Письма из будущего

Люциус Малфой, кипя от негодования, метался по своему кабинету. — Что он себе позволяет, этот мальчишка! Метка болезненно ныла, что только распаляло гнев Люциуса. Признаки возрождения Темного Лорда проявляли себя все чаще, но… Привыкнув жить в относительном спокойствии, поправив пришедшие кое у кого в упадок финансы, Упивающиеся надеялись, что второе пришествие их властителя будет не таким скорым. Их надежды рассыпались в прах — пульсирующей болью во взбесившихся Метках, утробным животным ужасом при виде возродившегося Лорда и радостью после окончания встречи с вернувшимся прошлым — выжили, пока выжили. И горькое осознание совершенной ошибки — у тех, кто умел думать, кто имел чутье на неприятности. И словно кипятком по нервам — у них есть семьи. Заложники. Впору завыть, но ведь не поможет. «И это он еще не знает об участи оставленного тебе на сохранение дневника», — ехидно прошептал внутренний голос. Почему-то чем дальше, тем чаще в этого поганца, раньше неизменно похожего на голос покойного отца, вплетались саркастично-язвительные интонации Северуса. — Заткнись, — прошипел Люциус в лучших традициях слизеринских покровителей. — Где ты был, когда я Метку принимал?! Голос оскорбленно замолчал. Люциус рухнул в кресло. Проклятый щенок умудрился попасться в лапы Петтигрю, дал свою кровь для обряда — и куда только смотрел старый маразматик Дамблдор? Ладно, старик прошляпил. Но как это мог допустить Северус? Люциус слишком хорошо знал Снейпа, чтобы верить в его слова насчет безразличия к судьбе Поттереныша. Горячая, искренняя ненависть к отцу причудливо переплелась со столь же искренней заботой о ребенке некогда любимой женщины. Настолько причудливо, что отделить одно от другого практически не было возможности. А может быть, уже и ненависть успела переплавиться… только весь вопрос — во что? Люциус не хотел думать об этом — по крайней мере, не сейчас. Тихий звон охранной сети, слышный лишь хозяевам — к воротам Мэнора кто-то подошел. Едва уловимое касание, дрожью пробежавшее по нервам — гость попал на территорию имения. В нескольких шагах от кресла возник домовик. — Хозяин, к вам профессор Снейп, сэр! — Проси. «Сейчас я у него все и узнаю», — несколько злорадно обрадовался Малфой. Часа через два, устав от мельтешения метеора по имени Снейп по кабинету, Люциус утомленно попросил: — А присесть ты не можешь? Или тебе чем-то моя мебель не угодила? Снейп бросил на него злобный взгляд, но в кресло все же сел — спина прямая, словно трость проглотил, руки на подлокотниках, пальцы впились в обивку. — Подводя итоги сегодняшнего дня, — Люциус, наконец-то позволил себе несколько расслабиться, — можно сказать следующее: твой Дамблдор оказался все же маразматиком, ты — плохой нянькой, — он проигнорировал сдавленное шипение из соседнего кресла, — Поттер — никудышным бойцом, а этот… Петтигрю — почти гениальным… — Крысой! — рявкнул Снейп, вытянувшись в струнку, а потом, скорчившись, обмяк в кресле. — Я не спорю, крысой, — в голосе Люциуса проскользнули облегченно-снисходительные нотки. Теперь можно — Снейп сейчас доистерит и успокоится. — Но согласись, крысой гениальной. — Ему помогал Крауч. Петтигрю может быть хорошим исполнителем, но у него мозгов не хватит на нормальный план. Почтительный домовик, повинуясь приказу хозяина, принес и сервировал ужин, Люциус настойчиво порекомендовал гостю попробовать «вот это блюдо… а теперь вон то… и на вот, запей, почувствуй богатство оттенков!» — Останешься на ночь? — Люциус вздохнул, уже предвидя отказ. — Нарцисса волнуется, помог бы утром успокоить. О том, что жена спит, наглотавшись зелий, Люциус уже успел рассказать. Как и все то, что происходило с ним самим с момента вызова. — Люциус… — Голос усталый и какой-то бесцветный. — Ты же прекрасно знаешь, что нет. Я остаюсь у вас на ночь только на каникулах. — Да знаю я, но… — Но постоянно надеешься. — Бросал бы ты эту идиотскую школу. — Еще одна безнадежная попытка. — Тебя любая лаборатория с руками оторвет. — Особенно с левой. — Голос, окрасившийся едва заметными оттенками сарказма, внушает определенную надежду на «возвращения в себя». — Ты же знаешь, что теперь точно не уйду. — Ах да, ты же обещал, и еще там Поттер… — Там дети, Люциус. Он, конечно же, ушел — шагнул в камин, бросив на прощание: — Думай, как жить дальше будешь. «Можно подумать, я этого без тебя не знаю!» Вновь внутренний голос, как змея, так и норовит ужалить. Задавить бы гада, но за безнадежные дела Малфои не берутся. «Уже не берутся», — насмешка и глумление. — Уймись, шизофрения, — ласково посоветовал Люциус, одним глотком осушил оставшееся в бокале вино и отправился спать. Во время почти бессонной ночи думалось много, но увы, не плодотворно. Единственное, что удалось более-менее решить — это планы на завтрашний день. Которые, конечно же, осуществить не удалось из-за буквально свалившейся на голову проблемы.