I love you like a Love Song

      Гермиона, пожалуйста… Я не хотел… Я бы не поступил так с тобой… Она набросилась на меня… — умолял Рон, когда ему наконец удалось загнать её в угол через неделю после инцидента.       — О да, я уверена, что она удерживала тебя силой, пока лезла к тебе в штаны, — с сарказмом оборвала она его.       Рон уже догнал по росту своих старших братьев, он был высоким и стройным. Спорт и военное время сделали его худым, и его шрамы резко выделялись на предплечьях, обнажённых закатанными рукавами.       Его лицо покраснело, и он выглядел взволнованным, пытаясь найти лучшее объяснение — но его не было. Его проблемы всегда были связаны с неуверенностью в себе и эмоциями. Он на протяжении многих лет награждал её оскорблениями, потому что ревновал или злился.       Хотя в этом отношении она не была уникальной — он и с Гарри так себя вёл.       — Гермиона, пожалуйста, она ничего для меня не значит, я просто… Рон запнулся, увидев её застывшее выражение лица.       Рон просто не смог сдержать себя в тот момент и пожалел об этом. Разве не так всегда было с ним? Почему она думала, что он изменится? Его рука потянулась к ней, крепко обхватив её предплечье. Напряжение его мышц подчеркивало шрамы на его руках, делая их темнее, когда мышцы напрягались. Но Рон всегда возвращался, не так ли? Он изо всех сил старался быть рядом — даже когда боролся со своим собственным дерьмом.       Гермиона больше не испытывала к Рону злости, только раздражённое недоумение. Он был человеком, который сначала делает и только потом думает. Как она могла злиться, когда мышцы её бедер все еще болели от того, что Гарри держал её открытой?       Как будто мысль о нём вызвала его, Гермиона заметила, как Гарри свернул в коридор. Он был ещё далеко, но быстро приближался к ней и Рону. Её глаза на секунду встретились с его глазами; было похоже, что кто-то проник внутрь неё и сжал её легкие. Будь хорошей девочкой для меня и держи ноги раздвинутыми. Хриплый шёпот эхом отдавался в её голове, и она чувствовала невидимый отпечаток рук Гарри, удерживающих её, пока он грубо двигался в ней. Рон что-то говорил, но ей было трудно отвести взгляд от приближающегося Гарри.       — Привет, — тихо сказал Гарри, когда оказался достаточно близко, засунув руки в карманы.       Рон посмотрел на Гарри, на его лице было написано раскаяние. Это было знакомое выражение, которое они видели почти после каждого инцидента между ними тремя.       — Я сказал ей, что мне жаль.       — Одного извинения будет недостаточно, этого не хватит, чтобы простить тебя. Гарри перевел взгляд с Рона на Гермиону, которая не переставала наблюдать за ним. — Но сегодня… Гермиона больше не злится, верно, Гермиона? Вам, ребята, очевидно, просто суждено быть лучшими друзьями, вот и всё.       Гермиона хотела наброситься на Рона, ведь игнорировать его в течение недели было недостаточным наказанием. Они не были вместе, но между ними определённо что-то начиналось. Понимание появилось после поцелуя во время последней битвы. Однако взгляд Гарри мешал думать об этом и вспоминать те чувства, которые она испытывала к Рону. Мягкий хлопок её джемпера приятно поглаживал следы, которые скрывали длинные рукава. Следы, которые Гарри оставил ей, пока она «игнорировала» Рона. Гарри всё ещё находился в нескольких футах от неё, но ей казалось, что его присутствие окружает её, воздух пах им. Солнечный свет и ветер.                    — Гермиона? — с надеждой спросил Рон, и она поняла, что молчала все это время с тех пор, как увидела Гарри.       Она прочистила горло, пытаясь привести свои разрозненные мысли в порядок. — Да… ты ранил мои чувства, и твоё поведение было ужасным, но мы друзья, и я думаю, мы ими и останемся.       — Я заглажу свою вину перед тобой! Я… я пойду делать домашнее задание.       Это, наконец, отвлекло Гермиону от Гарри, она посмотрела на Рона и рассмеялась.       Рон, казалось, на мгновение растерялся, но потом усмехнулся и повернулся к ним. — Вы пойдёте со мной в гостиную?       — Нет, — ответил Гарри. — Гермиона собиралась показать мне кое-что в Запретной секции.       Рон закатил глаза и ушёл, не давая им опомниться. Когда он скрылся из виду, Гарри сделал шаг ближе к ней. Гарри был дальше от неё, чем Рон, когда пытался извиниться, но дышать было труднее. Она облизнула губы, и его взгляд проследил за её языком.       — Ты не должен был прощать его за меня, он заслуживал большего наказания. Несмотря на её усилия, голос девушки звучал более хрипло, чем обычно.       Гарри опустил взгляд, его руки всё ещё были в карманах. — Теперь это не имеет значения, не так ли?       Не имеет. Она даже не думала об этом, пока Рон не загнал её в угол своими извинениями. Сейчас её миром была школа и осознание того, что она была сосредоточена не на том лучшем друге.       Когда она сидела на деревянных школьных стульях, то чувствовала, как её задница болит от того, что Гарри нагнул её и трахнул стоя. Его руки крепко держали её за бедра, чтобы она не упала. Он почти приподнял её над полом, когда снова и снова погружался в неё.       Гермиона Джин Грейнджер. Староста. Зануда. Властная всезнайка. Следующая правилам (когда это возможно). Мысль о том, что у неё бурный роман с лучшим другом, казалась невозможной. С магией в её жизни было гораздо проще смириться.       Может быть, если бы между ними было что-то нежное и ванильное от неловких занятий любовью и нежных ласк, она смогла бы это понять. Но это было не так. Это было не так.       — Гермиона… — игриво произнес Гарри, пытаясь вывести её из состояния, в котором она смотрела на него, как на экзотическое животное. Но Гермиона почувствовала едва уловимый оттенок предостережения, приказ, явно звучащий в его голосе.       Скажи мне.       Будь хорошей девочкой.       — Нет, он не имеет значения, — наконец согласилась Гермиона.       Он кивнул и слегка повернулся, жестом приглашая её идти с ним. Когда она приблизилась к нему, он взял её за руку и повёл за собой.       — Куда мы направляемся?       — В Запретную секцию, конечно.       — Что? Гермиона думала, что эта идея была оправданием для Рона.       Мадам Пинс смотрела на них, сузив глаза, пока они шли к задним рядам, ворота в Запретную секцию с лязгом открылись, когда они подошли ближе. Одним из значительных преимуществ возвращения в Хогвартс для Гермионы было то, что директриса МакГонагалл предоставила им полный доступ в библиотеку по специальному разрешению. Гермиона не сомневалась, что директриса сделала это специально для неё, а Гарри и Рона включила в список позже.       Низкий гул библиотечного шума утихал по мере того, как они продвигались вглубь стеллажей. Шелест страниц, негромкое бормотание студентов, изучающих книги и пишущих работы. Полная тишина окутала их так, что даже тихие шаги казались слишком громкими.       Гарри свернул за угол и подошел к узкому столу, зажатому между двумя возвышающимися стеллажами книг. С одной стороны стоял одинокий стул. Он шагнул к девушке, взял её сумку с книгами и сел на стул. Гарри поставил её сумку на стол и достал несколько пергаментов, перо, чернильницу и несколько книг.       — Что ты делаешь?       Гарри повернулся к ней, и в его позе было что-то такое. По выражению его лица Гермиона поняла, что перед ней уже не её покладистый друг, а новый требовательный и контролирующий любовник.       — Я же говорил тебе, что ты мне кое-что покажешь. Он протянул ей руку, и она подошла ближе.       Его руки потянулись к пуговице на её джинсах, пальцы были проворны и быстры, пока она спросила: — Что тебе показать?       Гермиона упёрлась ему в плечи, и Гарри стянул с неё джинсы, его рука скользнула между бёдер, чтобы поласкать её киску.       — Ты собиралась показать мне, насколько ты умная. Он издал довольный звук, когда обнаружил, что она уже мокрая. Она постоянно находилась в полу-возбуждённом состоянии с тех пор, как он впервые трахнул её на учительском столе. — Идеально.       Гарри потянулся к джинсам и расстегнул их, аккуратно вытаскивая член, который был уже почти твёрдым. Она смотрела, как он грубо ласкает себя, подгоняя, его толстый большой член напрягся. Неудивительно, что иногда ей казалось, что она задыхается, когда он погружался в неё.       — Гермиона… Его властный тон заставил её отвести взгляд от его члена. — Садись.       Она растерянно огляделась вокруг, здесь было только одно кресло, в которое он сел. — Куда?       Он потянулся к ней, притягивая её ближе к себе и развернул так, что она оказалась спиной к нему. — Прямо сюда.       — Гарри… Следующий рывок его руки заставил её уткнуться в него спиной, так, что кончик его члена вошёл в неё. Поза показалась ей странной, и она попыталась опустить ноги и встать, но он схватил её за бедра и сильно потянул вниз. Она села на него, её ноги оказались на его бёдрах, а пальцы больше касались пола.       Её ладони уперлись в стол перед ней, а руки дрожали, когда она пыталась найти хоть какую-то опору, чтобы привыкнуть к тому, как его член растягивает её внутри.       Одна его рука властно лежала на её бедре, а другая возилась с её вещами на столе. — Тебе ведь нужно кое-что написать, не так ли?       Его член двигался внутри неё, заставляя её стонать. Она не могла найти опору руками, и каждый раз, когда она пыталась наклониться вперёд, она как будто сильнее прижималась к нему, пытаясь вогнать его ещё глубже. Он двигался и обнимал её, контролируя её движения.       Подчиняться ему было так приятно. Отпустить и не бороться за контроль над ситуацией, зная, что это Гарри, которому она безоговорочно доверяет. В такие моменты она не контролировала ситуацию, да ей и не нужно было контролировать — он контролировал, он взял на себя ответственность — и он чертовски хвалил её за это.       Даже сейчас, когда она извивалась на его коленях, пытаясь приспособиться к тому, как его член чувствуется под этим новым углом, его голос ласкал её. — Ты такая хорошая, Гермиона, идеальная. Такая тугая и влажная.       Идеально, она была идеальна. Слова ласкали её, пока он крепко держал её, не позволяя ей отстраниться от него. Она прижалась к нему своей киской, и они оба застонали.       Затем он взял её за запястье и потянул к тому месту, где аккуратно разложил пергамент с пером и чернильницей. — Пиши свою работу.       — Ч-что? Он не мог быть серьёзным.       Его рука скользнула вниз к её раздвинутым ногам, погладила внутреннюю поверхность бедра, а затем нежно коснулась того места, где его член соединялся с её киской. Затем он двинулся выше, к её клитору. — Покажи мне, как ты хороша, напиши это.       Он слегка ущипнул её за клитор, чтобы подчеркнуть свои слова, и она застонала, перо выскочило из её руки. — Ах! Гарри, пожалуйста… Я не могу, не могу!       — Сейчас.       Она пыталась говорить, но он вошел в неё, её бедра и киска горели от напряжения, от его силы. Слова выходили невнятными, и она вслепую нащупала перо, сжимая его в руке.       — Хорошая девочка, — похвалил он, когда она дрожащими руками схватила перо, едва способная видеть, что перед ней. Вся её концентрация была сосредоточена на его пальцах, слегка скользящих по клитору, когда он мягко приподнимал её. — Пиши свою работу.       Она пыталась! Может быть, она попала пером в чернильницу, а может быть, она просто царапала пером невидимую ерунду.       — Ты так чертовски туго обхватываешь мой член, так хорошо принимаешь меня. Он говорил бессвязно, приподнимая её всё сильнее, и отчётливые звуки шлепков отдавались эхом между книжными полками.       — Скажи мне, о чём ты думаешь.       Гермиона упиралась руками в стол, в одной всё ещё было зажато перо, и она приготовилась к грубому сексу. У неё не было никаких мыслей, разве он не знал этого? Она открыла рот, но ничего вразумительного не вышло, чтобы ответить ему, только громкие стоны, пока он трахал её. Его твёрдый член двигался внутри, пытаясь растянуть её, чтобы она смогла принять его полностью.       — Гермиона, — предупреждающе сказал он, и она задрожала, желая доставить ему удовольствие.       Неужели он не понимает, что она не может? Пожалуйста, пойми. — П-пож… Она зашипела, когда он подпрыгнул с ней на стуле, словно она была его любимой игрушкой.       Гарри поднёс руку к её рту, пальцы коснулись её губ, и она, не задумываясь, провела языком по его пальцам.       Он застонал и вдруг засунул два пальца ей в рот. — Соси.       В этот момент она потеряла контроль над всем, если он вообще у неё был. Возможно, она не контролировала себя с того самого момента, когда впервые потянулась к нему в тёмном классе. Не желая, чтобы то, что внезапно возникло между ними, исчезло.       Она сосала пальцы Гарри, пока его другая рука ласкала её клитор, её грудь подпрыгивала в лифчике так же энергично, как он двигал ею. Она замерла на мгновение, резко напрягшись в момент кульминации. Затем она сильнее присосалась к его пальцам, а её киска сжалась на его члене.       — Хорошая девочка, моя хорошая девочка, — шептал он, трахая её, резко встав так, что она перегнулась через стол, листы пергамента разлетелись, а чернильница упала куда-то. Перо всё ещё было зажато в её руке.       — Мокрая, горячая, тугая, блядь! Гермиона! Стол заскрипел, когда его бедра задвигались навстречу её бедрам, и она заскулила, обхватив его пальцы во рту. Он глубже вонзился в неё, когда начал кончать, его горячая сперма заполнила её. Она сильнее сосала его пальцы, а он стонал, бормоча грязные словечки и похвалу.       Он задержался над ней на долгие мгновения, позволяя её киске нежно сжимать его член, пока она ласкала его пальцы, а затем медленно отстранился. Его пальцы оставили влажный след на её щеке. Она слегка покачнулась, намереваясь встать со стола, но его рука легла на её попку. — Не двигайся.       Она услышала, как двигается стул, и почувствовала, как он снова приблизился.       Гарри смотрел, как его сперма медленно вытекает из её киски, половые губы слегка разошлись от его жёсткого секса. Он протянул руку, пальцами зачерпнул немного спермы, чтобы погрузить её обратно, пока она дрожала, лежа с раздвинутыми ногами.       — Мне очень нравится, когда ты показываешь мне такие вещи в библиотеке, Гермиона.