Моя игра

Я сижу в лаборатории Альфис. Теперь, конечно, это просто пустая лаборатория. А ещё теперь у меня есть тело. Настоящее тело. Моё. И что? Что делать с этим бесполезным куском плоти и крови в таком пустом и безжизненном мире? Что мне делать? Фриск сидит в стороне, на полу, поджав колени к груди. И когда она перестанет реветь? Неужели я настолько противна для неё? Чувствую, как на лице расползается голодный оскал. Ничего не могу с ним поделать. Она – зайчик. А я – волк. Или, может, лисица? Фриск переводит взгляд на меня. Сквозь страх в зрачках я читаю острое презрение. Она боится и ненавидит меня одновременно. Но ничего не говорит. Только молчание исходит из уст. Как только наши глаза встречаются, она тут же отворачивается и начинает с упорством рассматривать валяющуюся на полу мангу. Я встаю, отряхиваясь от пыли, и предлагаю, наконец, решение. – Перезагружай, – твёрдо высказываю я, – будь по-твоему. Фриск, кажется, хочет сказать что-то непристойное, так как её взгляд становится ледяным и скользит по моему лицу с ещё большим презрением и негодованием. – Долго же ты соображала, – сквозь наигранную твёрдость проскакивает лёгкая, тщательно скрываемая дрожь в голосе. Я не реагирую. – Ну же, быстрей, – я стараюсь смягчить голос. Мне становится вдруг не по себе от того, насколько же много страха в её теле. Этого ли я добивалась? Это ли была моя цель? Её страх... Я хватаю её руку и крепко сжимаю пальцы до побелевших костяшек. – Теперь твоё – моё. Всё, что есть у тебя, принадлежит мне. Она дёргается в попытках вырвать руку. Я неоднозначно приближаюсь к её лицу и твёрдо шепчу: – Будь паинькой, и я оставлю тебя в покое. Фриск обречённо расслабляется, вновь роняя несколько слезинок на холодный пол. Я выжидательно сверлю её взглядом, стараясь выглядеть как можно более назидательно. Она слабо кивает. Я ловлю себя на том, что холодно ухмыляюсь, глядя на алую тёплую душу. Отпускаю руку собеседницы и слабо клацаю зубами, глядя, как Фриск резко вздрагивает. Она тянет руку к кнопке. Так осторожно и медленно, что я невольно начинаю смеяться. По миру растекается волна глюков. Я невольно всматриваюсь в пустоту, на миг возникшую перед алыми глазами и пустым призрачным взглядом. И наконец – всё заново. Я жмурюсь и, спустя несколько мгновений, опять открываю глаза. Свет больно бьёт по сетчатке, и непослушное тело щурится. Голова гудит, мысли несколько путаются, словно ниточки. Как же это всё непривычно. Около минуты у меня уходит, чтобы осознать происходящее, и, стараясь унять шум в голове, я постепенно оборачиваюсь. Фриск сидит, приобняв колени, и нерешительно смотрит на недоумевающую меня. Она-то привыкла к этому холодному ощущению, когда тело, будто снова родившись, пробивает ледяным ознобом, когда в глазах слабо двоится, а разум никак не желает подчиняться, когда боль от падения мучает душу и синяками отдаётся по телу. Теперь я не "духовное воплощение" чего-то там, теперь я – человек. Существо, конечно, низкое, с мирскими заботами и глупыми проблемами, но всё же именно оно в первую очередь влияет на мир. К тому же, эта форма моя в разы сильнее. Теперь моя зависимость от Фриск явно ослабевает, что не может не радовать нас обеих. С такими мыслями я вновь перевожу взгляд на неё, и девчонка боязливо морщится, отворачиваясь. Да, держать зрительный контакт – не в её стиле. Я встаю и, пошатываясь, предлагаю Фриск руку. Она брезгливо морщится, жестом отказываясь, и спокойно поднимается, растаптывая цветки под ботинками. Я лишь пожимаю плечами – не больно надо мне. Фриск глядит на меня, как бы ожидая разрешения сделать следующий шаг. Я, стараясь выглядеть так, словно полностью контролирую ситуацию, иду к проходу в дальнюю часть Подземелья. Выход зияет пустынным холодом. Темнота расползается по помещению, покрывая меня гроздью мурашек. Холод. Странное ощущение. Фриск делает несколько шагов, её внимательный взгляд, выискивающий малейшую мою ошибку, острым кинжалом врезается в кожу. Это раздражает. Но чем больше эмоций я буду проявлять, тем более уязвимой стану в её глазах. Эта девчонка... она отнюдь не слаба в отрасли психологии. Она коварна, нападает из-за спины и готова прикончить даже самых близких друзей. Поистине опасный человек. Я предостерегающе поворачиваюсь к ней, делая предупреждающий жест. Фриск пожимает плечами, делая недоумённо-невинное выражение. Мол, что ты от меня, тётя, хочешь, я ж ничего не сделала? Мне становится с каждой секундой всё противнее находиться рядом. Я бы уже перерезала горло этой девчонке, однако она и её душонка мне ещё могут пригодиться. И она, к сожалению, это понимает. Я раздражённо отворачиваюсь и, стараясь угомонить эмоции, как можно спокойнее иду дальше. За спиной слышу нетвёрдые шаги – Фриск семенит следом, отставая на пару метров. Здесь должен находиться Флауи. Но, ожидаемо, этот таймлайн не будет идти по курсу всех предыдущих. Здесь всё по-другому. К счастью, вселенная ещё не схлопнулась, когда в ней появилось на одну красную душу больше, так что для волнения пока нет причин. Я оглядываюсь, стараясь взглядом выхватить золотистые лепестки чуть большего размера, чем у обычных цветков. Бесполезно. Флауи ушёл, скорее всего, только заметив моё приземление. Помнить он, конечно, ничего не может: после Пути Геноцида никто, кроме меня и Фриск, ничего не вспомнит. Так что, наверное, нам даже повезло, что девчонка всё-таки дошла до конца. Вновь вспоминая о Главной Героине Сей Истории, я невольно оборачиваюсь. Фриск стоит в стороне, опершись о каменную стену, и рассматривает траву под ногами. Странная мы парочка. Два человека – один идёт впереди так, будто вообще впервые на ноги встал, другой выглядит как врождённый пофигист. Конечно, когда Фриск оказалась тут впервые, она проявляла искреннее удивление. Даже подружилась с несколькими монстрами. Хотя даже тогда назвать её невинным ребёнком я не могла – это всё равно было более душевное создание. Сейчас когда-то алый и насыщенный цвет сердечка заметно потускнел, сделавшись чуть розоватым. Её чувства притупились, уступив место холодному любопытству, а затем и сменившись безумием. Было грустно наблюдать за разложением души, подающей надежды. Но и я не лучше. Разве что мой путь имел цели – если уж и уничтожать всех монстров, то идти до конца. Никогда мне не была понятна эта странная сентиментальная привязанность к жалкому мирку, которая засталвяла Фриск раз за разом, сбрасывая прогресс, возвращаться в начальную точку. Сначала это было интересно. Затем интерес угас, и его место заняла, как всегда и происходит при неоднократном повторении одних и тех же действий, скука. Я призраком парила над плечом Фриск, подпитываясь жестокостью, но вскоре всё равно устала. Силы наполнили мою несуществующую форму, излившись в окружение и породив некоторые временные аномалии, а девать-то силёнки и некуда. И вот теперь, обладая телом, я стою перед небольшой полянкой и понятия не имею, что делать дальше. Сначала, когда этот мини-план по запугиванию Фриск только-только зародился в моих мыслях – вроде на третьем или четвёртом геноцидном походе – я просто хотела добить монстров и стереть мир, пользуясь предоставленной мне душонкой. Вскоре такое кровавое желание поугасло, и я перестала так уж стремиться к уничтожению. Это можно было б назвать "личностным ростом", если бы я не так хорошо знала себя. Чего же добивается Фриск, я так и не поняла. – Ты так и будешь здесь стоять? – она приподняла бровь и слабо улыбнулась, стараясь скрыть свой страх за саркастическими нотками. Мне не хочется тратить время на подобные детские выходки. Фриск моё безразличие, похоже, только подначивает. В конце концов, саркастические замечание – единственное, на что она способна в такой ситуации. Мысли об этом заставляют меня улыбнуться. Девчонка, похоже, воспринимает эту улыбку как коварный намёк и отворачивается – я чувствую это затылком. – Идём, – безразлично бросаю я, продвигаясь по Подземелью. Она права: уже минут пять мы не двигаемся с места, пока в моей голове нестройными рядками расползаются мысли. Фриск победоносно улыбается. Ториэль. Я знаю её достаточно долго, чтобы идеально предугадывать все действия. На самом деле, это та черта, в которой я, Флауи и Фриск чем-то схожи. Усталость от бесконечных предсказуемых диалогов вскоре начинает раздражать. Как и Флауи, Фриск успела подружиться со всеми и всех убить, она перепробовала все ветки и послушала все конечные диалоги. А я, будучи несмышлённым сгустком эмоций, преследовавшим Фриск с самого начала, действительно отчётливо помню события только примерно с середины первого геноцида. С тех пор я увидела много линий. Мои мысли прервались мягкими шагами. Этот звук мне почему-то напомнил о странном времени, отдавшимся теплотой в груди. Время, когда я только упала в Подземелье, и семья Дриммуров с заботой и теплотой приняла меня. Как Тори, видя мою привязанность к одежде, отдала мне новенький свитер. Она связала его сама по модели испорченной после падения одежды. Я невольно гляжу вниз, как бы убеждаясь, что всё ещё нахожусь в том самом свитере. Потом я вдруг понимаю, что теплоты больше нет, она угасла так же стремительно, как и почвилась. Обычный свитер... Из коридора показалось белая козья мордочка. Фриск с любопытством приблизилась ко мне, выглядывая из-за плеча и посмеиваясь. Я же выпрямилась и постаралась скрыть зародившееся в сердце волнение. На секунду Ториэль остановилась. В её глазах блеснули сразу несколько эмоций: страх, удивление, непонимание и искренняя любовь. Я давно перестала понимать последнее, однако всё так же хорошо читала по глазам. Даже с моего положения можно было рассмотреть, как из глаз бывшей королевы потекли капли слёз. – Привет, – безразлично бросила я, настораживаясь, ведь в любой момент моё спокойствие могло прервать... Ториэль срывается с места и, за мгновение опустившись на колени, прижимает меня к себе. Я не отпираюсь. От неё пахнет чем-то родным и знакомым, вроде ирисками, корицей, чуть-чуть отдаёт пылью и, наверное, тёплым молоком. Её платье кажется по-домашнему уютным, но я больше не могу ощутить всего спектра эмоций и почти не проявляю взаимности. – Моё дитя, – дрожащим голосом шепчет Ториэль. Она плачет. Не зная, что делать, я слабо поглаживаю её ко спине, чувствуя под своей ладонью выступающую лопатку. Фриск усмехается. Я уже готова ей врезать, но крепкие лапы монстра тесно сжимают моё тело. Тори наконец отстраняется и с неясным выражением глядит прямо мне в лицо. – Чара, – называет она имя и, будто бы уверяясь в моём существовании, лапой касается моей щеки. Я вздрагиваю. – Как ты здесь оказалась? – шепчет она дрожащим завороженным голосом, но, не дожидаясь ответа, тут же продолжает с уже большей суетой: – т-ты, наверное, устала. У меня и комната твоя осталась. Надо отдохнуть. Казалось, Ториэль всё ещё пребывала в неком трансе. Более того, она даже не заметила Фриск, стоящую за моей спиной, хотя, конечно, через несколько секунд всё же исправилась. – Ох, ты... – Тори глянула на Фриск, и в её зрачках мелькнуло узнавание, которое, правда, вскоре рассеялось. – Прости, тебя я не заметила, дитя. Фриск кивнула.