Deviants

Февраль начался с мерзкого слякотного недоразумения, которое они ежедневно месили на плацу. В программе занятий наступил новый этап, в котором появились тренировочные боевки. Продрогшим пасмурным утром им приходилось сначала разминаться, бегая пять миль вокруг укрытого утепляющими чарами Дэвиса, а затем, разбившись по группам, отрабатывать боевые заклинания на смоделированной площадке. Ее ежедневно выстраивал сам уоррент-офицер, изощренно наказывая за ошибки, допущенные во время предыдущего боя, добавляя все новые и новые ловушки и делая более запутанными старые. Гарри хотелось верить, что обучающей тактикой Дэвиса было постоянное создание им сложных препятствий, чтобы они учились преодолевать себя, а не желание поиздеваться. И, несмотря на то, что на каждую палочку одевались специальные колпачки-ограничители, чтобы кадеты не могли причинить вреда друг другу, этот безопасный режим действовал только на заклинания, направленные непосредственно на человека. Если кто-то из них взрывал части обстановки, осколки вполне по-настоящему больно падали на них, частенько вызывая ушибы и переломы. Ядовитые растения, размещенные на площадке, в действительности обжигали кожу, а хитрые тайники могли, раскрываясь, встретить их градом острых дротиков. Проходить без потерь полосу препятствий по такой площадке было просто не под силам никому из группы. Дэвис ругался, но провинившихся, слава Мерлину, наказывал только снятием баллов. Ежедневно в конце занятий тот колдовал рейтинг группы в виде проецируемой в воздухе таблицы. Выстроенные в шеренгу перед ним, уставшие, они с трудом держали строй, тем не менее с жадностью следили за собственными результатами, украдкой поглядывая на успехи остальных. Каждый желал оказаться на вершине списка, но это было не так просто. На итоговый балл рейтинга влияли накопленные значения по каждому из пяти критериев: Креатив, Стратегия, Нападение, Защита и Коллаборация. Одновременно повышать результаты по всем было чересчур сложно, но спустя пару недель наиболее успешные кадеты стали получать по десять-двенадцать баллов по одному-двум критериям, что позволяло держаться в топ-дюжине. Гарри каждый вечер из последних сил держался, стараясь не попасть под особо изощренные ловушки, пытаясь выжать по максимуму баллов за Нападение и Защиту. Также, если удавалось, он активно помогал членам той группы, в которой оказывался, за что и получал один из лучших результатов за Коллаборацию. С Креативом и Стратегией было хуже. Даже три из пяти выполненных требований во время тренировочных боевок тратили все его силы. Он приползал в квартирку, еле переступая ногами. Его с трудом хватало на то, чтобы добраться до дивана и, тупо уставившись в одну точку, пытаться прийти в себя. Малфой всегда приходил в мрачном настроении, запирался в душевой, а затем, громко хлопнув дверью, скрывался в собственной спальне. Гарри его почти не видел: они ни разу не попадали в одну и ту же группу во время боевки, вечерами Драко торчал у себя, утром они быстро собирались, боясь опоздать. Иногда даже казалось, что Малфой ест только один раз в день — утром, наспех проглатывая в кадетской столовой свой любимый сэндвич с тунцом, тот спешил на плац, успевая пролистать учебник по расширенному курсу ЗОТИ перед началом занятий. Его работоспособности можно было позавидовать, если бы не залегшие, темнее, чем у самого Гарри, круги под глазами. Интенсивные занятия отлично тренировали их выносливость, улучшая физическую форму — уставшие мышцы болели даже там, где, казалось, особо мышц и нет. Сложные ловушки требовали смекалки и, несмотря на тяжелую физическую нагрузку, приходилось думать головой. Да и по Креативу просто так нормальный балл получить было нельзя. По вечерам голова трещала нестерпимо. Для пополнения сил необходимо было успевать восстанавливаться: хорошо высыпаться и полноценно питаться. У Гарри получалось почти нормально спать и через раз есть, уставший организм просто отрубался, только голова касалась подушки. Вымотанные после целого дня физических и умственных нагрузок, на ужин доходили не все, и Малфоя среди них не было. Гарри и сам с трудом тащился в столовую, мечтая поскорее отрубиться спасительным сном. Если бы не голодный желудок, который болезненно урчал, требуя еды, он бы сам бежал в спасительный плен кровати. Сил на то, чтобы полистать перед сном учебник, конечно же, у него не оставалось. Иногда, сидя в ожидании свободной ванной комнаты, пока Малфой смывал усталость после тренировки, Гарри пытался анализировать сегодняшнюю боевку. Разбирать не только свои, но и чужие ошибки. Было невероятно сложно понять тот самый момент, когда все пошло не так, но он прокручивал в голове воспоминания раз за разом, понимая, что на следующий день Дэвис сделает из наиболее сложных участков полосы препятствий более изощренные элементы. Хотя избегать новые ловушки было еще труднее. Поэтому Гарри старался хорошо проделывать «работу над ошибками», присматриваться к своим одногруппникам, анализируя и запоминая наиболее успешные заклинания. В один из дней, заработав обширную гематому от созданной Дэвисом невысокой копии Дракучей ивы, Гарри чуть не уснул на диване, стоило ему только добраться до квартирки и упасть на его мягкую поверхность. Боль разливалась по всему телу, наливая свинцом голову. Саднящие порезы от ивовых веток на лице и руках обещали к утру воспалиться. Но сил на то, чтобы самому обработать их с помощью какого-нибудь из зелий, хранящихся в обширной аптечке, лично собранной из запасов Малфоя, не было. На периферии сознания мелькнула мысль, что среди ровного строя фиалов могло даже обнаружиться что-нибудь от ушиба, некрасивым бордовым пятном охватившем ребра с правой стороны. Но добраться до аптечки над раковиной Гарри просто не мог. Он лишь на мгновение прикрыл тяжелые веки, чувствуя, как его начинает лихорадить: из-за поднимающейся температуры его бил озноб. Внезапно помимо внутренней дрожи, он почувствовал, как кто-то настойчиво трясет его за плечо, зовя по имени. — Поттер, твою мать, не вздумай отбросить копыта, — ворчал склонившийся над ним Драко. Сквозь пелену боли Гарри почувствовал, как губы расплываются в широкой улыбке. Стало внезапно очень смешно, как только его воспаленное сознание представило картинку развалившегося на их диване оленя, чем-то смутно напоминающего его самого. С такими крупными отполированными копытами, которые олень никак не может сбросить. А над ним склонился и безрезультатно пытается его разбудить раздраженный донельзя Малфой. Он попытался рассмеяться, но острая боль в ушибленном боку, скрутила, вызывая глухой стон. — Кончай страдать, иди полечись, — продолжал зудеть над ухом докучливый сосед. Гарри подумал про себя, что почти готов попросить Авады, если сможет выговорить такое длинное предложение: от тряски и озноба зубы вот-вот должны были начать бить чечетку. — Н-не мог-гу… — наконец, с трудом проговорил он, тратя остаток сил. Малфой выругался, доставая палочку. Вероятно, Левитация ему удавалась не очень хорошо, либо балансирующий на грани сознания Гарри представлял тяжелую ношу, но несколько метров до ванной изобиловали углами, которые ему пришлось успешно пересчитать локтями и лодыжкой. Мелькнула мысль, что лучше бы Малфой ему просто помог подняться и пройти эти драккловы несколько шагов — преодоленный навесу путь показался ему слишком длиной дистанцией. Голова нещадно кружилась, Гарри почувствовал, как на голодный желудок его начинает подташнивать. Только этого ему сейчас не хватало. Прислонив его к стене рядом с аптечкой, Драко начал перебирать фиалы. От торопливых движений они позвякивали тонкими стеклянными стенками, словно россыпь колокольчиков. Этот звон отдавался в охваченной страданиями голове, резонируя новыми красками боли. Гарри услышал какой-то неясный звук и вдруг понял, что это стонет он сам. — Потерпи, Поттер, — отрывисто проговорил Малфой. — Понимаю, как больно. Вчера сам получил ушиб с ядовитым ожогом, почти как и ты. Но мне хватило мозгов принять сразу зелье. Вот, выпей сначала это. Губ коснулось стеклянное горлышко фиала, охлаждая и наполняя живительной влагой. От внутреннего жара и сухости во рту глотать было трудно, как будто он успел отвыкнуть от этого простого действия. Драко коснулся его подбородка, помогая запрокинуть голову. Зелье течь стало лучше, да и мелкие глотки начали получаться легче. Гарри не заметил, как быстро опустел фиал. — Сейчас еще Восстанавливающее дам, подожди минутку, — голос Малфоя потеплел. Боль отступала, постепенно убирая свои лапы с все еще немного пульсирующего бока, просветляя гудящую голову. Гарри только сейчас понял, что все это время смотрел будто сквозь мутные стекла. Но вместе с капитуляцией, боль забирала и проблемы со зрением, добавляя красок и четкости. Он повернул голову и взглянул в лицо Драко, замечая сосредоточенное выражение и слегка прикушенную губу. Тот тоже выглядел уставшим, серые тени под глазами были еще темнее, чем по утрам. Возвращаясь к Гарри с другим фиалом, Малфой встретился с ним взглядом и, по всей видимости, заметил изменения. — Вижу, что тебе лучше, — пробормотал он, всматриваясь, словно пытаясь продиагностировать одни взглядом. — Советую принять прохладный душ и сразу в постель. После этих зелий нужно нормально выспаться. Утром почувствуешь себя почти заново родившимся. — Как часто ты «рождаешься заново»? — спросил Гарри, выпивая предложенное зелье. Малфой весь внутренне подобрался, отступая на шаг и вперившись в него напряженным взглядом. — Какая тебе разница? Я ничего не нарушаю, зелья не запрещены. — Постой, да я и не обвиняю тебя, — попытался объяснить Гарри, чувствуя, что чуть не спугнул внезапно спокойное поведение соседа. — Просто зелье и сон — это не панацея. Ты не ходишь на ужин, питаешься словно воздухом. Если плотно сидишь на этих зельях, то вряд ли сможешь долго протянуть. Они, конечно, классно помогают, но все время… — Только не говори, что следишь за мной? — Драко продолжал насторожено разглядывать его, в ожидании какой-то опасности. — Сложно не обращать внимание, если мы учимся и живем вместе, — примирительно поднимая вверх руки, ответил Гарри. — Слушай, я не пытаюсь тебя подловить или как-то наказать, — начал осторожно объяснять он, словно ступая по тонкому льду. — Просто хотел обратить твое внимание. Я понимаю, что хочется быстро восстанавливаться, но просто помни про еду. Малфой вроде начал верить ему, чуть расслабляя плечи. — Ты держишься на первом месте уже вторую неделю подряд, — продолжил Гарри. — Честно? Я восхищен твоими результатами. Только не переборщи, загонять себя не стоит, — он заметил, как Малфой чуть смутился от его откровенности и перевел взгляд, начиная рассматривать неприметную плитку у него за спиной. — Я не загоняю, — глухо ответил он. — Ты просто не понимаешь. — Понимаю, кажется, — Гарри набрался смелости, глубоко вдохнув, словно в прорубь ныряя. — Я слышал про твоего отца и понимаю, зачем тебе становиться аврором… — Ничего ты не понимаешь, придурок, — внезапный выпад, и кулак Малфоя впечатался в стенку в дюйме от его головы. — Ну кто тебя просил лезть мне в душу? — развернувшись, он вылетел из ванной комнаты. Гарри кинулся за ним, все еще ощущая слабость. — Драко, подожди, — крикнул он, уже вбегая в общую комнату. Малфой быстро преодолел расстояние до двери в свою спальню и уже хватался за ручку двери. Но обернулся на крик, мазнув по нему полным злости взглядом. — Поттер, отвали от меня. Хочешь поблагодарить за зелья, скажи спасибо. Не лезь спасать меня. Ты в этом ничего не смыслишь, — сквозь зубы процедил он. — Я просто хочу помочь, — не обращая внимания на полные яда слова, сказал Гарри. — Научись помогать тогда, когда об этом просят, — выплюнул Драко на прощание и, наконец, скрылся в спальне, как обычно громко хлопая дверью. — Сам же меня без спросу сейчас спас, — пробормотал Гарри, пожимая плечами. Поведение Малфоя было непонятным. Словно маятник весов: стоило только сделать шаг ему навстречу, он тут же утекал, как песок сквозь пальцы. Гарри поймал себя на мысли, что очень хочет «продлить» те мгновения, когда Драко ведет себя по-человечески, позволяя нормально общаться. В такие моменты со стороны может показаться, что они друзья. А Гарри уже хотелось переключить их отношения из застарелой вражды в некоторое подобие дружбы. Несмотря на памятную встречу здесь, в Академии, последующие месяцы они вполне спокойно сосуществовали. И если исключить свои собственные непонятные фантазии, которые Гарри упорно пытался игнорировать, у них получались вполне соседские отношения. Но Малфой словно боялся просто пустить все на самотек. Верить в его слова о нездоровом желании и даже потребности спасти его, Гарри не хотелось. И не потому, что это казалось неправдой. Он уже начал понимать, что его порывы помочь очень часто трансформировалось в потребность спасти, с обязательством вытащить и сделать счастливым этого человека. Может быть, именно поэтому его так часто мучили сны, прокручивающие, словно заевшую пленку, именно те события, в которых Гарри не успевал или не мог предотвратить неизбежное, как это случилось с некоторыми его друзьями во время Битвы за Хогвартс. Смыв усталость, залипнув на несколько минут под прохладными струями воды, он размышлял о завтрашней боевке. Несмотря на стремительно улучшающееся место в рейтинге и стабильное попадание в топ-дюжину, до Малфоя ему было еще далеко. А внутренний голос требовал не то, чтобы спихнуть того с пьедестала, но хотя бы приблизиться, войти в тройку сильнейших. Возможно, тогда Драко по-другому бы относился к его попыткам наладить отношения. Но в этом плане было несколько проблем. Креатив и Стратегия не поддавались ему. И если с первым он приблизительно понял, как управиться — нужно было придумывать нестандартные решения встречаемых по пути головоломок, то вот со Стратегией было посложнее. Фактически, на их курсе получать высокие баллы по этому критерию удавалось хорошо только Малфою. Гарри наблюдал сегодня, когда выбыл из сражения после полученной травмы, как Драко не просто придумывает выход из западни, но раздает задание всей своей группе из трех кадетов, объясняя их действия и даже возможные шаги, если они встретят новые ловушки. В конце занятия он успел заметить, что у Драко и сегодня был высший бал за тренировочный день по Стратегии. Но как перенять его способности мыслить на несколько шагов вперед, пока Гарри было непонятно. Он быстро растерся хрустким полотенцем, обходя стороной только ушибленный бок, который в отражении зеркала выглядел уже просто желтым пятном с бурыми полосами по ребрам. Гарри всмотрелся в порезы на лице и руках, отмечая про себя, как они чуть затянулись тонкой кожицей, размоченной только что под водой. Открыв аптечку, он быстро отыскал Заживляющую мазь и нанес ее тонким слоем, убирая фиал внутрь. Взгляд зацепил Обезболивающую мазь, на которой мелкими буквами было написано: расслабляет и устраняет мелкие травмы слизистой, может использоваться в качестве лубриканта. Кровь ударила ему в голову, а собственное отражение в зеркальной поверхности аптечки послужило подтверждением тех мыслей, которые мелькнули у него в голове. Гарри на долю секунды представил Малфоя, который склонился над ним и показывает прозрачную мазь из этого фиала, предлагая уже наконец спустить штаны. Но кроме стыда, к его ужасу, он почувствовал, как в паху стало тяжело и заинтересовано дернулся член. Пришлось открывать кран и плескать в лицо прохладной воды. Запланированная встреча на выходных с Джинни должна была поставить точки над «и». Он собирался предложить ей вернуться к тому, на чем они как-то приостановились. Он надеялся, что после ночи в постели с такой яркой девушкой сможет наконец ответить себе на вопрос о собственной ориентации. Гарри не боялся, если выяснится, что он гей. Он не хотел думать, что делать дальше, просто хотел определенности. Да и перед Джин было неудобно. Сейчас у них была пауза, позволяющая свободные отношения. Но на кону было его и ее будущее. Обманывать ее и обманываться самому Гарри абсолютно не хотел. Внутренний голосок немного протестовал, что Джинни может его просто послать после всего, что было. Но он отмел сомнения о предстоящих трудностях. Гарри наметил цель, и азарт теперь подстегивал его, ведя к ней. Как уснул, он сам не заметил. В голове роилось столько мыслей, неясное томление в паху, уже непонятно, связанное с Малфоем или с Джин, мешало расслабиться, но он обхватил подушку, ожидая бессонную ночь, и провалился в чудесный глубокий сон. День не задался с утра. Просыпался он долго, словно пробираясь сквозь толщу воды. Остановленные кое-как будильные чары продолжали трезвонить каждые пять минут. Мысль, что так же будет орать Дэвис, наконец накрыла его вспышкой адреналина, который разбудил его. Вскакивая и, колдуя на ходу Темпус, он с ужасом увидел, что до начала занятия осталось пять минут. У него не оставалось времени ни на что. Малфоя уже не было. Эта белобрысая сволочь ушла на занятия, даже не подумав его разбудить. Быстро справив нужду, он аппарировал к крыльцу, застегивая на ходу форменную мантию. Его появление за несколько секунд до начала занятия не укрылось от Дэвиса. — Поттер, улучшение результатов не позволяет тебе опаздывать на занятия. — Но, сэр, я же успел, — удивился Гарри, вставая в шеренгу. — Сегодня тебе повезло. То, что кому-то когда-то повезло, не означает, что нужно всегда на это надеется. Когда ты так опоздаешь на настоящее сражение, можешь не успеть понять обстановку, учесть погоду, скорость ветра и прочие условия, которые могу повлиять на действие заклинаний. Так что, в следующий раз шевелись быстрее. — Есть, сэр, шевелиться быстрее, — Гарри вытянулся в струнку, понимая, что препирательства ни к чему хорошему его не приведут. Даже думать о вполне справедливом замечании, вспоминая собственные ошибки во время Битвы за Хогвартс, совершенно не хотелось. Дэвис обвел взглядом свою группу. — Ну, раз все уже готовы к занятию, хочу сделать несколько объявлений. Даты окончания Практического курса по боевым заклинаниям определены — мы проведем зачет в последнюю пятницу февраля. Кто не умеет считать, осталось всего две недели. Все, преодолевшие рубеж в сто двадцать баллов, получат «зачет». Дюжина лучших, если ничего не случится, пройдет отдельное задание. Оценки по нему пойдут в расчет дальнейшего распределения, — Дэвис усмехнулся. — Как вы знаете, не во все отделы Аврората достаточно оценок «зачет». Некоторые требуют только «превосходно». Подумайте об этом. Ребята начали перешептываться, но Дэвис прекратил все, скомандовав бежать разминочные круги. Гарри нашел взглядом Малфоя, тот выглядел, как обычно. Гарри внезапно понял, что несмотря ни на что, тот ему действительно помог: после вчерашней травмы, не обработай он раны и забудь он про зелья, бежать сегодня было бы невозможно. Но это утро, словно в отместку за вчерашние слова, опять возвращало их отношения в точку отсчета. Гарри тряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли. Заниматься копанием в поведении Малфоя было некогда. Разминка закончилась, и Дэвис начал делить их на группы. Сегодня удача явно была не на стороне Гарри. Уоррент-офицер, словно в наказание за опоздание, распределил ему в группу двоих самых слабых кадетов. Хотелось выругаться, ведь именно сегодня, Гарри так хотел улучшить показатели, а теперь могли возникнуть дополнительные проблемы. Он вздохнул и прислушался к заданию и описанию сегодняшней полосы. Нужно было собраться с мыслями и постараться выжать по максимуму из того, что есть. В конце концов, у стен Хогвартса их было немного и опыт был далеко не у всех. Вечером Тамми и Майк позвали его отмечать успешную боевку. Быстро приведя себя в порядок, он поймал себя на мысли, что с радостью посидит с ребятами. Сегодняшний результат был лучшим не только для них, но и для самого Гарри. И хотя Малфой перед тем, как скрылся в душе, попытался подколоть его, приподнятое настроение не проходило. Благодаря почетной второй строчке в рейтинге, следом за самим Драко, он Гарри как никогда чувствовал себя на гребне успеха. — Повезло заполучить в команду тихоню и ведомого, — сказал тогда Малфой перед дверью в ванную. — Тихоня, как пить дать, замечала скрытые ловушки, а ведомый спокойно выполнял все, что ты говорил. Поттер — король манипуляций. — Заткнись, Драко, завидуй молча, — огрызнулся он совсем по-малфоевски. Тамми приготовила каких-то закусочек, а Майк притащил несколько бутылок маггловского шоколадного эля из ближайшего паба. Вечер удался на славу. Эти замечательные посиделки в такой компании напомнили ему их гриффиндорское трио. Малфой в чем-то был прав, без Рона и Гермионы ему было непросто. Хотя, хотелось верить, что никакой манипуляции, во всяком случае с его стороны, в этой дружбе не было. Может быть, именно они, какими, возможно, не идеальными не были, подходили для неидеального него. А вместе они создавали идеальную неидеальную команду? С другой стороны, Тамми и Майк не стали для него аватарами друзей: мало-помалу общаясь, он узнавал их с разных новых сторон и понимал, что они совершенно другие. На душе стало внезапно текло. Получалось, у него могут появляться друзья, у него может быть жизнь вне того узкого мирка, в котором он жил раньше, и в котором он запер себя теперь. Даже перекочевавший из Хогвартса в Аврорскую Академию Малфой помогал его жизни течь, пусть и несколько по-другому, но в каком-то привычном русле. Он словно впервые сделал маленький шаг за пределы своей зоны комфорта, открывая для себя новый, но в то же время знакомый мир. И открытия, которые он делал, были удивительно приятными. И дело было не только в Тамми и Майке. Он понял, что Коллаборация, которой он раньше пользовался просто на автомате, проявляя дружелюбие, могла стать для него козырной картой, которая поможет ему в улучшении Стратегии и в других раскладах, с другими кадетами в одной связке. Малфой заведомо уже торчал у себя, когда Гарри вернулся в комнату. И, отсалютировав ему через дверь, Гарри тоже скрылся у себя в спальне. Завтра будет суббота, значит, скорее всего, удастся встретиться с Джин и, если повезет, на этих выходных он, наконец-то, познает радости секса. Сквозь легкую дымку опьянения, настроение было на максимуме. Гарри быстро разделся и завалился в постель. Во сне Джин и Драко лежали рядом с ним, словно поймав его в жаркие объятья. Их горячее дыхание касалось его лица. Они ласково прижимались к нему, чертя своими проворными пальцами невероятно чувствительные линии у него на груди. Ласки спускались ниже и ниже. Его нестерпимое возбуждение достигло предела. Его затягивало все сильнее и сильнее. Превозмогая душащее возбуждение, он резко сел, с сожалением противясь попыткам удержать его в этом обжигающем мареве. И также резко проснулся… За окном была ночь. Спать ему оставалось три часа.