Зов убывающей Луны

      Вечер выдавался наредкость холодным и промозглым. Дымка мглы тянулась совсем низко над землей, что эту дымку, казалось, можно взять руками, как первый выпавший снег. Теодор подносит раскрытые ладони к губам, обдавая руки своим горячим дыханием. Теплый воздух из лёгких, срываясь с губ, становится испариной, которая, танцуя и клубя, исчезает в воздухе. Марена не зря говорила про то, что нужно тепло одеваться, думает про себя Нотт, стоя у выхода из Хогвартса. Он ещё раз оборачивается в сторону часов, чей механизм слышен и днём и ночью неизменно. Но в столь поздний час, когда лишь некоторые ученики Хогвартса получили официальное отбытие вне спален своих факультетов от комендантского часа, было чуждо стоять в объятиях ночи. — Давно ждёшь? — за спиной оказывается Марена, пересчитывая на поясе свои излюбленные мешочки.        Теодор ещё до того, как ведьма подала свой голос, уже знал, что она находится за его спиной. Запах хвойного леса и можжевельника окутывает разум и тело, погружая в некий транс из опасности и гармонии одновременно. Парень оборачивается в сторону девушки с ухмылкой, пряча руки в карманы пальто.  — Уж не думал, что последний год в стенах заточения этого убого места обещает быть столь насыщенным.        Марена удивлённо приподнимает брови, но лишь на мгновение, потому что после к ней возвращаются привычные черты лица отстранённости от каких-либо проявления человеческих чувств.  — Не знала, что ты не любишь эту школу, — негромко произносит ведьма, запахивая на себе сомнительный по теплоте плащ, под которым девушка была в одном лёгком белом платье.  — Тебе не будет холодно? — Нотт проводит пальцами по рукаву плаща, оценивая его материал. — Сама ж велела тепло одеваться.  — Я всё равно сниму плащ в момент всей процессии. Это вы будете сидеть и наблюдать, — коротко произносит Марена, двинувшись вперёд. Слизеринец тут же проследовал за ней.  — Я думал мы там тоже будем учавствовать, — усмехнувшись, Нотт нагоняет ведьму, которая от чего-то дёрнулась в плечах. — Читать разные заклятия на русском и плясать вокруг костра. Или даже прыгать! — Нет, — отсекла студентка Колдовстворца, выглядя при этом отчуждённее и холоднее обычного. — Будешь припираться и мешать, то отправлю тебя обратно.  — Грозная, — Теодор намеренно обгоняет девушку и встаёт перед ней, преграждая путь.        В чёрных, как крыло ворона, распущенных волосах стянуты ленты и сухие цветы. Теодору едва ли не с первых дней нравился этот контраст в девушке из черного и белого. Вот только он сам себе в этом не сразу признался. Нотт боялся впускать чувство влюблённости в чужестранку. Он внимательно всматривается в чужие черты лица, словно видит их впервые в жизни. Его подушечки пальцев заскользили по бледной щеке и Марена на мгновение прикрывает глаза, шумно выдыхая.  — От чего ты такая напряжённая? — тихо интересуется Тео, чуть склоняясь к девушке.  — Ты сам поймёшь, — осенний воздух с шелестом доносит её слова до слуха слизеринца. Она остаётся стоять на месте, хотя понимает, что время уже выдвигаться вперёд. Их непременно ждут. Но вот только Нотт продолжает смотреть на неё с полуулыбкой на устах. — Что такое?  — Тебя можно поцеловать? Или сегодня действуют какие-то особые законы для вас? — Марену всегда поражало в этом юноше, что он говорит абсолютно всё, что приходит на ум. И делает это столь легко, что становится немного завидно внутри.        Ведьма коснулась тыльной стороны ладони парня, которую он не убирал с её щеки, и прижимает его ладонь полностью к своей коже. Чужое тепло медленно согревает и девушка прекрасно чувствует это. Она чувствует рядом с Ноттом себя живой. Чувствует себя собой. — Можно, — не сразу произносит Марена, тут же прикрывая глаза, потому что горячее дыхание Нотта легко на губы.        Теодор оставляет на губах ведьмы два поверхностных поцелуя, но столь томительных и сладостных, что вибрация проходит по всему телу.  — Я верю, что у тебя всё получится. Хоть и не имею ни малейшего представления, что ждёт меня и других бедолаг из Хогвартса, — парень усмехается в губы девушки, целуя их в последний раз.        Взяв Марену за руку, Теодор развернулся и двинулся дальше по тому направлению, где собирались так называемые виновники торжества. Пока они ступают по влажной траве, рассекая ногами мглу над землей, с периодичностью до слуха Теодора доносятся некие мантры на русском, которые ведьма бубнит себе под нос. Дойдя до указанного места у Чёрного Озера, слизеринец порядком выдохся от длительной пешей прогулки в полном молчании, которое он не смел нарушать. Они подошли одни из последних. Нотт едва слышно прыснул смешком, когда сегодняшними его союзниками из Хогвартса оказались: Седрик Диггори, «любимые» близнецы Уизли, которых всяко позвал Святослав, Лаванда Браун и Роджер  Дэвис, который с восхищением ходил вокруг мешков разными атрибутами, что приволокли Колдовстворцы.  — Ух, а для чего этот чан? — Роджер попытался дотронуться до позолоченной ручки чана, но Глафира тут же цыкнула на него.  — Не нужно трогать, — она попыталась не придавать собственному голосу враждебность.        Но приглашённые из Хогвартса в недоумении уставились непосредственно на Теодора Нотта.  — А он, что тут делает? — недовольно фыркнул Фред, переглянувшись с братом-близнецом взглядом полным призрения.  — Хочу и вас спросить о том же вроде мероприятия светское, а всякий сброд тащат, — Нотт не теряется и словно змея щёлкает языком.  — Прекратите, — голос Радомира обрушатся, как ледяная вода со скал. Он разделяет позицию Уизли, но старается побороть в себе это липкое чувство. — Марена, — юноша обращается непосредственно к ведьме. — Часть из нас хочет трансгрессировать в Ясеневую Пустошь. Распутина хватили срочные дела,  но он понадеялся на наше благорассудство, — и с этими словами Радомир обращается к Добринке, которая не смотря на явный упрёк, светится.  — Что? — ведьма моргнула, обводя взглядом непосредственно товарищей своей школы. — Вы серьёзно?  — Ну пожалуйста, — словно блеющая овца взмолилась Добринка, выдвинувшись вперёд. — Да и только на нашей земле у Глафиры будет возможность встретиться со Светозаром и узнать, что случилось!       Вдруг повисает звенящая тишина, которая отдаёт леденящим душу холодом волнения. Зрачки Глафиры тут же сузились, как у животного перед атакой.  — Я вообще такого не говорила! Белены объелась думать тревожить покой Светозара? — она хотела уж было шагнуть вперёд и резко развернуть девушку к себе, но за Добринку вступается Седрик.  — Я, конечно, не знаю тонкостей вашего мира, — он вновь говорит сквозь лёгкую тень улыбки. — Но если переход душ подчиняется всеобщим законам, то у нас как раз есть время узнать, что случилось. Учитывая, что некто едва ли не задушил Радомира, то помощь Светозара может оказаться очень полезной.        Было видно, что каждое слово Диггори выцарапывает всё новые и новые раны на сердце Глафиры, которую заколотило мелкой дрожью. Но она не осознает почему тело так болезненно реагирует на упоминания о Светозаре, потому что в памяти его образ был столь призрачным и неясным, что оказывалось тяжело ухватить какие-либо воспоминания о нём. Глафира отшатывается от Добринки, безвольно опустив руку вдоль туловища.  — Делайте, что хотите, но разгребать вам потом, — она сверкнула глазами на Марену, которая не успела произнести и слова. Глафира достаёт странный кувшин из одного из мешков. — Что стоите, берите, — она обратилась к юношам из Колдовтсворца.        Атмосфера оказалась какой-то чрезмерно напряжённой. Если сначала непосредственно Уизли и Нотт задирались во взаимной «симпатии», то сейчас их взгляды пересеклись больше в недоумении, чем во вражде. Лаванда, переминаясь с ноги на ногу, примкнула к Диггори, кутаясь в махровый шарф, потому что именно русские были настроены друг на друга крайне агрессивно. Тихомир, фыркнув, демонстративно толкнул плечом Глафиру и закинул за спину один из мешков, в котором зазвенела различная утварь.  — Готовы? — Глафира, проигнорировав конфликтный выпад Тихомира, вытягивает руку с кувшином вперёд.  — Ура! — Добринка, которая единственная из Колдовстворцев пылала неподдельным счастьем, хлопает в ладоши и самая первая касается пальцами кувшина. — Хоть на пару часиков домой. М-м-м, надеюсь, будет снежно! — Ты утомляешь сегодня, — тяжело вздыхает Святослав, за которым до сего момента не была замечена раздражительность, которая буквально льётся речушкой из его физиономии. Он то и дело хмурит огненные брови и веснушчатое лицо выглядит не столь доброжелательно.  — Вы уверены, что готовы взаимодействовать? — Джордж хоть и несомненно рад предстоящему приключению, но Колдовстворцы костерили друг друга на чём свет стоит, ещё до того, как пришли Марена и Теодор. — Из вас вся гниль так и прёт.  — Ой, не хочешь с нами, то проваливай, — рявкает Глафира и кувшин буквально затрясся в девичьей руке от злости. — Вообще зачем этих дураков берём, могли бы… — но Глафира не договаривает, как в её лицо прилетает комок грязи. Девушка выронила кувшин, отшатываясь назад. — Какого лешего?       Марена тем временем опустила волшебную палочку, игнорируя устремлённые в её сторону взгляды.  — Выражайся менее вычурно, — казалось, что от ведьмы струится лёгкая дымка чёрного цвета, вынуждающая блица стоящих отступить чуть в сторону. — Не нужно себя вести столь ужасно. Дикарка. — Прекратите, — шикает Радомир, вставая на пути у Марены и закрывая собой Глафиру, которая избавившись от грязи на своём лице так же выудила волшебную палочку.  — Отойди! — выставив волшебную палочку перед собой, Глафира буквально приказывает Радомиру отойти, но тот не слушается.  — Ребят, — в ужасе произносит Дэвис, а голос его вздрагивает от нервных усмешек. — Я думал вы друзья. Зачем же так, — он разводит руками, и надеется поддержку хотя бы в Диггори.  — Сам напросился, — Глафира игнорирует когтевранца, взмахивая волшебной палочкой.        Теодор успевает прикрыть тыл Радомира, отбивая заклинание.  — Да что с вами сегодня не так?        Сам Радомир обескураженно хлопает глазами, медленно оборачиваясь через плечо и натыкаясь на кудрявую макушку Теодора Нотта, который только что прикрыл его спину, не дав угодить под заклятие Глафиры.  — Ха, — усмехается девушка и голосе той проскальзывает что-то чуждое. — Думаешь Марена вот так вот просто полюбит тебя? Глупый, наивный мальчишка, — не смотря на то, что Глафира хмурится, губы её растянуты в злостную ухмылку. — Марена не умеет любить! Её душа холоднее, чем русские зимы. Все кого она любит умирают! Поэтому Добринка совратила Радомира, чтобы уберечь того от никчемной гибели! — Тебе решать за неё? Или решать за меня, кого мне любить? — с иронией в голосе парирует Нотт, не опуская волшебную палочку. Теперь он жалеет, что не предупредил своих ребят о том, что ждёт его вечером. Явно такого исхода он не ожидал. — Или может тебе завидно,  что не на тебя обратил своё внимание?       Глафира вся буквально вспыхивает от злости, скрипнув опасно зубами.  — Ава… — и сердце Тео тут же пропускает пару ударов.        Но Глафира не успевает произнести заклинание, удушливо крякнув. Девушка медленно опускает свой взгляд на окровавленную руку, что торчит из её грудной клетки. Волшебная палочка выскальзывает из рук под приглушенный вскрик Браун, вцепившийся в побледневшего Седрика. Марена стоит за спиной Глафиры, а облаченные в украшения из птичьих костей и медвежьи когти тыльная сторона ладони и пальцы рук зияют из грудной клетки девушки. Ведьма в отвращении хмурится, чувствуя, как по руке льётся чужая и такая горячая кровь, а сердце Глафиры жмётся к запястью Марены.  — Вы что такое творите? — ахает Фред, пятясь назад в попытке бегства, но спотыкается о вылезший из-под земли корень. — Ты только что убила её! — Это она убила Светозара? — вскрикивает Джордж. Но и его хлестко ударяет корнем по боку и валит с ног.       Тео примечает, что корень вылез по велению Марены, которая неотрывно смотрит куда-то поверх всех, шепча что-то одними губами. Добринка, которая радовалась больше всех, теперь стихает и прижимается к спине Радомира, что стоит в оцепенении, как скала. Ветер поднялся, закружив мглу среди учеников. Холод раздирает кожу лица, вынуждая закрывать лицо руками.  — Марена! — её пытается окликнуть Теодор, но вот только девушка будто бы не слышит его зова.  — Промахнулась, — единственное, что она произносит приглушённо.        Ведьма, упираясь левой рукой в плечо Глафиры, начинает медленно вытаскивать руку из её грудной клетки, ощущая, как кожу снова обдаёт жаром горячей крови. Вытащив полностью руку, Марена вновь бьёт со спины и на этот раз в медвежьих когтях оказывает сердце Глафиры, которое всё ещё пульсирует.  — Что ты делаешь? — завизжала Добринка, закрывая уши руками. — Прекрати! Прошу прекрати нас убивать!       Её крик принялся расслаиваться. Кричали все. А Теодор, глядя на Марену, побледневший и ошарашенный принялся отступать назад. — Убийца! Ненавижу тебя!       Ведьма попыталась остановить и его корнями, но вот только слизеринец мастерски увернулся и мгла поглотила Теодора сорвавшиеся в бегство.  — Нет, — шёпот сорвался с губ девушки. — Постой!        Отбросив холодеющую Глафиру в сторону, Марена устремилась следом за Теодором, но туман и ветер становились всё сильнее. Споткнувшись о собственное сплетение корней, ведьма запутывается в них и падает.  — Марена, — девушку довольно жёстко встряхнули и она с оглушительным вздохом распахивает глаза.        Пелена с глаз не хочет уходить вот так сразу, что приходится довольно часто моргать глазами. А когда реальность вернулась в чертоги разума, то на неё вперила взор Баба-Яга, хмуря и без того морщинистое лицо. Старуха почесала бородавку на длинном и крючковатом носе.  — Что лупишь своими глазами? Рассказывай, что видала?        Язык прилипает к нёбу, а в горле першит от сухости. Кое-как отлепив свой язык, Марена проводит им по обветренные губам, озираясь вокруг. Она находится в классе на уроке Бабы-Яги. Вековая паутина с толстыми пластами пыли и жирными пауками были тому молчаливыми свидетелями. Один из пауков лениво переполз на пучок засушенного зверобоя, перебирая длинными лапками. Девушка обернулась резко назад. За её спиной лениво распластавшись по парте зевает Светозар, а Глафира, скрестив руки на груди, с непроницаемым взглядом смотрит перед собой, поджимая тонкие губы в линию.  — Что? — Марена подскакивает на месте и небольшая деревянная скамья опрокидывается за спиной. — Как тут оказалась?  — А где тебе быть-то, лапушка? — ехидно и с любопытством тараторит Баба-Яга, упираясь кулаками в бока.  — Хогвартс… Мы же были там… — неуместно срывается с уст ведьмы и по классу пробегает приглушенный смешок.  — Вот те на, — плюёт Баба-Яга. — Совсем умишком тронулась? Какой тебе Хогвартс заморский? Дома ты. Дома. Никуда не девалась с моего урока, коза проказливая.       Марена перестаёт дышать. Всё кажется до абсурда выдуманным, но зловеще настоящим. Она пытается ущипнуть себя, чтобы очнуться от бредового сна, но класс Бабы-Яги никуда не исчезает. Тогда ведьма, огибая парту, стремится к выходу. Вырвавшись из удушливого кабинета, девушка практически сразу вываливается на мокрую траву из избушки на курьих ножках, которая внутри растягивалась в большой класс на время уроков и стягивалась до жилья бабки, когда все студенты уходили. Девушка, чертыхнувшись от болезненного падения, поднимает голову и видит, как тропинка уходит вверх к черным от времени и грозным стенам Колдовтсворца, над пиком которого пролетает ревущий дракон. Ведьма оборачивается назад и избушка со скрипом переносит свой вес на одну лапку и поджимает вторую.  — Этого не может быть, — в неком отчаянии говорит Марена. — Не может быть…       За спиной повторно скрипнула дверь и к ней опускается Радомир, пытаясь поднять ведьму.  — Что здесь происходит? — Марена отталкивает товарища, закричав. — Почему я в России?        Юноша был удивлён столь резкой смене настроения потомка Богини Смерти и Зимы. Радомир аккуратно выставил руки перед собой, пытаясь сей жестом успокоить девушку.  — Тш-ш-ш, — тихо вторит парень. — Ты дома. Ты всегда здесь была…        Марена в ужасе распахнула глаза.  — Но… Ты, я, Добринка, Светозар и другие не должны были отправиться в Хогвартс? — голос ведьмы дрожит.  — Нет, — в изумлении отвечает Радомир, пытаясь понять, что же происходит с ведьмой. — Хогвартс для нас закрытая школа и ты знаешь, что Кощей не желает, чтобы мы разносили нашу магию вне стен России.        В голове творится самый настоящий сумбур. Девушка прикладывает ледяные руки к лицу, закрывая глаза. Тео… в голове звучит имя Нотта. Это всё было дурным видением? Ох Матерь… Нет… Нет… Нет… Резко развернувшись, Марена устремляется прочь быстрым шагом, а после срывается в бег.  — Стой! — Радомир хочет нагнать девушку, но высунувшаяся из двери Баба-Яга останавливает юношу.  — Погоди, милок, — прокряхтела старушка. — Кажется в ней просыпается первоначальный исток. Отпусти. Пусть оклемается. Тяжко нынешней молодёжи волочить узы с Богинями. Тьфу, ну вас, олухи. Возвращайся на урок, — но Радомир остался стоять, как вкопанный. Тогда Баба-Яга хватает юношу за ухо и тянет обратно в класс.        Марена тем временем неслась вперёд, как раненное животное. Лёгкие разрывает от быстрого стремления оказаться, как можно дальше от избы, а лицо жгло от слёз. Рухнув на колени уже среди яблоневого сада, ведьма хватается рукой за один из стволов затянутых оленьим мхом и прижимается к яблоне, которая давно уже сбросила листву. Кривые ветки упираются в хмурое небо, которое всегда держит траур над территорией русской школы волшебства. Подтянув колени к груди, девушка упирает в них лбом, шумно и тяжело дыша. Она не смыкает глаз, а зрачки судорожно бегают перед пустотой чёрной ткани школьной формы.  — Я ведь хорошо помню, — через какое-то время удушливых слёз девушка поднимает голову. Дрожащие кончики пальцев касаются линии губ, на которых, как кажется, ещё совсем недавно Теодор Нотт оставлял жаркие поцелуи. И она хорошо помнит ямочку на его щеке, когда тот улыбается.        От воспоминаний, которые то ли были явью, то ли плодом разыгравшиеся фантазии, режут сердце и душу на сотню маленьких осколков. Марена хватается за ткань платья в области сердца, сжимая её с силой в кулак. Уперевшись затылком в ствол яблони, дыхание вновь становится частым и прерывистым от накатывающей волны слёз.  — Тео… Не уж то это всё было ложью? — думая об этом, Марена продолжала несчастные попытки заставить себя проснуться.        И самой безумной идеей было вытащить из складок платья свой ритуальный нож и полоснуть им по левой руке, разрывая ткань школьной формы. Боль от лезвия вступила в голову, вынуждая закусить нижнюю губу до крови. Но реальность оставалось реальностью. Всё те же голые яблони. Всё то же хмурое небо. Всё та же Марена, охваченная ужасом и тревогой.  — Проснись же! — второй порез приходится не менее жестоким и болезненным. И в какой-то момент девушка закричала, срывая голос до самого хрипа.        Крик ведьмы обрушился в самое небо, вынуждая воронов сорваться с сосен, которые ютились неподалёку от яблоневого сада. Нож выскользнул из рук, а капли гранатовой крови медленно срывались с лезвия на рыхлую от дождей землю. Что-то внутри болезненно разрывалось и трещало по швам. Подумать не могла сама Марена, что Теодор Нотт окажется столь нужным и важным, чего она не могла никак осознать, находясь подле него. Закрывая лицо руками, девушка продолжала кричать, но уже крик смешивался с булькающими слезами.  — Что тут происходит? — в сад ворвался Распутин, а за ним ковылял взъерошенный Кощей, опираясь на длинную трость, которая поддерживала равновесие старика.        Григорий опустился на колени возле ведьмы, стараясь отнять её руки от лица, как замечает кровь.  — Во имя Живы! Что ты делаешь? — Распутин поспешил достать волшебную палочку и против всяких законов останавливает кровотечение магией, хоть это было и запрещена для потоков Богинь. Но сейчас это вынужденная мера, чтобы уберечь Марену от худшего.  — Это не могло быть видением, — ведьма замотала головой. — Я должна проснуться. Я должна найти Тео… Тео… Нет… Нет! Нет! Нет!       Григорий в ужасе и смятении обернулся в сторону Кощея, который провёл костлявыми и длинными пальцами с закрученными и пожелтевшими ногтями по серебряной бороде. Директор Колдовстворца задумчиво поднимает голову к небу, сморгнув сухость с глаз.  — Зов убывающей Луны убивает Марену, — произносит Кощей лишенным всяких прикрас голосом.