Зов убывающей Луны

      Марена открывает глаза, натыкаясь на всю такую же непроглядную тьму за окнами, но внутри уже что-то подсказывало о наступившем рассвете, которое отныне не видно. На животе ощущается тяжесть и девушка находит на нем руку Теодора Нотта, что равномерно посапывает рядом с ней. За разговорами они смогли уснуть. Точнее ведьма смогла уснуть измученная событиями прожитых дней и, казалось, что сейчас она находится в правильном месте. Она ещё на мгновение прикрывает глаза — её разум острый и твёрдый, как камень, но при этом душа соткана из мельчайших хрустальных нитей, которые ломаются и лопаются от любого прикосновения… Даже самого лёгкого дуновения ветерка. И в некоторой степени остаётся страшным момент, когда Нотт всё же прикоснётся к этим нитям её души.  И ведьма снова открывает глаза.        Выбравшись из-под руки слизеринца, Марена поправляет всю свою многослойную одежду и находит в потёмках соседнюю койку, которая находилась в трех шагах от той, где спит Теодор. И стоит ведьме опуститься на кровать и сделать непринуждённым своё лицо, как вокруг на каменных стенах вспыхивают факелы. Оранжевый огонь тут же начинает скрипеть и трещать, облизывая причудливыми тенями холодные на вид стены. Девушка поднимает глаза, когда в их сторону направляется целая делегация. Морщинистое лицо Кощея приобретает новые оттенки эмоций — изумление. Директор русской школы волшебства стремительно направляется в сторону студентки Колдовстворца.  — Что вы здесь делаете? — он оказывается перед Мареной и та поднимается на ноги, чуть склонив голову. — Давайте выйдем, — Кощей всё прекрасно понимает и нахождение одного из потомков не случайно. Будет что-то страшное. Так он думает.        Девушка кивает и следует за  директором школы, пока медленно просыпались Тео, Джинни и Астория, словно почуяв приход администрации школы Хогвартс. Они выходят за пределы больничного крыла и оказываются на промозглой площадке, где так же вспыхивают факелы, хватающиеся своими пальцами за железные решётки самих светильников. Огонь склоняет любопытствующие физиономии ближе к двум людям, подслушивая их разговор.  — Вы… — начинает старик, опираясь костлявыми пальцами о трость, но ведьма его стремительно перебивает.  — Я отреклась от всего, — выпаливает из груди Марена эти ядовитые и болезненные слова. Ей казалось ещё на кануне, что будет намного проще объяснить, что отречение полностью связано с человеком, которого она полюбила. — Я здесь из-за одного человека. Серая Лошадь обещал помочь, но эта помощь подразумевала, что нет пути обратно.        Директор Колдовстворца тяжело всматривается в юные, девичьи черты лица. Холодные, мягкие и правильные. Он чешет желтоватыми когтями глабель и чешуйки ороговевшей кожи падают на длинный нос. Сначала это походит на пситтацизм, но старик воспроизводит в голове всё сказанное Мареной и его брови ползут вверх.  — Это твой выбор?        Ведьма боится, что её осудят и сразу же начнут бранить и того хуже — обвинят в измене и предательстве родины. Могут насильно вернуть на территорию России и отправить от Министерства Магии прямиком в остракизм. Но что-то понимающие будто бы мелькает в глазах Кощея Бессмертного — он лишь сильнее обхватывает свою трость.  — Да, — тихо отвечает Марена, сминая в руках передних платья, которе было под плащом из шкурок животных.  — И что этот за человек, который сумел из лесов забрать потомка самой непредсказуемой Богини?  — Теодор Нотт, — перед директором нет смысла лукавить, но ведьма не набирается смелости, чтобы взглянуть прямиков ему в глаза.  — А, — приглушённо тянет старик и вновь поворачивается в сторону двери, ведущей непосредственно в лазарет. — Этот нахальный мальчишка, который слишком много на себя берёт. Но в нём больше света, чем тьмы. А вот его дружок по уши погряз в собственном бесчинстве, — Марена сразу понимает, что речь идёт об Эване Розье. — Мы всё равно тут задерживаемся. Россия на ушах, а Англия и подавно. Твоё отречение будет ударом в спину.        Девушка медленно прикрывает глаза, ощущая, как горестные реки слёз прошлись по всему нутру. Она пытается выдохнуть эти слова, которые и ей были нанесены, как месть. Но Кощей медленно оборачивается через плечо. Его силы покидают древнейшее тело, потому что за пределами России он слабеет. От того и его нрав так же стихает и становится более приемлемым и сносным.  — А как же твои друзья?  — У меня их не было. Радомир со мной, потому что я выросла в его семье. Остальные же общались, потому что так хотел Радомир. Но меня боялись, — ведьма подняла голову. — Мне не горько было покидать тесные стены Колдовстворца.  — Да, — отвечает директор Колдовстворца. — Баба-Яга пристально следила за тобой. Её заинтересовали твои перемены, от которых открещивался Распутин. Ты ступила на пустошь, открывая двери в прошлое, которое внутри тебя позволило осознать, что каждому необходим человек, способный пробудить внутри свет. Кажется, Теодор Нотт стал таким человеком?        Марена скомкано улыбается, прикусывая внутреннюю сторону щёк, чтобы совсем не расплыться в чём-то неестественно мягком. Кощей Бессмертный отходит в сторону, как на небольшое пространство вываливается тот самый объект разговоров — Теодор Нотт. Парень встаёт перед девушкой, поправляя смятую рубашку.  — Вы не будете её отчитывать и тем более возвращать обратно, если Марена сама того не захочет, — выпаливает парень, а следом выходит поспешно взвинченная Профессор Макгонагалл.  — Что вы себе позволяется, мистер Нотт? Не вам решать! — высокие ноты голоса Минервы бьют по барабанным перепонкам. Профессор пытается схватить за руку слизеринца и увести его обратно, но тот мастерски ускользает.        Марена оказывается за его спиной, чуть отстраняясь назад, чтобы Нотт не напоролся на неё спиной. Директор Колдовстворца негромко бьёт тростью о каменный пол.  — В этом нет необходимости, юноша, — устало выдыхает старик. — Марена хочет остаться с вами и на это воля её прародителя. Теперь она ваша часть, — это Кощей уже говорит непосредственно Профессору Макгонагалл, которая лишь удивлённо встрепенулась, отпуская рукав рубашки Теодора.  — Погодите! Что это значит? — голоса начинают отдаляться, потому что старшие возвращаются в больничное крыло, чтобы поговорить с Джинни и Асторирей.        Нотт приглушенно смеётся, оборачиваясь в сторону Марены, которая тоже растянула губы в улыбке. Он подходит ближе к ней и убирается прядь волос со лба. Его подушечки пальцев очерчивают полумесяц на лбу, на котором добавляется красная, прерывистая и тонкая линия, проходящая вертикально через месяц.  — А что он имел в виду, твой директор, когда говорил, что ты наша часть?       Ведьма неловко перехватывает руку Теодора за запястье и отворит о своего лица, погружая пальцы в своих прохладные ладони.  — Я отреклась от своего мира и культуры, чтобы оказаться здесь. Он имел в виду, что я теперь вольна поступать, как заблагорассудится, не неся в своих действиях отголоски своих традиций.  — Звучит, как потерянность, — Нотт смотрит на свои пальцы в ладонях девушки и внутри становится едва прохладней, чем обычно, словно ощущаются чужие эмоции.  — Так оно и есть.  — Но, — Теодор тут же приободряется, оставляя поцелуй на кончике носа девушка. — Тебе здесь понравится! Я познакомлю тебя со своими друзьями.  — О нет, — тихо смеётся Марена, а голос похож на щебет сойки в терновнике. — С Эванном Розье готова сталкиваться в самую последнюю очередь.  — А откуда ты его знаешь? — Тео не скрывает своего удивления.  —  Мне снился ты и ты уже знакомил меня во снах с ними, — ведьма решает не объясняться сложно. — И он оказался сложным человеком для меня.  — А, — тянет Тео, немного взбив ладонью каштановые кудри на затылке. — Ну в этом собственные сны тебя не обманули. Он и правда немного специфический человек и к нему нужно привыкнуть. Но проблем не будет. Уверяю тебя.       Они решают вернуться к остальным взрослым волшебникам, которые, когда вошли в помещение, где тянутся ряды больничных коек, что-то приглушённо обсуждают. Дамблдор указывает пальцем на окно, где висит непроглядная тьма, и качает головой. Когда Марена подходит, то ощущает, как по спине ползёт липкий озноб и кусает позвоночник. Найдя руку Нотта, она аккуратно обхватывает его пальцы своими. В её сторону обращаются непосредственно её земляки.  — Ты остаёшься здесь. Профессор Дамблдор дал своё согласие. Но все подробности чуточку позже, — заявляет Кощей Бессмертный и во взгляде скользит что-то странное и настороженное: будем надеяться, что ты не пожалеешь о совершенном выборе и не окажется, что попросту попалась в сети Уэльских традиций и обрядов.        Нотт с ликованием в сердцах, сжимает ладонь девушки, как знак одобрения. Склонившись к её уху, он тихо шепчет: — Надеюсь ты будешь учиться на моём факультете.  ***       Марена покидает кабинет Профессор Дамблдора со смешанными. С ней состоялся довольно длительный и непростой разговор, в котором участвовал лишь сам Профессор Дамблдор и Кощей Бессмертный. Ей пришлось рассказать абсолютно всё, что происходило с ней с момента, когда она впервые вошла в стены Хогвартса (не ясно каким именно образом) — но, называя чётко места и где, что находится — вызывало удивление. Кощей Бессмертный лишь молча хмурил брови, но не пытался хоть как-то переубедить Марену ещё раз хорошо подумать и всё взвесить. А затем Альбус предложил девушке распределительную шляпу. Ведьма не скрывала своего удивления, постаравшись мягко намекнуть, что она хорошо знает Теодора Нотта и ей было бы привычно оказаться на факультете Слизерин. Но, приглушённо смеясь, Профессор Дамблдор сообщил, что именно четыре факультета определяют истинное зрело человека. Признать, но это стало любопытным для Марены. Ведь, скорее всего, в её «прошлом» её определили именно в Слизерин, потому что именно таково её истинное зерно жизни.        Когтевран, тихо повторяет про себя девушка. Она опирается плечом о прохладную стену, когда находилась на половине пути спуска из кабинета Профессора Дамблдора. Она вспоминает Пенелопу Кристалл и Памелу Элтон и не знает — та ситуация с Бонием была правдой или нет? Является он действительно её самым большим страхом в жизни или же это нечто искажённое и неправильное? Марена тихо прикрывает глаза, слушая своё равномерное сердцебиение. Она теперь уверена в том, что находится на правильном месте и в правильное время, не смотря на то, что тьма сгустилась в прямом смысле этого слова. Ведьма касается холодными пальцами своего белоснежного лица, натыкаясь на мягкие изгибы улыбки. Она счастлива. И это это волнительное счастье.  Спасибо, Матерь, тихо шепчет про себя девушка.        Её должен был поджидать староста факультета Когтевран, который должен был провести ведьму в спальню факультета, познакомить со студентами её курса, а потом уже и показать комнату. Но на выходе из пролёта, где обитает директор школы волшебства Хогвартс её поджидает отнюдь ни староста. Ель выпрыгивает из-за угла и крепко обхватывает Марену за плечи, которая не успевает ни испугаться, ни удивиться. На лице сохраняются нетронутое эмоциями спокойствие.  — Марена, — выпаливает охотник Ель. Он выглядит очень встревоженным, а на лбу выступает испарина. — Ты не должна отрекаться от своего мира. Можешь отречься от школы, самой России, но не отрекайся от традиций!  — Но, — ведьма старается вырваться из чужих, крепких рук. — Ты ведь знаешь, что значит для нас отречение в угоду жизни где-то за пределами таёжных лесов.  — Да, — но Ель не отпускает Марену. — Сюда прибудут чины из Министерства, чтобы спровадить в последний путь Лель.  — Её тело не похоронят у буреломов? — от чего-то в сердце бьёт горькая правда, потому что ответ на её вопрос очевиден. — Но почему? Она потомок Богини Весны! Так нельзя! Что продумает Богиня? Что её потомка просто оставят там, где она нашла свою погибель?       Мужчине горестно слышать, как за него отвечает ведьма, но испытывает при этом и толику злости на все эти традиции, которые именно сейчас кажутся невыносимыми и болезненными. Он чувствует себя одиноким и оторванным от реальности.  — Нельзя, — тихо отвечает Ель. — Я пробовал убедить Кощея, чтобы он подсобил мне в том, чтобы вернуть Лель хотя бы на родину, но он не всемогущий. Как мы не можем просто так вырваться за пределы России, так и не может туда вернуться, если что-то пошло вразрез с нашим миром. Лель нашла погибель, выполняя свой долг — защитить этих пижонских детишек и поплатилась за это тем, что теперь даже нельзя её проводить в последний путь, как полагается и как принято на наших землях. Я слышал её просто сожгут в водах местного озера, чтобы прах сам нашёл себе сторону по выбранным ветрам.        Ведьма не сразу понимает о чём говорит охотник Ель, перепуганный и обиженный на весь мир, как малое дитя.  — Почему ты так переживаешь? — Марена довольно ощутимо впивается ногтями в кисти рук мужчины, отрывая их от своих плеч и отходит на безлопастное расстояние.        Охотники «прислуживают» ведьмам, что являются прямым ответвлением от Богинь. Но они сами и добровольно выбирают, чтобы стать охотником и защищать тех, кого раньше жгли испокон веков. Марена с малых лет чувствовала, что в этой игре есть некая двойственность, от того и остерегается этих людей.  — Лель моя мать, — тихо выдыхает охотник, усаживаясь на пол и обхватывая здоровенную голову ладонями. — От того и прошу тебя не отрекайся от своих традиций и прошу правде её в последний путь, как полагается.        Но девушка ведь уже отреклась от всего, что связывало её с прошлым миром, в нескольких милях от стен школы Колдовстворец, когда протягивала руку Уэльским сказаниям — Серой Лошади. Видимо, о Серой Лошади Ель ещё не успел узнать и поэтому не знает насколько его просьба звучит в пустоту.  — Хорошо, — уверенным тоном отвечает Марена. — Я провожу её в последний путь, как полагается потомку Богини проводить свою «сестру».        И дело было лишь в том, что потомков могли провожать только потомки. На крайний случай к усопшему могли подойти и попрощаться. В нынешней ситуации русским нельзя будет даже подойти к телу Лель и попрощаться. Охваченная одиночеством, погибшая по несправедливости судьбы, в попытках защитить студентов из Хогвартса от трех ведьм, Лель просто сгорит. А Богиня Весны, лёгкости и любви наверняка затаит обиду на своих же. Богини в целом были капризные и придирчивые к своим людям, лишь сама Богиня Смерти и Зимы высказывала своё абсолютное безразличие к людям, не заморозим в буре собственное дитя, потому что намеренно наслала пургу, что отец Радомира не сразу нашёл «подношение» у бурелома.        Ель поднимает голову и сначала всматривается в лицо Марены так, словно видит ту впервые.  — Спасибо! О, слава Богам! Ты согласилась! — он, как маленький ребятёнок, подскакивает на ноги, хватаясь за голову, бороду, меч — не сразу понимая куда деть свои эмоции. — Прощание состоится сегодня, как только прибудут остальные из Министерства.  *Несколькими часами позже*       Марена давно не видела столь печальной картины. Она двигалась по направлению в вооружённому наспех погребальному помосту последней, как они договаривались раннее с Елем. Издалека, в языках костров и факелом, можно было разглядеть не только верхушку администрации Хогвартса и парочки клерков из Министерства Магии, но и соотвественно студентов: Дафна, Теодор, Перси, Джинни и Астория — все они пришли так же проститься с той, кто не допустил непоправимого. Девушка ступает босиком по жухлой, холодной и колкой траве. Хлопковое одеяние касается ног, а в волосах едва ощутимо колышется ленточки, которые ниспадают из венка. За поясом закреплен её ритуальный нож, с которым, естественно она не прощалась. Ведьма начинает молитвенный ритуал, ещё не показываясь из-за спин присутствующих, которые в непонятных толпились перед телом Лель, державшей руки сложенными на животе. Она, словно Спящая красавица, лежит среди еловых веток, которые были привезены непосредственно благодаря людям из Министерства Магии России. Кажется, что она просто уснула и если окликнуть Лель, то несомненно очи откроются и по слуху заскользит её отрывистый и переливистый голос. Но буди не буди, она больше не проснётся, выглядя мёртвой намного моложе, чем при жизни.  — Абсурд, — кто-то из Министерства Магии подрывается, чтобы остановить Марену, поднимая переполох, но Ель успевает схватить возмущённого за локоть. — Отречённая! Лишь плевок в смерть Лель и духи не ответят! Лишь накликаешь беду! — кричал клерк, но Марена продолжала петь прощальную балладу, с помощью которой своих провожали из покончишь веков своих же в последний путь в Ирий.  — И твои выкрики плевок, — зло шипит сквозь зубы Ель, который боится, что и другие могут восстать против.  — Довольно, — негромко, но требовательно произносит Кощей Бессмертный. — Такова значит воля на поступок Марены. Проводим Лель, как может, с почестями и светлой памятью в землях чужаков, — он говорит на русском, поэтому реплика про чужаков остаётся не примечательной для англичан, которые лишь завороженно вслушиваются в балладу.        Марена тем временем оказывается у тела Лель, с трудом игнорируя накатывающий ком тошноты, но голос всё равно звучит уверенно и не вздрагивает, не смотря на то, что она боится взаправду видеть кого-то мёртвым. Она вытягивает руки над усопшим телом, поднимая голову вверх и прикрывая глаза. Энергия начинает струиться, вызывая жар. Девушка сама не верила в задуманное, потому что после отречения и сила именно в ритуалах должна была покинуть её, а значит прощальная баллада была бы не услышанной никем.       Теодор делает незначительный шаг вперёд, заворожённый тем, как умеренный и твёрдый голос ведьмы и возлюбленной бил по тьме неба без единого отблеска Луны или же звёзд. Он ощутил, как что-то и внутри него отзывается на этот зов в голосе Марены. Нотт встаёт рядом с Елем и Кощеем бессмертным, которые наблюдают за происходящим, гадая, как и сама Марена — получится ли достучаться до духом, чтобы те смогли сопроводить безопасными путями Лель в Ирий и той не пришлось плутать по запутанным лабиринтам забвения.        И голос звучит всё громче и отчётливее. Было не разобрать слов даже русским, потому что это уже иной язык, на котором говорят лишь сами Богини и их потомки, владеющие им поо праву рождения. Но даже если и не разобрать слов, в них скользит безукоризненная почесть, отдавая дань всей жизни в целом, словно пробуждая в каждом стоящем благодарность за возможность: дышать, любить, ненавидеть, чувствовать, как от волнения пульс учащается, когда смотришь в глаза любимому и родному человеку. Этот голос и неведомые слова объединяли людей, говорящих на разных языках и имеющие разные истории. И когда апогей этих самых сильных чувств был достигнут в грудной клетки каждого, вызывая у англичан нестерпимое удивление, Ель резко дёргает заворожённого Нотта назад. Не успевает слизеринец что-то спросить, как вокруг тела Лель и Марены вспыхивает кольцо пламени, возвышаясь и танцуя.        Духи приходят на зов Марены и Ель падает на колени, не скрывая своих слёз, потому что у ведьмы получается совершить ритуал, как полагается. Неясные человеческие очертания в белых платьях, с размазанными лицами и ветками вместо рук, медленно сбиваются в хоровод. Их каштановые волосы струились по белым платьям, а цветы росли прямо из голов. Марена берёт за ветки двух духов, двинувшись против часовой стрелки в хороводе. Сначала они двигаются средь языком пламени медленно, а потом, когда к голосу девушки начинают приглушённо подпевать и сами души, то они чуть убыстряют свой ход.  — Смотрите, смотрите, — стараясь, как можно тише шепчет Астория указывая куда-то наверх.        Кощей Бессмертный устремляет свой взор туда, куда указывает девочка из Хогвартса, и тут же неуклюже оседает на колени. У изголовья самодельной погребальной ложи возвышается неясный силуэт и неподвижный силуэт. От неё сквозь огонь и жухлую листву всё покрывается колокольчиками, ландышами и васильками — как пёстрый ковёр. Богиня Весны, лёгкости и любви смотрит на свою дочь с улыбкой и благодарностью, не прерывая хода баллады. Огонь постепенно подбирается всё ближе и ближе к хороводу, что голос Марены становится ещё громче, обращённый к самой Лель, тенью ладони накрывает тело усопшей дочери.  — Марена! — обеспокоенный Теодор начинает волноваться за пламя, что, разыгравшись, подходит всё ближе и ближе. Так ещё и в ветках духов начинает плясать их собственное пламя.        Лель обращает внимание на чужеземца, беззвучно рассмеявшись. Она взмахивает рукой и на них всех осыпаются во тьме и свете костров и огня лепестки полевых цветов. Она выталкивает Марену из круга, что та буквально падает в объятия Тео, что успевает её подхватить. Пламя окончательно смыкается  на теле потомка Богини Весны, лёгкости и любви, а духи в этом пожаре падают на усопшие тело, обнимая её. Теперь огню необходимо было время, чтобы забрать в Ирий умершего, пока на них продолжает осыпаться дождь из лепестков полевых цветов.  — Кажется, — тихо шепчет Ель, не отрывая взгляда от погребального костра. — Богиня вас благословила ваш  союз…        Марена, обхватив за шею Нотта, прижалась щекой к его плечу, ощущая, как ритуал буквально высосал из неё все силы и едва ли не затронул душу. Парень уткнулся носом в чёрные волосы, которые пахнут углями в январском костре, а в опаловых глазах плясало свирепое пламя огня.