Escape

Йоэль буквально в нескольких метрах от него. Он по-прежнему не двигается и молча смотрит куда-то вдаль. Видимо, он о чём-то задумался, причём очень глубоко. Но Алекси никогда не простит себе, если сейчас развернётся и уйдёт, даже не сказав ему «Привет». — Привет, — стараясь скрыть дрожь в голосе, сказал Каунисвеси, садясь рядом на песок. Услышав родной язык и до жути знакомый голос, Хокка вздрогнул. Повернув голову, он увидел сидящего рядом и мило улыбающегося Алекса. « — Этого не может быть», — запротестовал мозг, « — Тебе кажется. Ты съехал с катушек.» — П-привет, — не скрывая своего удивления, ответил он, — Не ожидал увидеть тебя здесь. — Как и я тебя, — усмехнулся Каунисвеси. Кажется, он абсолютно спокоен и уверен. Но внутри всё ещё влюблённое сердечко бьётся, как птица в клетке. — Ч-что ты тут делаешь? — Хокка смотрел на него ошарашенным взглядом и всё ещё не верил своим глазам. Не снится ли ему это? — С недавних пор, учусь и живу, — ответил тот, — А ты? — Т-тоже живу. Уже г-год, — он не мог прийти в себя от удивления, — Прости, я немного в шоке. — А ты чего тут один сидишь? — спросил Алекси, — Ты кажешься каким-то грустным. Что-то случилось? « — Ты случился. На мою бедную голову,» — пронеслось в мыслях. — Я каждый вечер после работы сижу тут и думаю о своей жизни, — честно ответил Йоэль, — Кроме выходных. — Дай угадаю, а по выходным шарахаешься по барам и пьёшь? — хитрая улыбка расплылась по лицу парня. — Отк-куда ты знаешь? — кажется, ещё сильнее распахнуть глаза в удивлении невозможно, но у Хокка получилось. — Пальцы у тебя опухшие, — кивнул на его руки Алекс, — И синяки под глазами, как будто ты не спал трое суток. Что с тобой, Йоэль? Услышав, как родной, ласковый голос произносит его настоящее имя, а не сухое и холодное «Босс», Йоэль почувствовал, как всё внутри сжалось и затрепетало. — Просто сильно нервничаю. Мысли крутятся в голове, не дают покоя. И от этого становится плохо, поэтому снова начал пить, — со вздохом признался Хокка. — Снова? Ты раньше пил? — В старшей школе бухал как не в себя, — ответил тот, — А потом дела серьёзные начались. Ты понял, — Каунисвеси кивнул, — Нельзя терять над собой контроль в такие времена, поэтому бросил. А сейчас меня ничто не останавливает. — Так нельзя, — Алекси заволновался, — Расскажи мне, что тебя беспокоит, — он взял его за руку, — Я обещаю тебя выслушать и постараться помочь. — Тебе не нужно это нытьё, радость моя, — Йоэль постарался натянуто улыбнуться, но получилось не очень правдоподобно. — Ты мне на базе две недели сопли вытирал, — настаивал Каунисвеси, — И потом ещё в суде минут тридцать. Я слушаю. — Я не могу, — Хокка уронил голову на колени. Алекси поднялся и подошёл к нему сзади. Опустившись на колени и положив руки на его плечи, он прошептал ему на ухо: — Пойдём ко мне домой и обо всём поговорим. Откуда такая смелость в таком наивном, всегда пугливом мальчике? Глубоко сидящие внутри чувства и не на такое способны. — До меня ближе, — ответил Йоэль, — Пойдём ко мне, — он был уверен, что Алекси живёт дальше от пляжа, потому что его улица — самая ближайшая к нему. Они поднялись и, отряхнувшись от песка, двинулись в сторону дома старшего. — Можешь уже по дороге начинать, — намекнул Каунисвеси, смотря на него снизу вверх и улыбаясь. — Лучше ты мне расскажи, как тебя родители в такую даль отпустили, — перевёл тему тот. — Да легко. Припомнил им суд и их отношение ко мне, вот и отпустили, — ответил Алекси, — Да, ворчали и отговаривали. Но если я сказал, что свалю, значит свалю. — Какой ты молодец, — улыбнулся Йоэль, — Ты мне казался таким тихим и милым мальчиком. А ты вон какой дерзкий, оказывается. С характером. — Для тебя буду тихим и милым мальчиком, — он слегка коснулся его руки тыльной стороной ладони. — Если что, ты больше не обязан меня слушаться, я больше не опасен, — сказал Хокка, — Я бросил криминал и больше никогда не вернусь в эту сферу. — Ты и не был опасен, — Алекс положил голову ему на плечо чуть выше локтя — выше не доставал. — Какой ты всё-таки ещё наивный мальчик, — он потрепал Алекси по волосам, — Мы пришли. Йоэль открыл дверь, и они вошли в лифт. Каунисвеси не мог отвести взгляда от мужчины. Кажется, он даже не моргает. — Ты выглядишь таким счастливым, — улыбнулся тот. — Я очень рад тебя видеть, — признался Алекс, — Я думал, что больше никогда тебя не увижу. А ты здесь. — На самом деле, я тоже рад тебя видеть, — тихо ответил Хокка. Они вошли в квартиру. Она была однокомнатной, но довольно большой и просторной. — Проходи в комнату. Может, заказать что-то? — предложил Йоэль, — Или чай, кофе? — Давай кофе, — Алекси намерен до утра слушать Йоэля. Завтра выходной, можно поспать подольше. Хокка сделал кофе, принёс его в комнату и поставил на небольшой журнальный столик, придвигая его ближе к кровати. — Я слушаю тебя, — Алекс посмотрел на него внимательным взглядом. — Я не могу рассказать, понимаешь, — со вздохом ответил Хокка, — Я не привык делиться своими проблемами. Я привык всё решать сам. — Тебе легче станет, — продолжил его уговаривать младший, — Я никогда не осужу тебя ни за что. — А должен, — хмыкнул тот. Повисла небольшая пауза. Алекси нарушил тишину спустя минуту, взяв его за руку и смотря ему прямо в глаза. — Йоэль, я всё ещё люблю тебя, — уверенным тоном сказал он, — Я поддержу тебя. Я не оставлю тебя одного с теми мыслями, которые не дают тебе спокойно жить. — Чт-то ты сказал? — вдруг замер Хокка. — Что? — не понял Алекси. — Всё ещё любишь? — уточнил он. — Да. Я всё это время любил тебя, — повторил Каунисвеси, — И всё ещё люблю. И буду любить. — Я хочу предупредить тебя кое о чём, — начал Йоэль. Сосредоточенное лицо Алекса говорило о том, что он весь во внимании, — Я сейчас не тот, которого ты знаешь. — В смысле? — Ты знал уверенного в себе, холодного и бесчувственного человека, — продолжил тот, — Который взглядом мог бетонные стены прожигать. Которому было плевать на всех и на всё. А сейчас я не такой. — А какой? — спросил Каунисвеси. — Такой, каким был до начала криминала. — Какой? — он повторил свой вопрос. — Слабый, бесхарактерный, глупый и ни на что не способный человек, — ответил Йоэль. — С чего ты это взял? — удивился Алекси. — Не могу я по трезвому об этом говорить. Он встал и принёс бутылку вина. — А ну дай сюда, — снова осмелел Алекс, — Я тебе бухать не позволю. Пей кофе, — он выхватил бутылку и отнёс её обратно в холодильник. Хокка ужасно себя чувствовал. Кажется, от волнения, стыда, ненависти к самому себе и страха в нём пропали все силы. Он не смог сопротивляться и позволил мальчишке забрать у него алкоголь. Каунисвеси вернулся и сел по-турецки на кровати напротив Йоэля, взяв его за руки: — Продолжай. Выскажи мне всё. Тебе станет легче. Не стесняйся ничего. Доверься мне, пожалуйста, — попросил он, — Как я когда-то доверился тебе. — Ты правда так сильно этого хочешь? — Хочу. — Ну тогда слушай, — вздохнул Хокка. — Не волнуйся, всё хорошо. Алекси провёл ладонью по его щеке и заправил прядь светлых волос за ухо. У Йоэля побежали мурашки по спине, но он не подал виду и начал свой рассказ. — Я вырос без родителей. Они сдали меня в детский дом из-за того, что я совсем их не слушался, — он смотрел на ноги, боясь поднял взгляд на Каунисвеси, — Я был неуправляемым ребёнком. Ни братья, ни бабушки, ни другие родственники не хотели связываться со мной. В школе я учился плохо, потому что не хотел, — он залпом выпил полчашки кофе, — Друзей у меня не было, все считали меня неадекватным. Алекси видел, как его глаза наполняются слезами. Также он видел и нежелание старшего плакать и попытки сдержать влагу в глазах, не дав покатиться по щекам. — Плачь, — тихо сказал он. — Не буду, — тот взмахнул головой и прикрыл лицо волосами. Каунисвеси бережно отодвинул прядки и взял Йоэля за щёки: — Плачь. Не держи в себе. Тебе нужно избавиться от этих эмоций. — Ты не должен этого видеть, — стоял на своём Хокка. — Я тебя не стеснялся. И ты меня не стесняйся. Плачь. Йоэль сделал глубокий вдох и продолжил: — Я влюблялся всего пару раз в старшей школе. Мои чувства и моё сердце просто безжалостно растаптывали и вытирали об них ноги, — он тяжело дышал, — Мне изменяли, меня обманывали, меня использовали и надо мной смеялись. Из-за этого во мне появилась огромная агрессия, которую я решил выплеснуть через власть и деньги. Поэтому и стал похищать людей. Из-за стоящих в глазах слёз Хокка почти ничего не видел. Не видел перед собой ясно-голубых глаз, заботливо и с жалостью смотрящих на него. — Но внутри я слишком ранимый, чувствительный и добрый человек, который не желает никому зла. Поэтому рука так и не поднялась никого убить. — Плачь, — повторил Алекси. — После разрыва последних отношений я чётко для себя понял, что должен спрятать все свои чувства, что я не должен позволять себе хоть какие-то эмоции, — не слушая парня, продолжил Йоэль, — Из-за этого и получился такой Босс. Каким бы он ни был бесчувственным мудаком, своё дело делал хорошо. Но это не я, понимаешь? Первая несдержанная слезинка одиноко покатилась по щеке. — Как только я взорвал базу, все чувства и эмоции, которые я давил в себе столько лет, вылились наружу. И мне нужно было как-то с ними справляться. Поэтому я снова начал пить. — А парни? — А что парни? — он смахнул слезу со скулы, — У них своя жизнь. Они, конечно, переживают за меня, мы часто видимся, они очень надёжные люди, и они, по сути, единственное, что у меня есть. Но я взрослый человек. Они не обязаны со мной нянчиться. Хоть и понимают, что мне тяжело. — Не сдерживайся, — снова повторил Алекси. Он хочет, чтобы Йоэль выплеснул все свои эмоции. Чтобы ему стало легче. — А знаешь, что самое страшное? — Хокка грустно усмехнулся и перестал стирать слёзы с щёк. — Что? — Я снова, блять, влюбился, — всплеснул руками, сказал он и уткнулся лицом в ладони, — И я боюсь в этом признаться. Даже самому себе. Потому что я понимаю, что не могу быть с этим человеком. Я даже к психологу пойти не могу, потому что если я хоть слово скажу, меня моментально в Интерпол сдадут. — Если бы я не признался тебе в том, что чувствую, мне было бы намного тяжелее прожить весь этот год, — ответил Каунисвеси, — Поверь, так намного легче, чем держать в себе всю боль и ждать, пока твои чувства сожрут тебя изнутри. — Ты так считаешь? — всхлипнул Йоэль. Он понимал, что Алекси не отвергнет его. Но также он понимает, что испортит это милое, светлое создание, если пустит его в свой мрачный мир. — Да. Бери телефон, звони и признавайся. Прямо сейчас, — настоял Алекс. Хокка ещё на пляже принял его правила игры и решил послушать его. Он предупреждал его, что он — самое мрачное, самое ужасное и самое страшное, что может произойти с ещё даже несовершеннолетним мальчиком. Но если Алекси сам этого хочет — это его выбор. Да и он обещал Томми, что не будет отвергать Каунисвеси, если тот сделает первый шаг. Йоэль взял телефон, открыл список контактов и нажал на номер, записанный как «Aleksi». Младший не видел и даже не пытался подсмотреть, кому он звонит. Через несколько секунд Каунисвеси почувствовал вибрацию в заднем кармане. Распахнув глаза и удивившись таким совпадениям, он взял в руки телефон и увидел там «Joel❤️». Не совпадение… — Ты сейчас серьёзно? — он повернул телефон экраном к Йоэлю и посмотрел на него шокированным взглядом. — Абсолютно, — тот тоже повернул свой телефон экраном к нему. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, — Алекс не понимал, что происходит. — Знаю. — А в чём дело тогда? — Я тебя не достоин, Алекси, — его голос стал тише, — Ты — светлый, добрый, милый парень, ещё наивный, улыбчивый и такой счастливый, — он вздохнул, — А я — прогнившая тварь, которая никогда в этой жизни настоящей любви не видела. По мне тюрьма плачет, я никогда никому не был нужен. Я испорчу тебя. Я сделаю тебе больно. Тебе не нужны такие проблемы. Ты не заслуживаешь этой темноты и этого мрака, в котором я живу, — глаза снова намокли. Он взял Алекси за руки, — Ты заслуживаешь быть самым счастливым с достойным человеком рядом. С хорошим, порядочным, добрым и таким же светлым, как и ты. А не со мной. — А можно я сам решу, что я заслужил, и кто мне нужен? Каунисвеси решительно придвинулся ближе к Йоэлю, сел перед ним на колени, так, чтобы смотреть прямо в его глаза и уверенно начал: — Мне плевать на весь криминал, который ты сделал. Мне плевать на мнение других людей. Я люблю тебя, Йоэль, — он буквально прожигал парня взглядом, — Ты слышишь? Для меня ты — самый лучший человек. Ты ни разу не сделал мне больно, ты заботился обо мне и берёг меня. Ты был добр ко мне. Я не в Босса влюбился, а в тебя. Хокка внимательно слушал его. От этой речи хотелось плакать. И он больше не стал сдерживать слёзы. Он позволил им покатиться по щекам. — Сейчас, когда я узнал историю твоей жизни, я понимаю, что тебе очень тяжело. Тебе очень больно и тебе плохо, — продолжил Алекси, — Но я готов сделать для тебя всё, чтобы ты чувствовал себя лучше. Я хочу сделать тебя счастливым. Не бойся меня испортить. Ты сам накрутил себя, что ты плохой человек, — он слегка расслабился и сел вплотную к Хокка. Тому пришлось слегка наклонить голову, — Я восхищаюсь тобой. Ты такой сильный, что смог это всё вынести. И я хочу, чтобы тебе больше не было больно. Я готов отдать тебе всю свою любовь, всю свою заботу и радость, готов разделить с тобой каждую свою эмоцию. Я хочу, чтобы ты улыбался, — Йоэль перестал контролировать свои слёзы. Они катились и катились, уже спускаясь по шее и забираясь под майку, — Ещё не известно, что сильнее: твоя тьма или мой свет. Если я из тюрьмы тебя вытащил, значит и из пиздеца смогу, — он смотрел прямо в глаза Хокка и видел, как катятся его слёзы. Вдруг тот резко зажмурился и крепко схватил Алекси в свои объятия, прижимаясь к себе изо всей силы: — Я точно тебя не заслуживаю. Каунисвеси чувствовал, как по его шее катятся горячие слёзы. — Да какая разница, заслуживаешь или нет? — спросил Алекс, поглаживая его по волосам и спине и крепче прижимая к себе, — Я с тобой. И это всё, что сейчас имеет значение. Я сделаю для тебя всё, что смогу. — Я и так тебе должен по самый гроб, — всхлипнул Йоэль в его плечо. — Чтобы отплатить мне, тебе достаточно просто быть рядом со мной. Ты мне очень нужен. Не бойся своих чувств. Тебе не будет больно со мной. — Нет, Алекси, это всё сон, — не мог успокоиться Хокка, — Я сплю, этого не может быть. — Ты не спишь, — Каунисвеси крепче прижал его к груди и еле ощутимо коснулся губами волос, — Это правда. Я прекрасно понимаю, что говорю и делаю. Йоэль отстранился от него и, вытерев слёзы и сделав несколько глубоких вдохов, дрожащим голосом сказал: — Ты б-будешь м-моим? Правда? — Буду. Правда, — уверено ответил Алекси, улыбаясь и вытирая слёзы возлюбленного, — Только твоим и больше ничьим. — Этого не может быть, — Хокка снова схватил парня в свои объятия, сжимая хрупкое тело до хруста костей. — Может, — Каунисвеси широко улыбался, наслаждаясь почти позабытым, но таким прекрасным ощущением рук любимого мужчины на своём теле. — Со мной будет тяжело, Алекси, — сказал Йоэль куда-то в шею парня, — Очень тяжело. — И что теперь? Меня это не пугает, — ответил тот, — Если я люблю тебя, значит я буду с тобой, несмотря ни на что. — Ты — святой, Алекси, — он перешёл на шёпот, — Ты — ангел. — А ты — чертёнок, которого я планирую вытащить из ада, — звонко рассмеялся в ответ Каунисвеси и крепко сжал в объятиях плечи Хокка. Тот не сдержал короткой усмешки. — Я люблю тебя, — еле слышно прошептал он, — Я постараюсь тебя не разочаровать. Встряхнув волосами, Йоэль выпрямился и посмотрел Алексу в глаза. Тот будто чего-то ждал, но не говорил, чего именно. Между ними повисла тишина. Хокка смотрел губы парня. Тоненькие, но, он уверен, очень чувственные и сладкие. Тогда, на базе, он был настолько увлечён животным инстинктом, что не испробовал их на вкус. Каунисвеси заметил этот взгляд и, как бы намекая, подался чуть ближе. Он никогда в жизни не целовался. И сейчас он готов отдать свой первый поцелуй именно этому человеку. Йоэль больше не смог сдерживать в себе невыносимое желание коснуться манящих губ. Он медленно приблизился к Алекси и, положив ладонь на его скулу, осторожно поцеловал его, слегка прижимаясь губами. Тот интуитивно обхватил своими губами нижнюю губу Хокка. Йоэль больше не смог остановиться. Он жадно целовал любимые губы, будто в них единственных остался кислород, так необходимый ему для дыхания, прижимал тело Алекса к себе, пропускал его волосы между пальцев и наслаждался тихим мычанием и вздохами парня. — Ты где так целоваться научился? — в шутку спросил Хокка, нехотя прерывая поцелуй, чтобы отдышаться. В то же мгновение Каунисвеси оказался в положении лёжа на спине прижатым к его торсу. — Это был первый раз, — признался тот, — Просто как-то чувствовал, что нужно делать, за тобой повторял. — У тебя реально никого не было? — Йоэль действительно удивился. — Нет. Мне никто не нужен. — Алекси, мальчик мой, у тебя был целый год, чтобы забыть меня, — он уже и сам не понимает, что говорит, насколько пьянён присутствием Алекса рядом, в его объятиях. Никакой Хеннесси не сможет дать ему в голову сильнее, чем этот парень, — И ты не воспользовался этим шансом? — Нет. Я не хотел забывать тебя, — ответил Каунисвеси, — Я хотел, чтобы ты остался моим единственным мужчиной. — У тебя реально никого не было? — повторил Йоэль. Ему в это не верилось. Алекси же подросток. Неужели чувства смогли побороть бушующие гормоны? — Никого, кроме тебя, — с улыбкой ответил тот, — Никто, кроме тебя, не касался меня. — Я спился и попал в рай. Другого объяснения я не нахожу, — Хокка крепко прижал к себе возлюбленного, вдыхая запах его волос. Они решили насладиться тишиной в объятиях друг друга. Но эту приятную тишину совсем скоро прервали несколько звуков уведомлений на телефоне Йоэля из общего чата с парнями.

Мирко: — @joelhokka, слушай, тут Алекси описание профиля поменял. Написано «LA». Возможно, я что-то путаю, но он походу в Лос-Анджелесе…

Томми: — ЧЕГО? Да ладно??? Я только сейчас увидел. Действительно, LA.

Сэми: — Как он тут оказался…

Йоонас: — Йори, Алекси в Лос-Анджелесе! Просыпайся нахер!

Хокка усмехнулся и показал Алексу чат. Тот лишь мило улыбнулся. Притянув Каунисвеси ещё ближе к себе, крепко обняв его и уткнувшись носом в его шею, Йоэль сделал селфи и отправил его в чат в ответ на все предыдущие сообщения с подписью: — Я знаю.

Сэми: — Ого! Не будем вам мешать.

Порко накидал множество эмодзи с хлопушками и воздушными шариками.

Томми: — Давайте оставим их вдвоём.

Мирко: — Удачи, Йо!

Хокка поставил лайки на все их сообщения и откинул телефон куда подальше. Алекси… его Алекси … рядом с ним. Больше ничего не нужно.