Письма из будущего

Пальцы разжались. Люциус смотрел, как листки, исписанные мелким четким почерком, падают на пол — смотрел и не видел. В висок словно кто-то воткнул иглу и с удовольствием медленно проворачивает, в голове крутились тяжелые неповоротливые мысли, а перед глазами мелькали какие-то смутные образы. Люциус застонал и спрятал лицо в ладонях. В конце концов, Снейпу он решил ничего не говорить и на всякий случай даже не думать о письме. Тем более теперь придется опять вспоминать про закрытие разума. Ученик из Люциуса был не очень старательный, да и учитель из Снейпа не слишком хороший, но окклюменцию Люциус освоил — настолько, что Лорду ни разу не удалось проникнуть за щиты, которыми Малфой оградил то, что могло бы вызвать гнев хозяина. От самого Снейпа мысли прятать удавалась хуже — и дело тут не в том, что Снейп лучший легиллимент, чем Лорд. Просто Северус прекрасно знал, как прячет свои мысли Люциус, да и знал Малфоя лучше, чем Лорд. К слову сказать, подозрения в том, что Снейп применил Обливейт постепенно сменились твердой уверенностью. И подтвердились после первого же Круцио от Лорда. Люциус еле дождался позволения отправляться восвояси, кое-как аппарировал домой и буквально рухнул у ворот Мэнора. Его трясло и выворачивало, он цеплялся за решетку, пытаясь подняться на ноги и понимая, что сил на это нет. Сквозь злые слезы бессилия он видел, как через сад к нему бежит Нарцисса. На ноги он сумел подняться сам, а потом его подхватила Нарцисса, позволяя опереться на ее плечо, и вдвоем они кое-как доковыляли до Мэнора. Нарцисса помогла раздеться лежащему на кушетке мужу, пытаясь скрыть слезы, и от этого становилось еще муторнее. — Не плачь, — прохрипел Люциус, накрывая ее руку своей. — Не в первый раз… — Я не плачу, — соврала Нарцисса. — Сейчас зелья принесу. Вернулась она совсем скоро — Люциус только-только начал ругаться с внутренним голосом, твердившим о том, что надо срочно искать выход. Нет, Люциус считал точно так же, но… Вредный голос в очередной раз был обозван шизофренией и ему посоветовали замолчать. Нарцисса как-то странно поглядела на мужа, и причиной этого Люциус сначала посчитал возможность того, что говорил он вслух. К счастью, до этого он не дошел — еще не дошел. Причина явилась из камина через несколько минут, была традиционно мрачной и держала в руке позвякивающую сумку. Разговор скорее был монологом, чем диалогом, причем вещал в основном Северус. И с каждым его словом Люциус убеждался — он прекрасно знает, чем все закончится. Уничтожение Лорда, Министр Уизли, сошедшая с ума магия. Все то, что еще вчера знал и Люциус. И от этого стало больнее вдвойне — за то, что попытаться помочь избежать случившегося Люциусу Снейп не оставил. И еще одно Люциус понял — даже скорее прочувствовал на своей шкуре. Его сын не должен попасть в эту яму. — Северус, я все понял, — уже вполне нормальным голосом произнес Люциус. — Побереги свой пыл для еще юных и незаблудших. Кстати, у меня к тебе просьба. Снейп мрачно уставился на Люциуса. — Я хотел бы на этих выходных увидеть Драко. Не мог бы ты… — Хорошо. Зелья далеко не убирай. И больше не подставляйся — новые будут не скоро. И унесся — надо полагать, инструктировать Нарциссу о том, как пользоваться новыми зельями, а потом терзать гриффиндорцев, запугивать хаффлпафцев, мучить равенкловцев… и защищать слизеринцев от нападок гриффиндорцев, хаффлпафцев и равенкловцев вместе взятых. За что лично Люциус был Снейпу благодарен. Драко, явившийся утром в ближайшую субботу, был насторожен и даже слегка напуган — пожалуй, впервые Люциус через декана передавал просьбу о встрече. Нарцисса обрадовалась, увидев сына, засыпала его вопросами о здоровье и учебе, а Люциус пригласил Драко пройти в кабинет. — Мне кажется, настало время серьезно поговорить. Люциус замолчал, подбирая слова для дальнейшего разговора. «Давай, расскажи мальчику, что ты по дурости и юношескому максимализму влип по самые уши сам, как втянул в эту грязь еще не ставшую женой девушку и еще не рожденного сына, — ехидно посоветовал голос, — как утянул с собой мальчишку, которого обделили теплом и семья, и сверстники. Он имеет право знать». И Люциус рассказал все — не щадя ни себя, ни своих деяний, боясь и ожидая увидеть в глазах сына отвращение к себе. Лучше отвращение сейчас, чем безысходность потом. Но Драко сидел, не поднимая глаз, а потом — Люциус даже задохнулся от сказанного сыном — стал рассказывать о том, как видел происходящее. Для него все дела Лорда было подернуты флером романтичности и борьбы за великие идеалы, все то, что делали Упивающиеся, было оправдано непониманием со стороны закостеневшего и заплесневевшего общества. Они проговорили всю ночь, и к утру, выпроводив сонного сына спать, Люциус впервые за несколько дней улыбнулся — у него появилась надежда, что Драко не только не получит Метку, но и сумеет выбраться из затягивающего его болота без особых потерь.