Алекси настроился на то, чтобы поделиться с психологом подозрениями на Стокгольмский синдром. Но подозрения были только у него. Босс, например, был в этом абсолютно уверен. Но перед тем, как рассказать всё Ритте, мальчик решил «порепетировать» свой рассказ на том человеке, которому он полностью доверяет. По крайней мере, он надеется, что он его не предаст и не подставит в тот момент, когда ему больше всего нужна его преданность и поддержка.
— Олли, я хотел поговорить с тобой. Очень серьёзно.
Парни сидели у Матела дома. Родители уехали на дачу, оставив их вдвоём. Алекс еле отпросился у отца, ведь тот не хотел оставлять детей без присмотра, но в конце концов согласился, конечно же, не без помощи родителей Олли.
— У тебя что-то случилось? — запереживал друг, — Что-то с родителями опять?
— Хуже, — вздохнул Каунисвеси, — Я уже неделю спать не могу.
— Что может быть хуже? — Олли знал, что отношения с родителями всегда были главной проблемой Алекси, и сейчас разволновался не на шутку.
— Это по поводу похищения, — начал Алекс, — Только пообещай мне, что будешь молчать?
— В смысле молчать? Их же искать надо! — не понял Матела.
— Либо ты будешь молчать потом, либо я замолчу сейчас, — твёрдо и уверенно настоял Каунисвеси, — Тебе можно доверять? — в голову начали закрадываться сомнения после реакции друга.
— Ладно… — как-то неуверенно ответил Олли.
— Если ты что-то расскажешь, в первую очередь ты подставишь меня. Не волнуйся, я сам потом всем всё скажу, — пообещал ему Алекс.
— Ты меня напугал уже. Что случилось-то? — паниковал тот.
— Сядь, успокойся, пожалуйста, — попросил Каунисвеси, — Всё не так плохо.
— Алекси, не доводи меня, — Матела почти трясло, — Не тяни.
— В общем, — вздохнул тот, — Про Стокгольмский синдром что-то слышал?
— Алекс, нет, — вздрогнул Олли.
— Нет, нет, не парься. — ответил Алекс, — Тут посерьёзней.
— Блять.
— Не буду больше тянуть, — он снова вздохнул и опустил голову, — Я втрескался в Босса.
В комнате повисла пауза. Матела был ошарашен его заявлением. Он не смог даже пошевельнуться. У него в голове мелькало больше тысячи вопросов в секунду, но он не мог произнести и слова. Он лишь смотрел на друга, раскрыв рот, не понимая, какой из своих вопросов задавать первым.
— Что? — наконец сказал Олли.
— Я влюбился в Босса, — повторил Алекси.
Матела молчал ещё около минуты, с раскрытым ртом смотря на Алекса. Все возникшие вопросы смешались в одну кучу, и он не мог сформулировать ни единой мысли.
— Ты… почему? Как так вышло?
— Да вот так, — тот развёл руками, — Помнишь, Нико говорил, как он в Минну влюбился? Как по щелчку пальцев. И даже момент поймать не можешь. Просто потом не можешь перестать думать об этом человеке.
— Ты всё-таки видел его лицо? Ты соврал? — напугался Олли.
— Да почему сразу соврал-то? — Каунисвеси сделал обиженное лицо, — Не видел я его. Влюбляются не во внешность. Но у него очень красивые глаза, правда.
— Алекс, у тебя точно с головой всё в порядке? — без всякой иронии и шуток спросил Матела, — Это не нормально. Может, реально Синдром?
— Да какой нахер синдром? — возмутился Алекси, — Я их не боялся. Я расскажу психологу об этом, посмотрим, что она скажет.
— Как ты вообще так? Почему? За что? Что он такого сделал? Ты даже его имени не знаешь? — Олли всё ещё пребывал в шоке.
— Он правда очень хорошо ко мне относился, — поделился Алекс, — Заходил ко мне поговорить, разговаривал со мной по-доброму, никаких приказов или оскорблений, ни грубости, ни хамства.
— А видео? — вспомнил Матела.
— Когда он забирал меня снимать эти обращения, он даже наручники мне не надевал, — разоткровенничался Каунисвеси, — Просто брал за руку и уводил. И когда он всё это делал, он был очень аккуратен, правда, — невольно он вспомнил о близости с Боссом, от чего еле сдержал стон, — Осторожно держал меня, совсем тихонько ножом проводил, даже не касался меня. И всё время спрашивал, не страшно ли мне. Он очень не хотел, чтобы я боялся. Потому что они правда ничего плохого не делали, я просто был у них.
— Почему ты тогда не сопротивлялся и не пытался сбежать? — не понимал Матела.
— Я что, бессмертный? — нахмурился Алекси, — Если бы я их не слушался, они бы меня уже давно на кусочки разрезали и на органы продали. Они очень опасные, если их разозлить. А я их слушался, поэтому они и были добрыми.
— Ты так рассказываешь, как будто был не в плену, а на курорте! — хмыкнул Матела.
— А так и было, — усмехнулся Алекс, — Сидишь в своей комнате. Тишина, спокойствие. Чай, вкусняшки, телек, книжечки. Завтрак, обед и ужин, как в Мишленовском ресторане. И никто не трогает, — он вздохнул, вспоминая о времени, проведённом на базе, — Кайф.
— А почему именно Босс? Остальные к тебе хуже относились? — спросил Олли.
— Да не знаю я, почему Босс, — ответил Каунисвеси, — Так получилось. Они все хорошие. А он… Ну, и глаза у него действительно очень красивые.
— Ты реально влюбился в него? — взгляд Матела стал разочарованно-настороженным, — Он же преступник. Он опасный. Ты же даже его имени не знаешь!
— Ну вот так вот вышло, Олли, я что могу с этим делать? — воскликнул Алекси, — Ты думаешь, я этого не понимаю? Я это понимаю. Но изменить не могу. Мне он ничего плохого не сделал. Он никого не убивал и не калечил. Просто выманивал деньги.
— И в тюрьме ни разу не сидел? — удивился Матела.
— Он сказал, что никто из них ни разу не сидел.
Снова пауза. Они оба не знали, что сказать.
— Пиздец, конечно, — вздохнул Олли, — И что ты хочешь делать?
— Во-первых, я хочу, чтобы ты молчал, — снова сказал Алекси, — Завтра я расскажу психологу и попрошу её рассказать родителям. А ты молчи, хорошо? Я тебе ничего не говорил. Не подставляй меня.
— Ладно, не скажу, — согласился Матела, — Может, ты ещё чем-то хотел поделиться? Я уже пообещал молчать.
— Да вроде нет, только этим, — ответил Алекс.
— А почему ты, кстати, по ночам не спишь? — спросил Олли, вспоминая начало их разговора.
— Думаю о нём постоянно, — сказал Каунисвеси, чувствуя, как в груди покалывает от воспоминаний, — Его голос, его глаза.
— Ты хотел бы увидеть его снова? — настороженно поинтересовался друг. Алекси осторожно закивал головой:
— Но немного при других обстоятельствах.
— Ну, это понятно.
Снова тишина. Снова пауза.
Вдруг Матела подскакивает на месте:
— Слушай, — Алекс, вздрогнув от неожиданности, посмотрел на него, — Получается, если ты влюблён в него… ты не хочешь, чтобы его посадили?
— Его не посадят, — ушёл от прямого ответа тот, — Их невозможно найти. Я уверен.
— А вдруг?
— Ни у кого нет необходимой информации для того, чтобы узнать, где они, и арестовать их, — настаивал он, — Даже я про них ничего не знаю, хотя две недели они находились рядом со мной. Я ничего не смог узнать.
— То есть ты не врал на допросах? — уточнил Олли, — И не молчал, когда знал ответ?
— Ты тоже начинаешь? — нахмурился Каунисвеси.
— Прости, — Матела знал, что это для него больная тема.
— Я рассказал всё, что мог. И этого было не достаточно.
— И они тебе не сказали, как у них это получается?
— Специально разработанная система безопасности, — развёл руками Алекси, — А в чём её суть — только им известно.
— Понятно.
Олли немного пришёл в себя после шока и подсел ближе к другу, кладя руку на его плечи.
— Ты держись. Я всегда готов поддержать тебя и помочь тебе, чем смогу. Я на твоей стороне, и я никому ничего не скажу.
— Спасибо тебе большое, — Алекс положил голову ему на плечо, — Ты самый лучший в мире друг.
***
На следующий день Алекси осмелился рассказать о своих чувствах к Боссу психологу.
— Ритта, — он заметно нервничал, — Мне нужно кое-чем поделиться.
— Я слушаю тебя, — женщина приготовилась записывать какие-то детали в свой блокнот, — Что-то случилось?
— Да, — ответил мальчик, — Я долго молчал об этом, потому что не был уверен. А потом боялся.
— Это связано с похищением? — насторожилась Ритта.
— Да, связано, — сказал Алекс, чувствуя, как намокают глаза.
Он боялся, что после его рассказов Босса найдут. Но ведь он сам его попросил?
— Алекси, солнышко, тебе не стоило молчать. Их же ищут.
— Это всё равно никак не поможет, — ответил Каунисвеси.
— Что тебя беспокоит?
— Мне кажется, — начал он, — Точнее, мне не кажется. Теперь я уверен в этом. Я… испытываю чувства к Боссу.
Ритта ахнула, не сдержав эмоций.
— Извини, пожалуйста, продолжай.
— Я сначала подумал на Стокгольмский синдром, — он стёр слёзы с глаз, — Но потом почитал про него в интернете и понял, что это не оно. Они меня не пугали. Я не оправдываю их, я признаю, что они преступники. Но Босс…
Психолог сначала попыталась собраться с мыслями, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов.
— Как ты думаешь, почему это могло произойти?
— У него очень красивые глаза, — вспомнил Алекси, — Это единственное, что я видел, но они очень красивые.
— Что-то ещё?
— Он не сделал мне ничего плохого, как и все остальные, — продолжил Каунисвеси, — Он постоянно говорил, что не хочет делать мне больно, не хочет пугать меня. Он был довольно спокоен и осторожен. Ко мне никогда так не относились.
— Тебе не хватало этого спокойствия в семье, да?
— Да, и мне не хватало личного пространства. А там оно было. Там было тихо, и я делал всё, что хотел, — продолжил Алекси.
— Поэтому ты считаешь, что влюблён в него? — уточнила Ритта.
— Я думаю, что да.
— А как проявляются твои чувства?
— Я постоянно думаю о нём, вспоминаю о базе, — он совсем разоткровенничался, — Его голос был довольно милым и нежным.
— К сожалению, я всё же должна провести небольшой тест на Стокгольмский синдром, — ответила психолог, — Ответь на несколько вопросов, пожалуйста.
Она протянула ему бумажку и ручку.
— Какой была твоя первая эмоция, когда ты увидел Босса?
Алекси написал ответ, а Ритта продолжала задавать вопросы.
— Испытывал ли ты страх, когда Босс заходил к тебе комнату?
— Какое слово первым приходит тебе в голову, когда ты думаешь о нём?
И еще много других вопросов, на которые мальчик продолжал записывать свои ответы.
Примерно на пятом вопросе из глаз потекли слёзы.
— Почему ты плачешь?
— Я не знаю, — признался Алекс.
Последним вопросом было «Хотел бы ты вернуться на базу?».
И здесь Каунисвеси не сдержался. Он положил ручку, опустил голову на стол и окончательно расплакался.
— Что случилось? — Ритта села рядом.
— Я не знаю, как на это отвечать, — всхлипнул он, — Я не могу дать однозначный ответ.
— Объясни мне устно, что ты чувствуешь, — попросила женщина, обняв мальчика.
— С одной стороны, хочу, потому что там было тихо, и меня не трогали, — всхлипывая, ответил тот, — А с другой, я понимаю, что они преступники, у них оружие, они вымогают деньги у людей, и они не выпускали меня никуда. Я хотел гулять, куда-то ходить с друзьями.
— Я поняла тебя, — ответила Ритта, — Не переживай. Поплачь, выпусти эмоции, — она достала салфетки из ящика стола и протянула их мальчику.
— Спасибо, — всхлипнул тот, — Можно Вас кое о чём попросить?
— Да, конечно.
— Вы можете сама рассказать моим родителям про это? — попросил Алекси, — Мне не хватит смелости.
— Ты уверен?
— Да, пожалуйста, я не смогу сам. — ответил он, — И желательно сразу после того, как я уйду. Потому что потом я буду у Олли до вечера, они успеют успокоиться.
— Хорошо.
***
Как только Алекси покинул кабинет, Ритта взяла телефон и написала сообщение его отцу.
— Добрый день, Херра Каунисвеси. Вас беспокоит Ритта Тойвонен, психолог Алекси. Сегодня он со мной поделился кое-чем важным о похищении. Не переживайте, он сам попросил меня вам обо всём рассказать, потому что сказал, что сам не осмелится. Алекси признался, что испытывает влюблённость к Боссу. У меня есть подозрения на Стокгольмский синдром. Я провела тест, до следующего сеанса я проведу анализ и сообщу результаты. Очень прошу вас не давить на ребёнка, ему и так тяжело.
Прочитав сообщение, Матти пришёл в ярость:
— Просил же, сука, не молчать! Что эти ублюдки сделали с моим сыном?! — кричал он, — Какая нахер влюблённость? Я ему такую влюблённость устрою, мало не покажется!
— Дорогой, послушай меня, пожалуйста, — Саари восприняла эту новость по-другому, — Нам нужно спокойно поговорить с Алекси, узнать, что он чувствует, и не повлияло ли это на те показания, которые он дал в полиции.
— Ты думаешь, что из-за своих чувств он мог наврать и выгораживать их? — спросил Матти.
— Мы должны это выяснить. А если мы будем кричать и давить на него, он нам ничего не расскажет.
— И как мы раньше этого не понимали? — вздохнул мужчина, падая на диван и хватаясь за голову.
Саари взяла телефон и позвонила сыну:
— Алло?
— Сыночек, ты где сейчас?
— Я у Олли, — голос мамы показался ему довольно спокойным, поэтому причин для беспокойства не было.
— А ты во сколько домой хотел прийти?
— А папа сильно злой?
— Уже не очень, — честно сказала она.
— Тогда часам к двенадцати приду, — ответил Алекс. Перед смертью не надышишься.
— Ждём.
***
— Мне пиздец, — вздохнул Каунисвеси, сбросив вызов, — Это дело никогда теперь не закроют.
— А ты хочешь, чтобы его закрыли? — спросил Олли. Алекси кивнул:
— Я так устал от этого уже, ты просто не представляешь.
— Ты хочешь его закрыть, даже если их не найдут?
— Мне плевать, найдут их или не найдут. Лишь бы всё это быстрее закончилось, — он пустым взглядом смотрел в потолок.
— Если ты рассказал всё, что мог, то продолжать поиски действительно нет смысла, — согласился Матела, — Этого не достаточно, чтобы их найти.
— А вот теперь иди и объясни тоже самое этим придуркам в форме, — фыркнул Каунисвеси, — Они хотят от меня того, что я не могу сделать, и из-за этого не закрывают дело. А теперь они думают, что из-за чувств я выгораживаю Босса, поэтому будут меня пытать.
— Боже, братан, держись, — Олли обнял его одной рукой за плечи.
— За что держаться, блять? — грустно усмехнулся Алекси, — Не за что мне держаться. Остаётся только терпеть. Либо валить отсюда куда подальше.
— Надо сначала школу закончить.
— Это ещё как минимум год ада, — истерически рассмеялся мальчик.
— Потерпи, — пытался поддержать его Матела, — Когда-нибудь это всё-таки закончится.
