Последняя песня о Ней

Так темно на улице. Холодный мартовский ветер обдувает длинные волосы парня. Он куда-та настойчиво идет, но вокруг него будто все давно остановилось. Мысли. Опять они поглощали его настолько, что он не замечал ничего вокруг. Сотни людей прямо сейчас проходят по той же самой улице, и каждый несёт в себе свою проблему, свои переживания. Блондин не видит ничего вокруг, но четко по инстинктам, будто робот, которому задали программу, идет в заведение, принадлежащее ему. Клуб. Поможет только это. Но только тогда, когда все уйдут. Оставят в одиночестве, в конце концов. Тогда можно будет выпить хоть 20 бутылок виски, и тебе никто ничего не скажет, никто не будет останавливать, предупреждая о последствиях. Музыка. Хочется сорвать горло, поорав на роке, а потом лечь на диван в таком состоянии, когда сердце уже не выдерживает, отдавая все 200 ударов. Лежа, в состоянии эйфории и непринятии этого мира, хочется просто пялить в потолок, слушать самые грустные лирические треки. Это состояние сравнимо с тем, когда на 15-ти песнях тебя резали ножом, а потом включили последний трек, и так легко стало, что душа согрелась. Только ты понимаешь, что нихуя в жизни и не поменялось, а лирический герой в треке умирает — это и объясняет «пение сердца», которое длится ровно 2 минуты. А потом? А потом напиться до беспамятства и выкуривать сигарету за сигаретой, расслабляясь в моменте. Ему тяжело, но он никогда в этом не признается. По беспощадно съедающей улице бежит заплаканная девушка. Девушка, которая сегодня потеряла все, что было ей так дорого. В наушниках играют самые депрессивные треки, идет дождь, темно. Зато красного лица, опухших глаз и продолжающейся истерики не видно. Она не замечает надвигающуюся машину, которая тормозит прямо у ее ног. А темноволосая даже не прореагировала и продолжала стоять на месте. Разъяренный водитель выходит из машины, хватает девушку за плечи и довольно резко относится к ней, но та продолжает находиться в состоянии аффекта. — Ну ты больная? Куда бросаешься? Жить надоело? — трясет ее мужчина лет тридцати пяти, — я в тюрьму не хочу, слышишь! Тебе надо в больницу? Тебя отвезти? Та продолжала молчать. *** Блондин выплеснул эмоции, вышел из помещения, чтобы ледяной воздух наконец привел в чувства. Парень стоит, поджигает сигарету, мысли потихоньку улетучиваются, как и боль. Слезы горю помогают. Помогают принять ситуацию. Он замечает на своем заднем дворе, как парень грубо относится к девушке. Боль с воспоминаниями снова возвращается. На этот раз он не спустит это просто так с рук. Парень быстро тушит сигарету и отправляется к ним. Что он задумал? Зачем ему это нужно? Он хватает ее за руку и отводит от того мужчины, который и не сопротивляется, зная, что вместе с ней уходит одна большая проблема. Они останавливаются, блондин отпускает ее руку и продолжает смотреть на нее пожирающим взглядом. — Эй, ты чего, сильно испугалась? Она даже не поднимает свои заплаканные глаза. — Что случилось? Почему не смотришь по сторонам? — блондин уже начинает выходить из себя, но все еще довольно ласково обращается к ней. Та начинает еще больше дрожать и вдруг все-таки осмеливается взглянуть на парня. Тот сквозь темень и дождь разглядывает ее заплаканное лицо. Ее глаза, до ужаса красные и пустые, на секунду задержались на физиономии блондина. — Так, понятно, — вся реакция парня. Но он снова хватает ее за предплечье. Та немного вздрагивает и тихонько пытается отстраниться, не понимая, что происходит. По телу от его мягких, но таких холодных касаний бегут тысячи мурашек. Казалось, будто это ее кот приласкался к ней, но это был слишком серьезный и большой «кот». Да и Леопольдом его тоже не назовешь. Нет, конечно, бывает и человеческое имя Леопольд, но этого черта точно звали не таким добрым именем. Его чёрная одежда будто выдавала его дьявольские черты. Все было черное: футболка, джинсовка, спортивки. Но белые кроссовки будто оставляли шанс на то, что в человеке есть хоть капля ангела. Но потом девушка приметила волосы. Волосы были светлые! Нет, он не дьявол, хотя весь его вид только и кричит: „Вампир“, несмотря на его отношение к ней сейчас. — Пойдем, — шепчет он ей. Вдруг она проснулась, резко начала осознавать опасность, все еще угрожающую ей. — Нет! Нет! Нет! Куда ты меня тащишь?! Я с тобой не пойду!! — вдруг закатила истерику девушка. — Наконец-то проснулась, — слегка порадовался парень, — Куда тебе? Я проведу тебя, а то снова захочешь под какую-нибудь машину кинуться. Мне, знаешь ли, безумно жаль тех водителей. — Я сама, — пробурчала темноволосая. — Куда ты в таком состоянии сама, суицидница? — так заботливо относился парень. Парень вдруг достал пачку мальборо. — Будешь? — протягивая пачку, спросил светловолосый. Та быстро кивнула дергающейся головой. Она, кажется, не понимала, что сейчас делает. Девушка никогда не курила. Просто хочет забыться. Если бы прямо сейчас ей предложили траву или антидепрессанты, она бы непременно выдавила из себя «да». Пока парень лезет в карман, чтобы достать зажигалку, она доставляет до рта расслабляющее средство. Тот поджигает. Но она вдруг, толком и не сделав первой затяжки, начинает кашлять и убирает сигарету изо рта. Блондин забирает ее из рук девушки и решает проблему. — Эй, ты чего? Зачем надо было курить? — спрашивает парень, понимая ситуацию. — Не знаю, — с пустыми глазами говорила девушка, — я просто хочу забыться, — созналась темноволосая. Она открылась. Она открылась! Да, не рассказала все свои душераздирающие истории, но выдавила хотя бы то, что ей плохо. Перед мамой или папой она бы никогда так не смогла сделать. Даже брат и друзья, которые были почти одногодками, не внушали полного доверия, чтобы вылиться. _____ Хотите полечить раны — обращайтесь в незнакомцам: им не страшно открыться. — Дура, зачем же так, если никогда не курила? — заботливо, без капли злости и усмешки проговорил парень. — А я, быть может, научиться хочу, — довольно смело произнесла она. — Пойдем, выпьем? Или ты только куришь, но не пьешь с незнакомцами? — вдруг спросил блондин. — Нет, не пью, — кратко ответила девушка, поставив точку в разговоре. Она, довольно четко и резко ответив и ничего не объяснив, покинула его. Просто ушла. Было непонятно: это она ему была нужна или он ей? Но он оставил ее, переживая за нее. Не может же он преследовать человека, с которым едва знаком. — Позаботься о себе, — крикнул он ей вслед. Блондин вернулся в клуб, но тут уже было пусто. Будто она дала ему валерьянки на эти 15 минут, но действие, увы, быстро прошло. Почему вдруг полегчало с ней? Хотелось загладить грехи перед собой и начать заботиться о людях? Да, наверное. Но только сегодня. И только пока действие ее «заклинания» еще работают. Блондин остался наедине со своими мыслями. Трудно было понять, что позволило ему забыть о своих проблемах и погрузиться в чужие. ***** Темноволосая в шоковом состоянии возвращалась домой, где ждал только брат. Ее мама была довольно известной в русском круге актрисой, что означало только одно: девушка никогда не получала тепла и заботы в достатке. Папа вчера вечером ушел из дома. Мы никогда не собирались вместе, никогда не ужинали в одно и то же время за одним и тем же столом. Папа вечно ревновал жену-актрису, которой частенько доставались роли любовных жриц и проституток. Он не выдержал и, кажется, нашел себе новое «увлечение», забывая о детях. Мужчина уже давно стал считать их взрослыми, поэтому не разговаривал с ними, не интересовался проблемами. Всю любовь и поддержку Тоня получала от брата. Но сегодня они поссорились. Поссорились, черт возьми, с единственным близким человеком на этой земле. Все закончилось, мир рухнул. Но она поняла: брат делает для нее все самое лучшее. А недоверие Влада абсолютно обосновано. Он совершенно прав. И она поняла это. Поняла после разговора с загадочным незнакомцем. Девушка ускоряла шаг, переходила на бег, понимая, что он все равно переживает за нее и ждёт. Она тихонько заходит в квартиру, аккуратно включает свет. Влад сидит на диване рядом с небольшим столиком для перекусов, на котором сейчас стояла пепельничка. Окно было открыто, чтобы выветривался запах, однако вместе с удобством вы получаете холод в подарок. Он просто пялил в одну точку, судорожно пытаясь писать и звонить сестрёнке. Тоня снимает куртку и подбегает к темноволосому, садясь на диван. Девушка мысленно подготовилась к тому, что будет просить прощения. Она совершенно не умела это делать. Привыкла быть сладким маленьким бубликом, за которым все гоняются. — Влад, прости меня, я неправильно поступила, ты был прав. — Боже, тебе понадобилось столько часов, чтобы сказать мне это, пошлявшись неизвестно где. — Ну, прости меня. Я больше так не буду, — лепетала девушка, как обидевшийся ребенок, который на самом деле не понял свою вину. — Тонь, что происходит? Почему ты отдаляешься от меня? — начал искать парень корень их проблем. — Я не отдаляюсь от тебя, — неуверенно произносила темноволосая. — Так, ладно. Помой руки, прими душ, переоденься, а я пока приготовлю нам чай. — Хорошо. Они наконец будут пытаться найти компромисс. Это безумно важная история, потому что последние два месяца они жили так, будто чужие друг другу люди. Девушка принимала душ, смотрела на свои руки и понимала, что вопросов на этот раз она не избежит. А может и не стоит скрывать очевидные вещи? Стоит ли рассказать все так, как есть на самом деле? И сможет ли она вообще сделать это? Мысли прерывает голос брата, донеся информацию о том, что чай готов. Я быстро смываю ванильный гель для душа, который наносила две минуты назад, и смазываю тело кремом. Боже, как же я люблю надевать чистую пижамку на чистое тело, которое к тому же еще и увлажненное и вкусно пахнет. Выхожу из ванной и наблюдаю, как Влад достает мои любимые шоколадки. А после оставляю полотенце для сушки и иду к столику, садясь на диван. На мне всего лишь белая шелковая пижама, поэтому тот сразу достает мне маленький плед. — Шоколадки мои гони! — заливаюсь смехом я, чувствуя себя полнейшим ребенком. — Как ты опять увидела? — Мне не надо их видеть, я их за километр чую! — Сказочница ты моя. Наконец-то я вижу тебя веселой. Держи. — Спасибо, — шепчу ему на ушко, обнимая его за плечи. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Да, а что? — понимая, на что клонит брат, спрашиваю я. — Я хочу, чтобы ты ходила к психологу. Хочешь, мы вместе будем посещать его. Найдём такого специалиста, с которым тебе будет комфортно, — протягивает он, хотя я прекрасно вижу, как тяжело ему даются эти слова. — Давай поговорим об этом позже, — пытаясь хотя бы на этот вечер избавится от проблем, говорила я. — Ладно, но ты должна пообещать мне, что больше не будешь причинять себе вред. А потом мы примем последующие меры. — Влад, я уже давно не занимаюсь селфхармом, — успокаивала брата я, по крайней мере, пыталась. — А это тогда что? — быстро схватив мои запястья, проговорил он, сам осматривая участки кожи. — Это старые шрамы, — быстро «выкрутилась» я. — Тонь, я, наверное, могу отличить старый шрам от свежего. Я только не могу понять, почему ты не можешь мне в этом сознаться, я же не тираню, хочу по-доброму это решить? — Прости меня, я правда не хочу это делать, но я не могу себя контролировать, когда мне больно внутри, мне хочется испытать физическую боль, наказать себя. — Я понимаю, но надо разобраться с этим, потому что неизвестно, к чему это приведет. Может ты захочешь завершить начатое или вообще не будешь контролировать глубину порезов. — Если ты сейчас намекаешь на самоубийство, то я об этом не думаю. Поверь мне, я слишком слаба для этого. Мои порезы — просто всплеск и неконтролируемость эмоций, боль, которую я заменяю на физическую, и это помогает мне, — честно признаюсь я, хотя слова про мою слабость к самоубийству считаю не совсем корректными. — Ладно, у тебя есть еще где-то порезы или синяки? — вдруг спросил брат. — Больше нет, только на руках, — тихонько соврала я, понимая, что на моей груди скрываются несколько царапин, но там же он не проверит, правильно? — Я не знаю, насколько сейчас мое предложение окажется верным или не станет таковым совсем, так как я в этом особо не понимаю, но я бы попробовал заменить этот вид «успокоения» на другой. — Что ты имеешь в виду? — спросила я, хотя примерно догадывалась, о чем он. — Может тебе курить, когда захочется «сбросить» эмоции? — предложил брат именно то, что я и предполагала, — я, конечно, не знаю, это тоже не самое лучше решение, но менее опасно все-таки, хоть и последствия зависимости тоже останутся надолго, если не на всю жизнь, — дополнил Влад и сделал небольшую паузу, — ну, что скажешь? — Я не знаю, — разочарованно произнесла я, — но я бы попробовала, просто посмотреть, смогу ли я вообще и понравится ли мне. — Давай тогда допьем чай и пойдем на балкон, буду приучать тебя к культуре курения, — произнес брат с ноткой радости, надеясь, что план сработает, хотя последствия тоже понимал, так как проверены они были прямо на нем самом. Девушка заулыбалась в душе, вспомнив, что первая затяжка, если ее можно таковой называть, уже сегодня была. Тоня пыталась вспомнить внешность того парня, но не могла. Она не смотрела так долго ему в глаза, в отличие от него, а пялила только на ноги и асфальт. Но девушка четко помнила аромат, исходивший от незнакомца, и те самые руки, которые держали ее ладони, гладили плечи. От этого исходило такое тепло, несмотря на холод рук. Хотелось, чтобы он подержал ее за эти запястья, излечивая. Но не нужна ли была помощь ему самому? Кажется, он выглядел слишком потерянно и вечно курил, пытаясь снять напряжение и успокоить нервную систему. *** Парень всё же решил прийти на ночь домой. Он не появлялся там довольно давно. Несколько дней подряд блондин кочевал, находился весь день на студии, а к ночи заезжал в клуб. Но сегодня захотелось уюта, атмосферы, тишины и гармонии. Зайдя в ванную комнату, чтобы помыть руки, он почувствовал аромат духов. Женских. До боли знакомых. Блять, - единственная реакция парня. Он пробегает в гостиную, спальню, осматривает кухню, но никого не находит. Блондин судорожно хватается руками за голову, сильно надавливая, пытаясь привести себя в чувства. Опять кажется, что она дома, но ее нет. И быть не может. Уже как год.