медитативного состояния.       - Серьёзно? - скепсис в моём голосе не услышал бы только глухой.       - Недавно был обнаружен магический симбиотический организм, который развивается только в желудке у магических же существ, - ответил Альбус совершенно серьёзно. - Как ты понимаешь - распространяется он в форме бабочек, откладывающих личинки на листья растений, используемых в пищу. Знал бы ты как удивились в Болгарии, когда один из их драконов...       - Мир сходит с ума, - перебиваю Дамблдора, не желая слушать подобную чушь. - Меня даже радует, самую малость, что я защищён от этого безумия крепкими стенами. Сообщи, если единороги вдруг заговорят... хорошо?       - Пожалуй... эту просьбу я могу выполнить, - ответил рыжебородый мужчина. - Ну а сейчас, если ты не возражаешь, я расскажу тебе о семье одной маленькой девочки, чудом выжившей в твоём ритуальном лагере.       - Зачем? - вопрос вырвался сам собой, демонстрируя маленькую брешь в ментальном самоконтроле (всё же моя личность была воспитана на ненависти к целям, что преследовались Гитлером во Второй Мировой).       - Я уже давно понял, что безликие цифры и факты - это не то, что может до тебя достучаться, - констатировал собеседник. - А вот личная история кого-то из выживших - совсем другое дело.       ...И он начал говорить, описывая жизнь отдельно взятой семьи, чтобы в подробностях донести до своего бывшего друга всю тяжесть отдельно взятой трагедии. Час, второй, третий... светлый волшебник не умолкал и не обращал внимания на то, что мной менялись упражнения на разные группы мышц.       - ...Увидимся через год, Геллерт, - произнёс Дамблдор, поднимаясь на ноги и подходя к двери. - С наступающим Рождеством.       - Это был я, Альбус, - произношу в спину готовому уйти человеку, заставляя его застыть статуей (и василиск не потребовался). - Моя авада была первой.       Чего я ожидал говоря это? Сам не знаю. Возможно хотел, чтобы моё заключение прекратилось хоть как-то. Но бывший друг Грин-де-Вальда не дал такой возможности, а лишь молча вышел в коридор, после чего в моей камере вновь наступила тишина.       ...       - Здравствуй, Геллерт, - поприветствовал меня Альбус, в волосах коего изрядно добавилось седины.       - И тебе не хворать, - отвечаю своему единственному, приходящему раз в год собеседнику. - Как живётся на островах?       - Неплохо живётся, - ответил директор Хогвартса. - А ты я смотрю, всё продолжаешь себя изводить тренировками?       - В здоровом теле и дух здоровый, - пожимаю плечами, после чего запрыгиваю на стол, чтобы усесться поудобнее и посмотреть на... друга, наверное (если можно считать таковым своего тюремщика, который мучается от вины и чувствует к тебе глухую ненависть). - С наступающим Рождеством.       - Оно уже наступило, - ответил гость, без приглашения усаживаясь на кровать. - Сейчас семьдесят шестой год, если тебе интересно.       - Не особенно, - пожимаю плечами, бугрящимися внушительной мускулатурой. - Ты знаешь, что у тебя по школе ползает король змей?       - Что за змей? - изобразил удивление, одновременно с тем насторожившись Альбус.       - Василиск Слизерина, - отвечаю с лёгкой усмешкой на губах. - Третий этаж; туалет Плаксы Миртл... За одной из раковин есть проход, который ведёт в катакомбы. Пароль "Откройся", на змеином языке.       - Откуда у тебя информация? - брови собеседника сдвинулись, а очки-половинки угрожающе сверкнули.       - Увидел, - опускаю веки и отклоняюсь назад, ожидая удара... или хоть чего-то, но так и не получаю этого.       - Пророческий дар, - констатировал Дамблдор. - Но ведь я лишил тебя магии.       - Я видел это давно, - отвечаю совершенную правду, так как кино смотрел, да и книжки читал ещё в прошлой жизни.       - Что ещё ты видел? - из добродушного старика директор Хогвартса превратился в опасного хищника, который хоть и поднялся на ноги, но не стал подходить ко мне, чтобы заглянуть в глаза.       - Девочку убил не твой лесничий, а Том Реддл: он же создал крестраж в виде тетрадки, которая может создать самостоятельную проекцию в случае если выпьет жизнь волшебника... - на этот раз, вопреки обыкновению для наших встреч говорил не гость, а хозяин камеры, одновременно и подробно, и максимально размыто описывая случившиеся события, как и те, что только должны произойти (вплоть до гибели старика, получившего смертельное проклятье из-за того, что пренебрёг техникой безопасности во время работы с опасными артефактами).       ...Альбус ушёл молча, так ничего и не сказав в ответ, ну а я продолжил свои тренировки. Тем более, что в последнее время у меня начало получаться ощутить некую силу в теле, которая совершенно не поддаётся контролю.       Правильно ли я поступил сейчас, выдав знания канона за когда-то полученное пророчество? А какая мне разница? Победит Волдеморт - меня убьют; победит Альбус со своим огненным павлином - меня продолжат держать в одиночной камере.       Ведь глупо считать, что кого-то вроде меня решат отпустить на свободу.       ...       - Здравствуй, Геллерт, - произнёс совсем уж седой старик, тяжело опускаясь на край кровати.       - И ты не хворай, Альбус, - прервав очередное упражнение (статичное напряжение мышц), легко забираюсь на стол и, закинув ногу на ногу смотрю на собеседника. - Отвратительно выглядишь.       - С Рождеством, Геллерт, - устало произносит собеседник. - Оно уже настало. Сейчас две тысячи третий год, если тебе интересно. В мире всё более или менее спокойно...