Многие думают, что женщины хотят заполучить мужское внимание, делают для этого что-то особенное. Но получить его проще простого. Им подвержены даже дети и трупы.
Ариэлла Италь «Грехи Долины»
""… потому что не могу забыть её глаза» Сама издевательская строчка осталась непрочитанной. Изар проходилась по письму снова и снова, не в силах разгадать вежливый шифр принца. Отец ушел, Биттор убежала за ним, а Артеа призраком вышла из комнаты. Оррига стала реветь еще громче и сильнее, бесстыдно беря платки у дочери. Изар не успевала вставить и слово, чтобы заставить мать прийти в себя. Стоны раненого животного и звуки соплей отвлекали от чтения письма, заполненного красноречивыми, но пустыми оборотами. За Изар принц предлагал две породистые лошади и жеребца, троих щенков лучшего охотничьего пса королевского дворца и картину известного мертвого художника, на котором был изображен замок Мирного Бога. Это выглядело слишком большим выкупом, учитывая, что нынешний король не отдал за жену ни одной монеты. Да и традиция сама по себе казалась древней даже для Ипар, но принц, видимо, решил иначе. Такое бы подошло Артеи, здесь должно было стоять её имя, но Изар внимательно вглядывалась в собственное. Почерк был уверенным, рука с пером не дрогнула при его написании точно так же, как и при описании погоды в замке Муравейник, где он остановился. У него была возможность переспросить у их дяди-хозяина или дождаться Эстеба, чтобы уточнить, если он не запомнил имя нужной дочери, но не писать так уверенно её полное имя. «Изар Алайз» не похоже на «Артеа Оррига». — Милая, — Изар так увлеклась чтением, что не заметила, как рука матери несмело коснулась её рубашки там, где она не прилегала к коже. — Милая? — Что? Ты успокоилась? — недовольно сказала Изар, убирая письмо подальше, чтобы не намочить его слюнями. — Милая, — Оррига улыбнулась дрогнувшими губами. — Я очень… я не знаю, что я чувствую. Мне… я рада за тебя, но… — Если ты не знаешь, то подумай получше, прежде чем сказать мне, — огрызнулась Изар, надеясь, что это отобьет Орригу. — Что ты сделала ради этого? Вас же не оставляли в полном одиночестве ни разу… Эстеб сказал, что в городе… — её взгляд бегал. — Я ничего не делала ради этого. Можешь посмотреть на меня, чтобы убедиться, — фыркнула она. — Салбатор сказал, что если здесь нет требования для подтверждения девственности, это значит… — она снова всхлипнула. — Это не обязательный пункт для заключения брака, — Изар поерзала. — Либо перестань плакать, либо уходи, ты мешаешь мне думать, мама. — она прекрасно знала, какое впечатление на Орригу производит такое простое и короткое слово, естественное для других, но с губ Изар оно слетало считанное количество раз начиная с восьми лет. — Извини-извини, — она закивала, вытирая щеки уже третьим платком. — Я так боюсь за тебя, ты же такая… маленькая. — Тебе было столько же, когда ты вышла замуж за лорда Салбатора, — сказала она, сглатывая. Глаз перестал дергаться, когда они остались наедине, но яд капал с языка без остановки, она едва ли могла контролировать речь, что по-настоящему пугало Изар. Ситуация, приведшая к этому, пугала не так. — Ты же никогда… ты никогда не разговаривала с мужчинами… особенно с такими, как он, — Оррига снова потянула к ней руку и погладила по плечу с преувеличенной лаской. — Не думаю, что он отличается от остальных мужчин. Физиологически, — холодно ответила она. — Но дело не в этом. Он — Эскуа и брат короля. Это важно. И только это. — Он же урод! — вскрикнула Оррига, а Изар резко рассмеялась. Хохот поглотил её изнутри, она видела в глазах матери испуг, но не могла остановиться. Орригу так пугала перспектива, что одна из её дочерей будет жить с уродом, словно сама не жила с одним годами. Изар не слышала ничего смешнее. Скулы начали болеть довольно быстро от непривычного движения. — Это всё, что волнует тебя? — сказала она, вытерев уголок глаз. — А что он из «Черных», которых так ненавидит лорд Салбатор? — Пусть он об этом волнуется, — слишком легко отмахнулась она. Изар считала, что это больше тревожит мать. Её саму это могло беспокоить, учитывая разговор о Вольном на пристани. — Я же волнуюсь за тебя. Тебя, слышишь?! — Пусть волнуется море, а мне нужна твоя поддержка, — перебила Изар, отстраняясь. — Не трогай меня. Мама. — Перестань! — она наоборот схватила дочь за рукав, потянув на себя. — Называть тебя так? Ну уж извини, ты меня родила, — выпалила в лицо Изар. — Конечно, ты родила не уродку, но… Оррига резко подняла её вуаль, заставив Изар прикусить язык от шока. Так близко к её лицу она не была, наверное, никогда. — Перестань, — сквозь зубы сказала Оррига. Вблизи Изар могла видеть, насколько изменилась её мать, насколько постарела, хоть изо всех сил отрицала этот процесс. Седеющий пробор был ровно окрашен в отличии от ресниц и бровей, морщины сеткой собрались вокруг рта и носа, мешки под глазами стали куда отчетливее. Со зрением Изар издалека этого не было видно, учитывая пристрастие леди Орриги к пудре. — Я люблю тебя, даже если ты этого не хочешь, — дрожащим голосом сказала мать, но не смогла долго смотреть на лицо дочери, прижалась к ней, заключая в объятия. — Я люблю тебя любой, даже если ты этого не понимаешь. И твоя боль всегда моя. Я же твоя мама. — Конечно, — слишком язвительно ответила Иза. Оррига была перевозбужденной, грудь ходила ходуном от вздохов, а плечи снова начали дрожать, а всхлипы — усиливаться. — Разве матери не должны быть рады… этому? — Изар, — прошептала она, прислоняясь к уху дочери. — Какая мать будет рада, что её дочь отправляют на медленную смерть? — О чем ты? — тяжело ответила Изар, сглотнула, не желая думать, о чем мать. Мышцы таза недовольно заныли, а живот свело. Объятия в ответ стали только крепче. — Помнишь, как я рожала Мирари? Хотя… нет, конечно, нет, ты же была совсем маленькой, — неуверенно сказала Оррига, поскребывая пальцами по рубашке Изар. Дочь покачала головой, а живот сжался, словно внутри появился все затягивающийся и затягивающийся узел. Изар помнила. Это было одно из самых ярких воспоминаний, одно из самых первых. Отец уехал на охоту с лордом да Иккер по старой традиции: сын приходит тогда, когда его не ждешь. Старших девочек вывели во двор играть под солнцем, но даже оттуда они, девятилетняя, восьмилетняя и шестилетняя слышали крики, словно мать разрывали изнутри. И Изар сравнение вовсе не казалось приеувелиеным. Биттор тогда заявила, что не хочет быть девочкой, Артеа сказала, одиноко посмотрев на открытое окно, что так она закончит свою жизнь. А Изар была с ней согласна. Особенно после болезни это ощущение усилилось. — Это были пятнадцать часов мучений, после которых даже охотничьи угодья Гневной покажутся мягкой периной, — она отстранилась и положила руки на корсет. Руки Орриги непорядочно дрожали, а все тело штормило от одних воспоминаний. — И после этого я даже не родила Салбатору наследника… Но это была легкая прогулка по сравнению с тем, как я рожала тебя. Только желание не оставить Артеу и Биттор сиротами сохранило мне жизнь. — Мама, — Изар сглотнула, когда Оррига перенесла свои руки на живот дочери. — Не надо… этого не будет. Я не забеременею. И не умру в родах. — Ты не можешь это контролировать, — воскликнула она, сдавливая рубашку и прикасаясь к животу Изар. Она никогда не была полной, чему сейчас была особенно рада. — Он не даст тебе… ни один мужчина не даст тебе не… это будет выглядеть его слабостью, а мужчины этого не любят… — Кто сказал тебе это? — она отвернулась. Рука автоматически потянулась к вуали и опустила её, чтобы хоть как-то отгородиться от Орриги. — Кто? Отец? Мать? Брат? В Писании это вычитала? В каком из? — Изар… это… это просто правда жизни, — она развела руками. — Это ужасно, но это так. — А потом ты сказала это Артеи. И она терпела. Потому что ты терпела. Потому что твоя мать терпела. И теперь ты хочешь, чтобы я терпела, — она вобрала воздух через нос, заполняя легкие одним порывом. — А принц выбрал меня. Не думаю, что мной кто-то пытается выглядеть мужественно. Он не хочет меня, он хочет Вольный. А я ключ к нему, и я гожусь только на это. Будем честны, мама. Если он не убежит с криками в первую брачную ночь, он уже будет храбрейшим из мужчин. Солнце зашло, Оррига даже не закрыла дверь. Наступила благоговейная тишина, Изар отложила письмо и потянулась к баночке с мазью, запах который успел выветриться. Она нанесла по капле на каждое колено и встала, чтобы запереть дверь и сесть за письмо. Взгляд прошелся по комнате. Она не пользовалась креслом и второй тумбочкой, которое уже успела покрыться пылью, а все остальное представляло собой нагромождение вещей: кровать, тумбочка, шкаф, тахта с одеждой и письменный стол. Изар не стала разбирать книги, просто переложила их на пол и села за стул, поставляя полуголое тело ледяному воздуху весенней ночи. Конечно, отец не позволит ей лично ответить, но попробовать набросать что-то на бумаги помогло бы ей разобрать кучу мыслей-крыс, которые сцепились в крысиного короля. Принц точно не ошибся. Он уверенно написал её имя, не дрогнув. Он не мог иметь ввиду Артеу, Биттор или даже Мирари. Ему нужно было выбрать Артеу. Это была бы идеальная рациональная комбинация. Значит, Изар не оценила уровень его злобы к дому да Иккер. Или дело в чем-то другом. Принц намеренно не уехал из да Ипар, намеренно не дождался совета Эстеба. Конечно, дядя бы его отговорил. Дядя не согласился быть с ней. Изар не считала это чем-то мерзким, не считала его мерзким и даже старым. Её родители были троюродными братом и сестрой, а родители Салбатора и Эстеба приходились друг другу дядей и племянницей. Такого не было в других домах, разве что в Калмасинте такое иногда присутствовало, но скорее из-за того, что дом был чересчур обширным. А да Ипар всегда боялись, что их дыхание «уплывет» в другие руки, о чем почти каждый сильный писал в своих дневниках. Неужели ему не нужна власть? Для Эстеба это был единственный способ получить замок Мирный без кровопролития. А может дядя знал господина Эскуа лучше, чем кто-либо? Значит, Изар не оценила степень их близости. — Что же вы задумали, Ваше Величество? — произнесла Изар, выведя точно такую же фразу на листе бумаги. У них была достойная договоренность, он мог устроить её на место фрейлины королевы, она отлично бы подошла на роль той, сравнивая себя с которой, любая красивая женщина почувствовала бы себя значимой. Она почувствовала приближение отца, но не стала откладывать бумагу. С пера упала капля чернил, когда дверь в очередной раз хлопнула. — Моя комната становится похоже на проходной двор, — она хмыкнула. — Присядь, ты же так бежал. — Заткнись, Изар, — отец приземлился в пыльное кресло в углу, она обернулась и поджала шрамированные ноги под себя. Салбатор массировал виски, прикрыв глаза. — Я-то заткнусь, — Изар кивнула и написала еще несколько фраз. — Хорошо, что ты сидишь за столом, — голос был уже не таким грозным. — Биттор мне уже мозг вынесла. Как будто она хотела лечь под этого урода… — Ты хочешь, чтобы я написала отказ? — она отложила перо и размяла пальцы. — Нет, — она предугадала ответ, довольно улыбнувшись под вуалью. — Ты напишешь письмо с просьбой взять Артеу с собой. Пусть пристроит её в фрейлены или куда-то там еще. Она должна быть во дворце с тобой. — Как приятно, что ты заботишься обо мне, — саркастично ответила Изар, отложив перо. Она сжала кулаки и цокнула языком. Ладно, условия были очевидны. Даже такое было довольно очевидно. — Изар, — рыкнул он. — Что «Изар»? — она фыркнула и обернулась. — Говори всё, что ты хочешь. Всё и сразу. — Артеа поедет с тобой, — ответил Салбатор. — Никаких служанок, лошадей, собак или большого преданного. Из преданного на тебя у меня ничего нет. — Именно на меня или вообще? — Изар помогла себе руками закинуть ногу на ногу. — Сколько ты отдал дому да Иккер, и сколько они отдали? — Зери… — Изар впервые ощутила у отца на языке боль. — Зери погиб, как герой. Дом да Иккер нам ничего не должен. — Его брат прожигает это наследство на Вольном уже третий год и ничего не просит. Пока что. Полагаю, там было много золота. — Изар… — он приподнялся в кресле, делая выпад всем телом, но потом снова упал в кресло. — Заткнись и пиши, Гневная тебя забери. Иногда я жалею, что послушал Эстеба и дал вам всем образование. — Нам? О, неужели я теперь вхожу в понятие «твои женщины»? — Хочешь, чтобы я тебя ударил? Что мне сделать, Гневная забери, чтобы ты взяла проклятое перо и начала писать?! — А первое, что тебе пришло в голову, это ударить меня? — она фыркнула и отвернулась. — Видимо, когда кто-то захотел меня, я стала не так противна тебе. — Захотел? — Салбатор хмыкнул, а, немного подумав, рассмеялся. — Он хочет моё прощение, а не тебя. И думает, что если избавит меня от самой убогой, то я прощу его. — Это ты должен молить его на коленях за то, чтобы он отпустил грехи твоего несостоявшегося зятя, — Изар собрала все мышцы, чтобы не дрогнуть, когда отец встал. — Но он сделал вид, что ни ты, ни Артеа не имеете к этому отношение. А требовать мести у мертвеца — это слишком тупо даже для него. — Он и его жалкий братец-узурпатор должны мне тем, что я не требую независимости да Ипар, и ты это знаешь, — он схватил спину стула и резко сдвинул на себя, Изар вцепилась до боли в пальцах в сиденье, чтобы не вылететь. — Хорошо, — она сглотнула. — Так что писать, мой лорд? — Начни с благодарностей, — рука резко разжалась, и стул быстро опустился вперед. Изар напрягла ноги, чтобы придвинуться к столу. — Потом заяви, что я не одобрю вашего брака, если Артеа не поедет с тобой. — Почему не Биттор? — она подняла глаза, взяв в руки перо из чернильницы. Салбатор склонился над столом, опираясь на него руками. — Тебя это волновать не должно, — он перевернул лист, где Изар написала лишь строчку. — Пиши. Живо. И говори вслух всё, что ты пишешь. — Ладно, — она сглотнула и начала с простых вежливостей, как и просил отец. — … Таким образом, мой отец-лорд ставит условие, но оно довольно просто выполнимо. Моя старшая сестра уже три года является вдовой, что позволит ей быть леди-фрейлиной Её Королевского Величества Аерин айи Корвусан, — проговорила Изар, когда почувствовала прикосновение к плечу. — Ты быстро пишешь. Для женщины, — почти с гордостью сказал Салбатор. — Имя её еще напиши. Артеи, в смысле. — Конечно, — она кивнула и продолжила, но только когда её перестали трогать. Лорд Салбатор долго рассматривал готовый вариант на три страницы, где Изар не поставила ни одной кляксы, а каждое слово было тщательно продумано и выверено. Через несколько минут напряженной тишины, он положил письмо перед ней и ткнул в оставшееся место в конце. — Слишком… по-мужски, — он несколько секунд подбирал слово. — Как будто я писал. Добавь чего-нибудь… помягче, более женственное. Ты же книжки какие-то читаешь. Пиши, как там. А то он решит еще, что ты ему не рада, — Салбатор усмехнулся. — Я другие книжки читаю, — это заставило Изар задуматься. Она вспомнила цитату из дневника её прабабушки и быстро записала её. — «Ваши глаза заставляют мою душу трепетать», — прочитал Салбатор за секунду до того, как Изар начала быстро сворачивать бумагу. — Куда-а-а-а? — он выхватил из рук, но она успела сделать то, что хотела. Последняя фраза чуть выше подписи смазалась, а отец не успел поразмыслить, насколько хорошо эта фраза перекрывается с той, что была в письме принца. — Я сам запечатаю и отправлю, — ответил он, крепко сжимая листы в руке. — Конечно, мой лорд, — она кивнула и сложила руки в замок на коленях. — Позволите мне ложиться спать? — Есть не хочешь? — спросил он мимоходом. — Совершенно. Лежа в постеле, она поняла, что лучше бы сказала обратное. Живот продолжал пульсировать после диалога с Орригой. Изар опустилась на спину, сложила руки в районе груди и попробовала вдохнуть полные легкие, но закашлялась. Она не сняла перчатки, чтобы не видеть раскрасневшиеся потные ладони. Принц хочет, чтобы она была пешкой. Она будет пешкой. Но когда пешка доходит до противоположного конца поля, она становится равна королеве. Старая аэлитская игра никогда особо не привлекала Изар, но её метафоры заинтересовали. Лучше она будет собственностью одного из «Черных», чем гордого, без кавычек. Она прочла все книги в библиотеке, что описывали столицу. Старинный, трижды перестроенный из-за пожаров, город на берегу, самая западная столица на континенте. На севере мало интересовались им, больше хранили карты городов Дорха, которые захватывали в древности, и калмасинтские пустоши, особенно горные долины, но где находилась и та самая, которую было принято писать с большой буквы. Долина, где располагалась Великая Библиотека Смертных, наследие павших империй. Раньше все лорды и леди да Ипар могли свободно входить и выходить из неё, но последние три года для них и рода Интегеко был закрыт проход. «Знание принадлежат тем, кто их достоин» — гласила надпись на древнем калмасинтском наречии над входом. Видимо, предатели их недостойны. Согласно Писанию Разумного и Гневной, по слухам, в угодьях Разумного Бога стоит Великая Библиотека Бессмертных, а в Калмасинте лишь её неточная копия. — Я недостойна всего, но я возьму это сама, — повторила она с закрытыми глазами. — Всё, что я захочу. Оррига, Салбатор и десяток наставников в детстве учили правилам. Артеа принимала их с радостью, Биттор была готова сражаться за несправедливость или излишнюю либеральность, а Изар просто запоминала. Играть по правилам очень удобно, и мир стоит на сотне писанных и неписанных законов. Болезнь вычеркнула её из этой игры, она не могла стать хорошей женой, матерью, Оррига права, это убьет её, или любовницей, содержанкой. Но она может быть тенью, мышью, использовать правила мужского мира против него самого. У Изар не было проблем со сном до этой ночи. Ей редко приходили сны, но и заснуть она могла самостоятельно и довольно быстро. Во сне ничего не болело. Чаще всего она просыпалась от боли из-за неудобной позы или с замершей слюной во рту, но это были проблемы бодрствования. Во сне не было проблем, иногда туда даже хотелось убежать, буквально в темноту и тишину, но в эту ночь сотни мыслей лезли в голову, сменяя друг друга. Изар была слишком усталой, чтобы встать и записать их, расставить по полочкам, как книги, до которых руки не доходили очень давно. Она держала в голове карту, сотни имен и отношений, о который едва ли слышала, и ощущала трепет маленькой белки в огромном хвойном лесу, где охотятся волки, живут медведи и нечто, о чем шепчутся в деревнях вокруг леса. Изар выровняла дыхание, лежа с закрытыми глазами, и продолжала думать. Думать, думать, думать. Она переместила руку на живот. Согласно Любимому, брак заключает мужчина и женщина, чтобы оставить свою любовь во времени. Согласно Разумному — чтобы пустить корни в историю. В Писании Здорового было сказано более прямо: брак нужен, чтобы оставить потомство, которое будет превышать количество родителей. Но и предыдущие Писания клирики толковали, как одно — дети. Изар не знала, была ли в Писании Гневной такая фраза, но однажды где-то прочитала, что была. «Если бы соитие не было таким приятным, люди бы закончились в самом начале» — примерно так там говорилось, она не помнила точно. Изар мечтала, что у принца есть любовница. Или любовник. Или и то, и то. Или несколько обоих полов. Она думала, что умрет дественницей, это было самым очевидным ответом, просто взглянув в зеркало. Возможно, принц не захочет её, как женщину. Изар не знала, переживала или надеялась на это. Но точно хотела, чтобы он не хотел её слишком часто, пока собственный организм в очередной раз не подведет Изар. Она плавно сняла перчатку с правой руки. Пальцы забрались под рубашку, смяли её в гармошку на уровне низа живота. Изар попыталась представить кого-то: принца, Эстеба, Сандора Алия, короля, которого видела на портрете, хоть кого-то. Но ей не хотелось, чтобы любой мужчина прикасался к ней, таскал её по кровати и сжимал болезненное тело. Ей хотелось погрузиться в чувства и ощущения. Изар смутно представляла себе соитие, несмотря на то, что видела довольно подробно, что Зери делал с Артеей. Так ей не хотелось. Но и на кровати, это же наверное очень жарко? Боль проникнет в мышцы и суставы, матрас будет прогибаться под двумя плотными телами, а чужое дыхание будет слишком близко к её лицу. Наверное, это так неприятно. Изар прикоснулась к себе и едва вздрогнула. Последний раз так она прикасалась к себе несколько месяцев назад. А до этого — еще несколько месяцев назад. Из-за долгих перерывов, каждый раз был словно первым. Она не издала ни стона, пока не закончила. Моментное удовлетворение проникло в каждый уголок тела, согревая его правильным чувством расслабленности. Единственное, пальцы правой руки подрагивали и не сгибались. Изар вытащила руку и вытерла её об простыню. Сон окутал неожиданно быстро, Изар едва успела заметить, что это неплохой способ бороться с навязчивыми мыслями. Пустота раскрыла объятия спокойствия без боли и существования. Проснулась она через часов шесть, когда солнце также медленно вылезало из-за горизонта. Обычная усталость мышц практически отсутствовала из-за хорошего положения, все время она провела на спине, прикасаясь обеими лопатками к кровати. Изар попыталась перевернуться на бок и потянулась к подаренной мази. Придется скрывать радость от того, что теперь она сможет просыпаться каждый день и использовать её. Главное, чтобы принц не заметил, что она стала быстрее заканчиваться. Первым делом с утра она пробежалась глазами по письму, которое Салбатор оставил. Почерк принца был чем-то похож на её собственный, но чувствовалась напускная небрежность. Солнце пробивалось через полупрозрачные облака, создавая серость, при свете дня Изар могла разглядеть письмо повнимательнее. В углу одного из листов она увидела оттиск королевского дома, и обругала себя за то, что упустила это из виду вечером. Принц привез эту бумагу из столицы, а чернила очевидно были сильно концентрированные, так предпочитали писать на севере, чтобы чернильница не превращалась в черный лед зимой. Изар приложила лист бумаги к стеклу, чтобы оценить его на просвет. Принц писал всё с первой попытки. Ошибки быть не могло. Дело точно в ней. Она заглянула проверить карту Вольного в столе и положила письмо принца туда же, но быстро вытащила и решила оставить его на столе. Пока у лорда Салбатора нет причины обыскивать её комнату, и не стоит давать ему повод. — Тебе лучше? — спросила Мирари, когда Изар появилась на завтраке. У Биттор на щеке до сих пор был сильный красный след и легкие царапины от ногтей, но голову она держала высоко поднятой. Оррига и Артеа отсутствовали, как и любимое Писание Биттор. Кресло лорда Салбатора было оставлено от стола, словно он ушел секунду назад. — Мне лучше, — она кивнула и склонилась над тарелкой каши. Сегодня в её мелко покрошили морковку и картошку. Она посматривала на Биттор, пока запихивала еду себе в рот, практически не жуя. — Она знает, — сказала Биттор, когда Изар перестала так быстро орудовать ложкой. Она непривычно оперлась локтями на стол, копируя жест отца. — О чем? И кто «она»? — взгляд Изар метнулся к Мирари, которая тут же покраснела. Она еще до прихода старшей ковыряла кашу, вытаскивая из нее только понравившееся куски, и продолжала водить ложкой по поверхности, вырисовывая линии, которые тут же срослись. — О том, что ты продалась за возможность уехать отсюда, — Биттор наклонила голову на бок по-собачьи, светлые брови были слегка напряжены, а рот — приоткрыт, взгляд в кое-то веки выражал не только гнев, но и заинтересованность, хотя от мнимого разочарования Изар хотелось смеяться. Когда-то они были самыми близкими из сестер, могли разговаривать часами о только им понятных темах, а теперь Изар считала, что Биттор бездарно губит свой интеллект. Или так удачно имитирует его наличие. — Я и не знала, что тебе насколько всё равно, — продолжила Биттор. — Что ты готова стать шлюхой для такого урода. Его физическое прекрасно дополняет внутреннее. — Осуждаешь меня? — Изар откинулась и сложила руки на коленях, задрав подбородок, и даже немножко жалея, что из-под вуали не видно всей саркастичности улыбки. Мирари вжалась в стул. — В первую очередь дядю за то, что продал тебя. А потом тебя за то, что с радостью это приняла, — Биттор прищурилась. — Как ты могла, Изар? Что такого ты сделала, что он выбрал тебя… такой? — Я не буду говорить при Мирари, — Изар понимала, что отрицать то, что уже придумала себе Биттор, было бесполезно. Она цокнула языком и прикрыла веки, чувствуя, как теплый воздух от камина щекочет ресницы. — Где лорд Салбатор? — С леди Орригой, — передразнила она. — говорят с Артеей. Она поедет с тобой. Это не обсуждается. — А ты завидуешь, что не едешь? — язвительно сказала Изар, собираяясь вставать. Но Мирари неожиданно вцепилась в её юбку и попыталась заглянуть в глаза: — Я завидую. Почему ты берешь её, а не меня? Мама говорит, я уже совсем взрослая, — в концу голос девочки стал совсем тихим. — Это решил лорд Салбатор, — Изар перевела взгляд на Биттор, которая пожирала каждое её движение. — И если кто и продает, то только он. — Он наш отец и наш лорд. Он имеет на это право, — она не сдвинулась с места. — Конечно, как скажешь, — Изар встала, не ощущая боли, лишь неповоротливость только что проснувшегося тела. — Ты не видела Гектора? — Я покажу тебе, где, — Мирари привычно потянула сестру за собой. Изар расправила плечи и поправила перчатки. Утром она решила надеть те, что ей подарил Эстеб. Возможно, на юге ей не потребуются десятки теплых пар. — Почему Биттор назвала тебя шлюхой? — спросила младшая как бы невзначай, принижая голос на ругательном слове. — Ты знаешь, кто такие шлюхи? — Изар тоже старалась говорить потише. Сама она узнала значения этого и многих других слов несколько лет позже, чем Мирари была сейчас, когда открыла словарь морских наречий. — Поэтому я и спросила, — она покраснела в цвет платья. — Потому что принц выбрал меня, а не её или Артеу. Она использовала это слово просто как оскорбление, — Изар не понимала, зачем выгораживает Биттор, но ей не хотелось погружать в пошлые фантазии старшей Мирари. — А дядя Эстеб сказал, что так не надо делать, — заметила она через несколько минут, когда вывела Изар в Сад Роз. — Как делать? — Изар огляделась. Ни Гектора, ни его следов не было. — Где Гектор? — Не расскажу, — она кокетливо убрала руки за спину и по-детски очаровательно улыбнулась. — Дядя Эстеб сказал, что не нужно использовать слово «шлюха», как оскорбление. Потому что куртизанки на самом деле очень смелы, а шлюха живет в каждой женщине. И в девушке. — Прям так и сказал? — Изар сложила руки в замок на груди. — Да, — она перекатывалась с носка на пятку. — Когда мы в Мертвый ходили. Тогда Эскуа сделал тебе предложение? — Нет. Он написал письмо лорду Салбатору. — Почему ты называешь папу по имени? Мне кажется, это странно, — Мирари развернулась на каблуках. — Я хочу поехать на твою свадьбу. Но мама сказала, что мы все останемся тут, поедет только Артеа. Почему? — Слишком много вопросов, Мирари, — Изар хмыкнула. — Няня прочитала тебе слишком много романтичных сказок. Свадьба — это скучный процесс подписания различных бумажек, а потом сидеть в зале, полным незнакомых людей, улыбаться и кивать, пока корсет будет душить тебя. То есть меня. — Мама говорила, что на их с папой свадьбе было много цветов. И платьев. А еще бардов и много еды! А на свадьбе Артеи было много танцев, и все веселились сутки напролет. Теперь я хочу посмотреть на королевскую свадьбу! — Сомневаюсь, что это будет «королевская» свадьба, принц же так старается быть не «его высочество», а «господин Эскуа», — Изар начал надоедать этот разговор. Она развернулась на каблуках и направилась дальше по саду. Ветра почти не было, но и солнце не грело. Подтаявший снег превратился в лед за ночь и туфли слегка скользили. Мирари попыталась догнать её и подскальзнулась, едва не упав. — Если чувствуешь, что падаешь, — Изар повела плечом, заставляя сестру отпустить её руку. — Никогда не держись за меня. Ты упадешь, отряхнешься и встанешь, а мои кости ты потом не соберешь. — Извини, — Мирари потупила взгляд. — Я видела Гектора у комнаты Артеи. Думаю, он просто пошел за отцом. Тебе помочь дойти? Изар оказалась у комнаты сестры быстрее, чем могла ожидать. Она оставила Мирари на лестнице, чтобы немного отдышаться и проверить колени. Каждый раз прикасаясь к коленям и не чувствуя пульсирующего очага боли, она поднимала глаза к небу, словно ожидала, что перед ней появиться дядя. Только спустя несколько дней Изар начинала четко видеть, что он сделал с ней. Зависимость от чего бы то ни было — это огромная слабость, которая теперь у неё есть. После полета всегда сложно возвращаться на землю. Гектора там не было. Как и его хозяина с женой. Изар огляделась и постучала в неплотно закрытую комнату. — Эла? — раздался голос сестры изнутри. — Где тебя Гневная носила? Ты нужна мне немедленно! Изар вошла, не веря своим ушам. Артеа стояла посреди комнаты, поставив руки в боки, и обходила взглядом завоевателя гору платьев на кровати. Украшения были выпотрошены из шкатулок, вместе с косметикой они лежали блестящем веером на столе. Сама сестра стояла в легкой ночнушке с закатанными рукавами и собранными в косу волосами, на щеках стоял нежный возбужденный румянец, а губы сложились в довольную улыбку. — Эла? Поди сюда. Мне надо выбрать половину, а я не могу решить! — не оборачиваясь сказала она. Изар помнила Артеу такой лишь однажды. В день свадьбы, когда она еще не представляла, что ждет впереди. — Я не Эла, — Изар подошла к ней и неверяще продолжала оглядывать сестру. Она и забыла, какой та была красивой, когда улыбалась. Когда выглядела счастливой. — Изар! — она испуганно подпрыгнула, а потом потянулась к ней, чтобы заключить в объятия. Изар сделала шаг назад. Артеа не растерялась и схватила две юбки, лежащих сверху. — Какую из них стоит взять? Милорд обещал, что даст мне денег, чтобы я купила тканей в столице и попросила королевскую швею сшить что-нибудь по современной моде. — Ты едешь искать себе мужа? — она сложила руки на груди, но всё же кивнула в сторону черной юбки. — Не верю, что лорд Салбатор… — Я еду заботиться о тебе! — просияла Артеа и отбросила неинтересующую юбку в сторону. — Только давай не всё черное. Это же твой цвет. — О чем родители говорили с тобой? — настороженно спросила она. Перед ней словно вновь встала та романтичная воздушная девушка, которую убили в Зимнем Солнце ножом в спину. Изар это пугало. Её пугало всё, причину чего она не понимала. — О том, почему я должна поехать за тобой, — она показывала сестре наряды, а та даже не успевала реагировать на них. — Ты же моя младшая сестра. Я должна помогать тебе. Я должна приглядывать за тобой. Они же не знают, что ты можешь… — И поэтому ты такая счастливая? — перебила Изар. — Я… У меня появилась цель, Изар, — Артеа расплылась в еще более широкой улыбке. Голубые глаза напротив горели серебряным огнем. Но не гнева, какой был у Биттор или лорда Салбатора. Огнем жизни. Изар не смогла сдержать заразительную улыбку. — Ладно, — она встала рядом и стала разглядывать казавшийся раньше маленьким гардероб сестры. Если у нее самой разнообразие было бесполезной, давящей на больное, деталью, то количество разных платьев Артеи казалось удивительным. Она носила от силы два или три за последний год. А украшения для старшей дочери лорда да Ипар привозил каждый путник, да и большая часть материнских переползли в сокровищницу Артеи. Изар почувствовала завистливое жжение в горле, если бы она могла носить такое разнообразие камней, то дырки в ушах, сделанные в детстве, никогда бы не заросли. Вскоре пришла Эла, роль которой заключалась в том, чтобы складывать понравившиеся наряды в ящики, которые сама и притащила. От мысли о собственных сборах, Изар поежилась. Все платья были абсолютно одинаковыми, отличались только перчатки плотностью и обувь в зависимости от погоды. Ей сложнее будет выбрать, какие книги достойны поехать, а какие она не имеет право забирать от дома. На этой мысли, Артеа схватила с тумбочки покрывшееся пылью Писание Любимого. — Оставь, — сказала Изар, мгновенно вспомнив историю появления этой книги. — Нет, я должна взять. Чтобы помнить, — на секунду улыбка сошла с милого лица, но очень быстро вернулась, стоило ей кинуть книгу в ящик. Этот экземпляр ей подарил Зери да Иккер, когда Артее было десять. Тогда их обручили, Зери бывал в замке Мирного едва ли не каждые выходные. Он баловал будущую жену конфетами, а её сестер цветами из садов Зимнего Солнца. В один из приездов он привез всем по Писанию, Изар тогда досталась книга про Здорового. Иронию судьбы она оценила спустя годы. Большую часть дня Изар провела в кресле, потому что стоять рядом с Артеей было бесполезно. Она покорно говорила свое мнение по поводу тех или иных тряпок, но её настоящее внимание приковывали украшения. Артеа носила сережки так редко, что каждый раз при надевании у неё кровоточили уши. Колье на тонкой шее смотрелись бы великолепно, но и их она не носила. Как и кольца, броши и браслеты, которые щедрой горстью лежали поверх друг друга. Изар потянулась в большому ониксовому кольцу и покрутила его в руках. Артеа мгновенно оказалась рядом, заинтересованно глядя на сестру. — Ты помнишь, кто тебе его подарил? — Изар была зачарована искусной выковке тонкого металла и огромного черного камня сверху, обрамленному тонкой плавкой серебра. — Оно мужское, — немного помедлив, ответила Артеа. — Я не это спросила, — у Изар чесались руки, чтобы надеть его, на большой палец поверх перчатки оно прекрасно бы влезло. Но она не видела смысла украшать чем-то себя. Разве что воспоминание о броши, оставленной на одном из платьев, приятно согревало разум. Она по прежнему сомневалась, что у хоть одной из Делакарма могут быть такие темные камни. — Отец, по-моему, — она задумалась, почесав нос. — Он сказал, что кольцо принадлежало нашему дедушке. Лорду Арту II да Ипар. — По-моему женская версия этого имени красивее, — Изар надела кольцо на большой палец, но оно не держалось и скользило по ткани. Артеа резко потянула руку сестры к себе, суставы плеча недовольно щелкнули, Изар шикнула, но позволила Артее надеть на её средний палец кольцо и приложить силу, чтобы сжать ковку по бокам. — Тебе оно пойдет больше, — она отпустила руку сестры и довольно потерла руки. — Почему ты не носишь украшения? Принц подарил тебе брошь, хоть бы её надела. — Нет смысла украшать меня, — Изар пожала плечами, разглядывая кольцо на пальце. Она потрясла рукой, проверив, что оно не спадает. — Спасибо. — Забери себе, — Артеа махнула рукой. — У меня их больше, чем у тебя… Думаешь, принц будет осыпать тебя украшениями? — Если и будет, можешь не сомневаться, всё мое — твое, Артеа, — Изар улыбнулась, ей даже захотелось приподнять вуаль, чтобы получше разглядеть руку в перчатке. Тем временем Артеа небрежно копалась в куче драгоценностей, выбирая что-то для сестры. — Ты уже придумала, какое свадебное платье хочешь? — она разглядывала две пары сережек, одни длинные с белым кварцем, а другие — короткие с крошечными жемчужинами. — Тебе повезло, что цвет дома Корвусан — черный. Большой простор для воображения. — Я хочу закрытое, — Изар прижала руку к груди и продолжила следить глазами за Элой, которая поднимала ненужные платья с пола и раскладывала по местам в шкафу. — Всё хотела спросить: здесь только твои? — Нет, еще мамины. И бабушкины. И прабабушкины. Всё сокровища дома да Ипар, — с ноткой гордости произнесла Артеа, достав колье из белого опала. Десятки маленький полупрозрачных камней блестели на тонкой серебрянной леске. — Вот, это мамино. Она была в нем на свадебном портрете. Тебе пойдет. Даже к черному будет неплохо. — Его и ты носила, — Изар перевела взгляд с Элы на Артеу, внимательно наблюдая за сестрой. Она ожидала ностальгической улыбки, но не получила ничего. — После меня брезгуешь? — сказала она негромко. Изар заметила краем глаза, что Эла вышла, таща за собой один из ящиков. — Это тебе стоит выкинуть кресло, в котором сидела я. Биттор бы так и поступила, — Изар тяжело вздохнула и взяла из рук сестры украшение. — Артеа… — Что? — она опустилась на подлокотник рядом с сестрой, приложив поверх вуали к уху сережку в виде черепахи из бирюзы. — Я рада, что не ты выходишь за него. Правда, я искренне говорю это, — Изар забрала и сережку, беря ладони сестры в свои. — Правда? — Артеа фыркнула, но вырываться не стала. — А выглядело, как будто ты спишь и видишь, как подложить меня под Эскуа. — Я сплю и вижу союз дома Корвусан и Ипар, — Изар отвела взгляд, медленно поглаживая холодные ручки сестры большими пальцами. — И если я стану разменной монетой, так тому и быть. Еще посмотрим, кто кого. Да? — Тебе не идет, — Артеа неожиданно хлюпнула носом. Глаза Изар округлились. Эмоции на лице старшей сменяли одна другую с какой-то невероятной скоростью. Но разговаривать с грустной Артеей было как-то привычнее. — Что мне не идет? — Изар уставилась на кольцо на пальце. — Говорить как Биттор, тебе не идет, — Артеа вытащила одну руку и коснулась щеки сестры под вуалью, заставляя на себя смотреть. Нежная холодная кожа соприкасалась с грубой, почти потерявшей чувствительность. На правой щеке все было еще хуже. — Я знаю… Все знают, что ты сделала что-то тогда в Мертвом, когда дядя оставил вас наедине. Не важно, что именно. Ты сделала это за этим. За тем, чтобы Эскуа остался с тобой. — Ну что ты такое говоришь, — Изар накрыла чужую руку своей в печатке на щеке. Артеа подняла её вуаль второй и пристально посмотрела ей в глаза. Изар видела тонкую пленку слез на глазах сестры, которым ничего не стояло пролиться градом на щеки. Артеа была больше похожа на мать, чем кто-либо из сестер, даже глаза её унаследовала: зеленые, с ноткой изумруда. Оррига постоянно зачитывалась романами, где писатели стремились уделить особое внимание глазам, тогда Изар выучила все их приторные метафоры. Глаза Артеи — весенний хвойный лес, глаза Биттор — два кристально-чистых озера, глаза Мирари — океан в солнечный день, а Изар — ночной прилив. Даже Биттор это казалось чересчур романтичным и вычурным, но Артее нравилось. — Я помню, как ты говорила, что хочешь уехать отсюда, — Артеа всхлипнула и поджала губы. — Я думала, ты говоришь, чтобы мне не было так страшно играть роль дойной коровы. — Дойной коровы? Неплохо ты выразилась, — Изар хмыкнула. — В таком случае, они купили клячу, и нужно побыстрее отправить товар, пока они не поняли, что их надурили… — она попыталась заговорщески улыбнуться, уголки губ сестры дрогнули вверх, но глаза были готовы вот-вот разреветься. — Ты не кляча, — сестра вытерла пока еще пустые щеки. — Я даже на мясо не гожусь. Что уж говорить о детенышах и молоке, — Изар встала, убирая руки Артеи от себя. — Давай лучше продолжим. В столице ты должна сиять. — Отец тоже так сказал, — Артеа вытерла глаза платком и посмотрела на оставшуюся одежду на кровати. — Ты не хочешь есть? — Да, — сказала Изар, подумав пару минут. Воздух в закрытой комнате еще уже начинал душить, а выйти очень хотелось. Колени затекли от долгого сидения на одном месте, но Артеа вовремя подхватила её под руку и опустила вуаль. — Я отведу тебя. Изар кивнула, оставив в голове отметку подумать о том, как часто ей стоит обращаться за помощью к сестре. Дни, когда она не могла встать с кровати от боли, наступали каждый месяц, но бывали и плохие дни, не связанные с бытностью женщиной. Остатки гордости твердили, что принц не должен понять, что женился на разваливающейся старухе в теле молодой уродины. По крайней мере, не сразу. После ужина вдвоем, Изар самостоятельно поднялась к себе и сразу стянула туфли, падая на кровать спиной. Скрипнув всем телом, она перевернулась и потянулась к мази. Раздеваться в лежачем состоянии ей было не впервой, только в этот раз особо разболелась спина. Она требовала мази, теплых рук и уверенных движений, которые получить от себя невозможно. Изар откинула голову и громко выпустила воздух сквозь зубы. Она смогла только немного помазать спину в районе пояснице, дальше руки не гнулись. Легкая судорога в ноге помогла прийти в себя и лечь под одеяло, наплевав на ночнушку. Изар не любила спать обнаженной, но иногда сил не хватало на то, чтобы дотянуться до чистого белья в комоде. Закрыв глаза, Изар представляла, что когда-нибудь наберется достаточно смелости, чтобы попросить дядю сделать так снова. И плевать, насколько это будет непозволительно. Особенно в нынешнем положении.