Возможно, это наше последнее лето

На втором этаже стояла лёгкая серость, поскольку солнце только начинало вставать. Отчего-то организм Хёнджина решил, что он полностью восстановил силы и проснулся. Длинноволосый хмурился, пытаясь провалиться обратно в сон, и уткнулся носом во что-то тёплое. Точнее в кого-то. Сладкую дрёму, как рукой сняло, и Хван удивлённо распахнул глаза, натыкаясь на белокурый затылок и тонкую шею; на боку почувствовалась тяжесть руки Чана, но это было естественно. Но Хёнджин чётко помнил, что засыпал не настолько близко к мальчику, из-за чего появилась догадка, что его по привычке притянул ближе к себе Бан, который вечно во время сна стискивал парня в своих медвежьих объятиях, и даже преграда в виде Феликса не остановила лидера и в этот раз. Хёнджин аккуратно, чтобы никого не разбудить, отодвинулся чуть назад и горячая ладонь сползла с его тела. Солдат тут же принял сидячее положение, с интересом наблюдая, как Чан недовольно морщиться и находит себе новую «подушку» для объятий — Ликси. Оказавшись в тисках, мальчик слегка завошкался, но после, вероятно, удобно устроившись, спрятал заляпанный веснушками нос в сгиб шеи и плеча командира. Хвану так повезло проснуться сегодня самым первым и увидеть столь очаровательную картину — аж сам себе завидовал. Он расплылся в довольной улыбке и нежно погладил плечо крохи, а затем наклонился к Чану и стал покрывать его расслабленное лицо лёгкими поцелуями, еле касаясь кожи и потихоньку пробуждая лидера. — Джини, — прохрипел Бан, — ты чего так рано? Мужчина уже хотел присесть, но Хёнджин остановил его и приложил указательный палец к губам, тихо шикая, и прошептал: — Смотри. Чан непонимающе нахмурил брови, сонно моргая, но затем замер, вероятно, почувствовав чью-то тяжесть — весь сон мужчины испарился, стоило ему заметить в своих руках Феликса. Командир попытался переложить мальчика, но тот в знак протеста замычал и ещё сильней залез на горячую печь в лице Бана, что замер в ступоре, слушая тихое хихиканье Хёнджина. — Пускай кроха ещё немного поспит, — с улыбкой сказал длинноволосый в самые губы, после мягко их целуя. — А ты расслабься и поохраняй его сон. — Легко сказать, — заметно краснея, пробубнил Чан. — Это смущает. — А обнимать меня и кроху одновременно тебя ничего не смущало? — пошутил парень, вынуждая Бана ещё гуще залиться яркой краской. — Успокойся, Чани, ты же спал и не мог контролировать себя… но мне бы хотелось почаще видеть такое утром. Он снова втянул командира в поцелуй, внутренне радуясь и ликуя, что всё начинает наконец-то налаживаться и идти хорошо. И это так замечательно.

• ◇ •

Рассвет окрашивал небо в ярко-розовый цвет, где редко и высоко проплывали лиловые барашки. Отряд покинул домик бородатого мужчины, пожелавший им счастливого пути, около часа назад и вышел на щебёночную дорогу, что вела прямиком до моста; в воздухе витал аромат утренней сырости и пение птиц. Хёнджин шёл бок о бок с Чаном, вместе с ним иногда сверяясь с мобильником, чтобы убедиться, что они идут правильно — хотя было сложно сбиться с пути, идя по прямой дороге. Чуть впереди был Феликс с друзьями и Чанбин, которые что-то очень громко обсуждали и смеялись. До этого подростки наоборот шли самыми последними, еле слышно переговариваясь между собой серьёзными голосами. Но идущий тогда рядом Со объяснил товарищам, что между Сынмином и Чонином произошла ссора, и сейчас они вместе всё обсуждали и решали накопившиеся недопонимания. Немного погодя друзья, не прекращая шага, обнялись и выравнились со всеми остальными. Хван заметил счастливую улыбку Феликса и его басистый смех ласкал слух, пока у прижатого к мальчишьему боку жёлтого цыплёнка при каждом движении смешно болтались ножки. Хёнджин готов сделать всё что угодно, лишь бы ещё раз увидеть кроху таким радостным и улыбчивым. И желательно оставить таким навсегда. — Чани, — длинноволосый легонько подёргал командира за рукав рубашки, привлекая его внимание, — у нас же получится сблизиться с Феликсом? Бан замедлился, чтобы увеличить расстояние с шумной группой, а затем повернул голову к Хёнджину и, хитро улыбаясь, тихо протянул: — Вчера ты был смелее, когда мне говорил, что он может стать тем самым. Куда же делась твоя решимость? Хван обиженно ахнул и хлопнул мужчину по бедру, отворачиваясь и бубня: — Всё у меня на месте, — а после, уже чуть громче, сказал: — Я боюсь, что Ликси испугается и попросит не лезть к нему, а мне… мне бы не хотелось терять с ним связь. За прошлый день солдат очень сблизился с мальчиком и узнал его лучше, — когда у него день рождения, о презрении к острой еде — прямо как у Чана, — о многолетней дружбе с Сынмином и Чонином, о пристрастии к иностранным языкам и желании поступить на лингвиста, о любви к мягким игрушкам и о мечте попробовать когда-нибудь брауни и научиться готовить этот десерт. Хёнджину было очень интересно его слушать, и он также рассказал немного о себе, всё же больше интересуясь Феликсом. Но Джини пугала его настойчивость. Он думал, что давит и заставляет белокурого отвечать, что слишком всё торопит, а для Хвана самым главным было комфорт Феликса, чтобы он не боялся его как при первой встрече. Но почему-то солдату казалось, что он перебарщивает и очень сильно. — Лучше не загадывать, — ответил Чан, — как будет, так будет. Главное, чтобы всё было хорошо. Слова возлюбленного успокоили, но страх навязчивости никуда, к сожалению, не делся. Мужчина продемонстрировал свои проявившиеся от широкой улыбки ямочки и, быстро оглянувшись, оставил отпечаток губ за ушком Хёнджина, что в миг покраснел, и приложил ладони на горящие щёки. — Ты чего делаешь? Вдруг кто увидит? — возмущался длинноволосый, беспокоясь, что их застукают дети, и те останутся с травмированной психикой — один уже есть. Бан ничего не ответил и продолжил улыбаться, а затем аккуратно обхватил голову парня и повернул её чуть в бок. В поле зрения Хёнджина оказались идущие чуть поодаль Минхо и учёный Хан, которые всю дорогу шли в тишине и только вдвоём. Хван нахмурился, ничего не понимая, но вдруг он заметил сцепленные в замке ладошки и распахнул рот, уже готовый вскрикнуть от удивления — ибо какого чёрта они держатся за руки! — но крупная ладонь вовремя заткнула его. — Видишь, даже ты не сразу заметил, так что и мой поцелуйчик остался только между нами, — усмехнулся Бан и почувствовал, как горячий язык Джини прошёлся по его ладони. — Хёнджин, фу! — А вот в следующий раз сразу мне расскажешь, почему это наш айсберг Ли Минхо держится за ручку как школьник, — засмеялся длинноволосый и побежал прочь от разозлённого его шалостью Бана, пока тот ему не отомстил. Но лидер нагнал его быстро и, перехватив Хёнджин поперёк туловища, запустил пятерню в чёрные волосы, взъерошивая их под жалобные и протестные крики. Дальше группа шла более-менее спокойно, за исключением шума — они оказались невероятно громкими и энергичными; только Минхо и Джисон продолжали идти отдалённо и тихо ворковать между собой. Солнце давно поднялось на самый вверх и потихоньку нагревало землю. В какой-то момент впереди идущие подростки и Чанбин зашушукались, иногда гаденько посмеиваясь, что привлекло внимание Чана и Хёнджина. Вдруг в их сторону развернулся Феликс, что быстро впихнул плюшевого друга в руки Чонина и с опущенной головой подошёл к ним с редеющими на глазах щеками. — Хёнджин, — всё так же не поднимая головы, обратился мальчик, — ты можешь сходить со мной в туалет? Солдат похлопал глазами, краем ухо ловя еле сдерживаемый смех Со, больше напоминающий уханье гиены. Годы военной подготовки прошли не зря, иначе бы его гогот можно было бы услышать на другом краю материка. — Конечно, могу, — незамедлительно ответил парень, но из интереса уточнил: — А у твоих друзей ноги отсохнут, если с тобой пойдут? — Нет, я с тобой хочу, — прохрипел Ликс, и Хван заметил, как краснота заляпала кончики ушей белокурого. Хёнджин на добрых пару секунд замер, чувствуя, как сердце пропустило удар от столь приятных слов, густой патокой расползающиеся в груди. — Идите, мы подождём вас, — сказал Чан, привлекая внимание подчинённого. Тот кивнул, положил руку на плечо мальчика, ощущая его твёрдость от напряжения, и повёл к лесу. Скрывшись за высокими кедрами, но так, что дорогу и силуэты всё ещё было видно, солдат остановился на полянке с кустами и скрестил руки на груди, пока Феликс продолжал идти дальше. — Ликс, не уходи далеко, давай ты сходишь здесь, — попросил Хван. — Мне неловко, — остановившись перед каким-то кустом, ответил мальчик и сцепил маленькие ладони пред собой. — Я могу отвернуться. — Это мало, что меняет, хён. — Либо так, либо никак, — достаточно строго отчеканил длинноволосый, которому надоело слушать капризы. И как Чан только терпел его, Хёнджина, когда он вёл себя так же? Хван отвернулся под разочарованный вздох и услышал недолгие копошения и шуршание травы, но последующий звуков — нет. Это насторожило. — Ликс? — позвал военный, получая только шум листвы; сердце часто забилось в груди и стук отдавал в уши, пока желудок скручивало в тревоге. — Кроха? Вновь тишина. Хёнджин резко развернулся и увидел Феликса с мокрыми и расширенными глазами и на половину скрытым лицом из-за крупной ладони неизвестного мужчины в военной форме — отступник, — что крепко его держал. Парень уже дёрнулся на подмогу, но почувствовал холод дула автомата между лопаток и замер. — Руки за голову и медленно иди к мальчишке, — приказал глубокий и хорошо поставленный голос за спиной. Приказ тут же был выполнен, и Хёнджин встал сбоку от Феликса, слыша его приглушённые всхлипы. Впереди раздался топот ботинок и из деревьев появился разгневанный и в то же время перепуганный Чан со всеми остальными, но вместе с ними выскочили остальные отступники, направляя на отряд оружие и окружая его со всех строн полянки, в том числе и за спинами. — Какая приятная встреча не правда ли, командир Бан? — самым последним вышел Томсон с неизменной зубочисткой в зубах и размеренным шагом подошёл к пленным, останавливаясь перед ними. — Хотя я думал, что вы уже давно покинули город. — Так и есть, — вздёрнув нос, ответил Чан. Он вышел чуть вперёд от остальной группы, после чего все автоматы были направлены только на него. Сердце Хвана ушло в пятки, ведь он знал, что у мужчины не было ни бронежилета, ни какого-либо оружия. — Опустить оружие, — прикрикнул командир отступников, что выполнили незамедлительно. — На сколько мне известно, эта дорога относится к территории города, так что вы не выполнили свою часть сделки. — А вы следили за нами! — Ну, нам же нужно было убедиться в том, что вы ушли. Но найти вас оказалось не такой сложной задачей, ведь вас было слышно с другого конца леса, — криво усмехнулся Томсон, а Чан от услышанного отшатнулся на пару шагов назад. Хёнджин заметил растерянность на лице лидера и закрадывающийся страх в глубине ореховых глаз. Он хотел подорваться к нему, но дуло больно, но не шибко сильно ударило в спину, и, не устояв, парень упал на землю, царапая ладони о сухие иголочки кедра. — Но, к вашему счастью, я сегодня в хорошем настроении, поэтому можете идти, — широко улыбнулся Микки и жёстком указал подчинённым расступиться. Военные и гражданские с недоверием посмотрели на Томсона, ищя подвох в его словах. — Я могу и передумать, — предупредил отступник. — Отпусти моих людей, и мы уйдём, — поставил условие Бан. — С чего бы мне это делать? — театрально удивился Томсон. — Котёнка с вами не было, когда мы встретились, и договорились мы только на освобождение трёх зверушек, так что он точно остаётся… — Что? — хрипло выдохнул командир SKZ-18 и его руки мелко затряслись, сжимаясь в кулаки до белых костяшек. — Нет! — воскликнул Хёнджин и забрыкался, но держащие его за плечи руки не давали встать. Он поднял расширенные глаза на мальчика и встретился с мутными от солёной пелены медовыми глазами. «Маленький…». — …и Ласка, — короткостриженный задумчиво постучал пальцем по подбородку, — пожалуй тоже. — НЕТ! — закричал Чан, подрываясь к Томсону. Его перехватил Чанбин, со всей силы прижимая к себе, но лидер не прекращал попыток вырваться. — Тебе выгоднее отпустить одного, чем потерять всех, — Микки приторно-сладко повторил фразу Бана, сказанную в день их встречи, и развернулся на пятках с довольной улыбкой. — Прощайте, командир Бан! И не волнуйтесь так, я хорошо позабочусь о зверушках. И отряд BDK-14 двинулись прочь; Хёнджин кричал, старался вырваться и кого-нибудь ударить, но крепко держащие отступники прекращали любое сопротивление. Парню не верилось, что всё закончится именно так — плачевно, в плену и без Чана. Горькие слёзы покатились по щеками, а рвущиеся всхлипы не было никаких сил сдерживать — всё кончено. — Ласка, не стоит так убиваться, — неожиданно пред Хваном возник Томсон. — Папочка сделат для тебя всё, уж поверь мне. Хёнджина затошнило от столь мерзких слов и ему захотелось плюнуть в лицо отступника, но вдруг позади раздался громкий, досадный и полный печали крик. Джини сразу понял, что он принадлежал Чану.