Двадцать две секунды

      Удивительно, как одна маленькая чёрточка на стене смогла поднять такую бурю в душе Сириуса. Он протянул руку и провел по засечке дрожащими пальцами. Шероховатая поверхность стены холодила кожу, но черта ощущалась чётко, не стиралась и не исчезала. Волшебник выдохнул, только сейчас осознав, что задерживал дыхание. Он отпрянул от стены, посмотрел в пол, пытаясь уложить в голове увиденное, приплюсовать новый факт к уже имеющемуся набору. Затем решительно шагнул к подносу, забрал скудный завтрак и уселся на пол под дверью. Немного жидкости выплеснулось на робу, но Сириуса сейчас это мало волновало. Он проглотил еду, не чувствуя её вкуса, задумчиво побарабанил отросшими ногтями о металлический бок посудины. Неожиданно над головой раздался громкий стук: это надсмотрщик тарабанил в дверь с требованием отдать посуду. Блэк поднялся, поставил на поднос требуемое. Окошко тут же отворилось, морщинистые, но мощные руки надсмотрщика забрали миску и кружку и исчезли. Бродяга вновь остался наедине с собой.       Сириус обернулся собакой, свернулся клубком у двери, положил морду на передние лапы и стал думать. У него было примерно три часа до того момента, когда окошко в двери вновь отворится, чтобы на этот раз выдать утку. Пожалуй, это всегда казалось волшебнику самым мерзким и унизительным в Азкабане: вместо того чтобы дать заключённым нормально справить нужду, надсмотрщики просто выдавали лоток раз в сутки. Ситуацию ухудшало то, что заключённым приходилось сидеть целыми днями на отчаянно холодном полу, поэтому очень многие вскоре после прибытия становились неспособны терпеть до того благостного мига, когда в окошке появится желанная посудина. Сириус невольно скривился, вспомнив смрад, который иногда шёл из окошка его двери, если надсмотрщик вместе с ним выдавал еду или утку ещё одному заключённому.       Вообще, анимагическая форма Сириуса во многом его спасала. Она не только оберегала его от излишне частого внимания дементоров, но ещё и оставалась сухой вне зависимости от изначального состояния тела. Поэтому, в отличие от других осуждённых, Бродяга и не слёг с простудой или с чем похуже, несмотря на холод в камере и купание в ледяной воде, которую надзиратели выливали на них раз в три дня.       Сейчас же Блэк мог расслабиться и поразмышлять над сложившейся ситуацией. Итак, тюрьма доказала волшебнику своё существование в пространстве и времени. Следовательно, он либо оказался выброшен назад во времени, либо вокруг была не совсем его реальность. Первый вариант развития событий давал Сириусу определённое преимущество: ему не понадобилось бы выжидать двенадцать лет новостей о Питере Петтигрю, поскольку Бродяга уже знал, где тот спрятался. Более того, у него был шанс не только поймать предателя, но и притащить его, например, в Визенгамот, пока трус вновь не сбежал к Тёмному Лорду. Более того, если Сириус правильно помнил, то изначально Хвост в образе Коросты был питомцем Персиваля Уизли. Сейчас 1984 год, значит, Перси около восьми лет. Как удачно, что мальчик ещё так мал! Даже не придётся ждать, когда он с крысой вернётся из Хогвартса: второй раз проникать в эту нерушимую крепость Сириусу не хотелось.       Пёс поднял голову и посмотрел на окошко под потолком. В тот раз он так исхудал, что протиснулся сквозь прутья решётки на карниз. Дальше дело оставалось за малым: прокрасться к открытой шахте лестницы и, не попавшись надсмотрщикам, спуститься вниз. Потом — заплыв к материку, скитания, поиски… Было бы хорошо, вернись он назад во времени. Он вполне смог бы провернуть побег во второй раз. Правда, уже не ради мести Хвосту, но ради Гарри…       Тут Бродягой завладела новая мысль: а стоит ли прямо сейчас спешить к Гарри? Насколько Сириусу было известно, Лили, умирая, успела применить какое-то древнее заклятие (а может, это были чары или обряд, Блэк точно не знал), которое обеспечивало крестнику полную защиту, но только пока тот жил под сенью кровных родственников. Стоило ли в таком случае ему вмешиваться сейчас? В конце концов, он был уверен лишь в том, что сможет избавить Гарри от круглосуточной ненависти, но ни комфортной жизни, ни беззаботного детства он гарантировать не мог. Какие удобства, если он будет в бегах?!       Пёс тяжело вздохнул, поднялся, дал круг по камере, сел и почесал левое ухо. Тут в камеру вплыл дементор. Существо попыталось отыскать человека в помещении, зависло тряпочкой в центре, поколыхалось бездумно и ушло. Сириус проводил его задумчивым взглядом, прикрыл подмерзающие лапы хвостом и слизнул грязь с грудины. Затем откинулся на стену и прилёг. Он думал о том, что, пожалуй, мог бы вмешаться в жизнь Гарри на правах крёстного, но с условием, что ребёнок продолжит жить в доме тёти. Или же Бродяге придётся отыскать достойную альтернативу защите Лили. По крайней мере, изучить эту древнюю магию досконально уж точно не помешает: если и не отыщется способов сохранить защиту, не оставляя крестника у магглов, то, быть может, обнаружатся пути перенаправления защиты, например, на дом приёмной семьи. Наконец, он мог бы попробовать самостоятельно установить подобную защиту на Гарри после принятия его в семью. Вот только где добыть информацию? Дамблдор вечно всё хранит в секрете, а в библиотеках далеко не ко всем книгам есть доступ…       Бродяга встрепенулся. Точно! Как он мог об этом не подумать! Он наверняка сможет найти нужное в семейной библиотеке Блэков. Осталось придумать, как туда проникнуть. И хорошо бы на официальных правах. А для этого нужно снять с себя обвинения. Следовательно, первоочерёдной задачей становится поимка Хвоста. Опять всё упирается в этого подлого труса! Ну ничего! Сириус разберётся с ним по всей форме. А после неплохо было бы взять главенство над родом. Это даст необходимые финансы и связи. К слову, если ему не изменяет память, матушка ещё должна быть жива… Ах, насколько бы упростилась его жизнь, согласись она хотя бы на сотрудничество! Ради крестника Блэк готов был даже терпеть эту старую ведьму, только бы помогла.       Время бежало, скоро должен был явиться надзиратель, и Сириус, во избежание разоблачения, перекинулся. Потянулся, размял шею, похрустел костяшками пальцев. План постепенно вырисовывался: сперва нужно было сбежать и заявиться к матушке. Натравить её на полукровку Петтигрю — дело пары замечаний. Дальше уже можно объединиться с ней против общего врага, а между делом уболтать её вернуть сына в род. А поскольку Регулус сгинул, магия признает Сириуса главой рода, и тогда Вальбурге придётся смириться с тем, что теперь политику семьи выбирает он. Бродяга нервно усмехнулся: смотрите-ка, честный гриффиндорец, а как понадобилось, так и план придумал, и манипуляций не чурается. Прямо-таки образцовый слизеринец, плоть от плоти матушки с батюшкой!       Однако Сириусу пришлось признать, что в плане имелось одно тяжкое, существенное но: а что если он всё-таки оказался в другой реальности? Тогда все его сведения яйца выеденного не стоят. Он может оказаться в другом крыле тюрьмы, что осложнит побег, или Петтигрю может прятаться в другом месте, или матушка может быть уже мертва… Если это другая реальность, то план на любом из этапов может пойти коту под хвост! Значит, необходимо удостовериться в соответствии текущего хода событий тому, что был в уже пережитой им истории. Проще всего это сделать, увидев те же исключительные события, которые он уже перенёс в прошлой жизни. Это должно быть что-то запоминающееся, то, что он точно не мог бы перепутать… И желательно что-то, что произойдёт в ближайшем будущем…       Скрипнуло, открываясь, окошко, выдернув Сириуса из размышлений. Он подошёл в двери и забрал утку. Не испытывая ни раздражения, ни смущения, — двенадцать лет, проведённых здесь, ещё не исчезли из памяти — справил нужду и отдал посудину обратно надзирателю. Окошко захлопнулось. Бродяга вернулся в собачью форму и прилёг на пол возле подвешенного к стене лежака. Он судорожно пытался вспомнить, что же такого значимого происходило в ближайшие месяцы, что он мог бы использовать в качестве гаранта своего присутствия в родной реальности. Он перебирал в голове картинки всех газет, прочитанных им в неволе, посещения всех высокопоставленных лиц, в общем, всё, вплоть до звуков речи, столь редких в коридорах Азкабана.       Наконец ему вспомнился короткий врачебный осмотр, который обычно проводился раз в пару недель для заключённых, чтобы отделить психически больных и неподвижных, но живых пленников, от трупов, которых пора было хоронить. Конечно, называть это действо медицинским осмотром было слишком большим преувеличением: просто вместе с надзирателем к окошку приходил доктор и, не обращаясь к заключённому, пару минут наблюдал за ним. Если Сириус верно помнил, то первый осмотр июня в этом году должен был выпасть на первое число. И именно это подчеркнёт врач в своём обращении к надзирателю сразу после последнего майского осмотра Сириуса. Надзиратель не успеет плотно закрыть окошко, а потому пленник успеет услышать только эту дурацкую шутку, но в серой пелене дней она тогда показалась Блэку действительно забавной. Он помнил, как после лаял смехом, срываясь в короткое подобие истерики, но доктору не было дела до его психического состояния: закапывать рано, а остальное — не его забота.       Пёс зевнул. Основная точка была намечена, значит, ему оставалось лишь ждать. До последнего майского осмотра, по его расчётам, около двенадцати дней. Сириус встал, покружился на месте, замер и осмотрел себя. Блэк попытался прикинуть, а смог бы он сейчас пролезть сквозь прутья или нет? Всё-таки есть разница, голодать три года или двенадцать лет. Или ему просто кажется? В любом случае было бы неплохо немного увеличить свои шансы на успех, слегка расшатав прутья решётки. Хотя, конечно, он прилично рисковал, ведь заниматься подобного рода подготовкой он мог только в человеческой форме, а значит, в случае визита дементора его ждала череда крайне неприятных мгновений. Однако желание поскорее помочь Гарри было сильнее, и Сириус решился.       Обернувшись человеком, он подпрыгнул, ухватился за прутья и… повис. Отсутствие нормального питания и физических тренировок явно не способствовало развитию мускулатуры. Сириус вздохнул. Видимо, придётся добавить в расписание ежедневные утренние отжимания. Отпустив прутья, Блэк спрыгнул вниз и потряс руками. Затем примерился, подпрыгнул опять, ухватился за прутья и подтянул одну ногу к краю окошка. Упершись в боковой срез ногой, Бродяга изо всех сил попытался оттолкнуть один из прутьев в противоположном направлении. К сожалению, металл был прочным. Волшебник выдохся и спрыгнул на пол.       Он давал себе отдохнуть минут пятнадцать, а затем повторял процесс, и так вплоть до ужина. Один раз к нему заглядывал дементор, благо Сириус в тот момент отдыхал. Присосался, конечно, знатно. Ну да ничего. Убивать без приказа создание не имело права, а потому, насытившись, покинуло камеру. Блэк, не долго думая, перекинулся в собаку и упал на пол: он бы и в человеческом виде свалился, да страх заболеть накануне такого важного дела победил. Он провалялся так минут сорок, пока наконец не смог собраться, вновь перекинуться и продолжить начатое. Вечером, сидя под дверью и поглощая ужин, Сириус внимательно смотрел на окно и оценивал, есть ли хоть какой-то результат у его потуг или стоит уже забросить это дело и просто начать отказываться от ужина. К его неистовой радости, мучимый им весь день прутик начал подавать признаки изгиба в нужную Блэку сторону. Довольный волшебник сглотнул остатки ужина, сделал краем миски новую засечку на стене, поставил на поднос посуду и, дождавшись щелчка окошка, перекинулся в собаку, дав себе возможность просто отдохнуть до отбоя. Он дремал, не проваливаясь в грезы глубоко, но вместе с тем натруженные за день мышцы будто бы расслаблялись. Прозвучал колокол. Сириус нехотя поднялся, принял человеческий облик и лёг на нары. Благо, сонное состояние не было утеряно, и Блэк довольно быстро заснул.       Так и потекли его дни. Он завтракал, отжимался, расшатывал прутья, терпел обливания холодной водой по графику, ужинал, делал засечки, давал себе небольшой отдых, и всё повторялось заново. Накануне судьбоносного осмотра Сириус имел один хорошо изогнутый прут на своей решётке, а вот второй вполне мог бы быть проработан лучше, продолжи волшебник своё дело. В последний день Блэк дал себе чуть больше отдыха, чем раньше. Будет нехорошо, если во время побега он свалится с ног от усталости. Раз уж основные цели достигнуты, то почему бы не расслабиться ненадолго?       Утром Сириус был весь на взводе. Он не мог сидеть, не мог лежать. Кружась по комнате как волчок, он чуть не подпрыгнул, услышав шаги в коридоре. Всё решалось в эту пару минут. Скрипнуло окошко, Блэк принял отрешённый вид, медленно прохаживаясь по комнате. Доктор быстро понял, что пациент жив, а потому поспешил отойти от окошка. Надзиратель уже начал закрывать створку, и Сириус почти отчаялся, подумав, что, видимо, реальность действительно не та, как в последний миг услышал: «Первое июня — первый осмотр. Специально подгадывали они, что ли?». Кажется, всё шло так, как мечталось.