***
Каз проснулся от пения птиц. Это было одно из самых приятных пробуждений на его памяти. Выход из сна, вызванного сомнацином, обычно напоминал выныривание со дна бассейна: подъем с глубины до полной ясности. Это дезориентировало и оставляло медный привкус во рту. С другой стороны, когда он не принимал сомнацин, то просыпался оцепеневшим и плохо отдохнувшим, сжимающий кинжал под подушкой. Редко он просыпался с криком; как минимум один или два раза Инеж врывалась в его спальню с ножом в руке. Но обычно это его не беспокоило. Если Каз не принимал сомнацин, он редко спал. Они сидели на скамейке в каком-то солнечном и зеленом парке. Красная арка Золотых ворот выглядывала сквозь деревья; ряды таунхаусов пастельных тонов тянулись по крутым холмам за парковой оградой. Каз глубоко вдохнул, и воздух на вкус оказался как мокрая трава и город. Рядом с ним Инеж уже встала на колени и упаковала PASIV. Джеспер потянулся, выгнув спину, как кошка, и с ревом зевнул. Между ними на скамейке, слегка скривив рот, все еще дремал Ян Ван Эк. — Ублюдок, — Джеспер пнул спящего в щиколотку. — Прежде чем он проснется, нужно сделать ему мокрую задницу. — Или синяк. — Каз ненавидел людей, которые тратят его время впустую. В частности, теперь Яна Ван Эка — генерального директора Ван Эк Солюшенс, набожного католика и одного из последних людей на планете, от которого можно было ожидать участия в крайне незаконной и опасной индустрии кражи снов. Как ему удалось с первого взгляда распознать извлекающую команду, Каз не мог понять и злился на себя за это. Как ты мог это пропустить? У него было обучение? Друг в бизнесе? Божественное откровение? — Что ж, я думаю за все, что идет плохо нужно выпить, — проговорил Джеспер. — Кто присоединится? — Восемь утра. — Я все еще в лондонском времени. — Каков план? — спросила Инеж. Ее темно-карие глаза сосредоточились на Казе с такой яркостью, что теплота ощущалась почти физически. У них было еще минут пять, прежде чем Ван Эк проснется; они рассчитали его дозу сомнацина, чтобы иметь время для побега. Уход сокращает потери. Они потеряют деньги, но найдется другая работа. Всегда найдется. Каз вырвал и отбросил капельницу. Ему потребовалось три секунды, чтобы подумать. Три секунды больше, чем ему нужно, но он использовал дополнительные две для планирования на случай непредвиденных обстоятельств. — Джеспер, — он протянул руку. Джеспер уставился на свои вытянутые пальцы, потом на него. Нерешительно протянул свою руку. — Пистолет, Джеспер. — А, — Джеспер заметно расслабился. Он вытащил Вальтер из кобуры на бедре и шлепнул его на ладонь Каза стволом вперед. — Мы средь бела дня, — предупредила Инеж, оглядываясь через плечо. В эту рань парк пустовал, но несколько бегунов все еще прогуливались по краям поля, и пара играла со своей собакой на соседнем лугу. — Я в курсе. — Стрельнешь в него, и прибежит охрана. — Я в курсе. Продолжай собирать PASIV. Как только он проснется, нам нужно действовать быстро. Она убрала капельницы обратно в коробку и закрыла кейс. Внешне аппарат напоминал обычный дипломат из черной кожи, вплоть до серебряных застежек и аксессуаров, хотя любой, кто пытался взять его в руки, сразу замечал разницу в весе. Каз лично заказал модель. Пришлось заплатить огромную цену, но преимущество скрытности того стоило. Ван Эк пошевелился, его веки задрожали. Он поднял, опущенную на шею голову, и, причмокивая, зевнул. Когда он встретился со взглядом Каза, на его пухлых губах заиграла самодовольная улыбка. Каз направил пистолет на колено Ван Эка. И выстрелил. По парку пронесся оглушительный крик. Каждый бегун на дорожке остановился, чтобы посмотреть. Джеспер вздрогнул. Инеж отвернулась. — Кто сказал вам, что мы придем? — спокойно спросил Каз. — Никто! Никто не говорил! — гортанные рыдания вырвались из горла мужчины. — Кто ваш информатор? — Его не было… я могу объяснить, могу объяснить, клянусь… — Мне нужно имя. Кто это был? Боллигер? Ротти? — Каз перевел пистолет на другое колено. — Я больше не буду спрашивать. — Никто мне не говорил! Никто! Информатора не было… никакого, и я пытался… — пуля раздробила ему вторую коленную чашечку. Звук, вырвавшийся из его рта, был долгим, бессвязным криком боли. — Кто научил вас совместным снам? — Я сам, — всхлипнул Ван Эк. — Я узнал… я слышал шепот… слухи… мне никто не говорил, говорили, что можно украсть секреты, я хотел узнать… — Правда? Законопослушный бизнесмен, как вы, говорит мне, что сделал это по личной прихоти? Решил обзавестись новым хобби, развлекаться в индустрией кошмаров? — Нет. Нет! Я хотел нанять… Мне нужен извлекатор, у меня есть работа… Я должен был знать, что я… что я получу… Бегуны как один, с пустыми лицами и быстрыми движениями, повернулись и направились на звук второго выстрела. — Каз, — предупредила Инеж. Он проигнорировал. Он направил пистолет Ван Эку в грудь. — Ты знал, что мы придем. В мире было четыре человека, которые знали, что мы сегодня работаем. Трое из них здесь. Один из них я. Я не говорил, и я знаю, что эти двое не говорили. Кто сказал тебе? Джеспер прицелился в одного из бегунов и выстрелил. Тот упал на землю, но его сразу заменил другой. Еще больше хлынуло из-за деревьев на краю луга, настоящая толпа. Инеж обнажила клинки. — Каз, — теперь в голосе звучало не столько предупреждение, сколько мольба. Он взглянул на нее показав, что услышал. Ван Эк с явным усилием поднял голову. По его лицу ручьями текли сопли и слезы. — Информатора не было, — повторил он. — Твоя верность крысе так же удивительна, как и утомительна. — Нет никакой крысы. Помнишь? Четыре человека знали, — прохрипел он. — Ты сказал четыре, Грязные Руки. — Да. — Каз нахмурился. Мысль пришла ему в голову одновременно со словами Ван Эка. — Вы поручились за троих, — выговорил он сдавленным от боли тоном. — Вам никогда не приходило в голову задуматься о четвертом? Бегуны находились настолько близко, что виднелись белки их глаз. Джеспер стрелял снова и снова, но их было слишком много, чтобы он смог долго сдерживать. Их лицах не показывали никаких эмоций, а стремительный бег по лугу пугал своей скоростью. Они сделали кольцо вокруг скамейки и сомкнули ряды. — Клиент был четвертым, — сказал Каз. Ван Эк выдавил потную улыбку. Кровь текла из места между его зубами, где он, очевидно, прикусил язык. Один бегун подошел достаточно близко, чтобы броситься на Джеспера. Он всадил ему пулю между глаз и развернулся, чтобы поразить в горло следующего, но их было слишком много, и двигались слишком быстро. Инеж бросила PASIV и прыгнула на его защиту, выставив лезвия, и сразила третьего, прежде чем тот успел схватить его. — Да, — сказал Ван Эк. — Он. Настала очередь Каза убить его.***
Полуденный свет пробивался сквозь занавески гостиничного номера. На сквозняке от открытого окна они извивались и трепетали, создавая впечатление крыльев, хлопающих, чтобы взлететь. Королевский люкс отеля «Плаза» ждал в безмолвной роскоши, безмятежной, нетронутой беспокойными снами четырех тел, лежащих на полу. Каз сел и вытащил капельницу. Джеспер и Инеж почти сразу же последовали за ним. Незаметно каждый проверил свои тотемы; он из вежливости отвернул голову, хотя, конечно, давно знал, чем они являлись. У Инеж было что-то связанное с балансом ее ножа, а у Джеспера — его пистолета. Каз никогда не спрашивал, а они никогда не рассказывали. Это не имело значения. Ни одному из них никогда не будет позволено грезить в его голове, так что ему все равно никогда не придется имитировать их тотемы — и в любом случае, они оба оказали ему вежливость, никогда не спрашивая о его собственном. Уважение и благородство нечасто встречались в жизни Каза, но когда они появлялись, он не видел причин не отплатить тем же. Долги благодарности были почти такими же обременительными, как долги кредитные. Молча, они принялись за работу: Джеспер снял свою капельницу и капельницу Ван Эка, стараясь не потревожить мужчину, а Инеж протерла журнальный столик от отпечатков. Каз поднялся на ноги и поправил пальто. Джеспер передал ему PASIV. Они находились у двери, когда Ван Эк сказал: — Знаете, я впечатлен. Инеж обернулась. Нож был в ее руке, но Каз не видел, как она его достала. — Но и удивлен. — он поднялся с пола и пошатнулся. Его глаза были слегка затуманенными, рефлексы замедленными. Остаточный сомнацин явно все еще работал в организме. Он должен был заставить себя проснуться. Каз нехотя был впечатлен. Он знал, как трудно это сделать. — Хорошему бизнесмену не свойственно уходить, без гонорара, — добавил он. Каз помолчал. — Я ожидаю, что мне заплатят только за выполненную работу, мистер Ван Эк. — И вы считаете её невыполненной? — Ван Эк с насмешливым удивлением оглядел гостиничный номер. — Мы все ещё спим? — Решайте сами, — ответил Каз. — Но извлечение было неполным. — Я не согласен, — неожиданно произнес он. — В конце концов, ты извлек его, не так ли? Секрет? — Какой секрет? — Что я вас нанял. Каз ненавидел чувствовать себя дураком. Он презирал это. Больше всего не переносил, когда его врагом был кто-то столь недостойный этой чести. Глупый голубь, ты позволил этому человеку обмануть себя? Тебя переиграл этот жалкий беловоротничковый шут? Ты заслуживаешь быть обдуренным, если это все, что нужно. Ты, зеленый идиот, ты, легковерная трата пульса, будь ты еще глупее, у тебя была бы клиническая смерть мозга. Где-то часы пробили четыре раза. Снизу доносился шум улицы, смесь автомобильных гудков и людской толпы. Каз пристально смотрел на Ван Эка. Джеспер глянул на свои часы. — Неспроста, — объявил он, — от этого парня у меня мурашки, и нам нужно успеть на самолет. — Я оплачу вам билеты, — легко сказал Ван Эк. — Или куплю авиакомпанию. Что займет меньше времени. Почему бы вам не остаться? Позавтракайте. Я закажу обслуживание номера. Могу я предложить вам кофе? — он посмотрел на Инеж. — Вы можете держать этот нож под рукой, если вам так удобно. Уверяю вас, вам нечего меня бояться. В жизни, как и во сне, я совершенно безобиден. — он улыбнулся. — Между прочим, у вас изумительная меткость. Где вы учились? Инеж стиснула зубы и не ответила. Каз решил, что хочет, чтобы Ван Эк больше никому не улыбался, особенно ей. На самом деле, он не возражал, если бы Ван Эк никогда больше не смотрел на нее. Но он не мог дважды отказаться от выгоды, которую они бы могли получить. Он не собирался бояться лысеющего венчурного капиталиста, который уже взывал к нему о пощаде. — Почему? — спросил он. — Почему что, мистер Бреккер? — Я думал, мы договорились не скромничать. Улыбка Ван Эка стала шире: — Вы имеете в виду, почему я предложил вам три миллиона долларов за то, чтобы раскрыть секрет, который уже знал? — Каз не ответил, только приподнял голову и моргнул. — Потому что для работы, в которой я нуждаюсь, я могу использовать только лучших, — продолжил он. — И, несмотря на силу вашей репутации, я должен был убедиться, мистер Бреккер, что вы лучший. — И? — холодно спросил Каз. — Подхожу ли я вашим стандартам? — Подходите и превосходите, — ответил Ван Эк. — Сон во сне… гениальная концепция. Я читал статьи, теории, но никогда не слышал, чтобы это делалось в полевых условиях. Как вы создали работающую формулу сомнацина, без риска попасть в Лимб? Нелегко было ответить, не доставив Ван Эку удовольствие. Нина работала в течение семи месяцев, чтобы получить правильный состав, и он все еще не работал идеально. Джеспер и Матиас имели несчастье служить подопытными во время тестирования, и оба клялись и божились, что это стало худшим, что Каз когда-либо просил их сделать — а это о чем-то, да говорило. — Коммерческие тайны, мистер Ван Эк, — ответил он. — Этот конкретный экземпляр обойдется вам гораздо больше, чем в три миллиона. — Отлично. Я хотел попросить вас назвать вашу цену… но мне не нужно. В любом случае, секрет, который мне нужен, гораздо ценнее. — Вы все еще скромничаете. Если у вас есть работа, скажите мне. Если нет, то я и моя команда уходим. — Так нетерпелив, — Ван Эк забавлялся. — Вы куда-то торопитесь? — Всегда, — проговорил Каз. Что являлось правдой. Каждая минута, проведенная здесь, каждая секунда, потраченная впустую на игру с Ван Эком или любым другим клиентом, были периодом, проведенным вдали от его настоящих амбиций. Необходимое отклонение, работа дающая богатство, репутацию и рычаги влияния, все, что понадобится в его борьбе, — но не являлось целью. Итогом. Никто не попадал в индустрию по собственному выбору. Всегда имелись какие-то оковы. Долги финансов, долги рабства, долги мести. — Понимаю. Тогда я буду прям. — Ван Эк наклонился вперед. — Двадцать миллионов долларов. И любые ресурсы, которые вам нужны. Инеж издала непроизвольный шокированный стон. Джеспер восторженно захохотал. — Что за секрет, — в голосе звучало недоверие, — стоит двадцать миллионов долларов? Улыбка Ван Эка стала широкой и голодной. — Вы когда-нибудь слышали о юрде пареме? — спросил он у Каза. Каз пожал плечами. — Это человек? — Ха! Нет. — Юрда — уличный наркотик, — тихо произнесла Инеж, удивив всех в комнате. — Путь бедняка к совместному сну. — она говорила только Казу, как будто Ван Эка не существовало. — Это сомнацин, смешанный с опиоидами. Обычно морфином. Вызывает зависимость, относительно дешевый. Это единственный способ добиться эффекта совместного сна от сомнацина без аппарата PASIV. — она не объяснила, откуда узнала, и Каз, вероятно, мог догадаться. Джеспер смотрела на нее очень обеспокоенно. Каз поднял бровь, глядя на Ван Эка. — Это то, что вы имеете в виду? — Не совсем. Ваша подруга права, хотя ее информация неполная. Юрда парем создан на той же химической основе, что и юрда, но демонстрирует исключительные свойства, в отличие от любого соединения сомнацина, представленного в настоящее время на рынке. Если верить моим источникам, это дает полный контроль над пейзажем сна. Каз подавил ухмылку. — Как чудесно. Для вас у меня есть мост на продажу. — О чем вы? — Обученный эфириал может управлять ландшафтом сна с помощью обычного сомнацина. Вы описываете способность, которая уже существует. — Эфириал, — медленно повторил Ван Эк. — Это особый класс сновидцев. — пояснил Каз — Они могут манипулировать тканью реальности, строить ландшафты, менять законы физики по своей прихоти. То, что корпориал делает со сновидцем, эфириал делает со сном. — Американцы называют их архитекторами, — вздохнул Джеспер. — Кажется, вы все думаете, что если дать чему-то другое имя, можно притвориться, что другая страна не додумалась до этого раньше. Глаза Ван Эка загорелись от этого термина: — О да. Я слышал об этих… «архитекторах» раньше. — Тогда вы знаете, что вас обманули. — Не обязательно. Я знаю, что архитекторы существуют. Я также знаю, что настоящие архитекторы редки, и в целом слабы. Почти не существует тех, кто способен полностью контролировать пейзаж снов. Со времен… — Санкты Алины, — пробормотала Инеж. Ван Эк с любопытством наклонил голову. — Верующая? — Какую бы религию вы и я не исповедовали, мистер Ван Эк, — ответила она, — я очень сомневаюсь, что мы единомышленники. Он согласился без комментариев и продолжил: — Но вы же знаете истории. — Каждый сновидец, который когда-либо крал две дозы юрды, знает эти истории, — отрезал Каз. — То, что вы описываете — это змеиное масло. Эфириалы рождаются, не создаются. Никто не знает, как они появляются. — Так было раньше, — ответил Ван Эк. — Юрда парем все изменит. — Это невозможно. — Вы уверены? — он наклонился вперед, приблизив свое возбужденное лицо к Казу. — Вам бы понравилось быть эфириалом, Каз Бреккер? Обладать силой настоящего архитектора? Подчинить каждый сон своей прихоти? — Возможно, — Каз пожал плечами. — В любом случае, не имеет значения, если описываемого вами наркотика не существует. Разочарование отразилось на лице Ван Эка. Однако он проделал превосходную работу, убрав его и выпрямив спину. — Ну, тогда, — продолжил он. — Как вы смотрите на двадцать миллионов долларов? По крайней мере, я надеюсь, вы поверите в это. Каз не глядя почувствовал жесткий взгляд Инеж. Иногда он чувствовал, что она может читать его мысли, что попеременно было утешением и ужасом, а обычно и тем и другим сразу; теперь он хотел бы, чтобы она могла прочитать, если только так он мог избежать её разочарования, когда будет объяснять. Двадцать миллионов и больше не придется работать, возможно, когда-нибудь позже, но не скоро. Двадцать миллионов — это Пекка Роллинс на моей ладони. Двадцать миллионов — это твоя свобода от Отбросов, от этой жизни. — Пятьдесят. Ван Эк расхохотался. — Ты выдающийся парень, не так ли? Они сказали, что ты дерзкий, но никогда не говорили, что ты наглый. Нет. Двадцать. — Пятьдесят. — Двадцать пять. В награду за то, что позабавил меня. — Пятьдесят. — Рискуете испортить настроение, мистер Бреккер, есть и другие извлекаторы. — Тогда наймите их. Мне все равно. Меньше, чем за семьдесят они не возьмутся. — И удачи в поиске кого-нибудь достаточно глупого, чтобы взяться за это, — вставил Джеспер. — Думаете идиоты нашего калибра обходятся дешево? Каз на мгновение задумался, каково это: столкнуть Джеспера из окна высотки. Ван Эк задумался: — Тридцать, — вздохнул он. — Потому что вы меня рассмешили, и потому что мистер Фахи сделал важное замечание. Джеспер издал тихий радостный возглас. Это было лучшее предложение, чем ожидал Каз. Тем не менее, он позволил тишине продлиться столько, сколько ему требовалось, наблюдая, как оседает дискомфорт. Ему нравилось смотреть, как Ван Эк нервничает. Бизнесмен протянул руку: — Мы пришли к соглашению? Излишне говорить, что Каз не пожал её. Вместо этого он сел в кресло напротив Ван Эка и закинул ногу на ногу. — Расскажите мне о работе.