Разрушенное королевство: Глас стража

      Каждый раз, подходя к краю заснеженного обрыва, Лотта наблюдала за волнами, омывающими остров, проглядывающийся вдалеке. Это не был мираж и не было видение. Остров-тайна, о которой все знали, но никто никогда не упоминал его в разговоре, не наносил на карту и не пускал туда корабли – ничто не выдавало его существования. Остров-загадка, которая влекла и желала быть разгаданной.       Пронизывающий мороз опалял костяшки пальцев, обдавая лицо своим холодным дыханием, но Лотта была рождена во льдах – промозглый ветер не страшил её. Ледяные земли Двора Зимы сплошь покрыты снегом, не тающим круглый год: для привыкших жителей Двора даже этот безукоризненный холод является родным и привычным. Лотта никогда не считала себя частью их общества, даже несмотря на то, что росла в доме самого Верховного Правителя Двора Зимы, Каллиаса. Ей никогда не нравился мороз, снег и особенно лёд, на котором нужно было прикладывать дополнительные усилия, чтобы устоять.       Последний раз окинув взглядом далекие берега, она развернулась и направилась к давно ожидающему её оленю.       — Прости, что заставила ждать, Элунар. – произнесла Лотта, погладив оленя по носу. На что последний фыркнул и развернулся боком, приглашая сесть.       Её благородный друг когда-то был подарком на пятнадцатилетие от Каллиаса, которого она считала своим отцом и наставником. В свою очередь, Верховный правитель Двора Зимы заботился о ней, как о собственной дочери, и никогда ни в чем не отказывал, несмотря на его строгое воспитание. Своих родных родителей Лотта не знала и никогда не интересовалась, почему у неё их нет. Многие ее друзья росли в приюте и единственное, что им оставалось – стать семьей друг для друга. Лотта тоже считала себя частью их небольшого круга. И, хотя почти всех ее друзей давно не было в живых, воспоминания все еще теплились в ее душе.       Девушка была во многом благодарна Каллиасу и считала, что никогда не смогла бы расплатиться с ним за все, что он для неё делал, даже не подозревая, что расплачивался он.       Дорога до скрытой деревни пролегала через сосновый лес, который, за последние период царствования Амаранты, Лотта очень полюбила. Ведь только сюда Вивана отпускала её без лишних скандалов, и она в любой момент могла отправиться в него со своим другом, сбегая от деревенской суеты. С тех пор, как пятьдесят лет назад Амаранта захватила власть над всеми Дворами Притании и заперла Верховных Правителей в Подгорье, большая часть жителей Двора Зимы переехала жить в небольшую деревню, скрытую от глаз силами Виваны. Эту меру предосторожности придумал Каллиас перед тем, как пропасть в Подгорьена долгие годы, положив ответственность за безопасность деревни на плечи своей возлюбленной – Виваны.       Снег невесомыми снежинками падал на лицо, а сквозь затянувшееся тучами небо начали проглядывать солнечные лучи, согревая своим светом озябшие деревья. Во Дворе Зимы такая погода случалась редко, а Лотта очень любила солнце и тепло. Вот и сейчас она ехала верхом на Элунаре, окуная голову в ванну солнечного света, прикрыв глаза и мечтая о том, как выпьет горячего имбирного чая с Виваной. Они уже подходили к краю леса, когда Лотта услышала шум, доносящийся со стороны деревни. Тонкая нить тревоги связала сердце девушки, ускоряя его биение.       Больше всего Лотта боялась, что события пятидесятилетней давности повторятся. Тогда Амаранта пришла в их Двор и позволила диматиям разрушить разум двух дюжин детей, после чего забрала и их жизни.  Лотта видела это собственными глазами, наблюдала, как кровь ее друзей окропляла белый снег. И ничего не могла сделать. Отдаленные крики жителей деревни мысленно вернули ее в тот роковой день. Она в очередной раз вспомнила все.       Когда-то, заметив, как одиноко девочка проводит время во дворце, Каллиас отвел ее к приюту, у которого всегда весело резвилась ребятня.       Лотта всегда отличалась робостью, а потому завести новых друзей давалось ей тяжело. Эйра и Эйрлис первыми вызвались дружить с ней и, вскоре, былая скованность прошла, уступив открытости девочки. Эйра и Эйрлис были близнецами, которых было сложно разлучить. А теперь с ними везде видели и Лотту.       Когда самопровозглашенная правительница Притании пришла в их Двор, они с Эйрлисом, мальчишкой из сиротского дома, гуляли по оранжерее, обсуждая друг с другом всё, что придет в голову. И хотя в условиях войны это было запрещено делать, в тот день Эйрлис в очередной раз улизнул от глаз воспитательницы, лишь бы повидаться с Лоттой. Причина его привязанности была непонятна девочке. Тем не менее, она всегда была рада его вниманию.       Оранжерея благоухала запахами цветов, привезенных из других Дворов. Изящные камелии, багровые амариллисы, горделивые гортензии всем своим видом привлекали Лотту, даруя ощущение защищенности от угроз внешнего мира. Некий островок спокойствия, где ей не угрожал ни холод, ни злостная правительница Притании.       Лотта медленно переходила от одного цветка к другому, вдыхая нежные ароматы, попутно выслушивая очередные жалобы Эйрлиса на воспитателей, пытавшихся заставить его усидеть на одном месте. Очевидно, у них никогда это не получалось.       — Ну согласись, они ведь тоже тебя достали. Поэтому ты перестала приходить к нам, - ворчал Эйрлис, не придавая никакого значения окружающему соцветию.       —  Не совсем. Вивана запретила мне уходить далеко от дома, – ответила девочка, присаживаясь у молочного цвета туберозы, привезенной из Двора Лета.       На какое-то время Эйрлис задумался, разглядывая девочку со спины.       — Переживает, что у нас и тебя заставят полы драить.       — Ага, она сама кого захочешь заставит драить полы, - хохотнула девочка.       Мальчик присел рядом с Лоттой. Он смотрел на нее, не обращая внимания на красоту распустившегося цветка. Заметив это, остроконечные кончики ушей девочки налились краской.       — Эйра скучает по тебе, - полушепотом заметил Эйрлис.       — Так почему она не пришла с тобой? По-моему, она последнее время только и делает, что избегает меня.       — Неправда. Ты же знаешь как наша «выхаживательница» наседает на нее, - Эйрлис нерешительно поднес руку к волосам Лотты и заправил прядь за покрасневшее ушко, - то это сделай, то там помоги, подай, принеси…       Лотта прыснула от нелепо подобранного мальчиком слова. Эйрлис убрал руку. В этот момент с улицы послышались громкие голоса. Одни вопили, другие надрывно рыдали.       — Что это? – испуганно спросил Эйрлис, подрываясь на ноги.       Ничего не ответив, Лотта тоже встала. Притаившись, почти не дыша, оба украдкой направились к окнам оранжереи, открывавшим вид на главную площадь города.       — Судя по звуку, там целая толпа собралась, - наконец ответила Лотта, шустро подбираясь к окну.       — Умер кто может?       — Не знаю, но предчувствие у меня нехорошее. Стань к стене, – скомандовала Лотта, и они расположились по разные стороны одного окна. — Я не хочу, чтоб нас заметили.       С предельной осторожностью девочка выглянула в окно. В свои 15 лет благодаря урокам Каллиаса она уже умела вести себя правильно в опасных ситуациях и старалась не поддаваться панике.       — Диматии, - кратко подытожила Лотта и добавила, - они собирают всех на площади.       Эйрлис с тревогой глянул на девочку и продолжил наблюдать за происходящим за окном.       — Может и нам туда…       — Даже не думай. Сунешься туда, и твоя «выхаживательница» прибьет нас обоих, - попробовала разрядить обстановку Лотта, но заметив обеспокоенный вид Эйрлиса, оставила эту затею.       Мальчик никак не ответил. Его глаза бегали по толпе, всматриваясь в лица. Лотта проследила за его взглядом. По ее спине пробежали мурашки. Слуги Амаранты собрали на площади всех детей из приюта. Нет. Они собрали больше детей, буквально вырывая их из рук, рыдающих матерей.       — Эйра тоже там! – внезапно воскликнул Эйрлис и тут же направился к выходу.       — Нет!       Лотта только и успела схватить его за руку, как за окном раздался пронзительный крик. Уже безо всяких мер предосторожности друзья прижались к окну. Перед их глазами диматии незримым когтями вонзались в сознание детей, сокрушая их разум, внушая неподдельный страх. Некоторые даже не кричали – все их эмоции отпечатывались на лице.       В её груди разверзались молнии, и бушевала ярость, которую она никак не смогла бы укротить, а потому гнев собрался неприятным комком в горле, грозящимся вылиться в слезы.       Лотта поймала взглядом Эйру, отчаянно закрывавшую собой плачущую малышку Линни, прижимавшуюся к ее юбке. Она не пряталась за другими, она прятала всех младших сирот за своей спиной. Как маленькая птичка, прикрывающая собой птенцов от лап голодного лиса.       Эйрлис тоже наблюдал за ней. От осознания неизбежного, по его щекам ручьем стекали слезы. А Лотта лишь сильнее сжимала его руку, пытаясь совладать со страхом.       — Отпусти меня, я должен помочь к Эйре, - надорвавшимся голосом произнес Эйрлис, вырывая руку из крепкой хватки Лотты. На его лице смешались неподдельный страх с настойчивостью и желанием быть рядом с сестрой, с которой они были похожи как две капли воды.       От его слов, Лотту будто окатили ледяной водой. Она не сможет спасти Эйру, но, если позволит Эйрлису пойти туда, она не спасет никого.       — Ты же там погибнешь… – полушепотом произнесла Лотта и обхватила ладонь Эйрлиса двумя руками.       Горечь будто обдирала горло, а плач было все сложнее сдерживать. На ее глазах диматии проникали в сознание ее друзей, чтоб последние минуты их жизни наполнить страхом, болью и беспомощностью.             — И что ты предлагаешь?! Сидеть здесь и смотреть, как убивают мою сестру? Да я лучше умру вместе с ней, чем буду жить без нее! – срываясь на крик, продолжал вырваться мальчишка. По оливковой коже стекало все больше слез.       — Прошу тебя, хватит. Я не отпущу тебя, – умоляла его Лотта.       Теперь слезы катились и по ее щекам, а слова были еле слышны из-за всхлипов, рвущихся наружу. Крики за пределами оранжереи не стихали ни на секунду. Смотреть в ту сторону было страшно. Диматии, которым наскучило просто предавать страху детей, теперь заставляли их безумно биться головами о землю, рвать кожу, вырывать себе глаза.       — Ты просто трусиха, Лотта, всегда ею была! Пусти меня к Эйре! Да Котел тебя побери, Лотта, отпусти мою руку! – отчаянно кричал Эйрлис, пытаясь второй рукой разжать пальцы девочки.       — Прости меня... – собрав всю боль в кулак и сделав глубокий вдох, она обратилась к силе, теплившейся в глубине ее нутра. Тьма, окутывающая грозовое облако, гудела и ласково подзывала к себе, умоляла воспользоваться ею.       Девочка воззвала к ней. Ей нужно было совсем немного магии. Она знала, что делать. Она знала, что Эйрлис никогда не простит ее. Она знала, что спасает его.       — Прости… - повторив еще раз, она выпустила легкий разряд молний, прошедших по всему телу паренька, лишая его сознания.       — Эйра… - выдохнул Эйрлис перед тем, как забыться в вынужденном сне.       Бережно опустив его на гладкий пол, Лотта на негнущихся ногах подошла к окну. Площадь заливала кровь детей. Перед глазами сыпались звезды воспоминаний: вот они с Эйрой подшучивают над Эйрлисом, который в последствии грозится им отомстить, а вот она помогает малышке Линни научиться читать, а та смеется каждый раз, как у нее выходит прочесть новое слово.       Лотта поджала губы, приглушая всхлипы. Бездыханное тело Эйры лежало в общей куче, под горой других трупов. Эйра мертва, как и все сироты вместе с детьми из других фэйских семей. Никого из них больше не было. Она не смогла спасти их. Она даже не пыталась. А Эйрлис, разве он когда-нибудь сможет простить ее?  Но это и не важно, главное, что она смогла его спасти, хоть он и станет ненавидеть ее. Она будет совсем не против. Главное, что он жив. Так ведь?       Лотта осела на пол. Ее тело било мелкой дрожью, а сдерживать плач уже не было смысла. Горе заполонило весь ее разум, а скорбь разъедала сердце. Когда Виванна нашла ее, Эйрлиса уже не было рядом. Она продолжала сидеть, прижимая голову к коленям.       И сейчас, десятки лет спустя, Девушка не могла поверить, что все повторяется. Единственное, что отличалось в той ситуации – её отношение к ней. Лотта по-прежнему боялась, но в этот раз она уже не ребенок, она не будет сидеть в стороне. В этот раз у нее есть козырь – её сила, с помощью которой она умела создавать молнии и управлять ними.       По словам Каллиаса, эта способность уникальна, и никто, кроме нее, такой не владеет. Полна решимости и ненависти к Амаранте, она направила оленя в деревню. Пройдя через барьер, первое, что она заметила - довольные и радостные лица жителей. Все смеялись и обнимались, крик был не такой, как раньше. Это было ликование, радостное, без нотки страха. Спрыгнув с оленя, Лотта подошла к первой повстречавшейся на ее пути фэйке.       — Простите, что произошло? – поинтересовалась девушка у старой ремесленницы.       — Ох, Лотточка, хвала Матери! Виванна тебя всюду обыскалась!       Лотта посмотрела на нее, приподняв бровь.       — Я обязательно найду ее, но я хочу знать сейчас, в чем причина ликования? – не унималась Лотта, в душе которой теплились ростки не проросшей надежды.       — Да чего же не радоваться, Амаранта померла, как метла после хорошей кастрюли, сгорела до последней щетины, – прихрюкнула женщина, смеясь со своего же выражения, смысл которого Лотта совершенно не уловила.       — Что значит померла?       — А вот так, ты бы к дому бежала, а не со мной теревени водила. Там и Верховный Правитель наш прибыл.       — Каллиас…