Lights

— Хантер, стой! Несколько секунд спустя, она уже точно знала, что делать. Овлберт, словно уловив её намерения, трансформировался в посох раньше чем Ида успела нагнать или сказать что-то, что могло бы её удержать. Она почувствовала лёгкий укол вины от того, как вскрикнула позади её наставница, когда посох пронёсся мимо неё с тихим шелестом сжавшегося от волны магии воздуха, но останавливаться Луз не собиралась. Сейчас, или никогда: — Прости! — крикнула она, уже крепко вцепившись в древко и уносясь все дальше от земли, устремляясь в лес следом за гримуокером, — Но мне надо вернуть его! Я должна ему помочь! Ида не полетела за ней, хотя более чем могла. Лавировать между толстыми, неравномерно расположенными деревьями было бы трудной работой даже будь она первоклассным летуном, но Луз не собиралась останавливаться, вместо этого поднявшись ближе к самым верхушкам деревьев. Он не мог далеко убежать. Колючие ветви и листья норовили попасть в глаза и цеплялись за одежду, словно пытаясь удержать её, пока она прорывалась все дальше в лес, пытаясь углядеть с высоты хоть какие-то признаки беглеца на земле. В такой момент прекрасно подошёл бы дождь, мельком подумалось ей. Драматичный ураган страшной силы и косой проливной ливень, застилающий зрение, с ветром, пронизывающим до самых костей и сердца под рёбрами, там, где крепко угнездилась паника и что-то ещё. Но погода оставалась благотворно ясной, только свистел словно маленький торнадо в ушах рассекаемый посохом воздух. Увлеченная погоней и его свистом, она заметила присутствие рядом Флэпджека, только когда он опустился ей прямо на плечо, крепко вцепившись коготками в кофту, словно кто-то незримый с силой тронул ее рукой в попытке и обратить внимание, и чирикнул почти в самое ухо, перекрывая стучавшую в висках кровь. — Флэпджек! — Она резко затормозила, и палисман тут же слетел со своего места и спикировал вниз, вынудив Луз резко войти в штопор и устремиться за ним, лишь чудом умудрившись не врезаться в пушистую крону ближайшего дуба. Её лавирования все ещё оставляли желать лучшего, — мельком пронеслось в голове, но все сторонние мысли тотчас же покинули её мозг, когда она увидела внизу на поляне свернувшуюся калачиком фигуру. В его осанке не осталось ни капли той заносчивой уверенности, с которой он держался всегда, заметила она, и это чувствовалось ужасно интимным, словно она не имела права видеть его таким. Это вызвало в ней чувство неловкого стыда и первым её порывом было остановиться или даже незаметно уйти, но Луз не собиралась отступать и соскочила с посоха едва он достиг земли, слегка оступившись в конце прыжка. Не слишком грациозно, но хей, кого это сейчас волновало. Единственному, кто мог бы вставить свой ехидный комментарий на этот счёт было сейчас сильно не до того. Её сердце, и до того сжатое в клубок точно так же, как это сейчас делал её заклятый друг, окончательно упало куда-то в желудок, когда она увидела разбросанные вокруг него вырванные комья травы и небольшую борозду из сырой земли на месте, где её взрыли его колени. Все вокруг него выглядело уничтоженным, как и он сам. Готовые сорваться с губ слова поддержки перешли в один прерывистый вздох когда она, несмотря на все, что между ними было, потянулась к нему в слепом порыве утешить, а он, несмотря на свое разбитое состояние, отшатнулся прочь и оскалился. Его глаза были покрасневшие и влажные, но будто бы высохшие изнутри, словно что-то вытянуло из них свет, мелькавший в их глубине каждый раз, когда он ненадолго опускал свой фасад стража, случайно разговорившись о глифах или поддразнивая её за неудачи. Когда-то, сейчас словно в другой реальности, эта честность вызывала в ней азарт и странное пение глубоко внутри, желание обыграть, развести на эмоции и конце концов просто узнать больше, но сейчас, поняла она, она бы многое отдала, только чтобы увидеть ещё раз его бесящий подростковый оскал с дыркой в зубах, за который всегда так хотелось шлепнуть его по лицу за излишнюю дерзость. Потому что это вернуло бы то старое простое время, когда они были всего лишь заклятыми друзьями, — стражем и дикой ведьмой, — а не до смерти напуганными детьми с общим страшным секретом. Потому что это бы означало, что что-то внутри него не умерло безвозвратно там, в заполненном костями и разбитыми масками коридоре, навсегда оставшись в гнилом сознании Белоса. Ее пальцы, в который раз за день почти коснувшиеся его плеча дрогнули, словно уперевшись на стену: — Хантер. Мне…- — Убирайся! — он отшатнулся от её руки и отчаянно принялся тереть глаза, словно пытаясь таким образом придать взгляду прежнюю стойкость, а потом попытался встать, но запутался в рваной траве и собственных ногах и снова завалился спиной вперёд с жалким звуком, продолжая попытку отползти от неё как можно дальше, словно это она была восставшей из тьмы в своём истинном облике копией его дяди: — Я же просил уйти прочь от меня! Зачем ты привёл её сюда?! — Флэпджек отчаянно чирикнул, почти опустившись ему на плечо, но снова взмыл в воздух и залетал вокруг них мелкими кругами, когда он лихорадочно задвигал ими, очевидно желая прогнать от себя любой намёк на сострадание. — Он не приводил. Я сама тебя нашла. — рассеяно возразила Луз, не до конца осознавая зачем, но даже сейчас не удержавшись от того, чтобы не выгородить верного палисмана, а затем, не предпринимая больше попыток дотронуться осторожно присела в траву рядом с ним, не обращая внимания на вечерний холод под коленями и какой-то частью вспоминая, как всегда поступала её мама, когда ей было плохо. Действовать нужно было медленно и осторожно, как бы сильно ей не хотелось… Чего-то. Пытаясь удержать его взгляд, она как можно более мягко продолжила: — Хантер, послушай, ты… — Мне не нужна жалость! — он снова предпринял попытку встать, но перевернулся на бок и неожиданно хрипло рассмеялся, что вскоре переросло в сухой кашель. Его дыхание было тяжёлым и глубоким, словно он несколько раз обежал Кипящие Острова целиком, а пальцы судорожно цеплялись за траву, продолжая вырывать её с корнем и погружаться все глубже в землю в попытке найти для себя хоть какую-то опору. Этот жест был напрягающим, но насколько бы пропитанным отчаянием он не был, по-видимому, помогал ему хоть как-то совладать с собой. — Тем более не от тебя. — добавил он совсем тихо, почти вместе с выдохом, но воспользовавшаяся моментом затишья и подползшая к нему на коленях чуть ближе Луз все равно все прекрасно услышала: — Только не от тебя. Внезапно, он показался ей ужасно истощенным и запутавшимся с такого ракурса. Это не было так заметно ни когда они пересекались на миссиях, ни когда он впервые угрожал бросить их с Идой в Кипящее Озеро, потому что честно говоря, она никогда особенно и не вглядывалась, — не заботилась достаточно сильно о том, чтобы вглядываться, даже спустя время все ещё не до конца понимая, чего стоило ожидать от их редких альянсов и странных искренних разговоров, — но у него утомлённое, ещё сильнее побледневшее лицо с ярко выраженными тёмными кругами под глазами и едва заметная дрожь в конечностях. Она только сейчас подумала о том, так легко ли ему жилось в ковене, и эта мысль вонзилась в неё очередной иголкой вины потому что возможно, возможно, она просто старалась недостаточно сильно, и в очередной раз проглядела очевидное. Вернувшуюся с новой силой мысль о том, что это она дала Белосу ключ к его планам Луз тут же агрессивно отмела прочь. Она разберётся со своей частью вины позже. — Просто… Просто уйди, ладно? — его голос под конец дал слабину, прошедшую вдоль копчика по его позвоночнику словно разрядом, а руки снова напряглись и лихорадочно вцепились в траву. Она не могла больше этого выносить, и осторожно положила ладонь ему на спину. Хантер содрогнулся всем телом, но больше не пытался отползти прочь, все ещё не поворачивая к ней головы. — Нет, — почти прошептала она, только сейчас чувствуя лёгкое покалывание в уголках собственных глаз, но все ещё сдерживая слезы и полностью фокусируясь на напуганном ведьме под своей ладонью. Смирившийся маленький зверёк в ладонях охотника, подумалось ей: -Я не собираюсь бросать тебя здесь одного. Хантер, послушай. Сегодня ты прошёл… Через многое, и я даже представить не могу, какого это сейчас быть тобой. Его пальцы снова судорожно дернулись на траве, но уже чуть более слабо. Своей ладонью, она могла чувствовать лёгкую дрожь, которой сотрясалась его напряжённая спина и нездоровое тепло, пробивавшееся наружу даже сквозь остатки формы стража. — Но мы все ещё можем это починить! Просто пожалуйста, позволь хотя бы помочь тебе. Мне ничего не нужно взамен… Она наклонилась чуть ближе, пытаясь заглянуть ему в лицо, а когда он внезапно резко повернул голову к ней почти отшатнулась. Его черты было ожесточёнными и напряженными, а брови сведены к переносице в намеке на привычное мрачное недоверие, но было в нем что-то ещё, чему у её и без того перегруженного мозга все никак не получалось подобрать название, и чего она определённо никогда раньше не видела в чьих-либо глазах. Она не могла винить его за его состояние, которое, накладываясь на привычный дерзкий фасад и испуг, трансформировалось во что-то совсем взрослое и пугающее, но все же испытала слабое и иррациональное желание послушно отступить прочь, прежде чем он заговорил. — Почему ты это делаешь… ? — его голос был тихим и напряжённо спокойным, но не от злости, все того же безымянного чувства: — Зачем ты пытаешься мне помочь, если я раз за разом продолжаю тебя подводить? Ты ведь сама говорила, я не твой друг. Вопреки ожиданиям, сказав это он не отвёл взгляд, продолжая интенсивно всматриваться в её лицо своими нечеловеческими розовыми глазами, и несмотря на все возможности открывшиеся перед ней сейчас Луз чувствовала, что просто не может сказать ему неправду, какой бы сладкой она не могла быть. Возможно, она была ещё более странной, чем все её считали. — Да, — просто ответила она, удерживая зрительный контакт отчасти для того, чтобы последующие слова точно дошли до его травмированного восприятия, отчасти потому, что каким-то третьим чувством ощущала всю важность этого жеста. Брови Хантера сошлись к переносице чуточку сильнее, но в остальном он не изменился в лице никак: -Мы не друзья. Но мы все ещё можем ими стать. В этом то и все дело, Хантер. Ты сильный, ты можешь и хочешь стать лучше, ты …- она облизнула внезапно пересохшие губы и он, вероятно не совсем осознано, проследил за этим движением, прежде чем снова поднять взгляд на нее: — Ты не такой, каким хочешь казаться, или каким тебя пытался сделать Белос… Я это вижу. Флэпджек, все это время тихо сидевший на траве рядом с ними и боявшийся даже чирикнуть осторожно потёрся пушистой головой о его рукав и впервые за все это время, Хантер моргнул. — И я хочу, чтобы другие тоже это увидели. Я знаю как это может прозвучать… Поверь мне, действительнопонимаю… — пробормотала она, загипнотизированная этим движением и придавленная значимостью момента, машинально смещая руку со спины на его плечо и осторожно сжимая: — Но просто постарайся это понять. Я хочу помочь тебе не потому что у меня есть скрытый мотив, а потому что я просто хочу. Потому что не смотря ни на что ты…— она сглотнула. Он что? , — Ты мне не безразличен. Я не могу обещать, что это что-то изменит, или что больше не будет больно и трудно, но… тебе необязательно справляться со всем этим одному. Это я тебе могу обещать. И это стало последней каплей, скорее догадалась, чем осознала она. Влага наконец пробилась через нездоровую сухость в его глазах, словно срывая все защитные механизмы, и вот так просто, не разрывая зрительного контакта с ней, Золотой Страж сморщил нос и заплакал. Его верхняя губа слегка приподнялась вверх, обнажая зубы с прогалиной между передними резцами и он поспешил поднести руку к лицу, наконец разрывая контакт, но в этом движении уже не было торопливости или желания скрыть слабость. Он плакал неумело, как будто сам не до конца понимая, что делает, и от этого у Луз на секунду перехватило дыхание: — Я… Не понимаю, они ведь все были… — его голос запнулся и стал тоньше под конец, но он больше не делал никаких попыток это исправить, вместо этого вытирая рукавом нос и глаза. Потерянный, испуганный мальчик, внезапно осознавший что-то слишком тяжёлое для того, чтобы нести это бремя одному. Луз могла это понять и её собственные эмоции наконец нашли выход и покатились вниз по щекам. — И я ведь точно такой же как они. Но Белос он… Он ведь был моей… Я, я же все делал правильно. Это должны были быть правильные вещи. Почему? — его плечи и тело по-прежнему содрогались, но уже не в той тихой, закрытой и травматической истерике в которой он пребывал до этого. Хантер наклонился вперёд и съежившись на земле в один большой клубок безвольных конечностей тихо трясся в рыданиях, уткнувшись лицом в сгиб локтя, а Луз просто сидела совсем рядом, слегка навалившись и пытаясь обхватить его руками, и также молча плакала, желая забрать себе хотя бы частичку той боли, что разрывала его сейчас изнутри, слишком подавленная собственными эмоциями, наконец нашедшими выход впервые за этот отвратительный день. И вместе с ноющим сердцем и лёгкими было что-то ещё, что-то глубокое и объединявшее их сильнее, чем что-либо что она испытывала здесь, на Кипящих Островах, и что она все ещё не была способна назвать вслух. Флэпджек уткнулся ему в другой бок и тихо что-то ворковал. — Я не могу сделать лучше. Мне так жаль. — промямлила она когда его всхлипы слегка ослабли, уже совсем не осознавая что несёт и чувствуя себя бесконечно уставшей, согнувшейся подо всем, что ей принёс этот день. Признаться честно у неё не было четкого плана помимо слепой надежды на лучшее и сильного желания просто помочь и раньше, а сейчас, после долгого и выматывающего путешествия наконец полностью сметенная собственными эмоциями, она окончательно потерялась в себе. Она все ещё не могла видеть его лица, все что ей было видно с такого ракурса это расплывающаяся перед взглядом, намокшая от ее слез форма на его спине, но интуитивно угадала как ещё сильнее сморщилось его лицо, подёрнувшись гримасой внутренней боли: -Мне правда, так жаль. Они сидели так, пока их окончательно не поглотили вечерние сумерки, а где-то в лесу, на далёкой дистанции, размеренно не заухала сова. Хантер, чьи всхлипы давно уже переросли в тихое приглушенное рукавом сопение, осторожно пошевелился, приподнимая собственное тело на локтях. Луз, уткнувшаяся ему в спину лбом в попытке предоставить комфорт этим жестом, только тогда позволила себе отодвинуться, вытирая рукавом уже успевшие слегка подсохнуть нос и глаза. — Полагаю, я все же останусь с вами ненадолго — тихо сказал он, все ещё не оборачиваясь к ней, но словно поддавшись настроению и тоже принявшись тереть лицо, явно пытаясь стереть остатки грязи и слез. Она не могла не заметить это движение, и впервые за этот бесконечно долгий день испытала секундное желание улыбнуться. Царившее между ними… что-то, внезапно превращалось во что-то неловкое до степени, когда начало отдаваться подозрительным теплом в груди и она поспешила закрыть паузу пустой болтовней. Благо Хантер быстро принял правила этой игры. — Все равно я не могу сейчас вернуться в замок. — Ну, значит мы сможем вместе делить чердак. Знаешь, как соседи в лагере. — прозвучало слегка торопливо, но прекрасно заполняло сузившееся всего за один вечер до поляны расстояние между ними и она поспешила встать, рассеяно отряхивая колени от травы и тихо болезненно выдохнув от боли в отсиженных ногах. — Обещаю не сильно пинаться во сне! Флэпджек, успевший слегка задремать возле них тут же встрепенулся и вопрошающе чирикнул, и Хантер рассеяно почесал его по кресту. Он определённо уже пришёл в себя, заметила она, по крайне мере во взгляде больше не было этой пугающей пустоты. Будь она немного повнимательнее и не настолько сильно погруженной в собственные переживания, заметила бы как очевидно порозовели при ее последних словах кончики его ушей, но в наступающих сумерках все равно нельзя было ничего разглядеть наверняка. — Тогда идем? Она протянула ему ладонь, и второй раз за этот сумасшедший, истощающий и бесконечно долгий день он сам послушно переплёл её пальцы со своими.