Vater.

Германия сорвался с места. Бегать в его вялом состоянии не очень корректно, однако, немца это не останавливает. Сев в машину с личным водителем, парень приказал ехать ему к лаборатории. Неужели это свершилось?! Отец обрёл тело! И так быстро! Жаль, он этого не застал.. *** Залетев в лабораторию, немец на ходу надел халат, подбегая к пробирке. И вправду, обрёл тело. Восхитительно! Германия поправил очки и за долгое время по-настоящему улыбнулся. – Отец! Скоро ты будешь со мной! – однако, парень помешкался, – то есть.. Ты скоро будешь снова жив.. Да.. Чего это я. Немец чешет неловко затылок. Снова эти мысли. Снова мысли об отце.. Нет, конечно, Германия много думал о Рейхе, но не..в таком смысле. Его определённо тянет к отцу, он хочет почувствовать его прикосновения, услышать его голос, увидеть его взгляд, но не с таким рвением как раньше. Сейчас же, одна мысль, связанная с отцом, вызывает уйму положительных эмоций. В его душе так приятно и тепло, когда Германия читает о Рейхе. Странно. Парень усердно и быстро описывал вид тела. Высокий рост, примерно под 187 сантиметров, может, и все 190. Потом стоит проверить, когда Рейх встанет на ноги. Вес неизвестен, но визуально: 70-79 килограмм. Даже волосы выглядят мягко и нежно. В общем, Рейх сможет встать на ноги через месяц. Ему нужно набраться сил. Германия кашляет, морщась от болезненных ощущений в горле. Вкус крови снова осел во рту, от чего, воплощение берёт бутылку воды, которая всегда стоит рядом, делая пару глотков жидкости, чтобы убрать ненавистный вкус. *** Время саммита. Германия был ужасно вымотан. В последнее время он почти не спит, занимаясь исследованиями. Читать научные книги по ночам уже стало привычкой, также как и рисовать в блокноте всякие дома, пейзажи. Это не полноценные картины, но выглядят они весьма привлекательно. Да и, Германия резко похудел. Чем дольше он сидит в лаборатории, тем быстрее забывает про еду. Вроде нужно, а вроде.. Кофе сойдёт за завтрак, обед и ужин. Половина стран удивилась, когда в кабинет зашёл Германия. Сегодня нужно переговорить с Японией, который так этого хотел. – Выглядишь плачевно, – сказал японец, подходя к Германии, – ты хоть спишь? – О чём ты хотел поговорить? – игнорирует немец заданный ему вопрос, согревая свои руки об горячий стаканчик с кофе. – Ну, во-первых: почему тебя так долго не было? Ты редко выходил в сеть и не отвечал на мои сообщения. Повисла тишина. Немец сглотнул, чувствуя как кашель так и хочет вырваться. Он прикрывает рот рукой, кашляя. Горло неприятно саднит. Парень быстро берёт салфетку, вытирая капли крови, чтобы Япония не заметил этого. Однако, Япония заметил. Его наигранная радость исчезла. Вместо неё появился холодный, серьёзный взгляд. – Германия, – говорит тот серьёзным тоном, от которого у немца прошлись мурашки по коже, – воплощения не могут болеть туберкулёзом. Тебя вроде не били..– он осматривает юношу, – У тебя забрали половину частицы? – замечая, как его союзник вздрогнул, сжимая в руках салфетку, японец задумчиво хмычет, – вот оно что.. Нет.. Ты сам её вытащил.. Зачем? Он буравит Германию взглядом, подмечая малейшие изменения на его лице. Япония медленно приподнимает брови, склоняя голову на бок. – Ты.. Кого-то воскрешаешь.. –японец расплылся в жуткой улыбке, – Своего отца? Парень отводит взгляд от Японии, начиная судорожно кашлять от напряжения. Он прикрыл рот двумя руками, жмурясь. Как японец догадался?! Откуда он знает?! В команде появились крысы?! Или.. Или он сам этим интересуется?.. Япония осторожно похлопывает союзника по плечу. – Так и думал, что у тебя появится к нему тяга.. Это нормально. Германия начинает дрожать, так отходя от резкого приступа кашля. – Откуда ты.. – Узнал? – замечая, как Германия косится на него, японец посмеивается тихо, – ты был отрезан от общества. То есть, ты никак не выходил в общественные места, не контактировал ни с кем, тем более, ты не являлся на саммиты, которые никогда не пропускал. Также, в последний раз, когда мы виделись, у тебя в сумке лежала книга по истории Третьего Рейха. Ты не спрятал её, думая, что я не увижу название, ибо я был без очков. Только вот.. Я перешёл на линзы. Не подумай, если бы я был против твоих намерений, я бы тут же сообщил об этом всем. Немец шокировано хлопает глазами, поглядывая на Японию. Тот выглядел спокойным и холодным эмоционально. Прекрасная осанка и выдержка. – То есть.. Ты за то, чтобы я воскресил.. – Германия слегка притих, осматриваясь по сторонам, – Рейха? Японец ухмыляется краешком губ, наклоняясь к чужому уху. – Разумеется. – сказал тот на своём языке, тихо хихикнув. *** – Но... Тебе какой толк от воскрешения моего отца? – интересуется Германия, проходя в лабораторию. – Мне нужно знать, как протекает данный процесс.. Оу, и я хочу возродить Империю. Чтобы, на неё никто не напал, нужен сильный союзник. Не подумай, Гер, ты сильный, но нам нужен Рейх. Твой отец был более жёстким, чем ты. Германия пожимает плечами. Что правда, то правда. Они заходят в лабораторию. Первое, что бросается в глаза - гигантская пробирка. Япония задумчиво хмыкает, осматривая Рейха. Пока что, только его тело, но это уже прогресс. Позже, он кидает взгляд на Германию, замечая, как его руки начинают дрожать. Интересный феномен. Японец подходит ближе, делая пометки себе в блокнот. – Как я понимаю, если разделить частицу, и поместить одну из её половинок в чужое тело, например, Рейха, – он тычет ручкой в пробирку, тем самым указывая на то, о чём он говорит, – вторую половинку, которая находится в тебе, – он сделал такой же жест ручкой только в сторону Германии, – будет тянуть к этой. Немец кивает. – Тебя и сейчас тянет к частице? – Япония, прекрати устраивать допрос. – Да или нет? Японец был серьёзен. По телу Германии пробежались мурашки, от чего он недовольно цыкнул. – Да. Япония удовольтворённо кивает, делая пометки. – Сильно тянет? – Да. – недовольно протягивает гласные Германия. Японец от него не отстанет, поэтому, лучше отвечать на его вопросы. Япония поправляет волосы, которые были затянуты в тугой высокий хвост, продолжая после дальше помечать что-то в блокнот. *** Япония подметил, что Германия почти не отходит от пробирки. Также, когда немец рядом с Рейхом, кашель почти не тревожит его. Словно, он оживается рядом с Рейхом. Японец предполагает, что нацист будет ощущать тоже самое. *** Германия не мог уснуть, поэтому снова ходил по лаборатории, перебирая всякие препараты и раскладывая их по полочкам. Немец был очень.. Очень чистоплотным. Он ненавидел беспорядок. Кажется, это у них семейное.. Что Германская Империя, что Рейх, да и Германия. Все любят порядок и чистоту. Даже Пруссия.. Но этот шум раздражал Японию, который не мог из-за него уснуть. – Может, хватит уже? Задолбал. – бубнит раздражённо парень, приподнимаясь с импровизированной кровати в виде пару больших подушек, похожих на дакимакуры и одеяла. – Моя лаборатория. Что хочу, то и делаю. – Ты каждую ночь что-то делаешь. Это бесит, Германия. Где твои манеры? – Не тебе меня учить манерам. Хочешь спать - спи. Можешь уйти в другую комнату. – начинает злиться теперь немец. Его выдержка стала хуже из-за недосыпа. – Ты мог бы не шуметь ими ночью. Не знаю, что на тебя находит, но прекращай, иначе я всем расскажу, что у тебя в пробирке Рейх. Япония подошёл к тому ближе, всматриваясь в синеватые глаза. – Тц, а я скажу, что ты помогал мне. И ты, мать твою, хочешь возродить Империю. Представляю, как разозлится Америка. – фыркает раздражённо немец, начиная закипать. От гнева в горле снова запершило. Парень опёрся одной рукой об стол, а другой прикрыл рот, кашляя. Наблюдая за дрожащим и кашляющим Германией, японец цыкает и закатывает глаза. – Подохнешь так. – Не дождёшься.. – хрипло шепчет тот, медленно выпрямляясь. Япония обратил внимание на пробирку, которая была единственным источником света на данный момент. Слабый голубоватый свет освещал половину лаборатории. И японец заметил как Рейх, слабо, но пошевелил пальцами рук. – Германия, смотри! – Япония указывает на чужие пальцы, которые слегка шевелятся. Немец поправил очки, подходя ближе к пробирке. Он расплывается в немного безумной улыбке. – Папа! Боже! – воскликнул парень на родном, не сдерживая радостного смеха. Япония лишь закатывает глаза. От него слишком много шума.