Я видел сон. Видел Четырех Разрушителей. Вместо воды с неба лился огонь, а люди спаслись в огромном замке с тысячью окон. Я попросил моего Эскуа, лорда Харринга, построить такой. Но сомневаюсь, что он понял меня верно.
Из дневников короля Викканда II, прозванного Спящим или Провидцем
В дни сборов Изар могла позволить себе не вставать с кровати, отдавая приказы Цине и Нино, что и куда класть. Вещей оказалась не так уж много, а отец и вовсе запретил забирать с собой больше трех книг. Он, должно быть, ожидал, что она выберет Писания, но Изар взяла только одну — подарок Сандора Алия, которую не успела дочитать. Изар не соизволила спуститься на последний ужин, сославшись на боль в животе. Обычно она презирала кровавые дни за то, что Разумный посчитал женщин достойными вынести эту боль, и презила всех Богов. Но в этот раз она практически не думала о них, за исключением очередного приступа тянущей боли, и крови, следующей за ней. Мысли Изар были куда больше погружены в планирование будущего и какие-то наметки свадьбы. Как можно быстрее, и как можно более закрытое платье — были её условия. И то, и другое, нужно было для того, чтобы принц не передумал. Она посмеивалась над строчками пришедшего вечером письма, где господин Эскуа принимал условия лорда Салбатора относительно Артеи. «Я всё равно не передумаю жениться на леди Изар, даже если такая красавица, как леди Артеа, будет всё время рядом.» — писал принц. Он подразумевал шпионаж, что выглядело даже милым для Изар. Она отложила письмо на тумбочку и потушила свечу, готовясь лечь спать. Изар потратила почти всю мазь, алчно сохранив немного на экстренный случай. Хотя бы последнюю ночь в этой комнате она хочет прожить без боли. Луна достаточно освещала комнату, и последний самый менее громоздкий сундук, который Изар приказала оставить в комнате для одной единственной цели. Он был полупуст, с тканями и туфлями. Она уже выбрала тряпку, в которую завернет карту Вольного. Её маленький свадебный подарок. Вдруг в комнату неуверенно постучали. Изар приподнялась на локтях и показательно кашлянула, но человек с другой стороны не понял и приоткрыл дверь. Мирари в одной ночнушке и с золотым канделябром в руке стояла на пороге. — Изар? Ты спишь? — шипящим шепотом спросила сестра. — Нет, — Изар перевернулась к ней спиной и закрыла лицо рукой, накрываясь посильнее. — Что такое, Мирари? Я уже засыпаю, говори быстрее. — Я хочу посмотреть на тебя! — она громко хлопнула дверью и ойкнула, а потом босыми ногами прошла к кровати. — Я решила! — Мирари, — Изар вздрогнула. Она видела тени от света канделябра. — Иди спать. Это не то, на что стоит смотреть ночью. — Я всё решила, — сестра коснулась плеча и попыталась развернуть, в ответ Изар отстранилась, переползая на холодную половину кровати. — А меня спросить не хочешь? — Изар накрылась с головой. — Потом из-за кошмаров спать не будешь. Уходи. — Мама сказала, что ты уедешь и не вернешься, — Мирари потянула её за угол одеяла, Изар зашипела на неё, как кошка. Младшая сестра отпрянула и недовольно простонала. — Изар, ну пожалуйста-а-а-а. Я всё решила! Я не боюсь! — Мирари! — фыркнула она. — Ничего ты не решила. Ты никогда не видела чумных! Вот и не видь! — Перестань! Ты только интереснее делаешь, — Мирари ерзала быстро и канючила. — И мама говорила, что ты не чумная! — Не кричи, — Изар перевернулась под одеялом лицом в подушку. Она почувствовала, как горло сдавливало противное ощущение скорби. — Не кричи. Тш! — Изар! — уже шепотом продолжила она, начав трясти её за плечо. — Мама тоже меня отговаривала, но мне так интересно. Я не смогу спать, пока не увижу! Пожалуйста-а-а-а-а. — Ладно-ладно-ладно! — она вскочила, всё еще покрытая одеялом. — Но ты убежишь сразу же. — Не убегу, я обещаю, — Мирари подпрыгнула на матрасе. Даже сквозь плотное одеяло Изар понимала, что младшая неотрывно следит за ней. Она глубоко вздохнула и одним рывком стянула покрывало. Мирари громко ойкнула, но сразу же поднесла ладонь ко рту. Во второй она сжимала канделябр, который поднесла очень близко к лицу старшей. Изар фыркнула и убрала волосы от огня. Мирари наклонила голову и придвинулась ближе, заинтересовано скользя глазами по лицу Изар. Она не ожидала такого, руки сами потянулись к щекам, чтобы их прикрыть, но такого любопытства она не испытывала никогда. Чаще омерзение. Всегда омерзение. — Я была на два года младше тебя сейчас, — сказала Изар. — Потрогать можно? — Мирари прижала свободную руку к груди. — Нет, — резко оборвала сестра. Мирари всё равно потянулась, но через секунду остановилась, беря канделябр покрепче. После невероятной волны любопытства Изар видела в глазах сестры более привычное чувство. — А господин Эскуа видел тебя? — она отсела, прижимая ноги к груди. Изар покачала головой. — Насмотрелась? — Изар отвернулась и легла на кровать спиной к сестре. Мирари сидела в тишине, разглядывая свечу. Каждая секунда тянулась, как липкий мёд. Изар прикрыла глаза, надеясь, что сестра быстро уйдет. И не вернется, не увидется с ней перед отъездом. Матрас выпрямился без маленького тела рядом. Свет канделябра стал дальше, а через секунду вообще пропал. Изар раскрыла глаза. Она не слышала хлопка дверью, дыхание предупреждало о присутствии, значит, сестра всё еще стояла, только теперь в темноте. Канделябр стукнулся о пустую тумбочку. Изар почувствовала, как теплые ручки потянулись к ней со спины. Мирари прижалась к сестре, хватаясь ногами и руками. — Можно я останусь? — прошептала Мирари. Изар кивнула. Ледяная слеза прокатилась по щеке. Грудь сдавливали короткие всхлипы, которые она произносила в тишине, чтобы не разбудить Мирари, которая заснула очень быстро. Маленькая сестра была теплой, расслабленной, спокойно пускала слюни на подушку за спиной Изар. Никто никогда не хотел быть с ней так близко. Неожиданное тепло заставило задуматься, стоит ли бросать его здесь. В столице-то никто не прикоснется к ней одновременно с брезгливостью и любовью. Человеческая неприязнь имеет много причин, и внешность — главная из них, считала она. Когда Изар полностью поправилась, ей было десять, снова могла бегать, хоть и недолго, зато выходить из комнаты самостоятельно. Тогда она спокойно выходила летом в летних платьях, с голыми руками, могла бегать босиком по траве, но все расходились вокруг. Аристократы и гости Мирного старались не пересекаться с ребенком, подростки уходили, когда она появлялась в проходе, а слуги буквально разбегались, словно она всё еще была заразной. На восстановление ушло полных два года, и всё это время Оррига убеждала дочь надевать более закрытую одежду. Но Изар фыркала и разрывала куски ткани, которые ей подбирали для перчаток. Но всё изменил один момент. Мирари играла с Эстебом под наблюдением нянечки, строила башенку из маленьких детских кирпичиков. Эстеб ласковым голосом сообщал что-то о разных замках, где успел побывать, успешно ровно ставил кирпичи, которые Мирари неровно, но очень старательно, пыталась сложить в башенку. Изар подсела к ним, байки дяди были такими увлекательными, хотя сейчас она не вспомнит даже слово из них. Тогда Мирари подняла на сестру глаза и резко заплакала. Изар всего лишь прикоснулась к одному из кирпичиков, но осознание пробило мгновенно. Она напугала свою маленькую сестричку. Нянечка унесла Мирари, а Эстеб вывел из комнаты саму Изар, но стоило им преодолеть дверной проем, как она сама разрыдалась прямо в коридоре. Эстеб прижал её к груди и мерно раскачивался из стороны в сторону, словно ей тоже четыре. На вопрос: «Я правда такая уродливая?», заданный не с первой попытке дрожащим голосом сквозь поток соплей, Эстеб ничего не ответил. Это была её последняя прилюдная истерика. Придя к себе в комнату тем же вечером, она взяла мамин швейный набор и сшила свою первую вуаль. Это была пошлая вязь с цветками зеленого цвета, через которую с трудом можно было что-то разглядеть. Зрение уже тогда начало падать, а это заставляло всё время щуриться. Потом лорд Салбатор со спокойной душой обеспечил её перчатками, вуалью и темными закрытыми платьями. Изначально она носила темно-серые, но так становилась слишком похожей на мышь. Разбудить Мирари оказалось сложной задачей. Из-за тепла ночью спина болела не так сильно, но ноги ниже колена двигались довольно слабо. Изар привстала на локтях и отпихнула спящую. Мирари, как ни в чем не бывало, отвернулась, вытащила из-под головы подушку и обняла её. Изар фыркнула и села на край кровати, чтобы размять оледеневшие ступни. Она посмотрела на место, где раньше лежал крем, а сейчас он оказался в одном из сундуков. Старшая встала, быстро нашла равновесие и пошла к столу, пока Мирари не проснулась. Солнце плавно поднималось над горизонтом, следовало быстрее собраться, пока служанки не решили её проведать. Карта Вольного лежала в том же положении, в каком она её оставила. Наверху она положила несколько дневниковых записей собственного сочинения, а в углу карты она положила спичку, которая невероятно сдвигалась каждый раз, когда ящик открывали. Спичка лежала точно также, как Изар видела её в прошлый раз. Она усмехнулась и достала карту, быстро сворачивая, едва убедившись, что эта та самая. Открыть сундук в тишине не получилось. Крышка с металлическими вставками громко опустилась, а скобы ржаво скрипнули. Мирари резко вскочила на кровати, начав тереть глаза. — Изар? Изар, я что, заснула здесь? — испуганно спросила она, натягивая одеяло до самого носа. — Прости-и-и-и… — Тебе стоит уйти, пока это не заметили, — Изар не стала поворачиваться к ней лицом. — Иди. Еще увидимся. — А ты сама всё время одеваешься? — с интересом спросила сестра. — Иди давай, — Изар отмахнулась, с трудом закрывая сундук. — Я проверяла, взяла ли кое-что. — Что проверяла? — спросила Мирари, вылезая из кровати. Она неловко пригладила одеяло и вернула подушку на место. — Да так. Мелочи, — Изар хотела было повернуться, но замерла за секунду. Коса за ночь растрепалась, закрывая шею. — Иди давай. — Да иду-иду, — пробубнила она. Дверь хлопнула, дыхание сообщило об отсутствии кого-либо, кроме неё самой, Изар спокойно выдохнула и подошла к вешалке около шкафа с подготовленной одежде. Руки удивительно покорно гнулись, даже колени не докучали так сильно, как раньше. Изар не считала себя впечатлительным человеком, но что-то внутри жужжало и замирало в ожидании, словно из-за каждого угла может появиться призрак. Призрак прошлого, который не даст ей уехать. Но пока всё складывалось удивительно удачно, даже солнце в кое-то веки выглянуло из-за низких облаков. Изар мгновенно проглотила принесенный в комнату завтрак, накрывшись вуалью. Она думала, что лорд Салбатор выделит ей корабль, или сам жених заплатит за её доставку по спокойному морю, но нет. Ей предстояло двое суток ехать в карете по растаявшим дорогам, где главная цель — не разбить позвоночник. Артее с её прекрасной осанкой придется тоже не сладко, хотя бы ради неё лорд мог раскошелиться. Последнюю долгую поездку в Зимнее Солнце Изар выдержала с большими проблемами, а это было всего шесть часов. Всё тело ломило от одного воспоминания, а горло сдавливала подступляющая рвота. По дороге на свадьбу Артеи постоянно тошнило не только её. Изар стояла, сложив руки на груди, и наблюдала, как слуги старательно грузили ящики в повозку. Было всего лишь три, один из которых был полупустым, а у Артеи шесть — и те ломились от груза. Ни сестер, ни матери не было, только Гектор внимательно, абсолютно не по-собачьи смотрел за происходящим. Она и не ожидала, что лорд Салбатор лично проводит нелюбимую дочь, но думала, что хотя бы Мирари зайдет попрощаться после вчерашнего. — Доброе утро, — сказала Изар, когда увидела периферийным зрением тень сестры рядом. Артеа была одета в белую зимнюю шубу из песца, слишком теплую для весны. Она вздрогнула. — Не очень доброе, — ответила сестра. — Отец не придет. Лично, в смысле, — она покосилась на Гектора. В отличии от трех младших, Артеа никогда не была близка к псу. — Конечно, — Изар кивнула. — Будешь ждать леди Орригу или поедем? — Поехали, как можно быстрее. Пока я не передумала, — Артеа выдвинулась вперед, не обращая внимания на слуг. Изар почувствовала, как боль неожиданно ударила в живот, кишечник сворачивался в узел. Приложив руку к корсету, она оперлась о перила. — Ты передумала? — сестра сделала акцент на первое слово. Артеа обернулась, пока ей открывали дверь. Карета для них была совсем новой с виду, но Изар четко помнила, как отец покупал её три года назад. Герб дома да Ипар был выбит в дереве на каждой дверью, спереди и сзади. Тогда на ней лорд Салбатор и леди Орригой ехал на свадьбу первой дочери. — Нет. Сейчас, — Изар выпрямилась и обернулась в последний раз. Гектор сел рядом с ней, словно подталкивая короткими движениями носа. Ей хотелось бы попрощаться именно с псом, хоть она и не знала, сохранил ли он секрет. Она наклонилась с трудом и положила руку за уши Гектору. — Он совсем стар. Отпусти его, — прошептала она и слегка ущипнула за ухо. Гектор отдернул голову и приоткрыл рот, но не показал клыки в оскале. Изар спустилась, крепко держась за перила. Артеа неловко поднялась внутрь. — Изар! Иза-а-ар! — раздался крик Мирари. Она едва ли была одета, с разбегу она врезалась в спину сестры. От падения Изар спасли только руки, намертво вцепившиеся в перила. — Ты обещала, что мы попрощаемся! — сестра держала её настолько крепко, что боль в животе только усилилась. Изар фыркнула на младшую и попыталась развернуться к ней, но почувствовала, как платье со спины намокает, а теплое тело содрогалось. — Изар, ты в порядке? — Артеа выглянула изнутри, но через мгновение снова оказалась внутри. Изар шикнула и сглотнула. — Мне больно, Мирари, — она легонько ударила ее по ручкам, но та замотала головой. — Мирари! — раздался крик леди Орриги. Она была без извечной накидки, на одной щеке были нанесены румяна, а на другой — нет. Оррига красилась каждый раз, когда собиралась видеться с мужем дольше пары минут. — Я поеду с тобой! — всхлипывала сестра. — Мирари, — Изар смогла выпутаться, заметив, как Гектор недовольно взглянул на Орригу, а потом подошел и легко прихватил зубами край платья. — Мирари, ты должна остаться. — Нет! Я никому ничего не должна! — она бросилась ей на шею. Изар покачнулась, а шея болезненно крякнула. — Я поеду с тобой! И с Артеей! — Нет, — она покачала головой и взяла теплые руки малышки в свои, скорее греясь об них, чем согреваясь. — Нет, ты должна остаться, — повторила она. — Не плачь, замерзнешь. — Мирари, — Оррига подошла к ней и ласково погладила по голове. Изар выпрямилась и чуть толкнула сестру в сторону Гектора. — Уведи её, — дрожащим, но холодным голосом сказала Изар, смотря на мать. — Прощай. — До встречи, — Оррига поджала губы и попыталась забрать младшую дочь. Изар развернулась на каблуках и быстро направилась к карете, где уже ждал слуга, имя которого она не помнила. — Вам помочь? — вежливо спросил он, но руки не протянул. Изар покачала головой и поднялась самостоятельно. Внутри оказалось не так много места, как она себе представляла. На двух сиденьях были щедро накиданы подушки и покрывала, почти все вышитые руками матери. Артеа сидела спиной к движению, их колени соприкасались, следа от радости и предвкушения сборов не осталось. Лицо покрылось железной маской отстраненности, губы нашептывали детскую песенку, а ледяные глаза пялились в одну точку за сетчатым окном. Первые несколько часов они молчали. Изар пыталась читать осторожно подложенное Писание Мирного, но тряска мешала сосредоточить взгляд. Артеа постоянно ёрзала, то закидывала одну ногу на другу, то поджимала их под себя, то прижимала колени к груди, обхватив себя руками. Изар еще и это отвлекало от скучных плохо-рифмованных строк. Четыре Писания — четыре главных Бога. Мирный символизировал спокойствие и равновесие, многие клирики называли его главным и самым могущественным. Это подтверждало и то, что во всех Писаниях в строках о Конце Света говорилось, что убить Мирного для этого не нужно, он сам уйдет. Дом Корвусан давно принял его себе, посвящал всех старших детей ему, но и дом да Ипар считал Мирного практически личным. Следующим люди почитали Здорового, который принимал к себе, что логично, здоровье и плодородие земли, его Писание напоминало скучный список того, что делать можно и нельзя, чтобы люди, животные и растения появлялись на свет здоровыми. Дом фор Дорх в силу своего особого дыхания нарекал Здорового покровителем земель на северо-западе страны. Изар больше предпочитала именно Разумного, его Писание можно было читать без скуки первые пять-десять раз. После войны именно он символизировал дом Корвусан, насколько всем было известно, что Лукений Корвусан посвящен только Разумному. Хотя в да Ипар стоял самый большой храм этого бога, в котором Изар никогда не была. Многие почитали Любимого, он иногда появлялся в речах молодого дома Интегеко. Его Писание любила Оррига, часто читала его детям, в нем находились добрые притчи, которые успокаивали и прививали нежность к миру. В этом тексте было огромное количество отсылок к Здоровому, некоторые особо странные клирики считали его всего лишь продолжением Писания Здорового. Но была еще и Гневная, у которой также имелась огромная увесистая книга, которую стояло уважать. Изар каждый раз фыркала даже в детстве, когда учителя называли её «злой, плохой», и небрежно бросали «богиня». Посылание к ней было равно проклятью везде, кроме Калмасинты, где уже много лет правил дом Делакарма. Лет пятьсот назад она была не просто провинцией, эта страна занимала большую часть континента, возводились Великая Библиотека Смертных, древние школы Кровавого Дыхания, бесконечные ордена Свободных Ведьм и Наблюдателей Луны, где все были близкими и не очень родственниками. Когда-то Гневная помогла Калмасинте стать царицей мира, но и она же сделала её зависимой от Корвусана, как и другие провинции Эриалдеи. — Что? — резко спросила Артеа, когда Изар ушла глубоко в воспоминания об учебе. — Что? — не так громко сказала сестра, стараясь подложить одну из подушек под ноющую поясницу. — Ты пялишься на свои руки уже пару часов, — Артеа накрылась шубой полностью, сняв туфли, чтобы закинуть ноги на скамью. — Ты думаешь о нем? — Мои мысли никогда не занимает один лишь мужчина, — она решила попробовать лечь боком, как и сестра. Было не настолько холодно, как Артеа пыталась накрыться. — А я думаю, — Артеа помогла ей закинуть ноги и попыталась их накрыть, но Изар отмахнулась. — Я думаю о нем. Почему он выбрал тебя? Мне-то можешь сказать, — слегка обиженно процедила она. — Я не знаю, — сказать полуправду лучше, чем ничего. — Я всего лишь говорила с ним. Даже меньше, чем ты. — Я не сказала ему ни слова, — Артеа попыталась согреть ладони дыханием и стала растирать их под шубой. — Тебе правда не холодно? — Меня больше волнует тряска, — Изар случайно прикусила себя за щеку как раз из-за неё. — Ты все время молчала? — Угу, — она кивнула. — Думаешь, он заметил, как я смотрела на него? — Все мы замечаем, — Изар разглядывала перчатки и думала, что стоило всё же надеть кольцо, чтобы крутить, когда нечем будет занять руки. — Но ты не смотрела на него с брезгливостью, так что не думаю, что это сыграло ключевую роль. Или хотя бы важную. — Ты же не думаешь, что он влюбился в тебя? — Изар не дала договорить, слишком громко хихикнув. — Ну а что? Ты сама сказала, что разговаривала с ним. Некоторым этого достаточно. Мне бы хватило. — Возможно, дело в том, — произнесла она, когда перестала пытаться сдержать смех. — Что я вообще на него не смотрела. Я его разглядывала как все, конечно, но из-за вуали этого почти не видно. — Я старалась его не разглядывать, но… ты понимаешь, это трудно. Ты не такая страшная, — Артеа покраснела. — Но я думаю, он был красивым. Когда-то. — Дядя знал его до того, как это случилось. Если бы принц, — она наконец-то произнесла это, Артеа вздрогнула. — Если бы он был идиотом, Эстеб не продолжил бы идти за ним. Эстеб выбирает только для себя. — Мне казалось, что соколы — это верные животные, — пробормотала старшая. — Может все — да, а Голубка — это же голубь, просто очень большой, — они рассмеялись, повернув головы друг к другу. — Я тоже хочу найти себе животное. Чувствую, что я готова, — вставила она через несколько минут доброй тишины. — Отец говорил, что это важно. — Чувствовать что ты готова? — Изар переспросила и сложила руки в замок, постукивала одним большим пальцев по второму. — Найти животное, — убежденно повторила она. Артеа сделала точно также, и старательно ковыряла кутикулу. — Можешь снимешь? — она отдернула руку, как только пошла кровь, и изобразила, словно снимает что-то с головы. — Нет, — Изар отмахнулась. — Ничего страшного. Так теплее. Лорд Салбатор говорил тебе, когда будет остановка? — Вечером, уже в Дорхе. Нас встретил леди Софиа ай Харринг в Домище. — Харринг, — Изар ухмыльнулась, вспомнив перепалку с леди Орригой на похоронах. — Ты читала про Домище? — Что там сотни дверей и лестниц, ведущих в никуда? — Изар кивнула, и старшая продолжила. — И что там пропадают почти все невесты? — Ну, леди Софиа да Гарс за столько лет ни разу не пропала, — Изар от скуки снова взяла талмуд в руки, листая пожелтевшие страницы. — Хотя с точки зрения лорда Салбатора — это хорошая издевка. Постарайся не отходить от меня, ладно? Не хочу пропасть. — Не боишься, что я пропаду? — Артеа слегка улыбнулась и заправила прядь за ухо. — Нет, — ответила Изар быстрее, чем успела подумать. Снова наступила невероятная, почти приятная тишина, которая лилась на сердце. Изар выпрямилась и взглянула в одну из маленьких дырочек окна. Лошадей гнали до смерти, деревья сменяли друг друга, мельтешили перед глазами, Изар не могла сфокусировать собственное зрение, мутить начало довольно быстро, но оторваться было невозможно. — Мы уже в Дорхе? — спросила Артеа, Изар пожала плечами, и тогда старшая тоже прильнула к окну. — Ты помнишь, как мы ездили в Черную Иглу? — Мне было… семь? — с вопросительной интонацией ответила Изар, все же отстраняясь от окна. — Помню очень плохо. Всё, что было до… до болезни, — она решила не подбирать красивое слово, — до болезни, я плохо помню. — Ты помнишь сам замок? — Артеа с интересом подтянулась к ней, а потом зарылась руками, не глядя, в сумку рядом с собой. Внутри что-то звякнуло, и она вытащила бутылку. — Я помню, как дядя говорил, что его называют Черной Иглой, потому что он построен из гранита и слишком вытянут вверх из-за скал вокруг. Но когда мы приехали, он был скорее серый. А на свету — грязно-серый, — Артеа хихикнула на слова сестры. — Мы провели там целое лето, — Артеа открыла бутылку, просунув пробку глубже пальцем, пока она не ударилась об гладь белой воды. — Что это? — Изар прищурилась. — Жирное молоко, — она отпила немного. — Слегка сгустилось, но ничего. Мама советовала пить для красоты кожи. — Как скажешь, — Изар хмыкнула. Артеа прикусила язык и испуганно посмотрела на нее. — Так к чему ты заговорила про Черную Иглу? — Тогда… тогда всё было хорошо. Леди да Сурри звала к себе многих из Дорха. Даже королева была… Ну это сейчас она королева, а тогда ей было семнадцать, и она была такой красивой. Я мечтала выглядеть, как она. Как думаешь, она осталась такой же? — Ну, она ничем не болела, — Изар пожала плечами. — Но трое беременностей… — Ты… ты так боишься этого? — Артеа протянула ей бутылку, на губах остался белый след. — Боюсь забеременеть или боюсь, что мы все бесплодны, и род да Ипар закончится на Мирари? — она ядовито хмыкнула. — Мне плевать. Я знаю, что если принц сделает мне ребенка, то это будет простой способ избавиться от меня. Я сейчас не могу каждый день вставать с постели, а что будет тогда? — А я почти смогла, — с некой гордостью сказала Артеа, внимательно кивая на каждое слово сестры. Но Изар-то понимала, что она лжет. Лжет в первую очередь самой себе. Младшая решила подыграть. — Почти. Зери так хотел детей. Много-много. Десятерых? — Десятерых? — Изар почувствовала, как глаза непроизвольно округлились. — Потому что число красивое? — Я тоже хотела, — Артеа положила руку на живот и поставила рядом бутылку, которую успела выпить на середину. — Много. Потому что если родишь много, хотя бы несколько из них будут мальчиками. Мама так не сделала, а я смогла бы. — Откинуться на восьмых-одиннадцатых родах ты смогла бы, — Изар фыркнула. — Закрыли тему. Я не хочу об этом говорить. — Ладно, — почти шепотом ответила старшая, опуская глаза. Изар отвернулась и попыталась согнуть колени, чтобы хоть как-то размять ноги. До этой поездки холод ассоциировался у неё с силой и свободой, которая начиналась с холодного рассудка, а теперь она всё еще была закрыта в маленьком пространстве, но еще и в холоде. До приезда к дому Харринг они не разговаривали, только молча перекусили маленькими кусочками мяса, и Изар всё же выпила закваску из молока, но только поморщилась, ужасная кислятина. За окном давно стемнело, когда карета наконец-то остановилась. Даже внутри было слышно дыхание лошадей, который придется сменить. Изар чувствовала, что к карете приближается один слуга и еще кто-то двое. Артеа поправила прическу и первая привстала к выходу. — Как доехали? — с усмешкой произнес слуга, подавая руку старшей. — Я старался не трясти вас очень сильно. — Конечно, — пробормотала Изар, выглядывая из-за спины Артеи. На небольшой, покрытой ночным инеем площадке, стояла леди Софиа, переменаясь с нога на ногу, которую нельзя было не узнать по золотым волосам и огромным изумрудным сережкам, и еще одна невысокая служанка, закутанная куда теплее, чем леди. — Девочки! Идите сюда, я так хочу вас обнять! — провизжала леди Софиа, как только нога Изар опустилась на землю вслед за сестрой. В этот раз конюх подал ей руку, но отдернул сразу же, как убедился, что Изар плотно стоит на ногах. Артеа неловко заламывала ноги за спину. — Артеа! — она подбежала к ним, забавно цокая каблуками, и притянула в себе старшую, расцеловывая в обе щеки. — И ты иди сюда, замухрышка ты наша милая! — она схватила Изар за руку и потянула к себе. — Думаю, что в вашем положении, лучше меня не трогать, — Изар вырвалась и посмотрела, как слуги выбирали, какой ящик стоит взять для молодых леди на одну ночь. — Уже так заметно? — леди Софиа подпрыгнула и положила руку на живот. — Можешь потрогать, Арти, давай. Я уже чувствую, как он шевелиться. — Сколько? — Изар отошла на шаг назад, слегка наклоняя голову. Живот совсем слегка выпирал, она же просто ориентировалась на отсутствие корсета, в котором северные женщины могли даже спать. — Три месяца, — гордо заявила она. — Но я уже чувствую, что это он, мальчик. Будет таким же красивым, как Брэйди… Это так удачно, что вы ехали через наши земли. Хороший знак для вас, — она подмигнула Артеи и крепко держала её руку. — Ну же, давай, положи. Давай! — Если вы не против, я хотела бы отправиться спать, — Изар отвела от них взгляд, чтобы повнимательнее рассмотреть Домище. Во время многих войн, где участвовал Дорх, этот замок становился убежищем предателей и полем кровавой битвы, из-за своего нелинейного строительства. И сейчас Изар видела, что вокруг левых башен стояли подмостки для строителей. Но во время войны Золотого и Черного Оленя в коридорах Домища не прятались клинки и ведра яда, потому что главная битва произошла в двадцати милях отсюда. — А поесть? — Софиа развела руками. — Я такой ужин приготовила! Мне надо много кушать, — у Изар дернулся глаз, когда леди произнесла это слово, поглаживая живот рукой Артеи. — И вы покушайте со мной. Не ели, поди, ничего целый день. — Пойдем, Изар. Отказывать невежливо, — Артеа прошла весь путь до замка, придерживая живот Софии, словно он мог отвалиться в любую секунду. Изар указала слугам, какой мешок нужно взять, где сложили сменное белье и мыло. Несколько лет назад дядя прислал им в подарок по душистому мылу с юга, Изар до сих пор к нему не прикоснулась и взяла с собой в поездку. Даже если кончится, можно будет быстро заменить. Главные вороты Домища были закрыты, но крошечная дверца на их фоне почти не была заметна. Леди Софиа разводила руками и широко улыбалась, то и дело крутя головой, из-за чего камни в сережках постоянно бились. Она восторженно обсуждала новую пристройку для неё и сыновей, который скоро станет двое, и уследить за маленькими шибутными мальчиками в скользких коридорах очень сложно. Изар фыркнула, как будто Софиа следили за ними сама. Хотя из писем дяди она запомнила мысль, что с приходом королевы Аерин, которая сама занималась детьми и сама же их кормила по многу раз на дню, другие дамы стали брать с неё пример. — А юго-западная пристройка? — спросила Изар, когда они вошли внутрь. — Её недавно достроили, да! Вы будете ночевать как раз там, — Софиа что-то завуалированно показала руками, как дирижер, служанкам в одинаковых желто-зеленых платьях, — Иерон назвал её в честь любимого числа своей матери: Седьмая. А эта пристройка будет в честь меня, да, — она наконец-то позволила Артеи убрать руку. — А до неё далеко? — Артеа оглядела огромный сводчатый потолок зала, где они находились. Внутри словно снесли все стены, перед ними раскинулся многоэтажный дом в разрезе, лестницы соединяли все неловко, как на картинке ребенка. На втором этаже уже был накрыт щедрый стол с румяным поросенком, от которого у Изар забурлил живот, несмотря на расстояние. Она даже его не видела из-за зрения, но ощущала запах. А ощущения в Домище она старалась задавить. Артеа взяла сестру за руку, Изар чувствовала, как с каждой секундой в ушах все громче пульсирует кровь. Дыхание дома да Ипар сбивалось с ритма и пути, чувствовалось, словно повсюду толпы муравьев, мух и пауков, которые прятались в каждой стене, под землей и в небе. Люди были повсюду, они шевелились и работали, не прекращая. Тяжелая будет ночка. — Соберись, — шикнула Изар, пока Софиа уже направилась к одной из лестниц. Артеа поджала губы и кивнула. — Вы в порядке? Сейчас с голоду в обморок попадаете, идите сюда! — леди подозвала их рукой, как собак. Изар шла за спиной старшей, стараясь смотреть себе под ноги, потому что оттуда было меньше всего ощущений. Дом да Гарс, откуда происходила леди Софиа, также обладал толикой дыхания да Ипар из-за близких связей несколько поколений назад, но либо леди уже привыкла к постоянному дыханию, сбитому с толка, либо не обладала достаточным наследством. Столичный замок должен был не таким плотно построенным, как Домище. — Смотрите, какой сладенький! — Софиа плюхнулась в кресло, подперла спину подушками и радостно потерла руки, смотря на поросенка, который еще утром довольно хрюкал. — Мне еще больше! Мальчик должен расти сильным, как его отец и брат! — леди Софиа буквально пожирала глазами нож, которым слуга отрезал куски хорошо прожаренного мяса. — А где они, кстати? — неловко спросила Артеа. — Милый Брэйди спит, ему уже пора, — Софиа буквально набросилась на еду, не дожидаясь, пока гостям положат. — Иерин должен быть в гостях у Джерарда фор Дорха, вассал хоть иногда должен видеть господина, — сказала она с легкой гордостью, запихивая в рот совсем не жественный кусок. Артеа с Изар переглянулись и тоже взялись за более скромные порции, поставленные перед ними. Поросенок на язык ложился очень сухо, а кожа напротив — острая и вязкая, но вино, страстно подобранное любителем, приятно гладила мозги после неприятной поездки. Только спина вместе с расслаблением начала болеть. — Ого, как ты ешь, — восторженно произнесла леди Софиа, сглотнув огромный кусок. — Я думала, ты приподнимешь вуаль. — Я привыкла уже так, леди Софиа, — произнесла Изар, сглатывая крепкое вино. Она аккуратно покрутила бокал, чтобы внутри красная жидкость окропила стенки. — Да и не стоит беременной женщине смотреть на… это. — Никакой женщине, я полагаю, — задумчиво произнесла хозяйка дома, прожевав в очередной раз. — Утром моя милая золовка хотела с вами позавтракать. Вы ведь всегда так носите? — Да, — Изар кивнула и поставила пустой бокал. — Я постараюсь никакого не шокировать. — Изар, — Артеа положила руку ей на колено. — Пойдем. У меня голова раскалывается. — Я живу так раз в месяц, — она хмыкнула, но прислушалась к ней. Алкоголь помог закрыть брешь в дыхании, но тревожное биение сердца не успокаивалась. — Леди Софиа. Мы благодарим ваше гостеприимство, но дорога была тяжелой. Конюх загнал лошадей, а мы все тряслись, как рыба в катящейся бочке. — О Гневная, рыба! Хочу рыбу завтра, — леди Софиа схватила слугу за руку, сообщая ему подробный рецепт. — Так давно не ела рыбу. Мальчику будет полезно. До комнаты Артеу пришлось практически нести. В новой части было меньше людей, но чужое присутствие замутило взгляд, теперь ощущалось, словно за каждый углом стоит кто-то. Изар поблагодарила за выделенные совсем новенькие комнаты рядом друг с другом, и захлопнула дверь перед маленьким мальчиком, который ожидал монетку за донесенный ящик. Она отбросила сестру на кровать и упала рядом. Сил встать больше не было. — Моя голова, — простонала Артеа, до красноты натирая виски. — Готовься, в столице будет не лучше, — Изар попыталась снять ногами ботинки, но конечности ниже колен уже не ощущались. — Нет-нет, — быстро сказала она. — В Вороньем Крыле более спланированная планировка и проще коридоры. Отец показал мне описание. — Ну конечно, — деловито ответила Изар, заползая руками под вуаль, чтобы протереть щеки и надавить на глаза. — У тебя есть силы раздеться? — Нет, — Артеа перевернулась на живот и проползла повыше, чтобы ноги не касались кровати. — Я останусь с тобой. — пальцы истерично пытались расстегнуть корсет. — По-моему, это должна была быть твоя комната, — Изар пожала плечами и попыталась сделать то же самое, но пальцы практически не сгибались. — Помоги мне. Артеа стянула свой корсет через голову и сбросила с кровати. Потом она резко потянула сестру за плечи ближе к себе, чтобы удобнее расстегнуть застежки. По пути она быстро скинула с лица младшей вуаль, Изар глубоко вздохнула, неожиданно резко впустив воздух в грудь, от чего все мышцы в теле вздрогнули. — Руки, — Артеа ослабила веревки вокруг корсета, а Изар едва-едва могла их вытянуть. — Ну так я не смогу снять. — Оставь так, — Изар поерзала, приготовилась спать, не раздевшись. Такое уже бывало, не заканчивалось ничем хорошим, одежда пахла сильнее и липла к телу, а конечности совершенно не сгибались. Но Артеа была против, она расслабила максимально стягивающие нитки, чтобы стянуть можно было проще. — Изар, ну давай, — Артеа навалилась сверху, раздеваясь сама до нижней рубашке. — Я тоже устала. У меня тоже всё болит. — Отстань, — Изар попыталась перекатиться на другую половину кровати, но бок резко прихватило. Старшая оставила попытки на какое-то время, пока сама разделась, но потом снова потянула к Изар, которая практически заснула. До того, как она опустилась на кровать, какие-то силы еще присутствовали, но теперь даже стыд за неловкое, некрасивое тело ушел, оставив лишь пустующую голову и бьющееся сердце.