13 июля 2005 г.
Сегодняшний день по праву можно было считать лучшим за последние несколько месяцев. Даже в самых смелых мечтах Кэролайн и представить себе не могла, что родители решат провести семейный отпуск в Новом Орлеане, да еще и приобретут билеты на одно из представлений знаменитого цирка дю Солей. Наверное, многие не сочли бы это чем-то особенным, но Кэролайн была на седьмом небе от счастья. И дело было даже не в том, что ей посчастливилось оказаться в самом мистическом и завораживающем городе Америки. Хотя, чего греха таить, от этого она тоже пребывала в восторге: после прочтения «Сумерек» Кэролайн жуть как тяготела к вампирам, а их, судя по легендам, в Новом Орлеане было более чем предостаточно. Но все же главная причина ее радости заключалась в том, что родители наконец-то не избегали друг друга. Впрочем, не то чтобы у них был выбор: двадцати четырех часовая поездка на машине до Нового Орлеана и проживание в одном номере вынудили Лиз и Билла Форбсов хотя бы изредка контактировать друг с другом. Их отношения никогда нельзя было назвать идеальными, но за минувшие месяцы ситуация стократ ухудшилась: они спали в разных комнатах, общались исключительно по необходимости и совершенно не проводили время наедине. Казалось, Кэролайн была единственным связующим звеном, благодаря которому их брак все еще не развалился. Вот только ей самой от этого легче не было. Кэролайн была твердо убеждена в том, что отношения должны строиться на любви, а не на необходимости быть вместе из-за ребенка. Ей очень хотелось верить, что в ходе этой поездки родители оттают по отношению к друг другу, и все вернется на круги своя.***
Ближе к пяти часам вечера Форбсы явились в именитый театр Сэнджера, располагающийся в центре города. Однако на быстрый проход через билетный контроль уповать не стоило: очередь к входным дверям тянулась практически до конца улицы и продолжала расти на глазах. Желающих посетить шоу «Varekai», сюжет которого основывался на мифе об Икаре, насчитывалось немало. Кэролайн была готова простоять в очереди и час, и два, и три, если бы не одно «но»: чертова удушливая жара, от которой не было никакого спасения. Ее волосы вились больше обычного и неприятно липли к спине, а яркий румянец не покидал щек с тех самых пор, как их машина пересекла границу Луизианы. Несмотря на то, что одета она была в легкий красный сарафан и черные босоножки, кожа все равно горела так, будто бы Кэролайн облачилась в шубу и вплотную подошла к горящему костру, попутно попивая только что налитый чай. Наверное, если бы не тучная дама, которая стояла перед ней и активно обмахивалась веером, посылая в сторону Кэролайн какой-никакой ветерок, то девочка и вовсе бы взвыла от духоты. Влажный субтропический климат — единственный, но существенный минус, который не давал в полной мере насладиться отпуском в Новом Орлеане. В скором времени очередь дошла до семейства Форбс, и все трое, показав контроллеру билеты, проследовали внутрь театра. К счастью для Кэролайн, в фойе имелись кондиционеры. От контакта кожи с прохладным воздухом все тело моментально покрылось приятными мурашками. Это было блаженство в чистом виде. До начала представления оставалось не так много времени, поэтому Форбсы сразу же отправились в зал, отложив изучение внутреннего убранства здания до антракта. По пути им встретились прилавки с фирменной продукцией цирка, которую присутствующие раскупали с завидной скоростью: каждому хотелось урвать что-нибудь на память. Свернув с намеченного маршрута, Кэролайн потянула отца к одному из пяти прилавков и привстала на цыпочки, стараясь рассмотреть оставшиеся товары. Вот только как ни пытайся, она не могла этого сделать: спины стоящих перед ней людей закрывали весь обзор. Недолго думая, Билл поднял дочь, усадил себе на плечо и выпрямился во весь рост, придерживая ее за ноги. В ответ на это Кэролайн испуганно вскрикнула от неожиданности. Пока одна из ее рук мертвой хваткой вцепилась в ткань отцовской футболки, вторая нервно одергивала край юбки, чтобы окружающие ненароком не увидели лишнего. — Папа! — буркнула девочка, краснея до кончиков волос: толпящиеся вокруг люди то и дело поглядывали на нее, отчего ей было крайне неловко. Кэролайн нравилось быть в центре внимания, но в сложившейся ситуации она бы предпочла провалиться сквозь землю. — Поторопись, Кэролайн, — отец пропустил ее недовольство мимо ушей и вместо этого кивнул в сторону прилавка, — скоро начнется шоу, да и ты уже не семилетняя малышка, чтобы я мог подолгу тебя так держать. — Вот именно, что мне уже тринадцать, папа! И я не просила катать меня на шее. Да будет тебе известно, я чувствую себя глупо и … Не успела она толком договорить, как вдруг отец легонько ущипнул ее за щиколотку, тем самым призывая не отвлекаться от выбора сувенира. Встретившись с ним взглядом, Кэролайн всеми силами пыталась придать лицу максимально серьезное выражение. Однако не прошло и секунды, как ее губы сами собой растянулись в веселой улыбке. Она не могла найти в себе силы, чтобы отчитать отца за это ребячество, да и вообще едва ли была способна всерьез на него злиться. Знакомые их семьи часто говорили, что Кэролайн — папина дочка, и были совершенно правы. Ничто и никогда не могло вбить клин между ней и отцом. Но в ситуации с матерью все обстояло иначе: их связь не была и вполовину такой же крепкой. Наконец Кэролайн переключила внимание на товары, лежащие на торговом прилавке. Ее взгляд тут же зацепился за последний оставшийся серебряный браслет. Цепочка ромбовидного плетения была украшена подвесками в виде пера, полумесяца, сердца и сидящей в кольце гимнастки, а также несколькими серо-голубых камнями круглой формы. — Папочка, я хочу тот браслет, — обратилась она к Биллу, пуская в ход жалостливый взгляд, которому Кэролайн научилась у одного из персонажей мультфильма «Шрек». Ее вытянутая рука тем временем указывала на понравившееся украшение. Опустив дочь на землю, Билл без лишних церемоний принялся проталкиваться вперед, игнорируя возмущение тех, кто встречался у него на пути. Наблюдая за ним со стороны, Кэролайн стыдливо прикусила нижнюю губу. Сама она в жизни бы так не поступила, но ее отец руководствовался правилом «вижу цель — не вижу препятствий», поэтому в девяноста девяти процентах случаев шел напролом. Смуглая продавщица, одетая в белую футболку с фирменной эмблемой и надписью «Cirque du Soleil», быстро упаковала выбранный Биллом товар, после чего передала ему, параллельно забирая из руки мужчины две слегка мятые десятидолларовые купюры. Не глядя сунув их в кассу, она сдула с лица темную прядь и принялась за следующего покупателя. Браслет не пролежал в упаковочной коробке и минуты: как только подарок угодил в руки Кэролайн, она сразу же взяла украшение с бархатного ложемента и застегнула на левом запястье. — Спасибо-спасибо-спасибо, — как заведенная затараторила она, заключая отца в крепкие объятия. — Это меньшее, чего ты достойна, дочка, — ласково потрепал ее по белоснежной макушке Билл. Как только они вошли в зал через один из нескольких входов, нижняя челюсть Кэролайн невольно отвисла до пола, а дар речи так и вовсе пропал: никогда еще ей не доводилось бывать в таких красивых местах. Интерьер помещения напоминал внутренний двор, выдержанный в стиле итальянского барокко, а высокий потолок был украшен множеством мелких светильников, имитирующих созвездия. Увидь она это место на фотографии, то и вовсе подумала бы, что театр находится под открытым небом. Добираясь до указанного на билете места, Кэролайн отметила, что по залу разгуливает не меньше дюжины клоунов. Некоторые из них разыгрывали короткие сценки на потеху публике, другие рассказывали шутки, скрашивая время до начала представления. Один из них пытался завести разговор с ее отцом, но Билл лишь отмахнулся от артиста, корча недовольную гримасу. По правде говоря, он вообще не был поклонником цирка и на сегодняшнее шоу явился исключительно ради Кэролайн. — А я уже хотела собирать поисковый отряд, — отшутилась Лиз, когда дочь опустилась на соседнее кресло, обитое бордовым бархатом. — У входа в зал была очередь, — коротко объяснил Билл, даже не удостоив жену взглядом. Все его внимание было приковано к сцене, украшенной декорациями, которые напоминали бамбуковый лес. Принимая его слова к сведению, Лиз молча кивнула и отвернулась. Они вернулись к тому, с чего начали: к эмоциональной холодности в отношении друг друга. И Кэролайн, сидящая между ними, была готова поспорить, что еще чуть-чуть, и замерзнет насмерть, будучи заключенной меж двух огней. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы примирить родителей, но она понятия не имела, что именно. И от собственного бессилия становилось до невозможного тошно. Вскоре свет в зале погас, и воздух наполнился чарующей мелодией, дополняемой щебетом птиц, писком комаров и прочими звуками, издаваемыми дикими животными. Зрители постепенно погружались в атмосферу тропического леса. Одинокий луч прожектора выхватил из темноты нескольких музыкантов, шествующих через зал к сцене. Они играли настолько изумительно, что хотелось закрыть глаза и раствориться в моменте, не отвлекаясь ни на что другое. Параллельно с этим на сцене начали появляться артисты, изображающие животных обитателей сказочного леса. Лица их были разукрашены гримом, а на телах красовались диковинные костюмы, пестрящие яркими красками. Внешне они не были похожи ни на одно известное миру живое существо. Хотелось поставить происходящее на паузу, чтобы детально изучить наряд каждого из них. Человек, ответственный за создание этих потрясающих костюмов, однозначно обладал хорошей фантазией и был мастером с большой буквы. Цирк дю Солей был известен тем, что не задействовал в своих шоу зверей, однако артисты без особого труда компенсировали их отсутствие, искусно имитируя животные повадки. Особое восхищение вызывали трюки, каждый из которых выполнялся без страховки. Сердце в груди Кэролайн замирало всякий раз, когда артисты взмывали в воздух, рискуя своими жизнями ради того, чтобы произвести впечатление на публику. Причем все их действия сопровождались такой легкостью, словно они совершенно не напрягались, заставляя собственные тела работать на пределе возможностей. Даже представить сложно, сколько лет у них ушло на то, чтобы добиться таких ошеломительных результатов. На протяжении двух часов Кэролайн как завороженная следила за происходящим на сцене. Не успевала она толком перевести дух, как артисты вновь вызывали у нее бурю эмоций своей игрой и акробатическими номерами, от некоторых из которых у нее сердце уходило в пятки: Кэролайн казалось, что парящие в воздухе артисты вот-вот сорвутся и упадут, получая серьезные травмы. Однако ее волнение было напрасным: они знали, что делали. История об Икаре и волшебных существах, которые помогли ему вновь обрести крылья, не отпускала ее до последней минуты. По завершении шоу она, как и все зрители, поднялась с места и наградила артистов заслуженными овациями. Даже отец Кэролайн не поскупился на восторженные аплодисменты, хотя изначально не возлагал особых надежд на это представление. Увиденное не оставило равнодушными даже самых далеких от искусства людей. Покинув пределы театра, Форбсы приняли решение скоротать остаток вечера в кафе, находящемся через дорогу. Палящее солнце постепенно приближалось к линии горизонта, а вместе с ним понижалась и температура воздуха. Наконец-то Кэролайн могла спокойно находиться на улице, не испытывая желания с головой окунуться в первый попавшийся фонтан. Стоило семейству переступить порог кафе, как к ним тут же подлетела запыхавшаяся официантка. Из ее рыжего пучка, собранного на затылке, торчал заточенный карандаш, а в ушах болтались крупные серьги-кольца. Но больше всего в глаза бросался молочного цвета шарф, повязанный на шее. Остальные официанты, работающие в зале, не имели подобных аксессуаров, а значит решение надеть его не было обусловлено необходимостью соблюдать униформу. «И как ей только не жарко?», — подумала про себя Кэролайн, следуя за официанткой к свободному столику возле окна. Украдкой посмотрев на шествующего рядом отца, она отметила, что тот буквально прожигает взглядом тонкую шею рыжеволосой девушки. Лицо его при этом выглядело крайне напряженным. Можно было подумать, что вместо безобидного шифонового шарфика работница повесила на себя гранату, тем самым подвергая всех присутствующих смертельной опасности. — Я подойду к вам через десять минут, чтобы принять заказ, — вручив меню каждому из сидящих за столом, официантка доброжелательно улыбнулась, после чего развернулась на месте и удалилась в направлении кухни. Несмотря на то, что сегодня была среда, гостей в заведении было столько, что и не счесть. Многие из тех, кто ранее находился в театре, тоже решили не тратить время почем зря и отужинать в ближайшем кафе. Среди присутствующих Кэролайн узнала ту самую даму, с которой стояла в очереди несколькими часами ранее. Незнакомка откинулась на спинку стула и, закинув ногу на ногу, все также обмахивалась веером. Правда, на сей раз во второй ее руке находился уже не билет на представление, а бокал с маргаритой, от которого она никак не могла оторваться. — Не стоило нам оставаться в этом квартале, — ни с того ни с сего произнес Билл, с подозрением поглядывая на рыжеволосую официантку, которая вновь появилась в поле зрения, неся на подносе несколько тарелок с салатами. — Еще не поздно отправиться в другое место. Проследив за его взглядом, Лиз сразу же поняла, что именно так насторожило ее мужа. Ее светлые брови невольно сошлись на переносице, выдавая внутреннее беспокойство. Она уже хотела было поддержать озвученное Биллом предложение, как вдруг в разговор вступила Кэролайн: — Еще чего, — демонстративно раскрыв перед собой меню, она принялась скользить взглядом вдоль строк в поисках подходящего блюда. При виде колбасок из аллигатора, черепашьего супа и лягушачьих лапок девочка с трудом подавила рвотные позывы. Как ни крути, местные кулинарные изыски были ей непонятны. — Пап, я безумно хочу есть, и если мы сейчас уйдем, то, видит бог, до другого заведения я уже не дойду: свалюсь в голодный обморок на половине пути. В подтверждении своих слов Кэролайн приложила тыльную сторону ладони ко лбу, принимая страдальческий вид: — Видишь, силы уже покидают меня. — Что ж, артистка, будь по-твоему, — усмехнулся Билл, качая головой. — Но нам все-таки лучше не задерживаться здесь. В скором времени официантка вновь подошла к их столу, чтобы принять заказ. Вытащив карандаш из пучка, она резво записала все названные блюда в блокнот с изображением участниц «Pussycat Dolls». К слову, внешне она напоминала одну из них: такие же огненно-рыжие волосы, острые скулы, пухлые губы и хитрый лисий взгляд, коими обладала Кармит Бачар. Стоило ей удалиться, как Кэролайн тут же откинулась на кожаную спинку стула и сложила руки в замок на коленях. Ее желудок тем временем решил наполнить о себе, издав голодное урчание. В попытке отвлечься от навязчивых мыслей о еде, она принялась изучать интерьер заведения. Это был просторный светлый зал, заставленный простенькими столами с белыми скатертями. На кирпичных стенах висели антикварные светильники и множество старинных фотографий незнакомых людей. Тем единственным, что их объединяло, был задний фон: все снимки были сделаны в стенах этого самого заведения. Стало быть, его история насчитывает не один десяток лет. — Кэролайн, мы хотели кое о чем с тобой поговорить, — подал голос Билл, привлекая к себе внимание дочери. — Не уверена, что сейчас подходящее время, — поделилась мнением Лиз, переводя взволнованный взгляд с дочери на мужа. Сама того не осознавая, она принялась теребить руками край бежевой салфетки, которую заблаговременно положила на ноги, чтобы не испачкать платье во время приема пищи. — Мы и так уже слишком долго оттягивали этот момент, — твердо настоял на своем Билл. Судя по его напряженной позе, разговор предстоял не из простых. — Кэролайн, ты наверняка заметила, что в последнее время между мной и твоей мамой будто черная кошка пробежала. — Наверное… — только и вымолвила Кэролайн, чувствуя, как все внутри сжимается из-за дурного предчувствия. Наблюдая за неоднозначной реакцией дочери, Билл тяжело вздохнул, но все же не пошел на попятную. — На самом деле, наши отношения уже достаточно давно претерпевают некоторые трудности. Мы пытались исправить это, но, как видишь, безуспешно, — рассеянно повел он плечами. — Это из-за меня? Я сделала что-то не то? — спросила Кэролайн, чувствуя как ее губы слегка подрагивают. — Разумеется нет, милая, — поспешила заверить ее Лиз, накрывая ладонь дочери своей. Материнский инстинкт подталкивал ее к тому, чтобы любым способом защитить свое чадо от переживаний. — Наши проблемы в отношениях никоим образом не связаны с тобой. Более того, нежелание ранить тебя было тем, ради чего мы старались все исправить. — Мы оба любим тебя, Кэролайн, но больше так продолжаться не может, — взял на себя инициативу Билл, боясь, что его жена даст слабину и закроет поднятую тему. — Около месяца назад мы приняли решение подать на развод. Мы правда пытались спасти брак, но все тщетно. Я знаю, что ты взрослая девочка и с пониманием отнесешься к нашему решению. И в этот момент весь мир Кэролайн взлетел на воздух. Кто бы мог подумать, что всего лишь несколько фраз способны повлиять на человека настолько, что от его жизни камня на камне не останется. К горлу подступил ком, а на глаза навернулись горькие слезы обиды. Кэролайн хотелось кричать во все горло. Ей было плевать, что в кафе полным-полно гостей, которые всенепременно усомнятся в ее психическом здоровье, если она даст волю эмоциям. Ей было плевать на все, ведь ее семья развалилась на части. И самое ужасное заключалось в том, что она ничего не могла поделать. Все, что ей оставалось — стоять в стороне и смотреть на то, как этот Титаник идет ко дну. Вот только ей не удастся уйти целой и невредимой, ведь ее непременно затянет в образовавшуюся воронку вслед за поврежденной посудиной. — Это из-за твоей работы, да? — бросила она матери, пытаясь сморгнуть слезы, от которых щипало глаза. В этот самый момент в ней говорила обида, копившаяся внутри далеко не один год. Будучи шерифом полиции, Лиз достаточно много времени проводила на работе, что порядком огорчало Кэролайн, ведь той хотелось, чтобы мать уделяла ей больше внимания и любви. Наверняка ее отец тоже был не в восторге от такого положения дел и, дойдя до точки невозврата, не нашел ничего лучше, чем подать на развод. — Что? — изумилась Лиз, отпрянув от ее слов, как от хлесткой пощечины. — Я так и знала! — истерично усмехнулась Кэролайн, вскакивая на ноги так, будто в нее плеснули кипятком. Ей вовсе не требовалось подтверждение собственной догадки: куда проще было найти виновного и спустить на него всех собак. Подошедшая к их столу официантка в последний момент успела увернуться от поднявшейся на ноги Кэролайн, которая чуть было не выбила из ее рук поднос с едой. — Сейчас же сядь на место, — велел ей отец, пока работница заведения выставляла на стол тарелки, старательно делая вид, что семейная драма, свидетельницей которой она стала, нисколько ее не интересует. — Нет. — Кэролайн Элизабет Форбс, сейчас же сядь на место, а иначе… — Иначе что? — развела руками Кэролайн, окончательно утратив самообладание. Она знала, что если отец называет ее полным именем, то с большей вероятностью злится. Но сейчас ей было настолько все равно. Пусть хоть на землю упадет астероид размером с Новый Орлеан, она и бровью не поведет. — Кэролайн, пожалуйста, — попыталась воззвать к ее здравому смыслу Лиз. Судя по ее покрасневшим глазам, ей тоже с трудом удавалось сдерживать слезы. Обвинение, ранее сорвавшееся с губ дочери, ощутимо задело ее за живое. — Мне нужно в туалет. Не дав родителям возможности ответить, она пулей промчалась через зал, направляясь в уборную. Все тело била мелкая дрожь, а сердце в груди стучало как сумасшедшее. Она до сих пор не могла поверить в то, что это все взаправду. Хотелось прямо сейчас взять и проснуться в собственной спальне в Мистик Фоллс. Ей непременно потребовалась бы минута-другая, чтобы отойти от этого дурного сновидения. Однако время шло, а чудо так и не случилось: она все еще была в кафе, а ее родители собирались перечеркнуть многолетний брак и перейти к новому этапу в жизни. Вот только Кэролайн не была готова последовать их примеру. Вдруг она остановилась возле барной стойки и бросила взгляд через плечо. В это время Лиз и Билл напряженно переговаривались о чем-то, совершенно не глядя в ее сторону. И тут ноги сами понесли девочку в сторону выхода. Кэролайн понятия не имела, куда собирается пойти и что будет делать, когда доберется до конечной точки своего импровизированного маршрута. Она просто бежала по оживленной улице сломя голову, испытывая потребность в том, чтобы оказаться как можно дальше от кафе. Будто бы таким образом она действительно могла скрыться от проблемы. Хотя в действительности лишь нажила себе пару-тройку новых: отец и мать, вне всякого сомнения, придут в бешенство, когда поймут, что она сбежала. Простым выговором тут уж точно не отделаться. Глупо? Да. Пожалеет ли она об этом? Конечно. Так может стоит вернуться обратно, пока не поздно? Ни за что.