Последняя песня о Ней

Брат и сестра стояли на балконе многоэтажки. Впечатляющая высота приводила в восторг любого, но главная цель посещения этого прекраснейшего места - научиться контролировать эмоции никотином. Звонок на телефон Влада в столь позднее время не предвещал ничего хорошего. Он схватился за смартфон, оставляя Тоню наедине с мыслями. Тот незнакомец не выходил из ее головы. Он выглядел так, будто у него все хорошо, но это не так. Его привычки выдавали его нервозность и какое-то траурное настроение. Траурное? Определенно. Черная одежда тоже сыграла свою роль, обличая дьявольские черты, однако его глаза, такие пустые и смотрящие в какую-то бесконечность, явно говорили о бессмысленности жизни. Скулы будто выдавали в нем твердого, довольно серьезного человека, но на это мне было все равно, потому что та печаль, которую он несомненно испытывает, была видна в каждой его венке, в каждой жилке лица. Интересно, почему его проблемы стали меня интересовать больше, чем свои? - Да, Глеб, я понимаю. Мне кажется, тебе не стоит пока оставаться одному в этой квартире. Хочешь, можешь приехать до меня. Поговорим, выпьем. - Да у тебя же сестренка есть, она наверняка спит, не хочу мешать. - Она у меня чудит, а не спит. Познакомлю вас, будете у меня двумя психически-больными пациентами. - А что не так? Парень бросил? Или какие сейчас проблемы у нынешнего поколения? - А ты че себя в старики записал? Она на два года младше меня. - Слушай, а может ты ко мне приедешь? - О, нет. Сегодня я ее одну точно не оставлю. - Вместе приезжайте. - Глеб, давай сам. - Окей. - Ты только за руль в таком состоянии не садись. - Я в нормальном состоянии, если ты не заметил. - Нормальные люди дома мертвых не видят. — Тонь, к нам сейчас мой друг приедет, ладно? У него небольшие проблемы, не хочу его бросать, понимаешь? — надеялся на понимание парень. — Если тебе его компания важнее, я могу уйти в комнату, — с ноткой обиды произнесла девушка. С какой ноткой? Это была «нотище». — Солнце, не обижайся, пожалуйста. — Ладно, я все понимаю, но не хочу вам мешать, поэтому пойду спать. — Давай тогда покурим что ли? — Может завтра тогда? — А ты сейчас себя как чувствуешь? — Все нормально, Влад. — Я не вижу, мне кажется, ты обиделась. — Я просто хочу внимания, вы все меня только кидать умеете. У вас всегда есть кто-то важнее меня, — «вылила» девушка, сдавая себя с потрохами. — У вас? — с сомнительным видом спросил он. — Да, отчеканила она, настаивая на своем. — Кого ты имеешь в виду? — надеясь узнать хоть какую-то информацию, спросил парень. — Нууу, ты, родители там, — с глубокой неуверенностью говорила она, будто умалчивая что-то. — Ты точно договорила? — «поймав» девчонку на лжи, поинтересовался Влад. — Да, — стояла на своем она. — А мне показалось, что ты что-то еще хотела сказать. Может быть это из-за друзей? — Я не хочу ничего даже слышать о них. — Но почему? — Мы разные, вот и все, — психанула она и пошла обратно. — Стой, мы недоговорили. — Я пойду, пока твой друг не приехал. — Тонь, не обижайся. POV Влад. Было ощущение того, что ты серьезно нагадил человеку, но что мне оставалось делать? Теперь я чувствую себя виноватым, пытаясь всем помочь. Лишь бы ее больная фантазия не разыгралась, и она не навредила себе снова. Девушка закрылась у себя в комнате, выключила свет, создав ощущение того, что она спит. Но рядом стоял ноут, который она сразу же подцепила и, захватив еще наушники, включила музыку. Кажется, у всех разные способы самотерапии. Но музыка только усложняла ситуацию, эмоции начинали брать вверх. Хотелось сейчас парня: запрыгнуть на него и долго-долго плакать, но его у нее тоже нет. Отношения со сверстниками складывались довольно странно, потому что каждый думал исключительно о себе. Никого не интересовали проблемы мира, не с кем было поговорить. А хотелось просто шляться с кем-то и обсуждать творчество Маяковского, Блока или Веры Полозковой. В следующую ночь она была бы готова сходить на концерт, а потом с нереальными эмоциями обсуждать творчество музыкантов. На третий день они бы обсуждали политику или то, как решить проблему покупаемости судейства. Но каждый закрылся и сидит в своей норе. Все эти люди способны только играть в игры, развлекаться с девушками легкого поведения и ни о чем не задумываться. Это потерянное поколение, а ты оказался среди него, не в силах что-то изменить. — Глеб, блять, че так долго? — А я долго? — Проходи уже давай. — Может покурим сначала? — предложил блондин. — Ты уже успел покурить и, судя по твоему виду, не только покурить,— отметил Влад, принюхавшись к рубашке блондина. — Ну не начинай, у меня есть на то свои причины. — Если ты будешь продолжать напиваться каждый день, проблемы сами собой не решатся. — Что я могу сделать, если мне постоянно кажется, что она здесь, рядом со мной? Я чувствую аромат ее духов, когда прихожу домой, слышу ее шаги, когда никого вокруг. Я уже появляться там, честно говоря, не хочу, потому что там я себя чувствую сумасшедшим. — Тебе просто нужно влюбиться. И не так, как ты делаешь обычно. Тебе не нужен секс на два дня, тебе нужна искренняя любовь, когда за девушку ты будешь переживать гораздо больше, чем за себя, когда ее интересы ты будешь ставить выше своих, — пришел к выводу темноволосый. — Сначала еще влюбиться надо. Где я ее возьму? Такой девушки даже в моем воображении нет, не то, что в жизни, — верно подметил Глеб, анализируя свои потребности. — Тогда лечись, запишись к врачу, пей таблы какие-нибудь. — На это пиздец времени надо, — начал возмущаться Глеб. — А что ты хотел? У меня вон уже номерок одного психолога есть, могу подкинуть. — А нахуя тебе мозгоправ? — Мне-то не надо, у меня сестренка такие закидоны мне устраивает. Хотя с таким окружением и я скоро в дурку попаду. — Да уж, в нашем мире скоро каждому потребуется личный психолог. — Вот и ты не поленись и сходи, — настаивал на своем Влад. — Я тебя услышал. Но, прикинь, мне даже у тебя чем-то знакомым пахнет. Чем-то таким приятным и запоминающимся. Будто это запах какого-то спасательного дождя для земли, запах какой-то свежей, еще совсем мокрой черешни или вишни. И мята. Нет, мятный шоколад. И твой табак. Ты опять не проветрил нормально? — Может у тебя фетиш на запахи просто? — Ну неужели ты не чувствуешь? — уже начинал выходить из себя Глеб. — Думаю, я просто уже принюхался, поэтому не замечаю. — Блять, что она со мной сделала? Даже после ее смерти я все время ее ощущаю. Ее запах, ее слова, которые она часто произносила. Ее тихие, до жути осторожные и пугающие шаги. Шаги, которых, сука, нет. Как и ее!! — эмоции блондина явно зашкаливали, демоны съедали его изнутри, вырываясь наружу и крича о боли. — Наконец-то ты это признал, а то «Я не сумасшедший. Я не больной. Это не из-за нее. Я ее уже давно забыл». — А знаешь, я все больше становлюсь уверен, что она играла со смертью из-за меня, — бутылка виски давала о себе знать и явно повлияла на откровенность этого разговора, — а теперь я себя чувствую в ее петле… она змеей сдавила мою шею. Только пока еще не задушила. Видимо, напоминает мне о том, что я ее не остановил. — Эй, эй, эй, брат, ты заканчивай. Сейчас бы себя винить в ее смерти. Если человек уже давно зациклен на собственных повреждениях и шантажировании тебя этим. Знаешь, самоубийственная психика всегда доведет дело до конца. Ты тут не при чем. — Я мог ее остановить, понимаешь? Но я подумал, что это очередной шантаж. Очередной, сука, шантаж, стал, блять, не очередным!! Теперь она в могиле, а я со съедающим чувством вины!! А я ведь мог просто приехать, но хотел проучить эту суку. Но она оказалась хитрее и преподала урок мне, — откровенность блондина дошла до запредельного уровня. Он больше не мог молчать. Не мог. — Глеб, я по себе знаю, что зацикленным на смерти людям не помочь. Ты не мог бы каждый раз ловить ее с любого моста и прятать от нее все ножи в кухне. Только она виновата в своей смерти, слышишь? — Нет, Влад, я виноват. В тот вечер я сказал ей, что не хочу детей. Я заставлял ее пить эти чертовы противозачаточные. — Она была беременна? — Нет, но она хотела ребенка. Постоянно мне мелких показывала, особенно девчонок в розовых костюмчиках. А я идиотом был. Говорил, что мы еще жизнью насладиться не успели. — Даа.. Ты влип. Влип по полной. Надо что-то делать. Хватит бездумно бухать. — И что ты предлагаешь? — в полной незаинтересованности говорил Глеб, понимая, что все это полная хуйня. — Ну, из гроба ты ее уже, естественно, не достанешь, а вот отпустить ситуацию ты можешь. — Знаешь, не забывается как-то. — Блять, вечером эмоции на максимуме, давай ляжем спать, а завтра мы запишемся к психологу, — неожиданно предложил Влад. — Да, я поеду. Покуришь со мной? — Неет, ты не поедешь. Ты сейчас будешь в гонки смерти играть. В своих мыслях разобьешься. Останешься здесь, я тебе сейчас постельное дам, ляжешь в гостиной, — здраво мыслил темноволосый. — Ладно, я только покурю и вернусь. — Договорились. POV Глеб Я лежу на диване, окно открыто, свежий воздух, закольцованные мысли. Вдруг в голове резко начали появляться слова для одного бита. Но также стремительно что-то пропало. Пропало вдохновение. Слова затормозились. Плыла лишь одна строчка : И жизнь как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, Такая пустая и глупая шутка Вот только Лермонтова с его пессимизмом здесь не хватало. Но размышления прервали звуки. Какой-то тихий плач, легкие пошмыгивания. Слышится? Да, безусловно. Но я же слышу. Но больше не пойду, слишком много раз это подводило меня. Я подожду, и все закончится. Блять, блять, блять, я тогда тоже не поехал на ее угрозы. Я не взял эту чертову трубку больше. И потерял. Это моя шиза? Или реально кто-то плачет? Нееет, я не встану. Я не буду больше на это вестись. Но это последний раз. Я обещаю, что точно последний. Я тихо шагал и не понимал, откуда этот плач. Но подошел к одной из дверей и прислушался. Да, да, да! Это отсюда! Я не шизанутый!! Это не она!! Но кто тогда плачет? Сестрёнка Влада? Нет, я не буду входить. Или войду? Блять. Не было проблемы — появилась. Я тихонько приоткрыл дверь и начал входить. В темноте я краем глаза увидел девочку на кровати, быстро протирающую рукой глаза. Видимо, убирает следы слез. Я полностью вошел и аккуратно закрыл за собой дверь. — Влад, честно, я больше не буду, — оправдывалась девчонка. — Успокойся, чего ты плачешь? — прошептал блондин. — Ты друг Влада, да? — не узнав родной голос, проговорила Тоня забитым носом из-за слез. Вдруг незнакомец подошел к кровати и сел на корточки. — Принцесса, почему ты хнычешь? — проговорил Глеб, гладя девчонку по голове и трогая ее длинные волосы. — Я больше не хнычу, — убирая с лица последние слезы, проговаривала девушка. — А тебя брат не учил, что врать нехорошо? — Я не вру, — обиженно произнесла та, — а вот брату сказать могу, что его друг пришел ко мне ночью и пристает ко мне в темноте. — Расскажешь, в чем дело? — проигнорировав ее шантаж, спросил блондин. — А ты в психологи заделался? — Не угадала, в психотерапевты. — Не вижу разницы. — Да я тоже. Так что случилось в твоей жизни, что ты так убиваешься? — повторяет свой вопрос блондин. Пока плачущая девчонка молчит, в комнате царит оглушающая тишина. Голубин решается немного сблизиться, чтобы успокоить ее, втираясь в доверие. Поэтому его ладони нашли ее ручонки. Он погладил ее пальчики, прошелся по каждой жилке, насладился ее гладкой детской кожей, прощупал ее довольно длинные ноготочки. Несмотря на нежность, от ее ладоней шел холод. Девчонку трясло. Хотелось понять причину такого состояния: мерзнет она или ее так колбасит от плача и истерики, ведь она продолжала шмыгать носом и громко сглатывать. Глеб решил руками нащупать запястья и подняться до предплечья, определяя температуру ее тела. Но дойдя до запястий парень почувствовал шершавость поверхности и корочки на коже. Он все понял. После порезов запястья его погибшей девушки выглядели точно так же. Блондин лишь с особой нежностью большим пальцем касался шрамов и водил вверх-вниз. Глеб уже научился определять давность порезов, поэтому понял, что им больше недели. В голове опять крутится вопрос: почему жизнь сталкивает меня с такими людьми? Я сам психически неуравновешен, нестабилен в плане эмоций, зависимый и творческий человек. Мне нужны люди, которые меня вытащат из всей этой хуйни. Да и творческому человеку нужны эмоции, они питаются чувствами других людей. А тут я должен всех доставать из этой психушки. Хотя сам нахожусь в ней. — Хватит плакать, принцесса. Лучше обними меня и попытайся забыть обо всем, — с заботой предложил Голубин. — Принцесса? — задумалась Тоня. Тот не стал дожидаться ответа, привстал и обнял ее, утыкаясь лицом в плечи. Та от неожиданности приобняла его и почувствовала знакомый запах. Свежее яблоко? Шоколад с мятой? Сигаретный дым?Приятный одеколон. Ненавязчивый, но стойкий и манящий. А самое главное, знакомый. Она прекрасно поняла, что этот же аромат имел парень, с которым они сегодня курили. Но решила промолчать, боясь ошибиться и перепутать людей, ведь в такой темноте она так и не нашла ни одной знакомой черты. Мало ли людей используют один и тот же парфюм? По телу быстро забегали мурашки. Ее тельце продолжало трястись. Он ощущал это и прижимал к себе еще сильнее. Постепенно запасы слез исчерпывались, истерика проходила. После этого оставалось только опухшее лицо, которое, к счастью, невозможно было разглядеть. Наконец все прекратилось, блондин ослабил объятия и начал отпускать ее тело. — Никогда так больше не плачь, ладно? Никакая проблема не стоит твоей истерики. И не смей резать себя. Это все пройдет. Просто научись контролировать эмоции. Нужно перетерпеть желание порезать себя. Отвлекись на что-то, прими холодный душ. Пройдет полчаса, и тебе будет намного легче. Люби себя, принцесса. — Откуда ты это знаешь? — У меня образование психолога, — в шутку сказал Глеб. — Так это правда? — наивно спросила она. — Конечно, нет. Просто опыт. И вообще, я думаю, тебе стоит найти то, куда будешь выплескивать свои эмоции. Например, ты пробовала слушать рок? — Я каждый день его слушаю. Это один из моих самых любимых жанров. — Я могу достать билеты на рок-концерт. Сходишь со мной? — Не знаю, — неуверенно ответила темноволосая. — А что так неуверенно? Ладно, я пойду. Думаю, Влад будет не сильно доволен, если узнает про наши ночные разговоры. Не переживай по каждому пустяку, солнце, все будет хорошо. А если тебе понадобится помощь, не бойся обращаться ко мне. Доброму незнакомцу же легче высказаться, чем брату, не правда ли? — Правда, — застенчиво призналась девушка. — Сладких снов, принцесса.