pride is love

Становиться демоницей Чонгук не планировала. К сожалению, её никто не спрашивал. Ей нравятся её перепончатые крылышки и даже витые рога, но она в растерянности. Её заставляют… соблазнять мужчин. При жизни Чонгук не узнала, что такое секс, а тем более с мужчинами, которые её никогда не привлекали. Они грубые, властные и даже пахнут невкусно. То ли дело девушки… Будь Чонгук чуть смелее, она бы обязательно призналась в симпатии своей одногруппнице, Хосок, но, к великому несчастью, умерла чуть раньше планируемого. Ну, нет, у Чонгук не было плана, когда умирать, но не так же рано! Ей всего двадцать… Было. Как демонице ей и года нет, а её уже отправили к суккубам. При всей своей нелюбви к мужчинам, дружить с ними она не против. Вот и нашла в лице Юнги, инкуба, себе друга. Юнги уже и не помнит, как давно он демон, но репутацию имеет отменную, ему даже прощается некоторое неповиновение, поэтому Чонгук предлагает ему сделку. — Давай поменяемся? Я возьму выданную тебе девушку, а ты… мужика моего, — говорит Чонгук, пока грызёт яблоко на берегу лавинной реки, куда они пришли с Юнги отдохнуть. От чего — сами не знают. Чонгук даже ни разу не работала в преисподней. Увиливала от приказов, как могла, но больше тянуть нельзя. — Думаешь, с девушкой справишься? — усмехнувшись, спрашивает Юнги у Чонгук, что даже слово «секс» боится произнести. — Попробую! Всяко лучше, чем… — Чонгук даже представлять не хочет близость с мужчиной. Она надеется, что её первый сексуальный опыт будет с красивой нежной девушкой… Если Чонгук сможет её соблазнить. А надо. Она не знает, что точно делают с демонами, которые отлынивают, но, как минимум, тем самым она продлевает своё пребывание в преисподней. — Мне не принципиально, давай махнёмся, — лениво отвечает Юнги, ложась на угольный пляж. Он любого может соблазнить, ещё и удовольствие получит. Жертва, возможно, тоже. Желательно бы. Даже обязательно. Инкубы и суккубы должны искушать, извращать, чтобы люди желали встретиться с ними вновь, вкусить грех. Забрав дело Юнги, Чонгук отправляется к своей жертве. Её зовут Тэхён, Чонгук уже так нравится она, как мягко её имя по своему звучанию, как приятно его произносить. Чонгук оказывается в спальне Тэхён и садится на прикроватную тумбочку, складывая руки на своих коленях. Смотрит на умиротворённое лицо, разбросанные по подушке каштановые волосы, шёлковую пижаму нежно-розового цвета. Красивая. Тэхён, а не пижама. Хотя пижама тоже красивая. Чонгук переползает на краешек кровати и аккуратно трясёт Тэхён за плечо, чтобы разбудить. — Отстань, — на грани разборчивости шепчет Тэхён, но Чонгук продолжает трясти её уже активнее. — Что? — спрашивает, приоткрыв глаза. Через секунду глаза уже широко раскрыты, Тэхён подскакивает на ноги прям на кровати. — Что ты делаешь у меня дома?! У Чонгук подергивается нижняя губа. Юнги рассказывал, как жертвы сразу же отзывались на ласки, но забыл упомянуть, что будил их явно не так, как Чонгук. — Я п-пришла соблазнить тебя, — волнительно говорит Чонгук. — Кто ты? — спрашивает Тэхён, нахмурив брови, смотрит на рога бордовые, замечает крылья. — Чонгук, а ты Тэхён, — не спрашивает. Утверждает. Тэхён кивает. — Что тебе нужно? — Соблазнить тебя, говорю же. Я суккуб. — Демоница любви?.. — уточняет Тэхён, присаживаясь на кровать. Думает, что сны слишком реалистичные стали. — Можно и так. Но лучше Чонгук. Можешь лечь? — а глаза чёрные жалобные такие. Слишком милые для демоницы. Хотя, может, в этом и суть? Такой и отказать сложно. Тэхён ложится на подушку, смотря на Чонгук, что всё так же сидит на корточках на краю кровати, положив руки на колени. — Что ты будешь делать? — спрашивает Тэхён, уже не боясь. Ей кажется, что Чонгук не сделает ей плохо. — Можно обнять тебя? — Тэхён кивает, и Чонгук неловко ложится рядом, кладя руку на талию. Тэхён кажется, что у Чонгук температура градусов сорок, не меньше. — Знаешь, мы должны… Ну, того… — Заняться сексом? — уточняет Тэхён, а Чонгук кивает, глазами бегает по стене за Тэхён, лишь бы не смотреть в её глаза. — Но я не хочу. — Я тоже. Точнее хочу, но боюсь, — признаётся Чонгук. — Ты… первая у меня. Я даже не знаю точно, что мне делать. Но… это моя работа? Мне нужно, Тэхён, — голос такой жалобный, словно Чонгук расплачется сейчас. — Я не красивая, да? Ты вот очень красивая. — Тише, тише, — шепчет Тэхён, слыша дрожь в голосе Чонгук. — Ну ты чего? Ты очень красивая, правда. — А почему ты не хочешь тогда? — и шмыгает носом. — Потому что я тебя даже не знаю? Мне кажется, нельзя так торопиться, — говорит Тэхён, а взгляд невольно блуждает по обнаженному телу Чонгук. У неё красивые формы с плавными изгибами, пышными бёдрами и грудью. Будь Чонгук человеком, Тэхён бы признала, что это в её вкусе. — А можно я буду к тебе приходить тогда и дальше? Мне очень надо выполнить работу. — Ну, раз надо… Приходи, конечно, только не плачь, пожалуйста. — Тэхён целует Чонгук в лоб, надеясь, что это поможет ей успокоиться. — Не будешь плакать? — Не буду, — шмыгает носом. — Если ещё раз поцелуешь меня. Тэхён улыбается и касается губами горячей щеки, задерживаясь на несколько секунд, а затем ещё раз, чуть ниже, и ещё раз, уже в губы, кладёт свою руку на щёку. Они не углубляют поцелуй, лишь соприкасаются губами вновь и вновь, но у Чонгук пожар внутри разгорается. Будь она человеком, то определённо уже почувствовала, как бьётся её сердце учащённо. Но она больше не человек. А Тэхён — да. У неё кровь внутри разгоняется, заставляет прижаться ближе к жаркому телу. — Мне завтра на работу, давай, просто поспим? — спрашивает Тэхён, касаясь носа Чонгук своим. — Я не умею больше спать. — А я умею. — Я буду оберегать твой сон. И Тэхён давит на плечо Чонгук, чтобы та легла на спину, и укладывается головой ей на грудь, чувствуя руку на своей спине поверх пижамы. Чонгук отныне только к Тэхён и приходит. Её сон оберегать.