The sky breaks
Light reaches for me
The future waits
Oh, it's calling
My Genesis
This is where it all begins...
Ruelle - Genesis
В госпитале святой Екатерины время летит незаметно. Минуты сливаются в часы, часы в дни, дни в недели, месяцы, годы. Ничего не меняется, ничего не происходит, одна и та же повседневная рутина изо дня в день: — подъём, завтрак, прогулка на свежем воздухе, два круга по саду вокруг фонтана, затем процедуры и прием лекарств, обед, дневной сон, вечер в общей гостиной за игрой в бридж, бинго или шахматы, ужин и отход ко сну. Вполне естественный, размеренный распорядок дня для пансионата-лечебницы для душевнобольных стариков, которые в этом мире больше никому не нужны. Многие из них не помнят, как они вообще здесь оказались. Других привезли родственники, заплатив значительную сумму, тем самым снимая с себя ответственность и с чистой совестью забывая о состарившемся и выжившем из ума родственнике. Третьи находятся здесь вовсе не по своей воле, и иногда создают проблемы для персонала, не смотря на свой преклонный возраст. Среди последних и печально известная своим вспыльчивым характером и вечным недовольством миссис Элизабет Прайс, которая провела в таких заведениях, как это, большую часть своей жизни, и судя по всему, поставила её целью свести с ума и всех окружающих. Эта невысокая, сухонькая, очень живая для своего более чем почтенного возраста в девяносто один год старушка, с аристократической осанкой, седыми волосами с едва заметными проблесками былого каштаново-рыжего цвета, всегда собранными в высокий, тугой пучок, и глазами за стеклами маленьких прямоугольных очков, быть может, и утратившими остроту зрения, но никак не непокорный блеск за почти выцветшей карей радужкой, никогда не упускает возможности отчитать за что-нибудь молоденькую медсестру, или накричать за завтраком на несчастную повариху, используя при этом замудреные, витиеватые фразы, зачастую на разных, непонятных языках. В целом, эта женщина никак не желает угомониться и спокойно дожить свой век в череде одинаковых дней, наслаждаясь распитием чая на веранде и обществом тихих сумасшедших стариков. Нет, спасибо большое, с гораздо большим удовольствием она продолжит пить кровь и портить жизнь персоналу, над которым судьба в этот день сыграла злую шутку, подкинув дежурство и ответственность за несносную, сварливую старуху. Которая в этот день решает вовсе сбежать в неизвестном направлении, укатив куда-то на своем кресле с ручным управлением, пока медсестра отвлекается на склоку двух стариков в гостиной и нервный срыв одного из них, которые были тщательно спланированы и разыграны вышеупомянутой мадам Прайс. — Боже, ну чем я заслужила это наказание? Миссис Прайс! — всклокоченная и растрёпанная, полная медсестра с одышкой взбирается по лестнице в поисках своей подопечной, разобравшись, наконец, с происшествием в общей гостиной и усадив стариков тихо-мирно играть в бридж. — Миссис Прайс, где вы? Клянусь, я когда-нибудь задушу эту старую перечницу голыми руками, да простит Господь мою грешную душу! Миссис Прайс! Медсестра проносится мимо комнаты персонала, сквозь приоткрытую дверь которой льется тусклый свет работающего телевизора, потом резко тормозит на полпути, всплескивая руками и поднимая глаза к небу, и с недовольным ворчанием разворачивается, чтобы вернуться к комнате. Она резко распахивает дверь, врываясь в помещение словно разбушевавшийся ураган, пышущий праведным гневом, и действительно обнаруживает там свою пропажу. — Вот вы где! Ну конечно, и как я сразу не догадалась! Миссис Прайс, я вас повсюду ищу, неужели так сложно-… — Тшшш, можно потише? Тут вообще-то человек спит. — лёгкое движение тонкой кисти из-под теплого платка в сторону охранника, лежащего лицом прямо на журнальном столике перед ним таким образом, будто он упал на него без сознания. — Святые небеса, мистер Ричардс! — медсестра бросается мимо своей подопечной к бессознательному мужчине, чтобы осмотреть его и проверить пульс. — Что ты с ним сделала, старая ведьма? — Сбавьте-ка тон, милочка, к чему истерики? Он всего лишь спит. — скучающим голосом отвечает миссис Прайс, продолжая сидеть в своём кресле напротив телевизора, как ни в чем ни бывало, так ни разу и не повернувшись к медсестре. — Мистер Ричардс был так любезен помочь мне подняться по лестнице, так что я угостила его конфеткой к чаю, в знак благодарности. — Конфет-... да где вы её взяли?! Что это, яд? Снова? Признавайтесь честно, миссис Прайс, не заставляйте меня звонить сами-знаете-куда. Вы его отравили? — Во имя науки, где ж вас таких пустоголовых набирают, да ещё в таких количествах, на всех и яду не напасешься… Да шучу я, шучу! — тут же добавляет она, всё-таки соизволив мельком взглянуть на красную от гнева и паники сиделку. — Я же сказала, он просто спит. Он предложил мне чаю, а я в свою очередь, угостила его сладостью собственно приготовления. Не волнуйтесь так, милая, они вполне безобидны. Они произведены из той бурды, которой вы меня пичкаете, чтобы превратить в безропотный овощ. Только в тройной дозе. Не волнуйтесь, он должен очнуться к утру. — Должен очнуться… — бурчит медсестра, обходя кресло и становясь перед старухой, гневно уперев руки в боки. — Думаете, вам все дозволено? Раз вы старая и под опекой этих напыщенных гусей из правительства, то вам все можно? — Прошу вас отойти. Вы загораживаете мне обзор. — ещё холоднее, чем раньше, но по-прежнему не повышая голоса, отвечает миссис Прайс. — На первый раз я прощаю вашу грубость и прошу по-хорошему. Очень не советую вам со мной ссориться, дорогая, если не хотите, чтобы ваша работа превратилась в ад. А я могу вам это устроить, спросите своих коллег. Я понимаю, вы здесь недавно, так что вам стоит поучиться на чужих ошибках. — Можно подумать, до нынешнего момента я работала в раю. — бурчит себе под нос сиделка, но все же отходит, пару секунд потоптавшись на месте и недовольно скрестив руки на груди. — Верное решение. — слегка кивает старушка, возвращаясь к просмотру передачи по телевизору. — Новостные программы запрещены. — снова ворчит медсестра, не делая, впрочем, попыток выключить телевизор, или увезти свою подопечную. — Для душевного спокойствия пациентов. — Я знаю, дорогуша, поэтому я и смотрю их здесь. — медленно, как для умственно-отсталого ребенка, объясняет миссис Прайс. — И именно поэтому, наш друг мистер Ричардс сейчас крепко спит. Сиделка только вздыхает и качает головой, тоже начиная вслушиваться в то, что происходит на экране. -…маленьком городке Гринн Хиллз, штат Монтана. Местные жители, а также жители соседних городов были охвачены ужасом от надвигающегося на них смерча чудовищных размеров. — на экране лицо диктора новостей сменяют не слишком четкие видео с телефонов, на фоне слышны крики паники и суматохи. — Невиданное по своей силе и масштабам стихийное бедствие угрожало стереть город и его жителей с лица земли. — Миссис Прайс?.. Что вы... Зачем вы встали? — сиделка в недоумении наблюдает, как ее подопечная медленно встаёт, кутаясь в платок и делает пару нетвердых шагов к экрану телевизора, смотря на происходящее на нём, не отрываясь. — Что происходит? Вернитесь обратно! Но пожилая женщина не слушает, скорее даже не слышит. Все ее внимание сосредоточено на видео страшных событий, на ее лице выражение ужаса мешается с чем-то похожим на крайний интерес и даже восторг. — Как выяснилось позже, этот страшный ураган имел вовсе не природное происхождение. — тем временем продолжает вещать диктор. — При ближайшем рассмотрении можно заметить, что он состоит из крупных и мелких частиц металла, которые в последствии соединились в гигантское оружие массового поражения. На экране возникает внушительных размеров конструкция, сильно напоминающая робота из какого-нибудь фантастического, абстрактного кино. С ужасающей скоростью он движется в сторону города, снося все на своем пути и выпуская ракеты. На этом видео нет звука, слышны только комментарии диктора на фоне творящегося хаоса и разрушений. — Боже милостивый… Какой ужас… — испуганным шепотом произносит медсестра, смотря на происходящее широко раскрытыми от испуга глазами, поднося ладони к лицу. — Несчастные люди. Кто мог такое сотворить?.. — Тшш! — Вдруг шикает на нее миссис Прайс, подходя вплотную к экрану, смотря на гигантского жуткого робота чуть ли не с благоговейным трепетом. — Если твой крошечный мозг не в состоянии дать верную характеристику происходящему и оценить творение гениального разума по достоинству, то лучше помолчи. Сиделка дуется, бубня себе под нос нечто похожее на «безумная старуха», но больше не комментирует. Тем временем на экране снова возникает изображение робота, трясущееся и немного размытое, так как это все ещё любительская съёмка на телефон от очевидцев, но здесь немного лучше видны детали. — Данное нападение следует расценивать как террористический акт, ответственность за который несёт тот же преступник, который в прошлом году совершил серию терактов в разных точках мира, подорвав несколько значимых объектов всемирного наследия. — эти слова сопровождаются изображениями дымящейся пирамиды в Египте и частично разрушенной Китайской стены. Потом на экране снова появляется кадр гигантского робота, на этот раз не видео, а фото, но уже с другого ракурса. Миссис Прайс издает сдавленный звук, то ли смешок, то ли всхлип, ее лицо светлеет, и на нём появляется немного безумная улыбка, выражающая ничто иное, как неподдельный восторг. Снова будто задыхаясь от рвущихся наружу эмоций, женщина медленно поднимает тонкую, дрожащую, морщинистую, старческую руку и касается экрана кончиками пальцев с такой нежностью, будто прикасается к чему-то бесценному, самому прекрасному, что только может быть на земле. — Восхитительно… — еле слышно произносит она, снова всхлипывая и смеясь одновременно. Медсестра все это время кидает на нее недоумевающие взгляды из-под поднятых в удивлении бровей, но ничего не говорит, по-видимому считая поведение своей подопечной просто очередным приступом безумия сумасшедшей старухи. Ведь как можно считать восхитительной жуткую, огромную машину для убийства?.. — По нашим данным, полученным от группы военных, доблестно защищавших мирных жителей, угрозу удалось устранить. — на этих словах диктора на экране появляется видео крушения гигантского робота. Жуткая конструкция обрушивается вниз с огромной высоты, и все заслоняют собой густой, черный дым и огонь. — Нет. Нет, нет, нет, нет… Этого не может быть… — миссис Прайс резко отстраняется от экрана, качая головой в неверии, прикрывая рот ладонями, ее глаза расширены от ужаса. — Нет, не может быть, нет… — По предварительным данным, среди мирного населения пострадавших нет. А человека, виновного во всех этих бедствиях больше нет в живых. — сообщает диктор, после чего на экране возникает лицо пожилого военного с широкой неестественной улыбкой. — Дорогие сограждане, — начинает вещать он с наигранным воодушевлением, — спешу вас заверить, что угроза полностью устранена. Человек, ответственный за все эти разрушения, имя которого я разглашать не имею права, без всяких сомнений мёртв. Никто не смог бы выжить после падения с такой высоты. Поэтому с уверенностью могу сказать, что больше подобного безумия не повторится, граждане Америки в полной безопасности, волноваться не о чем… — Миссис Прайс, вам плохо?.. миссис Прайс! — медсестра успевает подхватить оседающую, держась за сердце, женщину уже у самого пола. — Что с вами?! Приступ? Господи, ну почему в мою смену! Говорила я, нельзя вам смотреть эти новости, там одни ужасы… — Сиделка осторожно опускает свою подопечную на пол и достает телефон. Миссис Прайс тяжело дышит, все ещё держась за сердце. Ее глаза плотно закрыты, из-под век неудержимым потоком текут слёзы, лицо искажено гримасой боли. — Алло? Кажется, у нас сердечный приступ. Да, это код 8.5.0.1. Да, та самая. Вы сказали сразу звонить, если… Да, хорошо, ждём. — Она кладет трубку и прислушивается к замедляющемуся, судорожному дыханию миссис Прайс. — Чертова старуха, и почему тебе приспичило помирать именно сегодня, в мое дежурство? И чем это может быть вызвано? Неужели, новостью о смерти какого-то неизвестного безумца?..