История одной болезни

Джерико, Вермонт, 7 марта 2023г Ксавье готов был рвать на себе волосы за то, что он так бестолково потратил больше недели, провалявшись в кровати, обиженный на своё воображение, вместо того, чтобы делать действительно важное дело — спасать свою подругу из кошмара, в который она вот-вот попадёт. Полнолуние уже сегодня — и, конечно, уверенности, что это тот самый месяц, не было, но даже небольшая вероятность того, что его видение сбудется уже сегодня, навевало настоящую панику. Последние несколько дней — с того самого разговора с Уэнсдей, когда она извинилась — Ксавье продолжал усиленно разрабатывать план по предотвращению своего видения. Он накопил достаточно много информации, но все равно этого было критически недостаточно, чтобы на что-то повлиять. В первую ночь после того разговора Ксавье написал себе целый список того, что нужно будет узнать во время следующего вещего сна. Только вот случилось внезапное — все видения прекратились. Целых 10 дней с того злосчастного поцелуя ему снились ярчайшие сны, а он даже не делал привычные зарисовки, но стоило ему запаниковать и взяться за дело с усиленной концентрацией — как видений не стало вообще. Самым важным всё еще оставалось найти это место, и с этим, пожалуй, было сложнее всего — все, что запомнил Ксавье, оглядывая окружающий лес, была линия электропередач, торчащая из-за деревьев. Парень нашёл на картах все ЛЭП в радиусе 50 километров от Невермора — но, во-первых, нет гарантии, что произошедшее не случится где-то еще дальше, а во-вторых — объезд всех этих ЛЭП займет примерно дней 40, если кататься с утра до вечера. Так что успеть найти место подобным способом невозможно не только к этому полнолунию, но и к следующему. Личность похитителя и время происшествия все еще оставались абсолютно не ясны, и зацепок никаких не было. Её могут похитить и приковать наручниками к стене уже днем — буквально сейчас. И хоть в видении события развивались явно ночью, Уэнсдей там выглядела довольно уставшей, так что, возможно, она провела там не меньше нескольких часов. Выход был только один — рассказать всё ей, и как можно скорее. И уговорить каким-то непостижимым образом остаться сегодня ночью в мастерской вместе с Ксавье — только так можно было контролировать её безопасность на это полнолуние. Поэтому Ксавье стоял у одной из аудиторий и ждал окончания урока у девушки — у него сейчас было окно, и допустить, чтобы она куда-то ушла сразу после уроков и не вернулась, он не мог. И, когда открылась дверь и студенты начали выходить из аудитории, Ксавье приготовился и мысленно стал подбирать слова к этому тяжелому разговору. — Уэнсдей… — он перехватил ее сразу, у двери, и немного не ожидавшая девушка выглядела удивленной его внезапному появлению, — Мне очень нужно с тобой поговорить. Мы можем прямо сейчас пойти в мою мастерскую? — Ммм… Ксавье. Вообще-то я хотела пообедать и именно сегодня у меня очень много домашней работы. Может, поговорим за обедом? — Уэнсдей, не дожидаясь ответа, направилась по направлению к столовой. — Хорошо, пойдем пообедаем. Но Уэнсдей, пожалуйста, это очень важно, и я настаиваю, чтобы мы пошли в мастерскую после этого, — Ксавье пытался подобрать более убедительные слова из тех, что придумывал, пока у девушки шёл урок, — Я редко о чем-то тебя прошу, и ты, конечно же, сможешь взять всю домашнюю работу туда и там заниматься. Я не буду отвлекать тебя, обещаю. Уэнсдей остановилась и внимательно, будто бы с подозрением, посмотрела на Ксавье. В чём она его подозревает на это раз? Или, может, ему просто показалось. — Хорошо, пусть будет так. Можно считать, что эта уступка — моё извинение за тот поступок, за поцелуй, — последнее слово она добавила еле слышно, чтобы никто, кроме Ксавье, не смог это услышать, — Пообедаем, я схожу за книгами и тетрадями, и пойдем в мастерскую. Там и поговорим, а потом я буду заниматься. Идёт? План более чем устраивал Ксавье, хотя оставалась еще проблема — ей нужно было остаться там на ночь, и как об этом сказать сейчас, он не представлял. Вероятно, когда она пойдет в комнату за книгами, ей следовало бы взять и сменную одежду, расческу и другие предметы гигиены, но сейчас, на обеде, об этом явно рано говорить. В итоге он проследовал за ней весь путь до комнаты, но так и не решился завести эту тему — очевидно, что, услышав о ночевке в мастерской, девушка, скорее всего, вообще передумает идти. Поэтому они отправились в мастерскую как есть — только с книгами и тетрадями. — О чем ты хотел поговорить? — первой нарушила молчание Уэнсдей, — Или, может, я сначала напишу сочинение, а потом поговорим? Отложить разговор еще на пару часов было заманчиво — ведь если она уже в мастерской, то ей ничего не угрожает, а сам разговор обещал быть трудным. Поэтому освободив для девушки стол, Ксавье посадил ее заниматься, а сам сел рисовать. Он очень давно не рисовал ничего повседневного, не связанного с видениями — обычно такие картины у него хорошо получаются тогда, когда на душе у него спокойно и ничего тяжелого в жизни не происходит. И не смотря на напряжение от его вещих снов, сейчас, вместе с Уэнсдей, он ощущал то самое необходимое для рисования спокойствие. Ведь прямо сейчас она с ним, она в безопасности — а значит, хотя бы сегодня все хорошо. Это было довольно необычно — она сидела и что-то писала в его мастерской, с открытыми учебниками, сосредоточенная и задумчивая. А Ксавье рисовал её — такую, какая есть, сидящую за столом над сочинением. Наверное, стоило спросить ее разрешения — но магия момента была бы точно утрачена, если бы она знала, что он рисует её. Так прошло часа три. Кажется, его обида действительно прошла — как и в предыдущие разы, чувства от душевных травм, связанных с этой девушкой, зашкаливали несколько дней, а потом сходили на нет, заменяясь на какую-то необъяснимую теплоту, которую он ощущал каждый раз, находясь рядом с ней. — Я закончила, — сказала Уэнсдей, закрывая книги и складывая их в аккуратную стопку, — Ты так терпеливо ждал, что я начала сомневаться, что твой разговор действительно был таким срочным. — Вообще-то, он срочный, — Ксавье немного улыбнулся этой её реплике, — Но, на самом деле, мне было важнее, чтобы ты просто сюда пришла и была рядом, — стараясь подбирать слова так, чтобы лишний раз ее не напугать, начал парень, — У меня был сон, где тебя кто-то похитил в полнолуние и держал прикованной наручниками в каком-то старом здании. Я решил перестраховаться и в это полнолуние позвать тебя сюда. Ксавье решил, что рассказывать, что именно там происходило, не стоит. Достаточно будет этой информации, чтобы оправдать свое беспокойство в её глазах. Однако Уэнсдей закатила глаза, похоже сочтя повод недостаточным для подобного беспокойства. — Едва ли ты этому поможешь не случиться, заперев меня здесь, — девушку, похоже, не очень-то и волновала ее участь, — Мы можем изменить только самую малость, а глобально изменить будущее не выходило еще ни у кого. — Это неправда, — Ксавье никогда еще ей не рассказывал об этом, но, похоже, пришло время, — Я видел тебя мертвой уже несколько раз, в прошлом семестре, но все разы ты избежала смерти. — Но это все равно происходило, так? Я имею в виду события сна все равно происходили, просто исход был другой, я не успела умереть, — Уэнсдей говорила об этом так спокойно, как будто это просто теория, никак не касающаяся ее жизни, — Я читала о природе видений достаточно, чтобы понять: изменить что-то можно, но, скорее всего, все равно нечто подобное, возможно в меньшем масштабе, произойдет. Так что что бы ты там ни видел, оно сбудется, просто можно, скажем, выбраться оттуда. — Так ты не видела ничего подобного о себе? Как тебя кто-то похитил и… — Ксавье осекся, боясь услышать ответ. — Нет, подобных видений у меня не было, Уэнсдей слегка нахмурилась, -Но у меня есть теория, что провидец редко может увидеть что-то связанное с собой. Я не видела этому подтверждений, но, по крайней мере, я никогда ничего не видела про свое будущее. Ксавье было нечего на это ответить — он никогда о таком даже не думал, но, поразмыслив, пришел к выводу, что тоже ничего про свое будущее никогда не видел во снах. — И долго бы хочешь, чтобы я тут сидела? — сказала девушка после некоторой паузы, — Я же не могу провести здесь всю ночь. — Ну… — Ксавье замялся, потому что она сама задала тот вопрос, который его мучал, — Может, тогда хотя бы до рассвета? У меня в углу есть матрас, постельное белье чистое тоже есть. Пара чистых футболок, — голос парня звучал неуверенно, поскольку он понимал, что просьба переночевать вместе звучит довольно двусмысленно, особенно после того, что между ними было. — А где же тогда будешь спать ты? — Уэнсдей смотрела на него так, как будто была явно недовольна планом. — Я могу посидеть на стуле, — это звучало крайне нелепо, но других идей, приемлемых для девушки, он не придумал. Уэнсдей с минуту хмурилась, а потом, к огромному удивлению парня, её лицо прояснилось, и она кивнула. Что было в голове у этой девушки и почему она так легко согласилась с планом, который, казалось бы, должен был ее разозлить, было для него загадкой. Но она прошла к матрасу и принялась готовить себе постель. — Я смотрю, ты меня таки простил… — сказала девушка, натягивая на матрас простыню. — Не могу на тебя долго злиться, — он действительно уже не ощущал никакой обиды. Теперь ему было очевидно, что его подвела его собственная фантазия, а просьба девушки, хоть и была странной, не была из ряда вон выходящей, — И вообще не могу долго тебя игнорировать. Ему казалось, что она улыбнулась одним уголком губ, но так как он не видел её лицо полностью, он не был в этом уверен. Тем не менее, черты ее лица как будто бы смягчились после этой фразы, и он решился задать вопрос, который крутился у него в голове уже 2 недели. — Уэнсдей… — голос сразу как будто бы стал каким-то хриплым, — Почему ты тогда пришла ко мне? Я имею в виду, почему именно ко мне? Девушка бросила вставлять одеяло в пододеяльник и внимательно посмотрела на парня. — У меня не так много друзей, если ты не заметил. Боюсь, если бы я подошла к тому, кто со мной не общается, это было бы еще более странно. — Ну, например, с Юджином ты общаешься сильно больше, чем со мной, — действительно, ведь разве лучший друг не смог бы войти в положение и помочь девушке ощутить что-то новое? — С Юджином? — Уэнсдей посмотрела на Ксавье так, как будто он сморозил какую-то глупость, — Он… — она запнулась и нервно сглотнула, — Он не подходит. И почему, интересно, Юджин ей не подходил? Вообще, это было легко понять — друзья обычно не подходят для поцелуев. Но если Юджин ей для этих целей не подходил, то, получается, Ксавье подходил? Могло ли быть такое, что она все-таки что-то чувствует к нему? Нет, это снова его глупая надежда хочет его убедить в том, что между ними что-то возможно. Надо срочно выкинуть это из головы. Уэнсдей, казалось, все еще была ужасно удивлена вопросу про Юджина и немного подвисла, что было нетипично для нее. Ей потребовалась пара минут, чтобы прийти в себя и заговорить вновь. — А знаешь… Наш эксперимент. То есть мой эксперимент… Оказался удачным, — немного неуверенно начала она, — Я имею в виду, я впервые после этого смогла вызвать видение осознанно. И хоть и не могу сказать, что я достигла, чего хотела, но с видениями явно произошел прогресс. — Да, — Ксавье немного опешил от поднятой темы и того факта, что ей понравился результат своих стараний, — мои сны тоже стали намного ярче тогда, и видения во сне были намного детальнее. — Я думала, что мы можем продолжить эксперимент… — Уэнсдей выглядела довольно сосредоточенной и уверенной, особенно с учетом того, что она предлагала, — Для усиления наших видений… Если ты, конечно, не против. Эта девушка воистину сведёт его когда-нибудь с ума. Она что, предлагала снова целоваться? Или что еще? Может, что-то большее? Ксавье казалось, что его мозг сейчас вскипит или взорвется. Как она себе представляла этот «эксперимент»? Ну и главное, сможет ли он относиться к этому, как к эксперименту? Какая-то часть его, та самая, в которой поселилась надежда, ликовала от идеи любых взаимодействий с этой девушкой, особенно от тех, что начинались с поцелуя и заканчивались чем-то погорячее, но разумом он понимал, что вряд ли такие эксперименты могут хорошо закончиться — в первую очередь для него самого, влюбленного идиота, который вряд ли сможет сохранять рассудок, попробовав свой личный сорт героина. Нет, это будет неправильно и очень тяжело — тяжело относиться к этому, как к эксперименту, когда в его мыслях совсем другие, серьезные, отношения с этой девушкой. И на этот раз голос разума должен победить — хотя бы ради того, чтобы не дать этой прекрасной девушке так потребительски относиться к своему телу. Она точно достойна лучшего. — Уэнсдей… — Ксавье пытался подобрать правильные слова, все еще будучи не уверенным, что может отказать в том, чего так желала часть него, — Я не могу так поступить. Это неправильно. Подобное должно быть по любви, ну или хотя бы по взаимному притяжению. Если ты ко мне не чувствуешь подобного, то ты совершишь ошибку. Да и я просто не смогу к этому относиться, как к эксперименту. — Я почему-то так и думала, что ты откажешь мне. Хотя лично мне казалось, что разумнее это делать с тобой, чтобы твои видения тоже усиливались. Да и мои видения стали сильнее именно от поцелуя с тобой, что удивительно. В других случаях… я не увидела результата. — Ты имеешь в виду твой поцелуй с Тайлером? — когда речь была о поцелуе, Ксавье не мог назвать подонка хайдом. — Не только. Когда я пришла к тебе в первый раз, я подумала, что слишком неловко просить о поцелуе тебя и ставить под удар нашу дружбу, — спокойно рассказывала Уэнсдей, — и я решила поцеловаться с кем-нибудь другим, кто будет не против и на кого мне все равно. Я тогда увидела Кента одного в коридоре и спросила о поцелуе, ну он и поцеловал меня. Но ожидаемого эффекта не было, совсем. Ксавье хотелось провалиться сквозь землю. Она, что, серьезно? Она действительно ходит и спрашивает парней о поцелуе ради своего чертового эксперимента? Даже если он должен усилить видения. Пройдет полгода ее стараний и помимо славы самой мрачной королевы Невермора за ней еще закрепится звание распутной девицы. — Когда я целовалась с Кентом, я ощущала что-то невероятно мерзкое, и вообще, мне хотелось поскорей уйти после такого. Когда я целовалась с Тайлером, это было без подобных неприятных ощущений, скорее как обмен слюной. А с тобой были довольно интересные, странные ощущения. Некоторая смесь легкого удушья, приятной тошноты и ощущения, как будто бы где-то в моей груди ползают мелкие насекомые и кусают меня изнутри. Необычные ощущения, ничего подобного я раньше не припомню. Она говорила обо всем этом так просто, как будто бы дегустировала блюда, но никак не поцелуи с разными парнями. Легкие уколы ревности смешались с ощущением стыда и страха за девушку, что она настолько просто относится к той сфере, в которую сам парень вкладывал некоторые ощущения сакральности и трепета, и снова спектр необычных ощущений заполонил сознание Ксавье. Видимо, с этой девушкой по-другому быть не может. — Думаю, можно снова обратиться к Кенту, — внезапно выдала девушка, пребывая в собственных мыслях, — по-моему, он был совершенно не прочь целоваться. Ощущения не из приятных, но, может, сработает на второй раз. — Нет! — Ксавье не был уверен, кто сейчас сходит с ума — он или она, — Ты ведь сейчас не серьезно? Ты же не собираешься просто ради какого-то эксперимента идти к Кенту или еще кому, и обжиматься с ними? Это же просто неприлично. — Приличия меня мало заботят, — девушка закатила глаза, показывая пренебрежение ко всем общественным нормам, — меня больше заботит, что мне противно было с ним целоваться, в отличие от тебя, ну и то, что от него потом трудно отвязаться будет. Он и так после того поцелуя пытался ко мне приставать. Ксавье закрыл лицо рукой и покачал головой. Такой взгляд на вещи был для парня просто немыслим, зато найдется много придурков, которые сочтут Уэнсдей просто бесплатным развлечением. И, похоже, что это совсем не волновало девушку, для которой достижение своих целей было главной задачей, и не важно, какой для этого требуется способ. И она, поцеловав троих парней, предложила продолжение эксперимента именно ему. Дав какое-то невероятно странное описание своих ощущений от поцелуя — про удушье, тошноту и укусы насекомых от поцелуя он еще никогда не слышал. Хотя вполне возможно, девушка просто подбирает те сравнения, которые приходят ей в голову, и вряд ли бы ей пришли в голову слащавые «бабочки в животе». В любом случае, позволить ей уйти к Кенту и еще черт знает кому он не мог — и пусть это будет голос надежды, или ревности, или разума — ему уже все равно. Если ей нужен этот нелепый эксперимент для достижения своих целей — пусть это будет с ним, с Ксавье, который не будет использовать девушку в своих грязных целях. Или будет? — Что именно ты хотела продолжить в своем эксперименте? Снова целоваться? — слова вырвались прежде, чем парень успел хорошо подумать. — Все, что может подарить новые ощущения… — немного задумавшись сказала Уэнсдей, — поцелуи, объятия, прикосновения… секс… — девушка пыталась это говорить спокойно, как будто ничего такого в этом не было, но все же парень уловил некоторое смущение в ее словах, и, возможно, сомнение. Похоже, какой бы странной она не была, базовые ощущения того, что заниматься сексом ради экспериментов не самая лучшая затея, у нее были. Ксавье вздохнул и покачал головой. Неужели он на это согласится? Неужели поддастся своей слабости? Ведь он уже сильно сомневается в своем первоначальном решении ей отказать. Но позволить ей идти к другим парням, которые с удовольствием воспользуются ей в своих целях, просто трахнут и выкинут, как какую-то ненужную вещь, еще хуже. Недопустимо плохо. — Я тебе помогу в твоем эксперименте, — голос разума Ксавье истошно кричал о том, что это неправильно и то, что единственная причина, почему он соглашается — это желание прикоснуться к этой девушке и трогать ее как он хочет и сколько хочет, — Но мы не будем в этом торопиться. Ты будешь рефлексировать свои ощущения, рассказывать, что именно ты чувствуешь, на что это похоже, нравится тебе это или нет, и постепенно мы будем двигаться дальше, если твоё тело будет этого хотеть. Никакого секса, пока ты не будешь уверена на все сто, что хочешь этого, не будет. Потому что в любом случае вряд ли тебе поможет с видениями нежеланный секс. — Идёт, — после нескольких секунд раздумий серьезно ответила Уэнсдей, как будто бы они совершали какую-то сделку, а не договаривались о максимально сомнительном грехопадении, и слегка улыбнулась уголками губ. Пытаясь как-то разрядить обстановку и закрыть эту тему, Ксавье поставил кипятиться чайник. Сейчас варианта два — немедленно привести их сумасшедший план в исполнение или немного отвлечься, поставив точку в разговоре. И так как Ксавье было довольно неспокойно от предстоящих планов, он решил потянуть время, чтобы была возможность успокоиться и взять себя в руки. Уэнсдей, уже давно расправившись с постельным бельем, сидела на матрасе с ровной спиной и выглядела довольно напряженной — возможно, несмотря на её вечную самоуверенность, ей самой немного неловко от ситуации. И ничего удивительного — даже в самых странных фильмах Ксавье не встречал подобных соглашений, особенно с учетом того, что девушка, предложившая это, делает это только из целей изучения своих эмоций. Так как Ксавье привел Уэнсдей в мастерскую сразу после обеда, он понимал, что полноценного ужина у них не будет и заранее приготовил сэндвичи и закуски. Разложив сэндвичи с лососем и курицей по тарелкам, он достал из сумки пакет со свежими заранее помытыми овощами — и импровизированный ужин уже готов. Ребята молча приступили к еде — похоже, что все серьезные темы для разговора исчерпаны, а поддерживать разговор ради разговора не хотелось. Ксавье был в своих мыслях, задумавшись над тем, что вообще из себя будет представлять этот чертов эксперимент, что было допустимо, а что нет, кто из них должен проявлять инициативу, а кто подчиняться. Но слова застревали глубоко в горле, и эта тема разговора, казавшаяся какой-то уж слишком интимной, так и осталась не озвученной. Но главное сомнение оставалось то же — что он будет делать, если эксперимент закончится, и они просто разойдутся друзьями или даже одноклассниками? Сможет ли он выдержать то, что такая желанная для него девушка, уже побывавшая в его объятиях, на самом деле не его? И не сожжет ли его окончательно его чертова надежда, которая прямо сейчас кричит ему о том, что у него есть шанс, шанс того, что после этого эксперимента его любимая девушка захочет остаться с ним? Пора бы уже смириться, что надежду не убить. Остается только жить с ней и вести переговоры, не давая ей отключать его мозги. — Можем тогда приступить прямо сегодня, раз мне все равно пришлось остаться на ночь, — решила нарушить молчание Уэнсдей. — Ты поэтому так легко согласилась на ночевку здесь? Хотела меня уговорить на это безумие? — теперь уже не кажется странным, что она так быстро тогда согласилась здесь остаться. — Да… Хотела. И никакое это не безумие. Адекватное, взаимовыгодное предложение. Если это поможет дару каждого из нас, то что в этом безумного? — она так и продолжала быть серьезной, и Ксавье вдруг пришло в голову, что она, вероятно, продолжит сохранять холодную невозмутимость на протяжении всего эксперимента, что усложнит процесс. — Пока что я думаю, что это поможет мне сойти с ума. Сойти с ума еще больше, — Ксавье издал нервный смешок, подумав, что он, вероятно, уже очень давно не в себе. Чай с мятой немного успокаивал. Парень достал пачку овсяного печенья, положил её на середину стола, и в этот самый момент Уэнсдей перехватила его ладонь и взяла его за руку. — Даже моего скудного эмоционального диапазона достаточно, чтобы понять, что ты волнуешься, — её голос был довольно спокоен, хотя нетипичный для нее жест прикосновения слегка сбил ее дыхание, — Почему? Ты можешь не делать что-то, если не захочешь. — Если я что-то и не захочу, то расставаться с тобой, — внезапная правда вырвалась из его уст в ответ на некоторое подобие поддержки, которую пыталась оказать девушка. — Ну, мы же не встречаемся, поэтому и расставания, очевидно, не будет, — девушка пожала плечами так, как будто вопрос был решен, — Не переживай, я все продумала. В книгах есть много тренировок, связанных с телом, и я уже пробовала некоторые одна. А мы с тобой сделаем те, где требуется партнер. Постепенно будем усиливать свои видения. Я смогу управлять своими. Твои сны тоже станут более управляемыми. Они сидели так еще минут пять — молча пили чай с печеньем, и каждый думал о своем. За окном уже час как стемнело — полная луна светила так же ярко, как в видении, но, похоже, видение должно произойти в другой месяц. А значит, будет время с этим разобраться. Тем более, что, если верить девушке, его видения станут ярче и податливей. — Я готова. Можем приступать, — встав со стула, сказала девушка и направилась к матрасу.