История одной болезни

Джерико, Вермонт, 23 февраля 2023г В дверь мастерской постучались. Ксавье немного напрягся — идей, кто бы это мог быть, не было. Аякс никогда сюда не заходит, а Уэнсдей никогда не стучит. Тем не менее, это оказалась она — не дождавшись ответа, она проскользнула внутрь помещения и закрыла за собой дверь. — Ты никогда не стучишь, — с удивлением сказал Ксавье, откладывая кисти. — Ну а сегодня постучала… — гадая, зачем же она пришла, Ксавье подметил её немного растерянный вид, будто бы немного припухшие губы и чуть более, чем обычно, длинные ресницы. Она что, как-то более тщательно красилась сегодня? Одежда казалась на первый взгляд обычной, но вот черный уютный джемпер был явно новый — парень знал всю одежду девушки наизусть. — Что-то случилось? — Ксавье уже задавал подобный вопрос пару недель назад, когда она к нему заходила, но в прошлый раз она не стала говорить, в чем дело. — Да… То есть нет! Все нормально. Но я все-таки пришла. Хотела кое-то спросить… — Уэнсдей снова выглядела ужасно растерянной, будто бы собиралась спросить что-то поистине постыдное. Наблюдать ее такой было крайне необычно. Ксавье ломал голову, что же могло так сильно вывести из равновесия эту железную леди, но никаких разумных предположений не было. Оттого ему отчаянно захотелось все-таки узнать, что же так мучает девушку и не спугнуть на этот раз. — Ты можешь спрашивать у меня что угодно, Уэнсдей, — это было произнесено крайне мягко и дружелюбно, чтобы дать девушке понять, что любой ее вопрос будет им адекватно воспринят. — Я хотела спросить… — Уэнсдей продолжала мяться и отвела взгляд в сторону, — Энид мне сказала, что… Что я тебе нравлюсь! Ксавье ожидал чего угодно, но только не этого. Что Уэнсдей ему нравится? Это не секрет для всей школы уже где-то полгода. И если до злосчастного бала у некоторых оставались сомнения, то после бала вся академия уяснила, что парень по уши влюбился в самую неприступную девушку Невермора. Неужели Уэнсдей настолько плохо разбирается в чувствах и эмоциях, что не понимала этого все это время? — Так это правда? — добавила девушка, видимо взяв себя в руки. — Я думал, ты и так это знаешь, — слова застревали в горле: одно дело, когда все и так это знают, и совсем другое — признаваться лично ей. — Хорошо… — Уэнсдей снова отвела взгляд, видимо, обдумывая что-то, — Тогда ты не будешь возражать, если я тебя поцелую? Как гром среди ясного неба пронеслись в голове Ксавье её слова. А что, если… если она просто не знала, что она ему нравится? Что, если не заметила всю глубину его чувства, о котором знал весь Невермор? Такая сладкая мысль, такая несбыточная мечта, в которую так легко было поверить… В которую так сильно хотелось верить. Могла ли Уэнсдей любить Ксавье все это время так же сильно, но так умело скрывать свои чувства ото всех? «Мои эмоции всегда под жестким контролем» — пронеслись в голове парня недавние слова этой девушки. А что, если отец был прав и им действительно суждено быть вместе? Что, если лекарство от его болезни существует, и только 3 шага сейчас отделяют его от того, чтобы навсегда излечиться, припасть губами к объекту его помешательства и соединиться в поцелуе? Где-то глубоко в его голове голос разума задавался вопросом, точно ли он понял всё правильно, но всепоглощающее чувство заполонило все вокруг, и даже воздух в мастерской стал каким-то вязким и тяжелым, будто бы израненное сердце наконец-то решилось выпустить тягучее отравляющее душу чувство наружу. Уэнсдей снова посмотрела на парня и это стало последней каплей. В три шага преодолев расстояние между ними, Ксавье жадно припал к губам девушки. Одну руку он положил на её талию и притянул Уэнсдей ближе к себе, другой рукой сначала прикоснулся к ее щеке, но вскоре, проведя по уху, запутался рукой в волосах, притягивая её еще ближе к себе. Её губы были невероятно пухлые и мягкие, и целовать ее оказалось в тысячу раз слаще, чем он себе представлял раньше. Одних губ ему было чертовски мало, и, проникнув языком глубже в рот, он наслаждался тем, как девушка отвечает на его поцелуй — она явно тоже хотела этого. Слегка прикусывая его губы и дерзко посасывая их, она явно наслаждалась процессом. Вскоре она также проникла языком в его рот, и Ксавье со всей силы засосал её язык в себя. Это было похоже на какой-то поединок, где каждый демонстрировал силу своей накопившейся страсти. Борьба языками постепенно сменилась на легкое покусывание губ, потому что предательски сбившееся дыхание не давало продолжать поцелуй с той же страстью, с которой он был начат. В конце концов, воздух закончился полностью и Ксавье оторвался от губ девушки, продолжая прижимать ее голову к своей груди. Сердце неистово стучало, словно парень пробежал марафон. Казалось, вот-вот, и оно выпрыгнет из груди. Тело колотило мелкой дрожью от незамедлительно пришедшего возбуждения, и, пытаясь успокоиться, парень пытался глубже вдыхать, прижимая свою девушку еще ближе к себе, словно ребенок любимую игрушку. Наверное, не стоило это делать настолько страстно. Вдруг он ее напугал? Его чувства в тот момент настолько затмили голос разума, что едва ли он вообще понимал, что происходит. Обезумевший от перспективы сделать то, о чем он так яро мечтал в самых смелых фантазиях, он вовсе не подумал о том, что, возможно, девушке хотелось нежного поцелуя. Слегка ослабив хватку, парень посмотрел на девушку. Она тоже казалась слегка возбужденной, дыхание все еще было немного сбившимся, вид слегка помятый и чертовски сексуальный. Господи, мог ли он подумать, что после поцелуя с ним она станет еще красивее? — Почему ты мне раньше не сказала, что я тоже тебе нравлюсь? — нарушил молчание Ксавье. — А я и не говорила, что ты мне нравишься. Всё его тело замерло, закостенело. Сердце, еще недавно выскакивающее из груди, будто бы упало куда-то под паркет и закатилось в темный угол. Воздух, и до этого казавшийся тяжелым, теперь и вовсе отказывался проникать в легкие. Он аккуратно выпустил её из объятий. — Но зачем же тогда… — слова предательски застревали в горле, голос казался слишком уж сиплым и был совершенно не похож на голос Ксавье, — Зачем же тогда ты попросила тебя поцеловать? Слова кинжалами резали горло итак вдоволь настрадавшегося парня. Зачем она с ним так? Неужели, черт возьми, недостаточно того, что он и так все время думает о ней, что её образ навсегда отпечатан у него на сетчатке глаз, что он и так всеми силами контролирует себя в школе, чтобы не выдавать того, насколько же сильно вся его жизнь крутится вокруг этой мрачной девушки, которой вечно на него наплевать? — Мне это было нужно для эксперимента. Проверяю разные ощущения, раздвигаю границы эмоций. Все, как мы обсуждали в прошлый раз. Но она раздвигала тем самым скорее границы эмоций Ксавье. Такого спектра ощущений: примесь возбуждения, радости от новых ощущений и боли предательства, он не ощущал, пожалуй, никогда. Она смотрела на него немного неуверенно. Как будто бы сама сомневалась в том, правильно ли поступила. Как будто бы ей самой было немного жаль, что она заставила Ксавье чувствовать всю ту боль, что отразилась в тот момент у него на лице. — Почему же ты, черт возьми, не сказала мне сразу о том, зачем тебе это? — голос неизбежно срывался на крик, как бы парень не пытался себя успокоить, — Зачем ты так со мной? Почему ты решила меня обмануть, вместо того, чтобы сказать правду? — Я тебя не обманывала, — только и сказала девушка. Конечно, она его не обманывала. Он сам себя обманул, так легко поверил в то, что так сильно желал, и голос его разума был совершенно неощутим в тот момент, когда глупая надежда заполонила все его сознание. Прям как тогда, когда она его позвала на бал, а потом призналась, что все это было лишь частью ее большой игры со своей целью. — Когда ты в конце концов научишься уважать чувства других? — выкрикнул парень, а сам подумал, что это ему следовало бы уже давно научиться тому, что все, что связано с этой девушкой — только ее игра, в которой ему не выиграть. Что это ему следовало бы утопить свою надежду в ближайшей реке, чтобы она больше никогда не посмела нарисовать в его голове сценарий со счастливым для них финалом. — Я размышляла, стоит тебе говорить о своих целях или нет, — девушка стояла немного растерянной, будто бы ожидала другой реакции от парня, — и пришла к выводу, что лучше тебе было не знать. Очевидно, я ошиблась. Было трудно представить, каким образом, задавшись этим вопросом, Уэнсдей могла прийти к тому, что лучше было умолчать о своих намерениях. Хотя конечно, это же очевидно — её цель была сделать ему больнее. Как всегда. По-другому у нее просто не может быть. — Уходи из моей мастерской. Просто уходи, — кричать больше не хотелось. Он сам был тем конченым болваном, который запудрил мозги самому себе, а мрачная королева Невермора так и осталась собой, не сделав ничего такого, чего от нее не стоило ожидать. Уэнсдей неуверенно пошла к выходу из мастерской, но, прежде чем выйти, обернулась и посмотрела на Ксавье. — Когда я могу прийти? — неуверенно спросила девушка, — Чтобы поговорить… — Не надо со мной больше разговаривать. Просто оставь меня, — отрезал Ксавье. О чем ей хотелось с ним поговорить? О чем тут можно вообще разговаривать? В любом случае, едва ли он вынесет еще одну встречу с той, кто умудрилась ранить его сердце сильнее, чем все предыдущие ранения вместе взятые. Последний раз взглянув на него, девушка прошмыгнула за дверь мастерской и скрылась в лесу. Джерико, Вермонт, 3 ноября 2022г «Ничего личного» — стучат в голове Ксавье её слова. Боль в висках усиливается, как будто бы недостаточно этого неприятного чувства унижения и обиды. Наверное, он недооценил ее жестокость. Хотя, скорее всего, это просто равнодушие, которое так жестоко било в самое сердце. Сердце, в котором еще недавно зарождалась надежда на взаимные светлые чувства от самой загадочной девушки Невермора. Она пригласила его на бал, только чтобы не вызвать подозрений. И, возможно, чтобы разузнать про возможного преступника — то есть про Ксавье. Но зачем она позвала Тайлера? Неужели, по своей воле? Неужели ей и вправду нравится этот лживый тип? В голове раз за разом прокручиваются моменты того, как он тщательно выбирает костюм, как он подбирает тот оттенок, который будет гармонично смотреться с черным. Ведь цвет ее платья был заранее известен всем. Как она с особой жестокостью безразлично смотрит на него, поняв, что парень разгадал ее истинные намерения. Как ей было наплевать на его боль. Как она танцует на балу — самая красивая, самая необычная, незабываемыми движениями завораживает учеников всей академии. И завораживает Ксавье еще больше, врезается еще глубже под кожу, заражает его всего с головы до ног. А потом отравляет его жгучей ревностью, подпускает к себе этого придурка даже после того, как Ксавье рассказал ей, что этот недоумок с ним сделал год назад. Невыносимо. Как же это больно. — Чувак, ты заболел? — Ксавье даже не заметил, как Аякс зашел к нему в комнату. Увидев лежащего в совершенно запущенном виде парня, он немного округлил глаза, — На уроках тебя сегодня не было, и я решил заглянуть. — Можно и так сказать, — а как вообще это называется? Когда так больно и противно от всего вокруг, что не можешь даже подняться с постели? Что уже пофиг на учебу? — Это из-за бала, да? Из-за неё? Довольно проницательно с его стороны. Или же наоборот, настолько очевидно и понятно всем, что теперь каждый студент знает, почему Ксавье отлеживается в своей кровати. Да, теперь ему еще и стыдно. Ксавье не стал отвечать, и слегка отвел взгляд в сторону, что Аякс расценил, как согласие. — Слушай, не переживай ты так… — было видно, что Аякс подбирает слова, чтобы не усугубить ситуацию, — Она просто ещё… не готова! — Не готова к чему? — Ксавье издал какой-то нервный смешок, — Ко всему она готова… Просто ей до меня нет никакого дела. Вот и все. — Может, и ладно тогда? Хочешь, познакомлю тебя с той девушкой, с которой я ходил на бал? Я все равно с ней не планирую общаться. Ксавье поморщился. Такое уныние — не лучшее время для знакомства. Да и нужна ли ему девушка? Нет. Ему было хорошо одному, и девушки его сейчас не интересуют. Но ему нужна Аддамс. Чертова Аддамс, как паразитный червь в его голове, постепенно заполоняет собой все, и не оставляет места другим мыслям и делам. — Ладно, слушай… — Аякс, похоже, понял и без слов, что идея с девушкой не очень обрадовала Ксавье, — Ты влюбился в нее, да? Ты сам это признаешь? Я имею в виду, ты это принял? А принял ли он это? Это было что-то очевидное, и всё же конкретных слов, описывающих его чувства, Ксавье избегал даже в своей голове. Наверное, да, он влюбился, хотя звучало это как-то странно, неприятно и стыдно. А все потому, что ей на это глубоко наплевать. — Допустим… — Ксавье было не очень понятно, зачем именно Аяксу было это признание, хотя, кажется, самому Ксавье стало после этого немного легче. — Послушай, да от тебя все девчонки без ума! Ну не может быть, что Аддамс не обратит на тебя внимание, — Аякс, похоже, изо всех сил пытался подбодрить друга, — Как поймет, что Тайлер придурок, так посмотрит вокруг и увидит тебя. — Да что мне эти все девчонки, если ей явно на меня все равно. Наверное, надо просто её забыть, — Ксавье уже довольно долго лежал с этой мыслью, но вот как именно ее можно забыть, было совершенно непонятно. — Ну и правильно, пойдем лучше прогуляемся, а завтра на уроки приходи обязательно. Поделаем домашку вместе в библиотеке? — Аякс, видя, что парню лучше, потихоньку расслаблялся, — Будем вместе лечить твою болезнь, бро! Ксавье ухмыльнулся и встал, чтобы отправиться в душ. А все-таки разговоры с друзьями приводят в чувство даже в такие трудные моменты. Джерико, Вермонт, 3 марта 2023г Комната, в которую он вошёл, была довольно хорошо просматриваема — можно было заметить, что на стенах висели выцветшие и местами порванные обои с треугольным орнаментом, старый поломанный комод стоял у стены, освещенный лунным светом. Обнаженная девушка у стены, прикованная в наручники, явно была в сознании, а её взгляд по обыкновению не выражал ничего. — Ну, что, приступим? Теперь мы все в сборе — пропел смутно знакомый голос, и он увидел силуэт мужчины, направляющегося к девушке. Рассмотреть его подробнее так и не получалось, но, кажется, его волосы доставали почти до плеч, а само тело казалось сильным и мускулистым. Негодяй одним рывком раздвинул ноги девушки, что, казалось, была раза в 2 его меньше, и одним движением всадил свой член по самое основание. Ксавье в ужасе вздохнул и проснулся. Это было удивительно, насколько четко сработала эта теория — как только Ксавье испытал новый сильнейший спектр эмоций, видения стали значительно сильнее и информативнее. Этот сон ему снился каждую ночь вот уже больше недели — с того самого дня, как Уэнсдей посетила его в своей мастерской. Посетила и снова растоптала его чувства в колчья. Каждый день во сне он видел все новые и новые картины сюжета — в каких-то снах девушка уже неподвижно лежит в крови, в каких-то помещение еще было пустым. Однажды он увидел, как сделав своё грязное дело, подонок, смеясь, запустил ей между ног вместо члена острый кинжал — очевидно, именно из-за этого вокруг было настолько много крови. Видение с кинжалом оказалось самым тяжелым для Ксавье, и после этого сна его вырвало прямо на пол рядом с кроватью. Но, вопреки обыкновению, парень не зарисовывал эти сны. Он всё еще злился, и, сказавшись больным, заперся в своей комнате на целую неделю. Если б не Аякс, он бы, вероятно сошёл с ума — сосед, пытающийся ему помочь и разговорить его, как-никак, но приводил в чувство. Ксавье не был уверен, что злится на девушку — она действительно поступила примерно так, как любой разумный и знающий её человек бы от нее и ожидал. Но он точно злился на себя: на свою неубиваемую надежду, которая раз за разом проникает в мозг и вселяет уверенность, что ответные чувства возможны. — Тебе опять снился этот сон? — Аякс ворочался на соседней кровати, — Я обычно понимаю, когда тебе снится что-то вещее. Ты реагируешь на происходящее очень ярко, как будто действительно там находишься. — Снился… — чувство вины за то, что он перестал заниматься планом по спасению девушки немного кусало его изнутри. — Ты говорил, что собираешься посмотреть в окно и запомнить фазу луны, — похоже, Аякс решил не дожидаться, пока сосед возьмет себя в руки, и сам занялся расследованием. Это даже смешно. — Полнолуние, — вздохнул Ксавье, — А еще я выходил из дома и запоминал то, что на улице. Там деревья, это просто лес. Но вдалеке я заметил линию электропередач, и можно отталкиваться от этого… Но я не буду ничего искать. — Потому что она тебя обидела? — и снова мы неизбежно возвращаемся к одной и той же теме. Уже полгода как. — Слушай, а ты думаешь, это было нормально? Прийти, попросить поцеловаться, а потом сказать, что это такой эксперимент? — голос Ксавье снова начинал повышаться, как только речь заходила о том дне. — Это было в её духе, на самом деле… — Аякс снова осторожно смотрел на друга и подбирал слова, — Ты столько раз говорил, что она тебе нравится такой, какая она есть, со своими причудами. Говорил, что ты не хочешь ее менять. И вот она. Такая, какая есть. Это было ожидаемо. Ксавье и сам это понимал. Поэтому злость на девушку, которая так сильно временами переполняла его в прошлом семестре, сейчас будто бы сама отступала. Оставалась злость на себя и на свою чёртову надежду. — Но вообще, это ненормально, конечно, — решил добавить Аякс, не дождавшись ответа, — Точнее, знаешь, звучит, может быть и безобидно, если б тебе было на нее все равно. Представь, если к тебе придет какая-нибудь Дивина с просьбой поцеловаться. Ну, поцеловался и забыл. А тут чувства. Скорее всего, она настолько не в теме чувств, что просто не догадалась, что тебе будет больно. Аякс немного ухмыльнулся. Отсталость Аддамс по теме чувств всегда его веселила, и последнее время он даже нашел способы как-то особо изощренно подтрунивать над ней. Как мог человек так преуспеть в стольких науках и искусствах, жить в такой страстной семье и абсолютно не чувствовать ничего? Вероятно, это было какое-то психическое отклонение, которое так халатно пропустили врачи. Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла она. — Я вас оставлю, — Аякс вскочил с кровати и уже собрался выходить. — Не нужно, Аякс, — Ксавье не уверен, что был готов к разговору с девушкой. Да, теперь он понимал, что поговорить стоило, но он пока был еще недостаточно спокоен для этого, не говоря уж о том, что выглядел сейчас хуже некуда — депрессивная неделя в комнате не прошла бесследно и у него появились темные круги под глазами, лицо осунулось, а волосы были довольно спутаны. — Конечно, нужно, — сказал друг и вышел за дверь, видимо направившись в комнату Энид. — Я думаю, нам все-таки стоит поговорить, — первой начала Уэнсдей. — Даже не знаю, что тут можно сказать, Уэнсдей. Все нормально. Забудь мою реакцию и все. Желаю удачных экспериментов. Наверное, ему на самом деле хотелось поговорить, но при виде девушки срабатывали какие-то совершенно другие механизмы, и обида, которая, казалось, за неделю почти отступила, вновь ощущалась в полной мере. — Зато мне есть, что сказать, — Уэнсдей казалась серьезной и собранной, она прошла в центр комнаты и села на стул, — Я действительно поступила неправильно, не сообщив тебе о своих намерениях, — начала она свою будто бы заранее подготовленную речь, — я тогда подумала, что ты можешь не согласиться на поцелуй, если я сразу скажу все как есть, но если я просто нейтрально спрошу о поцелуе, то тебя это обрадует. Я сначала не поняла, почему ты так разозлился, но Энид мне все подробно объяснила. Очевидно, я действительно настолько плохо разбираюсь в чувствах и эмоциях, что мне и в голову не пришло, что я тем самым тебя обнадежу, а потом отвергну. Ксавье и так уже понимал, что Уэнсдей сделала это не со зла, а потому что плохо понимает, какие чувства за этим следуют. Но слышать это все из её уст было тяжелее, чем просто знать это. В первую очередь потому, что она прямым текстом сказала о его больной надежде, которую все никак не удается утопить, а во-вторых, потому, что за этой надеждой действительно, как он и понимал сам, следует отвержение с ее стороны. Но почему ему было сейчас больно? Неужели его надежда даже сейчас даёт о себе знать, уже после произошедшего? А еще она была такой искренней и серьезной, и, казалось, она действительно раскаивается в том, что сделала. Пришла бы она к нему, если б ей не было искренне жаль? Конечно, она не извинится прямым текстом, она никогда ни перед кем не извиняется, но можно ли считать её раскаявшийся вид за полноценное извинение? — Извини меня, пожалуйста. Я правда не хотела тебе сделать больно. Ох. Она извинилась, по-настоящему. Она сказала ему то, что от нее раньше никто и никогда не слышал. Даже Энид говорила о том, что «извини» в привычном понимании от нее никогда не услышать, только косвенные намеки на то, что ей жаль. Эмоции снова захлестывали Ксавье, и было так сложно успокоиться после чистосердечного извинения. Зачем ей это? Почему она не поступила как обычно — просто не оставила все как есть, не стала наслаждаться тишиной и одиночеством, не стала наслаждаться тем, что с ней больше не разговаривает какой-то один одноклассник — тот самый влюбленный идиот, который раньше так настырно следовал за ней по пятам? — Я бы не хотела терять такого друга, как ты. Она назвала его своим другом. Любой другой влюбленный идиот на этой планете бы обиделся за френдзону, но в случае с Уэнсдей возникает обратная реакция — ведь чтобы сама неприступность сделала его своим другом говорит о том, что он ей не безразличен — а всё остальное уже не имеет такого значения. Нет, это опять уловки его больной надежды, которые ищут лазейку, чтобы укорениться в его сознании. Не стоит на это вестись. Где вообще гарантия, что это не очередная игра этой девушки? — Уэнсдей… Честно, я уже не знаю, как тебе доверять, — слова давались нелегко, но объясниться стоило, — Я столько раз оказывался пешкой в твоей игре, что я уже совершенно не понимаю, можно ли с тобой нормально взаимодействовать. В любом случае, сомневаюсь, что от моего прощения что-то зависит — я и так собирался возвращаться к занятиям, поэтому пусть твоя совесть тебя больше не мучает. — Дело не только в совести… Я думала, может, тебе удастся помочь мне с видениями, — взгляд Уэнсдей был немного растерянный, будто она сомневалась, говорить это или нет, — Но, в общем, пока ты меня не простил, думаю, нет смысла об этом разговаривать, — она встала и собралась было уходить, но, уже открыв дверь, замерла в проходе. — Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я тебя использую, — сказала она и вышла из комнаты. И какая помощь с видениями ей еще нужна? Может, она видит то же, что и Ксавье, и просто пытается себя спасти? Ксавье начал злиться на себя — пока он тут лежит на кровати, обиженный на какой-то несчастный поцелуй, девушке действительно угрожает опасность. И, может, этот поцелуй казался ей действительно вынужденной мерой на пути к улучшению видений — ведь у самого Ксавье видения явно стали сильнее после того случая. Вскочив с постели, он потянулся к телефону, чтобы открыть лунный календарь — расписание полнолуний уж точно стоит знать, раз уж он сумел определить, что именно в полнолуние произойдет страшная сцена из его видения. С волнением открывая страницу какого-то глупого сайта по астрологии, он смотрит календарь — ближайшее полнолуние 7 марта. Через 4 дня. И у него всего 4 дня, чтобы предотвратить возможное покушение на Уэнсдей.