Солнечное сплетение

Теучи выдал форму (сам, сказал, будешь стирать), и у Наруто теперь — красивый поварской китель, в котором он чувствует себя важным и серьезным. Это вам не бэушная роба на автомойке. — В харчевню устроился? — Джирайя доволен. — Молодец! Будешь домой таскать пожрать… — Ничего я оттуда таскать не буду! — Наруто говорит нечетко: пытается прожевать бутерброд и одновременно с этим шарит по столу в поисках учебника по химии. — Теучи — хороший мужик, он мне доверяет. — Фу на тебя. — Джирайя нарочно рыгает и разворачивается, чтобы уйти обратно на кухню. — Правильный, тоже мне, нашелся! С работы все тащат! Откуда тебе знать, думает Наруто, что все люди на всех работах делают. Хотя на автомойке тащили даже ветошь. Но в «Рамен Ичираку» совсем по-другому. Теучи рассказал: для того, чтобы открыться, пришлось взять внушительный кредит. Он бы, может, так и продолжал работать в закусочной под чужим руководством, но Аяме уговорила начать свое дело. Она знала, что Теучи мечтал об этом с молодости и все не решался — большой риск прогореть и остаться в долгах. В конце концов он поддался на уговоры дочери. Работать они стали вдвоем — команда маленькая, но надежная. А теперь еще и ты с нами, Наруто, улыбался Теучи, — заживем! Вечер за разделыванием курицы, нарезанием овощей и мытьем посуды прошел быстро, и Наруто так умотался, что, придя домой, рухнул на кровать, уснув прямо в одежде. Утром все равно проспал. Но Асума, физрук, особенно никогда не доебывался. Пришел — и хорошо, максимум, что скажет: упал, отжался столько раз, на сколько минут опоздал. Уже на подходе к школе Наруто мажет взглядом по скверу напротив и замечает знакомую блондинистую копну. Такие длинные золотистые волосы, как у какой-нибудь принцессы из сказок, он видел только у Ино. Она сидит на качелях (которые Наруто в мыслях называет своими) в коротенькой лиловой ветровке. Не раздумывая, он меняет курс. Она замечает его не сразу: что-то печатает на телефоне и подскакивает, когда слышит свое имя. — Ты чего здесь? Физра уже началась. Утром уже по-осеннему холодно, и пальцы у Ино дрожат. — А у меня месячные. — Она отрывается глаза от экрана. Вид у нее какой-то напряженный. — Девочкам, Узумаки, раз в месяц можно пропускать. Голос звучит бодро. Но Наруто все равно на подсознательном уровне что-то сильно не нравится — несмотря на тон и взгляд вали-уже-отсюда, оставлять ее одну не хочется. Такие вот темы Ино, обычно кокетливая, с парнями не обсуждает; она как будто специально хочет его смутить и отпугнуть. Наруто, хотя по нему так сразу и не скажешь, хорошо научился разбираться в интонациях и прочих деталях за все годы, что его задирали, и потому приходилось оставаться начеку. Распознавать: издеваются над тобой, в шутку говоря доброжелательно, чтобы потом в лицо рассмеяться (не раз бывало), или правда решили нормально отнестись. Мгновенно отступают мысли о безнадежном опоздании. Даже о вчерашнем занятии с Саске, которое он все прокручивал в голове с лихорадочной маниакальностью: оно ему, кажется, всю ночь снилось. — Так зачем на улице сидеть? — не унимается Наруто. — Холодно. Можно же в зале, на скамейке. Сегодня наверняка в волейбол играем, раз первый урок — посмотришь на мои великолепные подачи! И демонстрирует, как именно он собирается эти великолепные подачи выполнять. Ино закатывает глаза, кидает телефон в лежащую на земле открытую сумку и отталкивается ногой. У нее туфли на высоком каблуке и голые колени. — Ну вот что ты пристал, а? Иди-иди уже на свою физру! — Ино запрокидывает голову, раскачиваясь сильнее. Всем видом показывает, что разговор окончен. Жизнерадостная и веселая, она редко не по делу раздражается. — Что-нибудь случилось? — Наруто ловит качельную цепь чуть повыше того места, за которое держится Ино, и плавно замедляет скорость. Она недовольна. Прячет глаза за длинной челкой, и от этого еще ярче видно, что кончик носа покраснел от холода. — Иди куда шел, сказала же, — повторяет она тише. — Тебе восемнадцать скоро, а о девушках до сих пор ничего не знаешь. Давай-ка я тебе расскажу: есть несколько дней в месяц, когда к нам лучше не подходить. И у меня сейчас как раз такие. Наруто хмурится — не понимает логики. Если человек себя плохо чувствует, нужно ему помочь, так? А не держаться подальше. — Я не хочу тебя доставать, — пытается объяснить он, — я хочу помочь. — Тогда оставь меня одну, — отрезает Ино. Но чего Наруто не занимать, так это упрямства. — Оставлю. Только давай сначала в школу зайдем. — Он наклоняется и подхватывает сумку Ино с земли. Тяжеленная — а так и не скажешь. Как она на одной руке все это таскает? Ино с небольшим промедлением реагирует — цепляется за сумку и с силой тянет на себя. Приходится отпустить, чтобы она не свалилась с качелей. — Наруто, — в ее голосе и глазах вместо недовольства-раздражения внезапно столько просьбы, что это сбивает с толку, — пожалуйста, уйди. Наруто все-таки теряется. Ну не тащить же ее в тепло силой? А если ей и правда сейчас в его компании тягостно? Что бы ни случилось, рассказывать об этом она явно не настроена — и клещами вытаскивать правду тоже не хочется. Но просто развернуться и уйти он не может. И дело даже не в чистом упрямстве, а в том, что его подкрепляет — в уверенности, что Ино гложет какая-то хрень. Неясно только, почему она из-за этого решила сидеть и мерзнуть на улице. — Ладно, — говорит Наруто и стаскивает с себя бомбер. Он большой, теплый, с красивой оранжевой подкладкой. Проверяет карманы — вроде ничего, кроме пары конфетных оберток и телефона, который он засовывает в спортивки. Прежде чем Ино запротестует, Наруто накидывает бомбер ей на плечи (она почти тонет в нем), отпрыгивая назад, чтобы не успела отдать. Ино смотрит на Наруто пару мгновений, а потом, оставляя сумку на коленях, пропускает руки в рукава. Кутается. И легонько искренне улыбается. — Спасибо, — кивает, — я потом в гардеробе повешу. Наруто в ответ расплывается в своей фирменной широкой улыбке — мол, обращайся — и разворачивается, чтобы в рекордные пятнадцать секунд, перемахнув через пешеходное ограждение, домчаться до спортзала. Хорошо, что он на первом этаже. — Вижу, Наруто, ты тоже успел размяться. — Асуме реально все равно. От него, как всегда, даже за два метра несет куревом. В зале стоит гул, множащийся эхом: голоса, хохот, скрип обуви по дощатому крашеному полу. — Здрасьте! — Наруто бухается на скамейку и расстегивает рюкзак, где на дне в пакете лежат старенькие сменные кроссовки. Ему только переобуться, он утром сразу натянул спортивное. Сегодня и правда будут играть в волейбол — уже натянута потрепанная сетка. Наруто как раз успел к концу разминки, и теперь два капитана, Неджи и Ли, набирают игроков. Ино нет, Чоджи, как всегда, имитируя то ли головную боль, то ли растяжение какой-нибудь конечности, со страдальческим лицом сидит на скамейке, так что выходит по шесть человек и одному запасному на каждую команду. Зашнуровывая потуже кроссовки и улыбаясь, когда Ли выкрикивает его имя, Наруто краем глаза замечает Саске. Он оказывается в команде Неджи. И хорошо, наверное. Потому что — оглушительный звук свистка! — можно продемонстрировать свою ве-ли-ко-леп-ную подачу, которую тот… Берет, падла! Снова вспоминается, что Саске вчера рассказывал: у его опекуна клуб боевых искусств. Наверняка поэтому он не только свои задротские уравнения решать умеет. И теперь, когда на нем футболка с короткими рукавами, хорошо видны руки, а не только, как вчера, запястья. Наруто глазастый, так что может без проблем разглядеть с другой стороны площадки. Голубоватые вены ветвятся, оплетая предплечья, а когда Саске легко подпрыгивает, ударяя по мячу… Рассмотреть больше ничего не удается: Наруто прилетает по носу — он в последний момент успевает немного увернуться, поэтому удар выходит не очень сильный. — Пиздец! Ты живой?! — Киба трясет Наруто за плечи, когда тот опускается на корточки, прижимая к лицу ладони. В ушах звенит, картинка слегка плывет. — П-порядок… Что это сейчас было? У сокомандников в глазах тот же вопрос: они привыкли, что Наруто играет хорошо и не то что под мячи не попадает, а вытаскивает самые безнадежные. Позорище! От Неджи получить по башке было бы не так обидно, как от Саске. Потому что Неджи не стал бы ухмыляться с таким видом, как будто Наруто сам виноват. Правда, выражения лица Саске он сейчас не видит, но подозрение, что все именно так и есть, очень крепкое. — Ребят, я щас, подождите минуту… Нужно встать и продолжить игру, думается ему, но девчонки — Сакура и Тентен — обеспокоенно трещат. — У тебя кровь! — говорит Сакура, наклоняясь и осторожно отнимая его ладони от лица. — Сильно болит? Наруто наконец выпрямляется (Ли помогает, хотя и сам справился бы), смотрит на пальцы — и правда натекло немного крови. По ощущениям никакого перелома; так — фигня. — Узумаки, бегом к медсестре! — оглядывает его подоспевший Асума. — На первом же уроке гемор мне устроил! Говорить сейчас о том, что это Саске как ненормальный со всей дури лупит в лицо — тупо. Поэтому остается только угумкнуть и, захватив рюкзак, свалить. — Пусть тебя проводит кто-нибудь. — Асума оглядывает остальных. — Давай ты, Хината, а Шино заменит Наруто. Хината, прижавшая от волнения к груди руки, подходит ближе, тихонько говорит: обопрись, пожалуйста — но Наруто протестующе мычит, вытирая (размазывая, скорее) тыльной стороной ладони кровь. — Я сам дойду, все зае… нормально! Спасибо, Хината. Он даже находит в себе силы ей улыбнуться. Выглядит это наверняка устрашающе — у нее взгляд, как будто Наруто смертельно ранили в драке. Расстраивать ее этим зрелищем ни одной секунды больше не хочется, поэтому он быстро цапает со скамейки рюкзак, закидывая на плечо, и выходит из зала. Хината не в первый раз с таким беспокойством на него смотрит. Были и в младшей, и в средней школе одноклассники — типа Чоджи и Шикамару, — которые его просто не донимали. Они не вмешивались. А вот Хината иногда даже помогала — то списать даст, то скажет задирам: не трогайте его, пожалуйста (она всегда это «пожалуйста» добавляет). Наруто с ней, правда, и тогда едва общался — с таким стеснительным, а оттого молчаливым человеком особенно не поговоришь. Но он за каждое доброе слово ей до сих пор благодарен. Так что нечего ее напрягать. Тем более к медсестре Наруто идти не собирается — и похуже бывало, да само проходило. Нет у него сейчас настроения слушать ахи-вздохи и объяснять, как так получилось. Он дергает дверь раздевалки для мальчиков — оказывается открыто. Сквозь узкие окна под потолком на пол ложатся пятна света. Нужно пройти через два ряда серых шкафчиков, свернуть налево — там окажется душевая, где кроме кабинок есть раздолбанный умывальник с маленьким зеркалом. Наруто осторожно отвинчивает кран (одно неверное движение — и можно оказаться с ног до головы облитым), добивается не кипятка или студеной, а нормальной температуры воды и начинает смывать кровь. Она сбегает в сток красными разводами недолго — так что и правда фигня. Выпрямившись, Наруто еще раз ощупывает нос и осматривает его в замызганном зеркале. Порядок. Правда, футболку все-таки испачкал — нужно переодеться. Заодно он переобувает и кроссовки — с физрой на сегодня покончено. Приваливается к одному из шкафчиков, отчего тот скрипит. В тишине раздевалки звук раздается слишком громко, но быстро гаснет, оставляя только капающий кран и отголоски бурной игры, доносящиеся из зала. Куда теперь? До химии еще добрый час. На улицу без куртки не хочется. Послоняться по школе или подождать в столовой — значит на кого-нибудь из учителей обязательно наткнуться и объяснять сначала, что Асума его отпустил, а потом еще плести, что был у медсестры. Ну уж нет. Лучше здесь посидеть. Или даже полежать — вытянуться на скамейке, положив под голову рюкзак. Наруто хоть и спал с самого вечера, а все равно почему-то не выспался. Так он и делает: вытягивается, кладет голову на рюкзак (кроме учебников там еще и сменная одежда — не подушка, конечно, но вполне даже мягко). Прикрывает глаза. Как и ночью, перед внутренним взором сразу всплывает рожа Саске. И глаза его, и падающие на лоб пряди волос, и жилистые руки… А ведь от того мяча легко можно было увернуться, если на все это не залипать, как последний придурок. Может, Саске заметил, как он пялится, и потому в лицо запустил? А после даже для виду не подошел, чтобы выяснить, не сломал ли нос. Звучит логично, а еще — вдвойне позорно. Вообще у Наруто нет привычки пристально разглядывать людей. Не потому, что это неприлично или вроде того, а попросту никогда не хотелось. Хотя в младшей и средней школе ему нравилось смотреть, как смеется Сакура, сверкая белыми зубами и зелеными глазами (и мечтать, что она будет так же хохотать над его шутками), но это было как-то иначе. Тогда от ее улыбки в груди разливалось тепло, к которому примешивалась грусть, и Наруто просто смотрел недолго украдкой, а затем отворачивался. Глазеть на Саске выходит по-другому. Сам не замечаешь, как смотришь и смотришь, выпадая из реальности. Желание найти его взглядом быстрее мысли о том, почему оно появляется. А заставить себя отвернуться — сложно до ощутимого физического усилия. Обдумывать и осознавать это странно даже не потому, что оно странно звучит, а потому, что не чувствуется неправильным. Хотя должно. Должно же? Дверь в раздевалку распахивается так резко, что Наруто чуть ли не подбрасывает на месте. Он, еще не сфокусировав взгляд, понимает, кто это. Злющий, почему-то с мокрым лицом и волосами. И белая футболка тоже в разводах. Это не обычная вода — судя по цвету, какая-то сладкая газировка, которую любит хлебать Киба. Бутылка с ней стояла у скамейки, когда Наруто зашнуровывал кроссовки. При виде глупо выглядящего Саске (не одному Наруто сегодня досталось!) сложно подавить идиотскую улыбку. Тот его как будто не замечает, даже головы не поворачивает, и стаскивает футболку, бросая ее на скамейку у шкафчика в ряду напротив. Наруто, сложив на груди руки, склоняет голову набок и следит за ним. У Саске даже спина красивая, с ровной впадиной позвоночника. Он рывком открывает шкафчик, и это движение мгновенно высвечивает напряженные мышцы. Берет полотенце (конечно же, белое), какой-то флакон (наверняка не как у Наруто, тридцать в одном), быстро разувается, наступая носками на пятки, а потом… Наруто ошпаривается, выпрямляясь на скамейке и впериваясь в потолок. Для надежности зажмуривается. Слышит, как Саске уходит и включает в душевой воду, и только после этого открывает глаза. Пиздец. Блядь, какой пиздец. Сердце бьется тяжело, так сильно, что заглушает и шум воды, и тем более звуки, доносящиеся из спортзала. Нос, если и побаливал, то перестал, но Наруто кажется, что хлынувшая к лицу кровь вот-вот снова потечет из ноздрей. Он закрывает лицо ладонями и думает одновременно о куче вещей, но это скорее картинки, чем связные мысли. В середине — Саске, который смывает сейчас с волос липкую газировку, на периферии — его обычный насмешливый взгляд; его вчерашний спокойный, понимающий взгляд; его тот-самый-первый взгляд, и Наруто кажется, что на самом деле он загипнотизирован. Последних нескольких дней не было. Он просто тогда, на линейке, посмотрел Саске в глаза и провалился в какую-нибудь иллюзию. Наверное, Наруто продолжает стоять там. Смотреть. А все якобы происходящее — нереальное, оно ему кажется. Но то, как он сейчас задыхается от эмоций, от жара во всем теле, ощущается даже слишком реальным. Вид Саске — это похлеще, чем получить от него же мячом по ебалу. Да, точно. Мячом по ебалу! Наруто должен злиться на Саске. Тем более если он специально так целился. Разозлиться получается, но член от этого меньше стоять не начинает. Ладно. Хорошо. Отлично. Наруто садится (спа-си-бо любви к свободным футболкам), и ему хочется одновременно двух вещей: бежать отсюда подальше, на улицу (и похуй, что без куртки), за черту города, куда-нибудь из страны, а еще — пройти всего несколько шагов, оказаться в душевой. Сделать вид, что ему надо умыться или вроде того. Или втащить Саске по лицу в качестве мести. Или… Разрываясь между выбором, Наруто застывает, не в силах двинуться. Перестает шуметь вода, и Саске входит в раздевалку. Его мокрые волосы выглядят теперь длиннее; вокруг бедер обернуто полотенце. Он продолжает игнорировать Наруто. Это подстегивает злость; хочется обратить на себя внимание. — Эй! Мог бы, вообще-то, и извиниться за тот удар. Ты мне чуть нос не сломал! Саске прекращает копаться в спортивной сумке и оборачивается. — С тобой, кажется, все в порядке, раз здесь сидишь — так с чего бы мне извиняться? Я не виноват, что ты вместо того, чтобы играть, зависал. Ответить на это нечего. Наруто напрягает мозг, подбирая слова. Не выходит. Как же, блядь, хочется к нему прикоснуться, даже если и кулаками. Но весомого повода начать драку как будто бы нет. На этот раз Наруто не отворачивается, пригвожденный к скамейке, и досматривает шоу до конца. Саске, нисколько за последнюю минуту не смутившись (когда он вообще смущался?), закатывает рукава рубашки и вдруг поднимает глаза. — Хватит на меня пялиться, — говорит он. — Или я подумаю, что последние мозги тебе вышиб. — Буду пялиться, — Наруто произносит слова быстрее, чем думает над ними, потому что выбор он свой сделал, — столько, сколько захочу. Саске такого ответа не ожидал. Это видно по его изучающему, почти как вчера, взгляду. С мгновение Наруто кажется, что сейчас-то с его языка сорвется что-нибудь, что он не успеет проконтролировать, и напрягается весь в предвкушении, но Саске, поджав губы, отворачивается. Подхватывает сумку, рюкзак и выходит, оставляя Наруто смотреть, не видя, перед собой. Сидеть спокойно или лежать теперь точно не получится. Не хватало еще дрочить в школе, там, где в любой момент кто-нибудь может зайти. От напряжения все тело изнутри зудит. Наруто начинает с того, что еще раз умывается водой похолоднее. Потом смотрит на экран телефона — до конца урока не так уж много времени. Кабинет химии на втором этаже, рядом с логовом Орочимару (так Шикамару окрестил кабинет биологии). Можно пока, чтобы хоть как-то подвигаться и отвлечься, дойти туда, купив по пути в автомате кофе. Или горячий шоколад. Он уверен, что Саске там сейчас не встретит — тот точно пошел курить, несмотря на мокрую голову. — Ну что в медпункте сказали? — минут двадцать спустя спрашивает Киба, плюхаясь на парту. От него разит потом. Вот-вот начнется урок; за стенкой, в лабораторной, гремит склянками Кабуто. — Для сломанного нос выглядит неплохо, — Сай одобрительно кивает, — теперь ты, Наруто, настоящий мужчина, осталось только пару шрамов на лице заработать... — Да не сломан он! — прерывает Наруто, пока Сай снова не стал предлагать поработать моделью. Даже корчит рожицу, чтобы продемонстрировать, насколько все в порядке. — Думаете, у меня от такого удара может что-нибудь сломаться? Пф-ф… — Ты не был у медсестры. — Это проницательная Сакура. — Она бы чем-нибудь обработала ушиб. — А нафиг мне было туда идти? — жмет плечами Наруто. — На мне все как на собаке. Киба озирается, а затем подается вперед и заговорщицким шепотом произносит: — Я этому придурку за тебя отомстил! Сделал вид, что споткнулся, и облил газировкой с ног до головы, ты бы видел его рожу! Конечно же, в этот момент в кабинет заходит Саске, не глядя по сторонам садится за парту справа от Наруто, и больше Киба ничего сказать не успевает. Но подмигивает с выражением абсолютнейшего счастья на лице. Это немного отвлекает. Не Кибина лыба, а мысли о том, как охренел тогда Саске. Лучше думать об этом, чем о его руках, или спине, или заднице. Наруто подрочит на это позже. Еще позже он разберется, почему ему вообще захотелось на это подрочить. Волосы у Саске немного высохли, кстати, и то, что Наруто воспринимал как хитровыебанную укладку, оказалось естественным их состоянием. От него едва уловимо пахнет сигаретами — и правда выходил покурить. Хватит! Лучше послушать Кабуто. Он всегда толково объясняет: на удивление понятно и доступно. Благодаря этому химию Наруто не ненавидит. Но Кабуто какой-то отстраненный, в отличие от Орочимару, и поэтому более скучный. Хотя главное, что к Наруто тоже относится нормально — лишний раз не трогает, с баллами и процентами не пристает. И вот что еще хорошо: первая парта у двери не пустует — Ино на месте. Она оборачивается, находя взглядом Наруто, и коротко кивает — мол, порядок, куртка твоя в целости и сохранности. Наруто показывает ей большой палец. А потом Кабуто начинает говорить о работе в командах на уроках химии и биологии — ну, учитель Орочимару вас об этом предупреждал, — и Наруто выпадает из реальности. Везде Саске. Даже в разговорах в столовке. — Слушай, вы как вчера позанимались? Может, снова поцапались, вот он и решил тебя из строя вывести? — спрашивает Сакура, перемешивая слипшиеся макароны. Наруто едва не давится своими. — Мы не цапались. — Это правда. — Он объяснил мне пару уравнений. Киба недовольно кривится: хотел, наверное, что-нибудь другое услышать. — Значит, не специально… — делает вывод Сакура. — Я рада, что не все так ужасно оказалось. Наруто неопределенно мычит, запихивая в себя еду. — Ино, а ты почему физру пропустила? — Шикамару всегда за нее беспокоится. Та натянуто улыбается. — Проспала, — говорит нарочито манерно, быстро скосив глаза на Наруто, — я бы не успела уложить волосы, поэтому решила, что приду к химии. На полсекунды Наруто застывает, но затем продолжает есть как ни в чем не бывало, чтобы своей реакцией ее не выдать. Шикамару закатывает глаза. — Зачем укладывать волосы, если первым уроком физра?.. Ино сводит все к шутке, и они смеются. Потом переводит тему, спрашивая у Наруто о работе, и он рассказывает о Теучи, о том, что теперь умеет мастерски разделывать курицу, об огромном чане с бульоном для рамена, который Аяме, забегавшись, чуть не опрокинула на себя… — Я в конце месяца получу зарплату и сразу отдам тебе долг, — говорит он Кибе. — Забей, — хлопает его тот по плечу. — Сказал же, не срочно. — Я так жду экскурсию! — встревает Тентен, мечтательно улыбаясь. — Ужасно хочется на источники! Ей поддакивают хором. — Бухнем! — не менее вдохновенно стучит по столу вилкой Киба. — Чтоб подготовили свою печень к приключению! Девчонки сначала неодобрительно качают головами, но потом ржут все. Постепенно Наруто расслабляется, и чуть откидывается назад, сцепив за головой руки. А потом вдруг ощущает всей кожей взгляд. Держится секунды две или три, но это сильнее — поворачивает голову влево и видит Саске. Он смотрит так, что в легких исчезает воздух. Будь Наруто совсем лохом, непременно грохнулся бы назад, не удержав равновесия. Это длится недолго — его трогает за плечо сидящий рядом Джуго, что-то говорит. Он отводит глаза. И для Наруто почему-то именно то, что Саске посмотрел на него сам, становится последней каплей: контузит сильнее, чем прилетевший мяч (к вечеру вокруг глаз все-таки наливаются синяки, которые потом очень быстро сойдут), чем вид его тела, чем собственный пиздецово неуместный тогда стояк. Остаток дня Наруто проводит в прострации: на литературе Куренай хвалит чужие сочинения (Саске, конечно, и тут отличается), Ли безуспешно зазывает на театральный кружок (еле получается отделаться), Теучи качает головой при виде его лица, но успокаивается, когда выясняет, что никто ни с кем не дрался. А было бы неплохо. Было бы, блядь, неплохо схватить Саске тогда за грудки и долбануть головой о железный шкафчик. Спросить: ты что, сука, со мной делаешь? Или просто иметь возможность, как Джуго, коснуться его плеча. Добравшись домой, Наруто запирается в крохотной ванной, залезает в душ и дрочит, чуть ли не поскуливая от облегчения, когда быстро и иссушающе кончает. Долго потом стоит, уткнувшись лбом в холодный кафель. Пока в дверь не начинает дубасить Джирайя, крича что-то про счета. Наруто усмехается, выключая воду — знает, что Джирайя, да и не только он, сказал бы насчет дрочки на парня. Или даже насчет бьющегося тяжелее от одного взгляда сердца — он свел бы и то и другое к одному. Грязному и неправильному. Наруто, в общем, знает, и ему похуй — потому что чувствует себя хоть и поехавшим вкрай, но впервые в жизни — абсолютно нормальным.