Разрушенное королевство: Глас стража

      В приоткрывшуюся дверь заглянула Янэс, проверяя проснулась ли Лотта. Обнаружив ее сидящей на кровати, служанка проскользнула в комнату. Сегодня она как обычно была одета в свое синее рабочее платье с коричневым фартуком, подпоясанным кожаным ремнем, на котором висели мешочки и кармашки на заклепках. В них Янэс носила всякую мелочь, найденную во время уборки, тряпочки и записную книжку, в которой были все ее планы на день и напоминания.       Янэс прошла внутрь, закатывая за собой сервировочный столик, нарушающий тишину шуршанием колесиков.       — О, нет. Я поем с остальными, - торопливо пролепетала Лотта, вставая с кровати.       Она по-прежнему держала цветок в пальцах. Янэс тяжело вздохнула и опустила плечи.       — Ты представляешь, как тяжело его поднимать по лестнице? – сказала Янэс, упирая руки в бока.       Лотта улыбнулась одними уголками губ. Она действительно не задумывалась о том, что Янэс каждое утро поднимает эту телегу на пятый этаж.       — Тогда давай я помогу тебе отнести все вниз, а за столиком пришлешь других? – предложила Лотта.       Но Янэс не ответила, ее взгляд уперся в цветок в руках Лотты. Она подошла ближе и бережно обхватила пальцы Лотты, чтоб рассмотреть растение поближе. Служанка легонько провела пальцем по махровому лепестку. В воздухе опять закружил аромат холодной сирени. Лотта внимательно наблюдала за движениями Янэс. Она даже не подозревала, что та так неравнодушна к цветам.       — Когда я проснулась, он был в моих волосах       — Я знаю, - ответила Янэс и села на край кровати, — это я его принесла.       Почему-то сейчас ее улыбка отличалась теплотой и нежностью, которую Лотта прежде не замечала в ее характере. Тонкие смуглые пальцы Янэс оставили цветок на ладони Лотты, но взгляд маленьких черных глазок оставался прикован к его лепесткам. В голове Лотты переплетались догадки. Этот самый цветок Рейвен вложил в прядь ее волос, а теперь Янэс заявляет, что сама принесла его.         — Откуда ты его взяла? – нарушила тишину Лотта.       Вопрос мог показаться глупым. Они обе знали, что холодная сирень растет в оранжерее Двора Зимы. Но ее вопрос подразумевал под собой и множество других вопросов. Лотта надеялась получить ответ по крайней мере на один из них.       Янэс молчала какое-то время. В ее взгляде читалось замешательство и что-то еще, будто она не решалась ответить. Или от ее ответа зависело то, какие вопросы от Лотты последуют потом. Отважилась бы она солгать ей? Но каждое мгновение тишины закладывало в голову Лотты все больше подозрений. Сама преданность Янэс была для нее загадкой. Фейри должна была приглядывать за ней, пока Лотта была совсем ребенком. Но сейчас девушка могла сама позаботиться о себе. Тем не менее, Янэс продолжала опекать ее.       — Сегодня днем мне повстречался незнакомец неподалеку от замка, - начала Янэс, не осмеливаясь подвести взгляда, - он попросил сходить в оранжерею и сорвать самый прекрасный цветок холодной сирени, а потом вложить его в твои волосы, пока ты спишь.       Рейвен – первый, о ком подумала Лотта. Не было никаких сомнений, что этим незнакомцем был Рейвен. Что он хотел сказать этим? Что он всегда рядом и следит за ней? От этой мысли по спине Лотты пробежались мурашки.       — Как он выглядел?       В ответ Янэс лишь пожала плечами. Почему сейчас она была так спокойна и немногословна? Янэс, которая всегда сыпет вопросами и не прочь поделиться всеми сплетнями Двора, сидела, потупив взгляд.       — Я не разглядела его, - также спокойно ответила она мгновения спустя, - его лицо было скрыто под капюшоном.       Ну конечно. Рейвен, скрывший свое обличие от нее во сне, не смог бы допустить такой оплошности и показать ее служанке. Он знал, что она расскажет ей всё. Лотта сжала цветок в руке.       — Почему ты исполнила его просьбу?       Еще один вопрос, после которого Лотта почувствовала, что Янэс сидит у нее на допросе. Неприятное ощущение пробежало по ее внутренностям. Но Янэс ответила.       — Я не…, - произнесла она почти шепотом.       Даже не закончив фразу, Янэс вскочила с кровати. Ее руки заметно тряслись, поэтому она сразу попыталась их занять, выставляя тарелки и блюдца на поднос.       — Ты стала такой взрослой Лотточка, столько поклонников вокруг тебя вьются, как я могла отказать в такой просьбе, тем более что ничего плохого или опасного я в ней не разглядела, - тараторила Янэс, переставляя тарелки с места на место, - и цветок такой красивый, правда ведь? Очень подходит твоим глазам, а запах у него какой. Я передам Верховному правителю, что ты присоединишься к ним за ужином.       На этих словах Янэс выпорхнула из комнаты Лотты, не оставив на столике ни тарелочки.       Лотта ошеломленно смотрела на закрывшуюся дверь. Какое-то время она обдумывала резко изменившееся поведение Янэс, после чего переоделась. Оставив цветок на письменном столе, Лотта направилась в столовую, где уже сидели Каллиас и Вивана.       Когда Лотта пришла на ужин, Каллиас и Вивана обсуждали, когда им было бы лучше отправить в их дом в горах. Скорее всего, свою свадьбу они хотели отпраздновать именно там наедине. Дворец, стоявший в городе, служил лишь временной резиденцией Верховного Правителя. Это место позволяло ему находиться ближе к народу, который сейчас так нуждался в его присутствии поблизости. Все хотели быть уверенны, что опасность миновала и ближайшее время Каллиас не покинет их вновь. Все решения Правитель принимал именно здесь. Находясь в городе, он мог позволить себе самостоятельно выходить и оценивать разрушения, нанесенные вражескими силами. Тем более, ему предстояло вновь сплотить армию, расставить военные лагеря, особенно на границе с ничейными землями. Хоть Амаранта больше и не заседала в Подгорье, опасность, исходившая от Средиземья, никуда не ушла. А фейри, обитавшие там, очень любили выбираться за границы своего дома и нередко вредили, нападая на жителей Двора Зимы и других Дворов, граничащих со Средиземьем.       Когда-то Вивана тоже была одним из воинов, стороживших границу. Каллиас отправил ее туда, чтоб уберечь от паутины интриг, что плела вокруг себя Амаранта. Перед тем как самопровозглашенная правительница заперла Верховного Правителя Двора Зимы под горой, он успел поведать Виване о своих чувствах. Тогда он и передал в ее руки борозды правления Двором, попросив оберегать его народ. Лотта прекрасно знала эту историю. Она помнила, как Вивана рыдала, боясь, что не справиться со своей обязанностью. Лотта также помнила, как, после минутной слабости, Вивана брала себя в руки и продолжала свое дело. Ее мягкий добрый взгляд приобретал твердость. С ее сердца исчезали все сомнения. Надежда ни на секунду не покидала ее. Вивана верила, что Каллиас вернется с Подгорья, а любовь к нему тем временем прорастала.       В Доме в горах Лотта бывала на каждый праздник Зимнего солнцестояния – главного торжества во Дворе Зимы. До появления Амаранты, разумеется. Последние пятьдесят лет они с Виваной праздновали его без Каллиаса в Скрытой Деревне. В Доме, возведенном прямо в горе, не было ни слуг, ни других придворных. Верховный Правитель создал его лишь для своей семьи. Изредка там могли появляться гости в лице близких друзей семьи. Красота этого места поражала воображение. В Горном Доме было в разы больше пылающих жаровен, которые согревали каждый дюйм здания. Но Лотте не нравилось там находиться слишком долго, особенно после того, как в ее жизни появились друзья. Она не хотела отправляться в Дом в Горе даже на день зимнего солнцестояния, уговаривая Каллиаса оставить ее в городе, чтоб она смогла провести праздник с Эйрлисом и Эйрой. Строгий Правитель никогда не следовал ее прихоти, обещая лишь, что, когда они вернутся, Лотта сможет привести друзей во дворец, чтоб обменяться там подарками, которые она ходила выбирать с Янэс.       Лотта села по левую руку от Каллиаса, восседающего во главе стола. Вивана находилась напротив ее. Увидев еду, расставленную на столе, Лотта поняла, насколько сильно была голодна все это время. Она сразу принялась накладывать на тарелку все, что видела перед собой. После выплеска магии, ей требовалось восстановить силы.       — Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Каллиас.       Лотта ответила лишь после того, как прожевала большой кусок мяса. Сейчас даже еда ощущалась по-другому. Видимо, она была настолько голодна, что любая пища стала в разы вкуснее. Лотта была уверена, что с удовольствием съела бы даже овсянку.       — Будто заново родилась, - сказала Лотта и улыбнулась Верховному Правителю.       Взгляд Виваны сменился с тревожного на удовлетворенный ее ответом. Пара ела гораздо медленнее Лотты, которая, словно сорвавшись с цепи, запихивала в себя картошку, забыв про все правила приличия. Никто не возражал. Дальнейший ужин прошел в тишине, пока не принесли десерт: клубничные пирожные с кремом – любимое лакомство Лотты. Она тут же глянула на Вивану, которая уловила восторг в глазах Лотты. Вивана искренне улыбнулась ей. Стало понятно, что это она попросила повара приготовить пирожные к ужину. Лотта улыбнулась в ответ, слегка поджав губы. Каллиас проследил за переглядками обоих.       — Что ж, раз все наконец насытились, думаю, я могу поинтересоваться, что все-таки произошло сегодня?       Лотта положила пирожное себе на тарелку, она была готова к вопросам Каллиаса и не собиралась ничего утаивать.       — Я не смогла сдержать магию, и она…- Лотта остановилась, подбирая подходящее слово, - излилась.       После этих слов, Лотта откусила пирожное, пачкая губы кремом. Она порывалась их облизнуть, но, опомнившись, взяла в руки салфетку.       — Это я и так знаю, - сказал Каллиас, - расскажи, что ты видела, когда потеряла контроль.       Лотта проглотила кусок пирожного и снова заглянула в себя. Облако не изменилось в размерах. Казалось, будто оно спит, и она не смела его тревожить. Было бы неплохо, если бы оно оставалось таким еще по крайней мере пару столетий. Но Лотта начала свой рассказ. Она объяснила, что видит свою силу в форме облака, и в тот раз оно ее поглотило. Поведала о том, как бродила в нем, не способная найти выход, пока не услышала голос Каллиаса. На что Правитель лишь подтвердил, что и правда звал ее. Лотта также рассказала про сон, в котором вновь попала на остров. Про Рейвена она решила умолчать. Каллиас проигнорировал эту часть рассказа. Вивана, которая до этого не встревала в разговор, решила тоже задать вопрос, попавший прямо в цель.       — Но что предшествовало такому всплеску силы?       Вивана, расправившаяся с десертом, сложила руки в замок перед собой. Ее локти по-прежнему оставались за пределами стола. Лотта умоляюще посмотрела на подругу. Больше всего ей не хотелось отвечать на этот вопрос. Она ответила настолько кратко, насколько могла.       — Разговор с Эйрлисом.       Вивана понимающе кивнула. Будто этот ответ мог объяснял все для нее. Но Лотта вспомнила еще одну деталь.       — Одна девушка столкнулась со мной, когда я бежала на улицу, с ней все хорошо?       Вивана посмотрела на Каллиаса, который сохранял беспристрастный вид. Он так и не притронулся к десерту, попивая лишь горячий малиновый чай.       — Ее отнесли в лазарет, - сдержанно произнесла Вивана, - целители сказали, что должна прийти в себя на днях       — На днях? – пораженно переспросила Лотта.       Вивана кивнула головой.       — Заряд, который прошел через нее, был достаточно сильным для ее тела, повезло, что она выжила.       — Котёл… - еле слышно бросила Лотта, прикрывая рот руками.       Нить стыда и вины сплелись вместе, Лотта схватилась за голову. Она не хотела никому навредить, она бы не посмела. Если бы она вот так убила ни в чем неповинную девушку, она бы в жизни себе не простила этого. Но у нее есть шанс попросить прощения, даже если она не получит его, как только служанка придет в сознание, Лотта сразу отправится к ней. Ей захотелось вновь спрятать свою силу, больше никогда не прибегать к ней. Никто не должен страдать из-за нее, вот бы был шанс полностью избавиться от своей магии. Ведь зачем она ей? Здесь, во Дворе Зимы, эта сила даже не нужна ей. Лотта закрыла глаза, облако вновь увеличилось. И тогда она почувствовала чьи-то объятия со спины. Это была Вивана. Лотта не заметила, как та встала со своего места и, обойдя стол, приблизилась к ней со спины. Почувствовав тепло подруги, Лотта успокоилась. Рука Каллиаса легла на ее плечо. Они оба молчали, но в этой тишине, Лотта ощущала поддержку. Облако не стало меньше, но перестало расти.       После ужина, Лотта сидела в своей комнате, ложиться спать ей не хотелось. Она и так провела пол дня во сне. Цветок лежал у нее на ладони. Встретиться ли она с Рейвеном еще раз? Все его существование было окутано загадкой. Как много он знал о ней? Ему было известно и про Янэс, и про Эйрлиса. Не оставалось сомнений, что он знал и где ее найти. Рейвен был так близко и одновременно далеко. Встретиться с ним Лотта могла лишь во сне. Могла ли? Он обещал больше не тревожить ее, если она прекратит выискивать информацию об острове. А если она продолжит? От Рейвена она могла узнать гораздо больше, чем от любой библиотеки Двора Зимы. В библиотеке она нашла упоминание восьмого Двора Притании, но как только начала читать о нем, страница превратилась в пепел. И эта тень, мог ли это быть Рейвен? Если это и правда был он, это могло бы объяснить его слова про их встречу.       Накинув на плечи куртку с меховой подкладкой, Лотта решила отправиться в оранжерею. По улицам все еще сновали фейцы, хотя торговые лавки уже были закрыты, ночная жизнь Двора только начиналась. Кто выходил на прогулку с семьей, а кто неспеша брел в харчевню или таверну, встретиться с друзьями или пропустить по стакану. Лотта завернула в сад с вечнозелеными растениями. Каменная тропа в саду вела прямо к стеклянному куполу оранжереи. Многие поговаривали, что этот купол создан из льда, так как его окна всегда оставались чистыми. Двери оранжереи никогда не закрывались, потому Лотта легко прошла внутрь, минуя гвардейцев, стоявших на страже. Если бы это был кто-то из жителей, возможно, у охранников и появились бы вопросы к ночному визитеру, но Лотту знали все во дворце.       Лотта не зажгла огни, чтоб не нарушать ночную тишину, стоявшую в этом царстве растений. Особенностью этого места было тепло, созданное магией. Здесь не стояли огненные очаги, более того, температура вокруг каждого растения была идеально подобрана под их нужды.       Сюда Лотта пришла впервые после возвращения во Дворец. Последний раз она была здесь с Эйрлисом. Пройдя вглубь оранжереи, Лотта направилась в противоположную сторону от того места, где наблюдала с Эйрлисом убийство ее друзей. Сейчас ей совсем не хотелось тревожить эти воспоминания. Она пришла не за этим. Проходя мимо диковинных цветов и деревьев из разных Дворов, Лотта уже знала названия каждого из них. Нежные пионы из Двора лета, огненные настурции из Двора Осени, морозники из Двора Весны, ночные фиалки, которые распускались лишь при свете луны и звезд, их сорт был куплен у Двора Ночи, пахнущие шоколадом берландиеры из Двора Зари и дайлилии, которые цвели лишь один день, но магия Двора Дня поддерживала их цветение каждый день в году. Оранжерея была своего рода коллекцией Двора Зимы. Поговаривали, что ее создал отец Каллиаса в подарок его матери.       Но сейчас Лотту интересовала лишь холодная сирень.       Это было необычное дерево-гибрид. Цветы на ветках не были подобны обычной сирени. Они больше походили на цветы фиалок, такие же крупные махровые лепестки, окружающие желтоватую сердцевинку. И на всем дереве не найдешь цветов хотя бы приблизительно похожих друг на друга. И это было единственное древо, происхождение которого она не знала. Раньше Лотта не предавала этому значения, но сейчас эта деталь показалась ей странной, она решила проверить. Присев у таблички, освещенной лунным светом, подозрения Лотты подтвердились. Происхождение этого дерева оставалось загадкой. Кроме надписи «Холодная сирень» на ней больше ничего не было. Можно было подумать, что сорт этого дерева вывели во Дворе Зимы, но такие растения тоже помечались.       Лотта осторожно притянула к себе веточку сирени, вдыхая аромат. Добавить дыма, и она смогла бы почувствовать запах Рейвена. Лотта села под деревом, воздух вокруг него был прохладнее, чем у других растений. В этот момент она пожалела, что не взяла и клочка пергамента. В голову лезли строки, нуждающиеся в рифме.       «В ночи луна сребром блестит       На небе цветом с лазурит»       Тихо бормотала себе под нос Лотта.       «Сколько глаз знала она       Сидя там на небесах»       Сквозь кристально чистые стекла, Лотта любовалась полной луной. Смотрел ли он на нее сейчас? Запах холодной сирени приятно обволакивал собой все вокруг.       Из размышлений ее вывел шорох. Лотта резко обернулась на шум и встала на ноги. Если гвардейцы еще стояли у входа, значит могли быть и источником шума. Мало ли что могло шуршать в оранжерее, даже упавшее яблоко могло послужить источником шума. Эти выводы успокоили Лотту. Но решив, что больше ей тут делать нечего, отряхнулась от земли и направилась к выходу. Она почти была у цели, когда со спины ее окликнули по имени от чего Лотта слегка вздрогнула, но узнав знакомый голос, тут же обернулась.       За ее спиной стоял Эйрлис.       — Что ты здесь делаешь? – спросила она.       — Я искал тебя, - кратко ответил Эйрлис.       — В оранжерее?       Лотта приподняла одну бровь. Эйрлис закатил глаза, будто она вынуждала его объяснять элементарные вещи.       — Я разговаривал с капитаном, а потом пошел к тебе, но в комнате тебя не оказалось, в столовой, библиотеке и тренировочном зале тоже. Поэтому я решил проверить в оранжерее, парни сказали, что ты зашла сюда недавно.       Лотта во все глаза смотрела на него. Он оббежал столько мест совершенно в разных частях дворца, чтоб найти ее. Неужели случилось нечто такое, что стоило бы таких стараний. Еще утром она боялась, что он больше никогда не заговорит с ней. Но он правда искал ее, Лотте было сложно в это поверить.       — И вот я здесь, - подытожила она.       — Да, - сказал Эйрлис, делая вид, что разглядывает цветы, на которые ему было совершенно наплевать. Он подбирал слова.       Лотта хотела было спросить зачем он искал ее, но Эйрлис опередил ее.       — Нам надо поговорить, - сказал он и вышел из оранжереи.       Лотта не знала куда ее ведет Эйрлис и была ли у него цель. Они шли, не нарушая молчания. На ясном небе не было ни облачка. Луна освещала все вокруг, а на улицах стало заметно меньше фэйцев. Эйрлис вел ее по улицам города мимо высоких белоснежных домов, освещенных фонарями. Снег поскрипывал под ногами. Лотта была рада, что сразу надела куртку и ей не пришлось бежать во дворец за ней. Эйрлис тоже был в своей обычно одежде. Видимо перед тем, как идти ее искать, он сменил форму. Вместо утепленного камзола на нем была кожаная куртка с меховой подкладкой и воротником, прикрывающим шею вместо шарфа. Они шли, засунув руки в карманы. Никто из них не заговорил, даже когда они вышли за пределы города. Эйрлис свернул направо и Лотта поняла куда он ее ведет. Они шли к его приюту - месту, где все началось.       Зачем он вел ее туда, Лотта не знала и не решалась спросить. Сам расскажет. Но тишина давила на нее. Лотте хотелось извиниться за свои слова, сказанные ему утром. После того как Эйрлис показал ей свои шрамы, она поняла, что слова сказанные утром звучали как пренебрежение. Они почти дошли до приюта, когда Лотта заговорила.       — Я знаю тебе на меня всё равно, но поверь ты мне важен, очень. И я правда…       — Я понимаю, - перебил ее Эйрлис, - тебе ничего не рассказали.       Он вдруг обернулся к ней. В его глазах читалась печаль, на его губах была улыбка. У Лотты кольнуло в сердце. Они продолжили свой путь. Эйрлис обогнул когда-то свой дом и пошел дальше. Они шли в сторону вечно прокрытого льдом озера. Когда-то втроем они постоянно убегали к нему и катались на гладкой поверхности.       Они остановились у кромки льда, Лотта стала по левую руку от Эйрлиса. Лунный свет отражался от снега, слегка припорошившего замерзшее озеро.       — Тебе, наверное, интересно, что тогда произошло со мной.       — Да, - правдиво ответила Лотта, - но я не хочу, чтоб эти воспоминания вновь причиняли тебе боль.       — Боль, - хохотнул Эйрлис, хотя в его глазах по-прежнему стояла печаль, - моя боль была бы в разы сильнее, если бы моя слабость погубила вас с Виваной.       Лотта резко повернула голову к нему, но Эйрлис продолжал смотреть вперед, держа руки в карманах.       — Они пытались узнать, где вы прячетесь. Теперь, каким-то чудом, даже я не знаю, где вы были. Видимо, кто-то стер мне и это воспоминание. После чего меня и отпустили.       — И где они тебя держали?       — Они нашпиговали меня «фэйской немощью», пробили руки рябиновыми стрелами и кинули за решетку под этой чертовой горой. Мне это даже льстит, целых две рябиновых стрелы на одного гвардейца. Заставляет задуматься о силе Амарантовых последышей. Эйрлис снова издал какое-то подобие смешка, но Лотте было не смешно. Она боялась узнать, какие еще испытания прошел ее друг.       — Полгода они держали меня в этой зловонной дыре. От одной вони мне хотелось лезть на стену. По правде говоря, таких как я было еще несколько, они все покончили с собой еще там. А я даже не видел их лиц, не знал имен, хоть мы и были с одной гвардии. Но я никогда не забуду слова одного парня. Он был на пределе и перед смертью спросил: «Если моя смерть спасет тысячи жизней, могу ли я считать, что ушел достойно?», - Эйрлис замолчал, плотно сжав губы, - я ответил «да». После этого я несколько часов слушал, как он рычал и бился головой о стену, а на следующий день его мертвое тело унесли. Другие начали повторять за ним и в конце я остался один. Этот звук лопающихся черепов и хлюпающей крови до сих пор преследуют меня по ночам. Охвостье Амаранты знало, что если они не вытянут информацию с меня, то им тоже не жить. А потому они задействовали все методы, что у них были. Последствия их «методов» ты видела, но в моей голове их больше. Я знал, что убью себя, если пойму, что больше не могу держаться. Они заставили меня ненавидеть тебя, стерли воспоминания и почти заставили поверить, что это ты убила Эйру.       Во время всего рассказа Эйрлиса по щекам Лотты стекали слезы, которые она даже не пыталась остановить. От последних слов ей захотелось взреветь, но Лотта не издала ни звука. А потом по ее щеке прошелся палец Эйрлиса, подбирая ее слезы.       — Опять ревешь, - как обычно спокойно сказал он.       — Не так уж часто я это делаю, - ответила Лотта слегка хриплым от рыданий голосом.       — Лгунья, - усмехнулся Эйрлис, - я ведь еще с детства помню, как ты постоянно ревела.       Не веря своим ушам, Лотта резко обернулась, чтоб убедиться, что это действительно сказал Эйрлис, а не кто-либо еще. Но кроме них на озере никого не было, лишь ветер, колыхающий пряди волос.       — Ты помнишь…       Лотта сама не верила, что произнесла это.       — Помню, - согласился Эйрлис и озарил ее улыбкой. В этот раз она была искренней, без издевки и даже его глаза слегка улыбнулись.       Поддавшись порыву, Лотта прижалась к его груди, крепко обнимая. Эйрлис растерялся, но немного погодя, тоже положил руки на ее спину и голову. Его сердце стучало размеренно, в то время как сердце Лотты было готово выпрыгнуть из груди. От него пахло хвоей и пряностями и этот запах окутал ее с головой. Больше всего она боялась сейчас проснуться. Но это не было сном. Эйрлис и правда сказал это. Он вспомнил ее и их детство. Он больше не бежал, сейчас Эйрлис стоял к ней лицом и не пытался оттолкнуть.       — Как ты это сделал?       — Иногда тени прошлого заполняют настоящее, но иногда случается наоборот.       Этих слов было достаточно, чтоб Лотта все поняла. Она отстранилась от Эйрлиса, на ее лице не было и следа слез. Видимо, она вытерла их об куртку друга. На лице Эйрлиса по-прежнему была сдержанная улыбка.       — Я помню не все, лишь то, что ты и Эйра всегда были рядом.       Лотта понимающе кивнула. Она не смела требовать от него большего. У них было достаточно времени, чтоб пройтись по воспоминаниям вместе. Главное, что Эйрлис теперь был готов к этому.       — Поэтому ты привел меня в это место?       — Я часто прихожу сюда сам, - сказал Эйрлис и отошел на пару шагов к кусту, из которого достал мешок.       Теперь он держал в руках две пары скользарий. Белые ботинки на шнуровке с толстым лезвием в подошве, почти такие же как в детстве, только на несколько размеров больше. Скользарии изобрели мастера Двора Зимы. Эти ботинки позволяли быстро передвигаться по льду, но по земле ходить в них было практически невозможно, а потому изобретение стали использовать для развлечений. Первые скользарии Эйрлиса ему подарила Лотта на день зимнего солнцестояния. Она знала, как ее другу нравится кататься на льду, но из-за плоской подошвы ему было сложно устоять на них. Теперь Эйрлис держал новенькую пару женских скользарий, которые, судя по всему, предназначались Лотте. Сначала тепло разлилось в душе Лотты, но потом она вспомнила, что так и не научилась на них кататься, в отличии от Эйрлиса.       — Все еще боишься льдов? – спросил Эйрлис, протягивая ее пару.       — Если я разобью себе голову, это будет на твоей совести, - ответила Лотта и забрала скользарии.       Когда они обулись, Эйрлис тут же пустился на лед. Он был как рыба в воде. В отличии от Лотты, его ноги не подкашивались и движения были плавными и изящными. За все эти десятилетия он отточил свое умение до идеала. Лотта стояла на берегу, не решаясь ступить на лед, ей хватило наблюдения за Эйрлисом, который сейчас больше походил на парящую птицу. Он набирал скорость, а потом, расставив руки в стороны, поднимал одну ногу. От такого зрелища перехватывало дыхание. В лунном свете Эйрлис на льду выглядел особенно прекрасно. Прыжок и он прокрутился вокруг своей оси семь раз, прежде чем вновь идеально приземлиться на ноги. Сделав полный круг по озеру, Эйрлис вернулся к Лотте. Он тут же снял куртку и бросил ее на снег.       — Это было изумительно, - восхитилась Лотта.       — Теперь ты, - тяжело дыша, сказал Эйрлис и протянул ей руку.       Лотта отрицательно замотала головой. У нее перед глазами пронеслось воспоминание. Когда она впервые встала на скользарии, Эйрлис стоял также с вытянутой рукой и умолял ее попробовать прокатиться. Эйра в своих новых скользариях, которые тоже стали подарком от Лотты, кружила рядом, зазывая на лед. Эйрлис обещал Лотте, что не даст ей упасть и будет все время держать ее за руку. Доверившись друзьям, она сделала первый шаг на ледяную поверхность и едва не упала на мясистое место. Но Эйрлис поймал ее. Потом они несколько часов кружили по озеру и Эйрлис ни разу не отпустил руку Лотты, хотя Эйра предлагала сменить его, чтоб тот покатался. Они катались почти каждый день и через неделю у Лотты даже начало получаться. Благодаря Эйрлису она так ни разу и не упала.       Лотта протянула ему руку в ответ и вышла на лед. Ее ноги то и дело подкашивались и спотыкались о каждую мельчайшую ямку во льду. Но Эйрлис держал крепко, вместе с тем показывая движения. Пока они ехали, точнее, пока Эйрлис тащил за собой Лотту, она успела поведать ему об этом воспоминании. На его лице растянулась улыбка, будто он действительно вспомнил это.       — И ты ни разу не падала на льду?       — Нет. Так говоришь, будто сам падал часто.       — Падал, - подтвердил Эйрлис, - даже не представляешь как часто. И только после многих падений я перестал бояться из разу в раз ударяться о лед. Меня никто не учил кататься на скользариях, просто мне нравится это делать, даже если иногда это причиняет боль. Ведь пока не ошибешься и не упадешь – не поймешь с чем имеешь дело.       Лотта понимала, что он был прав, но страх упасть никуда не делся, а потому она продолжала держать его за руку. Со временем ее движения стали немного увереннее.       Пока они катались, Лотта успела рассказать ему про их первый совместный праздник зимнего солнцестояния. В тот день по поручению Каллиаса в приюте устроили настоящее торжество с множеством сладостей и подарками для всех. Хоть воспитатели и были против такого баловства, перечить Правителю они не хотели. Тем более, что он прислал слуг, которые помогли убрать все последствия праздника. В тот же день Эйрлис с Эйрой и получили свои первые скользарии. Они были единственные в приюте, кто ими обзавелся, но близнецы никогда не жалели своих скользарий и для других детей.       Их заливистый смех распространялся на все озеро, эхом отражаясь от леса неподалеку. Лотта не помнила, когда смеялась так искренне и много последний раз. Эйрлис был спокойнее, но также не сдерживал смеха. Он нуждался в нем сейчас также сильно, как этот мир нуждался в магии.       — А помнишь, как Эйра разрисовала тебе ночью лицо несмывающейся краской и тебе пришлось неделю ходить с розовыми сердечками? – не унималась Лотта.       — Такое и правда было? – изумился Эйрлис, хохоча во все горло.       — О, да! Я думала меня разорвет на звездную пыль от смеха, когда увидела твое лицо. Ты был так зол на нее и ходил с таким лицом, - просмеялась Лотта и скорчила гримасу, демонстрируя Эйрлису мину, с которой она его запомнила.       — Это очень похоже на меня, - спокойно, с нескрываемой улыбкой, ответил Эйрлис. Лотта, увлеченная рассказом, даже не заметила, что ее ноги больше не подкашиваются и едут гораздо увереннее. Но это заметил Эйрлис. Его пальцы медленно выскользнули с ее руки. Лотта продолжила скользить рядом, совсем не замечая, что жестикулирует двумя руками. Эта сцена позабавила Эйрлиса, и он решил обогнать ее, чтоб проверить заметит ли она теперь. Он выехал вперед и теперь скользил спиной вперед, смотря Лотте в глаза. Как горели ее глаза сейчас. Эйрлис будто впервые заглянул в них. Он смотрел на нее, пропуская весь рассказ мимо ушей. Эйрлис даже не понял в какой момент они столкнулись из-за того, что Лотта осознала, что он больше не держит ее за руку и начала паниковать. Но сейчас они лежали льду. Лотта упала сверху на Эйрлиса и даже не ударилась, но это не помешало ей начать бурчать на него. Эйрлис тяжело дышал, в какой-то момент оба перестали считать, сколько кругов они проехали. Лотта, поняв, что вставать он не собирается, легла на лед рядом. Как только ее взгляд устремился в небо она поняла, почему Эйрлис так не моргая на него смотрит.       Под застывшим небесным сводом красовался северный огонь. Ледяные вихри света взмывали к небу, переливаясь изумрудным цветом. Танец света и тени, плавные движения которого, словно приоткрывали завесу между мирами. Лотта затаила дыхание. Она видела северный огонь не первый раз, но сейчас он был особенным. Мерцающая пелена простиралась прямо у них над головами, и никто не хотел нарушать тишину. Эйрлис нашел своей рукой руку Лотты и переплел их пальцы.       — Мы построим новые воспоминания вместе, - прошептал он.