Our Summer Affair

Проснулся Бринден на рассвете, по крайней мере в тот момент, когда он открыл свои измученные глаза, так ему показалось. Его левый глаз все еще ощущался припухшим и слушался команд мозга с трудом, но болел уже не столь сильно, как то было вчера. Страшно было другое: Бринден не чувствовал своей правой руки, словно ее не было. С испугом взглянув на то место, где должна была ощущаться конечность, он осознал причину - на ней покоилась голова сладко посапывающей Ширы. Засыпая, вчера он думал, что стоит ему провалиться в сон, она исчезнет, как в прошлый раз, но она все еще была здесь, с ним. Он не знал, стоит ли ему чувствовать по этому поводу радость или напротив. Ведь произошедшее вчера сделало все сложнее между ними, а еще лишь сильнее подчеркнуло то, о чем Бринден ранее лишь, страшась, догадывался - он был влюблен в нее. Почему это происходит с ним? Бринден считал себя достаточно умным, чтобы не попадаться никогда в такую ловушку, как любовь. Но глядя на нее, свернувшуюся клубочком рядом с ним, чувствуя тепло ее тела, он чувствовал в себе это непознаваемое ранее чувство, похожее на умиротворение и одновременно на созерцание чего-то прекрасного. Наверное, это и называется любовью. И хотя Шира говорила, что используют это определение лишь глупцы, да и сам он был настроен вполне скептично, особенно, когда они читали все эти произведения великих классиков, поющих дифирамбы этому чувству, сейчас же он просто не мог найти другого, чтобы описать то, что творилось внутри него. Он влюблен. Влюблен в девушку, которая никогда не посмотрит даже на такого как он. Девушку, которая была его сестрой, и не важно, что они друг другу не родные. Бринден пробовал пошевелить пальцами и не смог - рука не ощущалась. Потянувшись левой рукой, насколько позволял это ему тянувшийся к ней катетер, он смог ткнуться в казавшуюся мертвой плоть, заставив ту взорваться гудением, черно-белым шумом непоказывающего старенького телевизора, от чего захотелось завыть - лучше бы и дальше оставалась бесчувственной. Нужно было срочно заставить конечность «очнуться», чтобы боль прекратилась, однако Ширу будить не хотелось - даже было жалко. Конечно, сейчас было далеко не время рассвета, это Бринден понял легко, даже на часы глядеть для того не пришлось, но время для пробуждения, в особенности летнего, все равно было раннее. С ним эта проблема была столько, сколько он себя помнил: всякий раз, когда он ночевал не в своей постели, он просыпался слишком рано, даже если не хотел этого. Однако, несмотря на ранний час, солнце уже пекло в полную силу. Лучи, проникавшие в помещение через незанавешанное окно, уже нагрели белые больничные простыни, Бринден чувствовал их горячие укусы к своей коже. Пребывая в царстве Морфея сестра, спящая у него под боком, казалась такой умиротворенной, настолько, что пробуждение оказалось бы по меньшей мере святотатством. Боль между тем становилось с каждым мгновением все более невыносимей. Однако когда он попробовал аккуратно высвободить правую руку при помощи левой, Шира издала звук, возвещающий о скором пробуждении, а после начала ерзать, чем вызвала еще более дикую боль в руке, «пробуждая» и ее тоже. -Доброе утро, - осипшими со сна голоса шепчет она, улыбаясь солнечному утру за окном. Доселе искажённое гримасой боли его лицо в миг светлеет. -Доброе утро, - кряхтит он в ответ, хотя и пытается скрыть свое страдание. -Как ты себя чувствуешь? - все еще не замечая его очевидного жалкого вида, спрашивает она. -Лучше, - это правда, не считая его мук, связанных с рукой. -Это славно, - отвечает она, а после, наконец, поднимается, снимая тяжесть с его руки, которую Бринден тут же начинает качать у себя на груди, пытаясь привести в порядок. Шира тем временем садится на постели, потягиваясь, ее тонкие руки с напряжёнными растопыренными пальцами тянутся к потолку, словно обращенные в молитве. Она широко зевает, а после мотает головой, заставляя светлые локоны упасть за своей спиной. Опустив руки, она осматривается по сторонам. -Надо бы достать нам завтрак, - замечает она. Бринден подавляя в себе боль, молвит: -Должно быть, сейчас еще все закрыто. -Дай мне полчаса, я что-нибудь придумаю, - решительно заявляет она, поднимаясь и некоторое время возится со своими сандалиями. -Можно я пойду с тобой, - спрашивает он спустя мгновение, словно мальчик, боящийся остаться один дома. -Конечно можно, - слегка смутившись сначала, отвечает она, - Только давай тебя сначала оденем. Бринден освобождает себя от оков больничных приборов, а после переодевается в свою одежду, что дожидалась его в шкафу. Ему не нужно дожидаться разрешения, потому что, неважно что они скажут, он планирует отправиться сегодня домой. Незаметно для себя самого, Бринден стал называть дом в Бель-Эйре своим. Он помнил, что сказала ему мама перед отъездом: -Ты имеешь такое же право находиться там, как и другие твои братья. Право правом, но чувство того, что тебе здесь место, никуда не деть. Однако с некоторых пор оно понемногу рассеивалось. Прежде чем они хотят покинуть палату, Шира вдруг выкрикивает, останавливаясь: -Погоди, - а после бросается к пакетам, которые все также лежат на столике рядом со все также нераспечатанной корзиной фруктов, а после берет самый маленький из них, - Чуть не забыла. Вот, открывай, - говорит она, доставая из него футляр, в котором Бринден обнаруживает солнечные очки в металлической оправе. Должно быть, очередная дизайнерская вещица, об истинной ценности которой Бринден простодушно не догадывался. Мир перед ним окрашивается в светло-коричневый, как только он надевает их на себя, будто на все наложили эффект сепии. -Посмотри на меня, - приказывает Шира, которая принимается оценивающе глядеть на него, - Тебе идет, - заключает она в итоге. Бриндена это, на самом деле, совсем не заботит, идет ли ему или же нет, в них ему комфортно, а еще это подарок от Ширы, своего рода символ ее заботы о нем. Оказавшись в больничном дворике, они выбирают лавочку в беседке, которая надежно укрывает их от солнца. Шира ненадолго оставляет его сидеть в одиночестве, после чего возвращается к нему с бумажной корзинкой с двумя бумажными стаканчиками кофе в ней и коричневым промасленным с одной стороны пакетом. Она протягивает ему сначала стаканчик, от которого ароматно тянет свежесваренным кофе, а после принимает завернутый в салфетку круассан. -Ешь, - дает ему указание Шира, заметив его потупленный взгляд, - Ты голодаешь со вчерашнего дня, - после чего надкусывает свой, отрывая сдобное тесто зубами. Тогда он повинуется, как делает всегда. Они так и продолжают в тишине сидеть на лавочке в больничном дворике, комфортно молчать рядом друг с другом и прихлебывать горячий кофе утром жаркого летнего дня, прежде чем он все же решается сказать: -Шира, насчёт вчерашнего… -А что насчет него? - перебивает она, выгнув в ожидании бровь. -О том, что случилось… -А что случилось? - строит недогадливую из себя она и делает еще глоток, записывая последний кусочек сдобы. -То, что ты делала вчера своими руками, - вынуждает все же сказать его это вслух она. -Подрочила тебе, ты хочешь сказать? - просто отзывается она, - А что не так? - и вновь глоточек. -Это же инцест, - понизив голос, отвечает он. -Мы не родственники, - напоминает она в легком раздражении. -Только биологически, - спорит Бринден тогда, - Технически, это все еще инцест. В социальном плане точно. -Инцест упоминается даже в библии, не говоря о куче культур. Ты знаешь, что в Древнем Египте… Бринден знал. -Но мы не в Древнем Египте, - перебивает он, легкомысленность Ширы начинала его почти раздражать, - Мы в современных Соединенных Штатах Америки. -Слышал историю про девушку и парня, которые влюбились в друг друга, занялись офигенным сексом, а потом узнали, что они брат и сестра, которых разлучили в детстве? Так вот, с точки зрения морали как оценивать этот поступок? Секс был офигенный, они любят друга, дети у них точно не появятся, так как они предохранялись, никаких негативных последствий, только хорошие, так почему этот поступок должен считаться плохим? Вопрос хороший. -А Эдип, который женился на своей матери Иокасте, не зная об этом? - находит иной аргумент Бринден, - Он тоже ничего не знал, но к чему все это привело в итоге? Он осознавал всю аморальность, даже несмотря на незнание. И был наказан. -Это же сказка, - спорит Шира, закатив глаза, - Может, тоже выколешь себе теперь глаза? Иронично. -Или еще скажешь, что теперь начнется чума? - продолжает тем временем она, - Если тебя беспокоит мораль, то мы не сделали ничего плохого. Это как между друзьями, которые однажды снимают стресс друг с другом. Друзья с привилегиями, знаешь? Так что хватит думать об этом и придавать такое большое значение. Тем чаще ты это делаешь, тем больше это кажется проблемой. Но это не она. Но так было для Ширы, не для него. -Просто забудь об этом, - советует она, а после встает, чтобы выбросить свой стаканчик в мусорную корзину, - Прямо вот так, - и с этими словами заставляет его исчезнуть внутри серебристого бака. По возвращении домой все произошедшее в больнице показалось каким-то причудливым сном, постыдной фантазией, рождённой больным мозгом. И честно говоря, будь оно так, было бы даже лучше. Но это случилось на самом деле, и забыть обо всем, как советовала Шира, оказалось совсем не так легко. По крайней мере, Бринден думал об этом едва ли не каждую секунду. Зачем она сделала это с ним? Вопрос, ответить на который он не мог. Но что важнее, почему он не остановил ее? Вопрос, на который отвечать он не хотел. Все случилось в один момент, ошибка совершена, так, что ее нельзя больше исправить, но понять корни этого явления он был обязан. Ему хотелось бы объяснить произошедшее тем, что не понимал, что делает, находясь под действием опиатов, или он мог бы сказать, что был уязвим, лежа там опутанный больничными проводами, но правда состояла совсем в другом - и то страшно было признать - Бринден хотел этого. Должно быть, он извращенец, вот и все. Позволить сделать с собой такое какой-то другой девушке было бы вполне нормально, он не стыдился случившегося в этом смысле, хотя и технически лишился в ту ночь девственности, что, вероятно, стыдно по той причине, что все его одногодки сделали это еще лет пять назад, как минимум. Это же был первый его сексуальный опыт, этот факт был смущающим сам по себе. Суть же аморальности случившегося была именно в том, что лишился девственности он, если оперировать такими понятиями, со своей сестрой. Не кровной, технически они и правда не были родственниками, но для Бриндена это все равно считалось кощунством. Он мог бы привести в пример ту историю про разлученных брата и сестру, не знавших, что они родственники, но то было просто смешно, потому что, даже если все так, как и сказала Шира, то все отличие, оказавшееся ключевым, было в том, что Бринден знал, потому его бездействие ничем нельзя было объяснить. Почему он не сопротивлялся, почему не стоял на своем? Вина пускала в нем щупальца, опутывая внутренние органы, мешая дышать, есть и спать. Вопросы постоянно мучили его: как теперь говорить с ней? Как смотреть в глаза? Не только ей, но и всем остальным? Иногда ему даже казалось, что все вокруг в курсе того, что случилось, из-за чего он чувствовал невыносимый стыд. Как он собирался пережить это, он в самом деле не знал.

***

Следующая вечеринка случается уже в пятницу. Дом за какие-то пару часов битком заполняется гостями всех мастей от напоминавших бродяг друзей Эйгора до настоящих знаменитостей, притащенных социальной бабочкой Деймоном. Среди гостей должны быть и друзья Ширы, но Бринден не знал, кто из присутствующих был приглашен сестрой. Быстро запасшись напитками на кухне, Бринден запирается в своей комнате, планируя начать новую книгу. Единственное, что напоминает ему о том, что он здесь, в доме, где происходит настоящая вечеринка, и все происходящее реально, а не подсмотренное в фильме «Под кайфом и в смятении» - это звуки громкой музыки и обрывки разговоров, доносящиеся с улицы. Оставшись в одиночестве, он устало присаживается на плетенное кресло, подтягивая в руки книгу, которую читать ему не так уж и на самом деле хочется. Если притворяться, что тебе так комфортно, легко, то себя убедить в этом уже не так-то просто. Оставаясь в одиночестве, Бринден становился тем, кем всегда был, неудачником. Почему-то все думали, что Бриндену нравилось это одиночество. Но правда не в том, что ему не нужны друзья - он не мог их просто-напросто завести. Он и сам теперь не разбирал, где настоящая правда, а где выдуманная им. Втайне он хотел присоединиться к своим братьям и сестре на этом будто бы раздражающем его празднике, всегда хотел, но чувствовал, что это его не хотят там, что среди них ему нет места, как не было его нигде. Причины этого социального исключения он не знал, а потому придумал однажды, что захотел так сам, потому что так стало проще. В какой-то момент он находит причину, чтобы выбраться из своего укрытия. Для всех он как будто бы проголодался, хотя он был уверен, что то ненужно, ведь его вряд ли кто-то спросит. Он мог бы спокойно обойти весь дом, слившись со стенами, полностью уверенный в том, что его не заметят. Хотя вероятность всегда оставалась, причина тому крылась в его внешнем виде, возможно он будет выделяться, как бы странно это не звучало, среди разодетых с ног до головы в громкие бренды своей посредственностью. Может, кто-то даже подумает о том, что он пробрался сюда без приглашения. Было бы забавно увидеть реакцию тех людей, сказав, что это был его дом. «Ты имеешь такое же право находиться там, как и другие твои братья», - вспоминаются материны слова. Спустившись вниз, он чувствует себя словно оказавшимся на поле после битвы: повсюду полупустые бокалы от шампанского с соседствующими с ними красными пластиковыми стаканами, оставленные кем-то тарелки с объедками и пакетики от чипсов. На мраморном полу лужа пролитого кем-то вина, а в кадке с пальмой кто-то тушил сигаретные бычки. Гостей значительно поубавилось, но их группки то и дело встречались хотя бы по одной в каждой из комнат, в одной из них на него кричат, веля убираться, чтобы вернуться к своему самозабвенному занятию - оргии на коллекционном, как был уверен Бринден, диване. Группки насчитывали количество человек от шести и ниже, встречались квартеты, трио и дуэты. В одном из таких дуэтов он замечает и Ширу, голова которой покоится на плече какого-то юноши, определенно старше ее самой да и Бриндена, если на то пошло, пока они танцуют медленный танец под песню, которая не очень для этого подходит. Они - единственная пара, которая танцует, не считая лениво качающих головами сидящих вокруг них зрителей, заливающих глотку. Он видел их взгляды, девушек в разноцветных топиках и джинсах с низкой талией, что поглядывали на нее, не скрывая зависти, парней, едва ли не облизывающихся, глядящих возжелающе, мечтательно, желая оказаться на месте ее сопровождающего. Кажется, Кажется, он знаменитость, в Бель-Эйре только такие и живут. Бринден надеется, что его взгляд не похож на их, он думает, что он выше этого, что он не собирается ревновать ее. Какое у него на это право, разве что если он вспомнит, что он ей старший брат, но он даже им ей не был. Как только песня заканчивается, Шира благодарит кавалера своим способом - долгим поцелуем в губы, после того как бросает короткий взгляд в сторону Бриндена, будто говоря ему: «Смотри». Они танцуют еще две песни вместе, все также не отлипая друг от друга, как близнецы в утробе матери, а после, наконец, разрывают свои объятия. Шира, тыльной стороной ладони касается собственного лба и щек, направляясь медленной походкой к бару, где берет уже начатую кем-то бутылку джина. -К чему это было? - ставя перед ней стопку, спрашивает Бринден. Шира сначала глядит на стеклянный бокал перед ней, а после смеряет Бриндена осуждающим взглядом: -Я ценю твою заботу о моем здоровье, - и сама берет нужный - хайбол, который заполняет примерно на треть. -Так зачем все это было нужно? - Бринден выдает свою нервозность и раздражение, поторапливая ее с ответом, - С тем парнем. -Ого, уже ревнуем? - усмехается она, доливая бокал теперь уже из другой бутылки. -Дело не в этом… -А в чем? - не дождавшись, пока закончит он, вступает Шира, - Ты же сам желал, чтобы все прекратилось. Пожалуйста! Стало легче? - интересуется, а после делает пробный глоток своего коктейля. Бринден следит за тем, как она трогает языком свои влажные губы, собирая остатки, а после слышит: -Думаю, мы с Брайаном потрахаемся сегодня. -Шира… -Что? - разводит руками она, - Не нравится? А ты хитер. Значит, ни вашим, ни нашим. Так, детка, не пойдет. -Шира? - слышит Бринден имя сестры, произнесенное не им на этот раз. -А? Кристофер! - улыбается пришельцу она, а после добавляет, - Хочешь, покажу свою комнату? Он в самом деле должен был чувствовать облегчение, все вернулось на круги своя, но почему было так горестно, как в тот раз, когда он застал ее в кабинке с незнакомцем, противно, обидно, хотя так быть было совсем не должно. Ведь Шира не была ему ничем обязана, наоборот, это лишь подтверждало, что между ними будто бы ничего не изменилось, но изменилось, теперь Бринден чувствовал это даже острее, чем прежде. Поднявшись в свою комнату, он возвращается к чтению, но ловит себя на том, что продолжает читать одну и ту же страницу снова и снова.

***

Через пару часов, когда последние звуки вечеринки угасают, он спускается вниз снова. Напольные часы в библиотеке показывают без пятнадцати четыре. Совсем скоро забрезжит рассвет. В ночи он словно вампир бесшумно передвигается по безлюдным коридорам, думая, что его дух единственный неупокоенный этой ночью, когда его слух улавливает тихий треск, после чего и глаза, привыкшие к темноте и чувствовавшие себя гораздо лучше в ней, замечают какое-то свечение. Им оказывается огонь от разженного камина в алой гостиной, яркий огонь которого высвечивал бледное личико Ширы. Она сидела в том же кресле, где как он помнил из детства любила сидеть бабушка, рядом с маленьким столиком, на котором ее же хрустальная пепельница, полная окурков. Сигарета зажата в ее изящных пальцах с тонкими серебряными кольцами на них. Бринден не может отвести от нее взгляда. Из транса его выводит чужой громкий голос, грохотом своим разбивая волшебство момента. -Этому тебя тоже в твоей школе научили? - Деймон хрипло посмеивается, присаживаясь на диванчик неподалеку, складывая ногу на ногу и закинув длинные руки на спинку. -Девочки могут многому научить друг друга, - Шира обращает на него свой взгляд из-под пушистых ресниц, - В том числе как получать удовольствие от секса или… - она делает паузу, прежде чем продолжить, - приносить его другим… -Никто, кроме парня, не может тебе принести удовольствие, - спорит с ней Деймон, скрещивая руки на груди. -Ох, дорогой братец, ты явно отстал от жизни, - улыбается ему Шира, стряхивая пепел, - Поверь, ты ошибаешься. Девочке не всегда нужен мальчик. -О чем это ты? - хмурит светлые брови тогда брат. -Оставлю тебя размышлять над этим самостоятельно, - говорит ему она, подмигивая, а после оборачивается на Бриндена, как бы показывая, что на самом деле давно заметила его, прячущегося в дверях, ведущих в кабинет. Она смотрит на него долго, словно спрашивает: «Но ты-то ведь понимаешь, да?» -Не стой столбом, - в итоге вслух все же обращается к нему она, смилостившись, - Присоединяйся к нам. Бринден соглашается, проходя внутрь и садится чуть поодаль от них на козетку, что перед диваном, располагаясь таким образом полубоком как брату, так и сестре. -А ты что скажешь? - Бринден с удивлением обнаруживает, что Шира обращалась к нему. -О чем? - медленно тянет он в ответ, догадываясь сам. -Обязательно ли девочке нужен мальчик и наоборот, чтобы получить удовольствие? - Шира подпирает голову кулачком, сверкая глазами в свете огня. -Ну, учитывая опыт гомосексуалов… -Это не считается, - вмешивается молчавший до этого Деймон. -Почему это? - мгновенно реагирует Шира, а после снова поворачивается к Бриндену, - Давай, продолжай. -К чему я веду… - он с пару мгновений молчит, подбирая нужные слова, - Учитывая их опыт, ну, гомосекусалов, девочке не обязательно нужен мальчик, а мальчику девочка. -Засчитано, - Шира указывает на него рукой с зажатой в ней сигаретой, едва не заставляя Бриндена закашляться от дыма, направляемого прямо ему в лицо, - Но я не об этом, - спустя уже секунду отворачивается от него она, - Я о мастурбации. Мальчики очень часто не могут удовлетворить девочку, так что девочкам приходится заботиться обо всем собой, но вам не понять, у вас-то на все подряд встает, - на мгновение она отворачивается от Деймона, чтобы бросить хитрый взгляд на него. В ее словах Бриндену чудится издевка, но он проглатывает ее, чтобы не сдать себя с потрохами. -Когда успела дорасти до такого? - удивляется Деймон, скрывающий легкий шок за обычной веселостью. -В школе научили, - припечатывает Шира, и затушив сигаретный бычок о хрустальное дно пепельницы, грациозно поднялась с кресла, - Спокойной ночи, мальчики, - и удалилась из комнаты, оставляя за собой лишь запах табачного дыма. Оставшись наедине с Бринденом, Деймон бросает теперь уже на него свой заинтересованный взгляд, который не сулит ничего хорошего: -Ну, а ты где понабрался такого? Тоже в школе? Может, ты и не девственник вовсе, ну, правда, не в таком качестве, как обычно мужчины бывают… Деймон и не представлял себе даже, что прав был, правда, лишь на половину, но все же. -Знаешь, чтобы убедиться, что смерть существует, не обязательно самому умирать. -Ох, как мы заумничали! - старший брат строит рожицу, - Книжек своих начитался? Бринден закатывает глаза: этот человек в следующем году заканчивает колледж, а ведет себя как ученик начальных классов. -В книгах и не такому учат, полезно иногда их открывать, - язвит он в ответ. Прежде чем отправиться обратно в свою комнату, Бринден останавливается напротив двери, в которую заходить ему не следовало, да что заходить, стучаться даже. Но он все равно делает это. Раз за разом совершает поступки, в неправильности которых даже не сомневается. -Шира? - зовет он, после того как костяшки пальцев оттарабанивают ритм по деревянной поверхности. -Да? Бринден, это ты? Заходи! - доносится из глубины. -Да, - начинает он, осторожно заходя внутрь, боясь по обыкновению увидеть то, чего не должен был, - Я хотел извиниться… И все оказывается не так, как он опасался. Все гораздо хуже. Шира сидит на кровати в шелковой сорочке на голое тело, одной рукой опираясь, пока другая скрывается под сиреневой тканью, то скрываясь, то показываясь снова. Волосы ее свисают за спиной, и лицо со слегка приоткрытым в чуть сбившемся дыхании ртом предстает Бриндену. Заметив его, Шира даже не думает останавливается, продолжая ритмично двигать внутри себя пальцами, глядя при этом уже на него. Опомнившись, он хочет уйти, но она ему не позволяет: -Останься, - летит ему в спину, - Ты мне должен. С Кристофером ведь у нас так и не вышло… Услышанное почему-то становится облегчением. -Я закрывала глаза, пока он целовал мою шею, а в голове все крутилось это твое несчастное личико. Так что стой здесь, пока я пытаюсь представить, что это делаешь со мной ты. И… если не возражаешь, я бы хотела видеть твое лицо. Бринден все еще стоит к ней спиной, боясь даже шелохнуться. -Бринден. -Что? - сглатывая, отвечает он. -Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, - властно раздается у него за спиной. И тогда он оборачивается, потому что никогда не мог противостоять ей. Он оборачивается и смотрит, но только на ее лицо, на разрумяненные щеки, на бисерный пот на ее лбу, на приоткрытые губы. -Ты тоже можешь, если хочешь, - между тем говорит ему она, а после кивает подбородком куда-то ему в живот, тогда он понимает, куда она именно она показывает, - Давай же, - а после будто бы заходит пальцами глубже, начиная дышать громче, - Не стесняйся. Словно находясь под действием заклинания, он послушно расстегивает ширинку. Когда они заканчивают, Шира одернув сорочку, говорит: -Может быть, Деймон был прав, и девочке все-таки нужен мальчик?