Грязные танцы

      В голове уже гуляет невообразимое количество алкоголя, затупляя все здравые мысли и решения, человек с кудрявыми волосами буквально теряется в пространстве, слишком много для него одного, но он все ещё ощущает руку, крепко сжимающее его запястье и ведущее невесть куда.       Ещё минута и в голове вновь появляется вспышка боли, яро утверждающее ему, что время отдохнуть, раздражение вновь скатывается на него с новой силой, и он уже хочет что-то сказать, что-нибудь обидное и глупое одновременно, но тянущий его человек, заметив недовольное лицо щикает на него, всем видом говоря идти дальше.       Тяжелов вздохнув Викторов продолжает путь, минуя уже не зная какую по счету лестницу, ноги неприятно ноют, и уже какой раз в голове промелькнет факт, что надо было все же поехать на лифте.       Ещё чуть-чуть и слышится звук распахнутой настежь двери, темное помещение сразу озаряется тёплыми лучами уходящего мая, а холодный воздух невесомо отрезвляет, заставляя вдохнуть полной грудью воздух, ловя аромат витающего парфюма.       Но на этом двое молодых людей не останавливаются, приближаясь и замирая в метре от края крыши многоэтажки.       — Ну.. Кирилл, время 4:30, что ты мне хотел показать? — в недоумении Глеб смотрит на своего друга, а тот в свою очередь подносит указательный палец к своим губам, глазами указывая на небо, слыша восхищённый вздох, все так же не отрывая взгляд от лёгкой улыбки, сразу же облизывая собственные губы.       Мисан садится на бетонный пол, тяня рукав Викторова, который не отлипаясь от разглядывания контраста пейзажа садится рядом с ним, продолжая монолог. — Красиво.. — только и может бросить, теплый жёлтого цвета луч освещает карие глаза, создавая освещенный вид, как будто горящий янтарь.       Кирилл лишь кивает на слова своего друга, последовав его примеру обращая внимание на небо. Солнце уже не такое палящее, как это может быть днем, немного потухшее, даже в некоторых местах печальное, и этим делится с небосводом, разливая на него всю палитру своих эмоций, местами показывая затемняющуюся грусть нового и непримечательного дня.       Роки почти незаметно кладет свою ладонь на чужую, ловя удивлённо заинтересованное выражения лица напротив, другую сразу же кладя на гладкое, недавно выбритое лицо, проходясь по щеке большим пальцем, осторожно, пытаясь не спугнуть сокращая дистанцию между их лицами, останавливаясь в пару сантиметрах, привыкая к дыханию Викторова. Ещё несколько секунд, и Мисан накрывает его губы, целует нежно, трепетно, стараясь вложить в этот недолгий, казалось бы, для него поцелуй всю любовь.       Глеб плавно опускается корпусом тела на пол, отвечая на неожиданный поцелуй, чувствует, как чужие пальцы сплетаются с его.       Роки крепко прижимает пальцы руки, целует такие родные и опухшие губы в час рассвета, любуясь, как красиво на него падают лучи разгорающегося солнца, пробираясь сквозь кудрявые волосы, видит лёгкую улыбку, и вновь с новой порцией любви прижимается к его устам.       Отстраняется он нехотя, тяжело дыша, кончиком носа проводит по шее, время от времени оставляя щекочущие поцелуи, свободной рукой пробираясь внутрь рубашки, холодными кончиками пальцев оставляя покалывающие местами следы.       — Блять.. — хрипло дыша произносит Викторов. — Кирилл, твою ж мать, ну не тут же. — но рука делает обратное, спускаясь к затылку друга, чуть давя, подставляясь ласкам.       — А вчера ты говорил, что хочешь потрахаться на закате. — раздается смешок, и Роки демонстративно кусает в плечо, успев не понятно когда припустить край рубашки. Слышится шипение.       — Ну ебана в рот, не здесь же, где хуй пойми, сколько людей побывало. — Мисан не отвечает, растегивая пуговицу за пуговицей, сам же в это время оставаясь в одежде. Проходит по набухшим соскам, специально задевая один из них, слыша тихий стон, что является усладой для его ушей.       Пальцами сжимает, проходясь губами по устам Викторова, приглушая его стоны, но все же оставляя их в покое, спуская ниже, по впалому животу, в голове отмечая, что кормить надо его почаще.       Доходит до брюк, чувствуя уже давно вставший член, нажимая на него, хитро улыбаясь в поцелуй. Опуская искусанные губы, смотря на выражение лица Глеба, который дышит часто. Щеки, как и кончики ушей покраснели, приоткрытый рот, и новый стон, полученный при массировании паха.       — Сука.. Давай уже побыстрее. — не выдерживая просит музыкант, жалобно поскуливая от дискомфорта в штанах.       Кириллу повторять и не надо, он понимает с первого раза, что человек под ним, как и он сам — на пределе. Ловкими движениями пальцев расстёгивает ремень как и своих, так и глебовских брюк, припуская, опять целует и в ту же секунду грубо входит полностью.       Глеб ногами обхватывает бедра Роки, а на уголках глаз появляются небольшие слезинки, которые тут же смахиваются человеком сверху. Привыкнув, тот слегка кивает, давая знак.       Крышу заполняют интенсивные толчки и стоны обоих молодых людей, пот неприятно течет с лица, а вовремя появившийся вновь лёгкий ветер сдувает их, но в данный момент голову наполняет эйфория, что просто сносит крышу. Внизу живота приятно скручивается, Кирилл рукой проводит ритмичные движения вверх вниз по чужому члену, при этом изливаясь в тело Викторова, давая сорваться с уст гортанному стону.       Глеб кончается следом в руку Мисана, так же срываясь на громкий стон, содрогаясь всем телом, устало скатываясь на пол, и чуть позже меняя положение, ставя голову на родную вздымающуюся грудь, слыша бешеный стук сердца.       Роки с улыбкой проходится губами по фалангам пальцев Викторова, нежно целуя каждую, после оставляя поцелуй на длани, как и в первый раз скрепляя их в замок.       За это время на улице успевает похолодать, из-за чего кудряволосый прижимается к единственному источнику тепла, ветер приятно сдувает прилипшую челку с лба.       — А ведь тебе понравилось. — утверждает Кирилл.       — Не пизди. — только и говорит тот, закрывая сонные глаза.