***
— Знаешь, обидно, — заметил Джеспер, покосившись на меню «Старбакса». — Я собирался стать такой крутой богатой личностью. В общем, приличное кафе в аэропорту. Очередь не слишком длинная, и там стояло несколько столов с линолеумными столешницами (занятыми по большей части худощавыми людьми двадцати с лишним лет в шапках и шарфах, сгорбившимися над своими ноутбуками, словно пытающихся обезвредить бомбу). В воздухе висел древесный запах эспрессо и сливок. Немного напомнило ему университетские дни. Работа в кофейне, болтовня с бариста, ругань с однокурсниками, решение задачи, пока менеджер не вышвыривал их в студенческую комнату отдыха. Ну, он не так уж и много работал. В основном флиртовал и болтал. Инеж зевнула, прикрывая рот рукой: — Ты бы потратил их за год. — Да, я это и имел в виду. Что бы ты сделала? Нет, не отвечай это, наверное, вгонит меня в уныние. Вы с Казом вложили бы их во взаимный фонд или что-то в этом роде. — Вообще-то я подумывала о покупке дома, — лениво ответила она, наклоняясь, чтобы рассмотреть выпечку. Он искоса посмотрел на нее: — Правда? — Да. — и добавила: — ничего большего, и полностью управляемое. Но мне бы хотелось проводить меньше времени в отелях, и Каз говорит, что этот рынок выгоден для покупателя. Хорошая инвестиция. — Итак, ты рассказала об этом Казу. Она выгнула бровь. Раздражающе. — Ладно, полегче, я ничего не имел в виду. Я уверен, что он дает отличные инвестиционные советы. — Джеспер. — Мне просто интересно, знаешь, в какой момент я узнаю об этих гнусных планах построить белый заборчик? — Это имеет значение? — спросила она. — Выплаты мы не получаем. Он услышал в ее тоне просьбу и принял с достоинством. Заткнулся. Очередь двинулась вперед и выбросила их к кассе. Инеж заказала — двойной эспрессо и большой черный американо, полный объем, акцент на большой и полный — и заплатила. Джеспер получил шоколадное печенье и «Лондонский туман». — И все же, — продолжил он, развалившись возле стойки выдачи, с ртом полным печенья. Инеж достала телефон и лениво пролистывала новостную статью (ужасно, он дружил с ужасными людьми, просто с худшими), пока ждала напитки. — Знаешь, у Каза не так уж и мало денег. И это он всегда говорит о том, чтобы как следует отмыть наше дерьмо, в целях налогообложения. Могу поспорить, что у него где-то есть убежище или что-то в этом роде. На самом деле, у него, вероятно, есть два. Или десять. — Наверное, — согласилась она, продолжая прокручивать страницу. — Я говорю: он мог позволить себе сжечь немного капитала, вот и все. Если бы ты хотела дом. Или, честно говоря, пять домов. Он сунул в рот еще один кусок печенья и скорее почувствовал, чем увидел, что Инеж посмотрела на него. Он проглотил и продолжил: — Хорошо, смотри. Я только говорю, что ты сделала достаточно, чтобы… типа, большая часть того, что ты делаешь, обычно намного превышает твою зарплату… — Неважно, — проговорила она. — Забудь, что я сказала. — Нет, я серьезно! Или, черт возьми, мы могли бы пойти туда вместе, мы ведь небедные… Она положила руку ему на плечо. — Джеспер, — внезапно улыбнулась она, — я люблю тебя. Он моргнул. Среди суетливого шума аэропорта и визга кофемашин он был почти уверен, что ослышался. Он подумывал попросить ее повторить, но не был уверен, что его сердце выдержит. — Прикуси язык, — наконец с трудом выговорил он. — Мы не умираем, Гафа, Господи. Нет необходимости в таких фразах. Она улыбнулась и ответила: — Ладно. И черт бы ее побрал за это, за эту нежную, понимающую улыбку, как будто она могла бы разобрать все его на части и снова собрать, без сомнений и колебаний, в лучшем рабочем состоянии, чем раньше. Он переступил с ноги на ногу. — Ты могла бы просто сказать мне, чтобы я молчал, — сокрушался он. — Нет нужны в… всей этой театральщине. — Я знаю. Но так лучше. — Она похлопала его по плечу и отвернулась, вытянув шею, чтобы видеть сквозь толпу. — Итак, они только что выдали заказ на «Энид», ты думаешь, это я? Без продолжений, она повернула шею и нырнула сквозь стену тел, заполнивших стол выдачи. Уайлен подошел, засунув руки в карманы. Он переоделся в менее заметный костюм: черные джинсы, синюю толстовку и белые высокие кеды. Из заднего кармана свисал шнурок с напечатанной на нем таблицей Менделеева. Его волосы только начали выпадать из состояния прилизанности, и несколько кудряшек упали на лоб. Джеспер окинул его намеренным плотоядным взглядом. Уайлен закатил глаза, развел руки и сделал полный круг на пятках, предлагая полную оценку. — Ты готова к выходу на подиум, солнышко. — Я не могу вспомнить, когда в последний раз надевал толстовку. Он хотел придумать что-нибудь умное, но вышло катастрофическое: — Знаешь, если бы ты встретил меня в универе, я бы, наверное, попытался с тобой поболтать. — Что ты имеешь в виду под словом «в универе», — пробормотал Уайлен, прислоняясь к стене рядом с ним. Их руки дружески соприкоснулись. «Это переполненный аэропорт», — подумал Джеспер. Мало места для личного пространства. — Ты болтаешь со мной с того момента, как мы встретились. Джеспер усмехнулся. — Это не было болтовней с тобой. — Ох, нет? — лениво ответил Уайлен, проверяя свой телефон. — Разочаровывающе. Он пристально взглянул на Уайлена со своей периферии. — Нет, подожди, — нахмурился он. — Я не это имел в виду. Это было… — Просто небольшое развлечение? — предложил Уайлен). — Ты не это имел в виду? — Он снова посмотрел на Джеспера. Поймал его взгляд. Удержал. Вопреки распространенному мнению, Джеспер понял плохую идею, когда моргнул. И правда, он мог придумать дюжину вещей, которые были бы лучше для его здоровья и карьерных перспектив, чем… что угодно. Флирт с голубоглазым красивым похитителем снов являлся тем, что Каз назвал бы опасными условиями труда. По нежно-розовому изгибу губ он мог сказать, что Уайлен Ван Эк, вероятно, разрушит ему жизнь. Черт возьми. Если бы он хотел безопасного выбора, он бы стал инженером-программистом. — Любительский час, — прошептал он. Затем помахал рукой. Уайлен ухмыльнулся. Нисколько не смутился. Тогда Джеспер подумал о том, чтобы поцеловаться, почти просто для того, чтобы свести счеты, но… что ж. Они стояли в кафе аэропорта. Не совсем та атмосфера, которую он хотел, когда размышлял о таком моменте. Здесь очень мало места, чтобы сбить парня с ног. Кроме того, слишком просто. Он приз. Если бы Уайлен хотел его, ему пришлось бы прийти и забрать. Рядом с ним появилась Инеж, проявляющая свою сверхъестественную способность выбирать правильный (или неправильный) момент: — Привет, Уайлен. — Инеж. Как ты? — Чувствую себя лучше. Хорошая толстовка. Она потянулась к его голове и оторвала бирку. Уайлен покраснел и коснулся затылка. — Спасибо. — И, кстати, спасибо, что воспользовались твоим домом. Я не уверена, что Каз когда-либо говорил… — О, совсем нет. Если хочешь, можешь вернуться. Хотя я полагаю, у тебя есть планы. — Ты очень щедр, но нам будет легче, если мы не будем оставаться в одном месте слишком долго. В любом случае, я думаю, твой отец рано или поздно заметит новых жильцов. — Как знаешь. Однако предложение остается в силе. Ты будешь удивлена тем, что отец не заметит. Пока они говорили, взгляд Джеспера скользнул по плечу Уайлена. Почти бессознательный жест, просто инстинктивный осмотр горизонта, чем Каз бы гордился; и он был рад, что так сделал, потому что заметил красивый профиль Кювея Юл-Бо, который стоял напротив терминала и просматривал свой телефон, ожидая посадки на самолет. — Подождите, — удивился он. — Куда он идет? Он протиснулся сквозь толпу и направился к терминалу. Очередь двинулась вперед, и Кювей передал свой билет на сканирование. Джеспер сделал рупор из ладоней и крикнул: — Эй! Баюр! Кювей оглянулся через плечо и увидел Джеспера, пробивающегося через переполненные ворота. Он улыбнулся и помахал рукой. — Куда ты идешь? Где Каз? Кювей прижал руку к сердцу. — Мне горько это признавать, но у меня нет времени на тебя, мой дорогой. Мне нужно встретиться с мужчиной по поводу сна. Но знаешь, если ты когда-нибудь будешь в Шанхае… Он замолчал, сверкая глазами. Джеспер сказал полушутя: — Между нами ничего бы не вышло, дорогой. Кювей поджал губы и вздохнул. — В моем сне, возможно, — затем он поцеловал кончики пальцев и взмахнул. Ох, какого черта, у ребенка только что умер отец. Джеспер сделал вид, что поймал. На лице Кювея вспыхнул луч, грозивший ослепить терминал. Затем он развернулся и помчался по трапу. — Что это было? — Уайлнн выскочил у локтя Джеспера, его нос сморщился в знакомой гримасе замешательства и отвращения. — Разве мы не должны его остановить? — Неа, —Джеспер обнял Уайлена за плечи, тот лишь слегка дернулся от удивления, и наклонился к нему. — Если он ушел, то это потому, что Каз хочет, чтобы он ушел. Иначе не вышел бы из комнаты. — Это риск, — отметил Уайлен. — Он знает, кто мы. Он мог бы уничтожить нас, если бы захотел. — Эх. Незначительно. В любом случае, ты должны верить, что Каз знает, что делает. Если он его отпустил, то потому, что нет ни одного шанса из тысячи, что он в конечном итоге нанесет какой-либо ущерб Казу или его интересам. — Полагаю, для Каза это хорошо, но меня не обнадеживает. — Так и должно быть, поскольку ты являешься одним из интересов Каза. — Джеспер взъерошил волосы, игнорируя последовавший за этим писк недовольства и бесполезного извивание. — Добро пожаловать в клуб, мы думаем о создании профсоюза. Я продолжаю пытаться продать Инеж на мерче: «Меня усыновил главарь банды, и все, что я получила — эта дерьмовая футболка» и так далее». — Не может быть, — Уайлен моргнул. — Не думаю, что я ему вообще нравлюсь. — Да, звучит примерно так, — усмехнулся Джеспер. — Вот откуда ты и знаешь. — Думаешь, я ему не нравлюсь? В этом суть? — Нет, думаю, что ты ему можешь не нравиться. Если бы ты не нравился Казу, тебе бы не пришлось об этом думать. — Он хлопнул Уайлена по спине и повел обратно в кофейню. — Но эй, ты можешь спросить его сам. Рядом с Инеж появилась знакомая фигура в черном. Они составляли странно разрозненную пару — скелет и цветущая роза: высокий, худой, как упырь парень и его военный атташе. Она оживленно говорила, жестикулируя чашкой кофе и рисуя в воздухе невидимые фигуры. Его руки были сложены за поясом, и он слегка наклонился, чтобы ее слушать; через мгновение кивнул. — Как ты думаешь, что с ними случилось в Лимбе? — пробормотал Уайлен. Он сунул руку в задний карман Джеспера, прикосновение которого Джеспер осторожно поднял и положил на святой алтарь Фахи: Подумай Об Этом Позже. Если бы Джеспер прожил счастливую жизнь — а он очень хотел этого — которая когда-нибудь бы закончилась, и он так и не узнал бы масштаб того, что произошло на третьем уровне. Он умрет, зная выражение лица Инеж, когда ее спросит, и будет достаточно. Однако вместо того, чтобы озвучить это, он крепко обнял за плечо Уайлена: — Думаю, как обычно, — сказал он легкомысленно. — Что это значит? Инеж сказала что-то Казу на ухо, и он, молча, приложил перчатку ко рту. Его глаза сузились в то, что Джеспер научился называть версией смеха. — Не все тотемы являются вещами, — наконец ответил он и добавил, — ладно, им слишком хорошо без нас. Давай испортим момент. В его кармане загудело. Он сбросил руку с плеча Уайлена, бормоча извинения, и вытащил телефон. ОБНОВЛЕНИЕ БАНКОВСКОГО БАЛАНСА, гласило уведомление. ОЖИДАЕМЫЙ ПОСТУПЛЕНИЕ: $4 000 000 ПРИНЯТЬ ОПЛАТУ? Он выругался и уронил телефон. Затем поднял, провел пальцем по экрану блокировки и снова прочитал уведомление. И в третий раз, с трясущимися руками, просто чтобы убедиться. — Эй, — позвал Уайлен. —Ты получил что-то, где написано… — Я убью его, — произнес Джеспер. — Мудак. Я не могу поверить. Что он вообще сделал… как? Как? Если он продал почку, я очень разозлюсь. — Нет, не разозлишься. — Нет, но я собираюсь притвориться! Он умчался, а Уайлен, смеясь, последовал за ним.ЭПИЛОГ: ПЯТЬ НЕДЕЛЬ СПУСТЯ
Инеж бесшумно спрыгнула на пожарную лестницу. Она приземлилась на цыпочки и присела, чтобы смягчить удар, выдержав толчок. А когда выпрямилась, то столкнулась лицом к лицу с черной кошкой, сидевшей на перилах. Кошка оценивающе мяукнула. Она мяукнула в ответ, забавляясь. На горизонте Лондона догорал закат. Тени поднимались густыми правильными потоками из каналов каждой улицы. Она летала по крышам города, короткими прыжками преодолевая небольшие промежутки между зданиями и легко взбираясь по неровным, кирпичным стенам. За время, которое ей понадобилось, чтобы проехать полтора километра, она преодолела восемь, и едва запыхалась. Автомобили для лохов. Окно оставлено открытым для нее. Она не была уверена, трогала это или оскорбляло. — Знаешь, я вполне способна пройти через окно, — она закрыла его за собой. Каз не выглядел удивленным ее появлением. В конце концов, она позволила ему услышать приближение. Он стоял над кухонным столом, перед ним в боевом порядке был разложен коллаж из документов, с мелким черным шрифтом. Рукава рубашки закатаны до локтей, обнажая длинную полосу белых мускулов между хлопком и краем перчатки. Он поманил ее двумя пальцами: — Подойди и посмотри на это. — Это всего лишь оконное стекло, — она подошла к столу. — Ты даже не запираешь его на ночь. Чтобы попасть сюда, не нужен такой человек, как я. — Ты спишь возле окна. Не вижу проблемы. — Значит, они сначала убьют меня, в этом идея? Он протянул руку, показывая, что ей следует стоять поближе, чтобы она могла разделить его точку обзора за столом: — Существо, способное одолеть тебя, почти наверняка не отпугнет запертое окно. — Ах. Тогда я твоя сторожевая собака. — Очень хорошая сторожевая собака. — Верно. — Желанная сторожевая собака. Тщательно оценённая. — Хорошая попытка. На что я смотрю? Он постучал по столу: —Прочитай это. Бумажный экземпляр Daily Mail. Она взяла его. «Венчурный магнат арестован по обвинению в краже и фальсификации сомнацина». Это Ван Эк? Телефон Каза завибрировал. Он принял звонок, не взглянув на определитель входящего, и сразу же нажал кнопку отключения звука — Прочитай все, — проговорил он, а затем неторопливо вышел из комнаты, поднеся телефон к уху. — Привет. Да, это я. Пока он говорил, она пролистала статью. Короткая статья, не очень содержательная; довольно новая история. И не заняла у нее много времени. ВАШИНГТОН. Технический магнат Ян Ван Эк был арестован в понедельник по обвинению в незаконном вмешательстве в работу сомнацина в его Сан-францисской лаборатории. Анонимные источники предполагают, что эксперимент произошел в результате попыток создать непатентованный вариант юрды парем, разработанным доктором Бо Юл-Баюром в прошлом году. Хотя суть расследования по большей части засекречена, источники сообщают, что арест был основан на доказательствах, полученных в результате массовой утечки документов внутри Van Eck Solutions. Имя информатора пока не раскрывается. После заявления Министерства юстиции сын покойного доктора Юл-Баюра заявил в Твиттере о своем намерении подать иск против Ван Эка за нарушение патента своего отца, который он получил от федерального ведомства по товарным знакам ранее в этом месяце. В беседе с Daily Mail через своих адвокатов мистер Юл-Бо выразил намерение взыскать с мистера Ван Эка ущерб в размере порядка 25 миллионов долларов в качестве компенсации за ущерб, как финансовый, так и репутационный. «Это работа моего отца, — сказал мистер Юл-Бо. — Я просто не считаю правильным позволять кому-то другому — не меньше, американскому бизнесмену — пытаться копировать работу отца и рекламировать ее как собственную. Это вопрос наследия моего отца». Он добавил, что надеется, что положительный результат судебного разбирательства может проложить путь для будущих патентных исков, касающихся формул сомнацина, которые со временем «могут побудить суд в первую очередь взглянуть на опасности сомнацина, поступающего на массовый рынок». Мистер Юл-Бо, несомненно, расскажет больше об этом деле и своей социальной программе в своем предстоящем интервью New York Times. — Спасибо, — сказал Каз. — Да. Это нас устраивает. Инеж отложила газету и последовала за звуком его голоса. Он сидел боком на подоконнике, одной ногой опершись на пол, а другую закинув на створку. Черная кошка, с которой она столкнулась ранее, желеобразно растянулась, вдоль его бедра, и он рассеянно проводил костяшкой пальца по ее шее, пока говорил. — Я ценю твое сотрудничество. Да, это вполне удовлетворительно. Я бы не беспокоился. Она протянула руку кошке, и та жадно сунула морду ей в пальцы. Инеж погладила уши ногтем, а Каз продолжал: — Ты уже более чем щедро вознагражден. Однако, если ты хочешь обсудить этот вопрос со мной, то непременно. Мой бухгалтер будет у твоего порога через час. Блицкриг бессвязных возражений прервал его. Каз с презрением отвел трубку от лица и отключил звонок. — Кювей? — спросила она — К сожалению. — он положил телефон на стол и шлепнул кошку по крупу. Она жалобно мяукнула и прыгнула обратно на пожарную лестницу. — Он хотел знать, читал ли я статью в New York Times. Видимо, это что-то вроде переворота. — Читал? — Конечно. — И ты сказал ему? — Что не знаком. Она умастилась на подоконнике рядом с ним. Их колени столкнулись. — Полагаю, ты сказал, что не имеешь к этому никакого отношения. — Конечно, не имею, — ответил Каз. — Было бы абсурдно. Я не знаю, что Ян Ван Эк делает в лаборатории на другом конце света. — Нет, — согласилась она. — И даже если бы знал, не стал бы рисковать своей репутацией, предупреждая власти. Мы работаем в тени, Инеж. Выход на свет не принесет никакой пользы. — Нет? Похоже, Уайлен достаточно хорошо сохранил анонимность. — Ты же не думаешь, что он зашел бы так далеко, не так ли? — лукаво спросил Каз. — Своему отцу? Они семья. Инеж не могла понять, как кто-то мог считать этого человека закоренелым лжецом: — Надеюсь, у тебя подготовлен более убедительный ответ, на случай, если кто-нибудь еще спросит. Ради его же блага. Он так сильно закатил глаза, что голова даже двинулась вместе с ними: — Никто больше не будет спрашивать, потому что никто не думает, что мы замешаны. —А Кювей? Он будет молчать? — Кювей заинтересован в том, чтобы оставаться в центре внимания, — пояснил Каз. — Во-первых, я верю, что ему это искренне нравится. Во-вторых, если он этого не сделает, то будет иметь удовольствие объяснить ФБР, почему передал Ван Эку поддельную версию формулы своего отца почти за месяц до того, как подал иск о нарушении патента. Она обдумала это: — И это то, что он действительно сделал? — Я уверен, что не знаю. Но их обоих видели в одном и том же аэропорту в один и тот же день, пять недель назад. Бритва Оккама так ужасно царапает. Она толкнула его ногу своей: — Каз. — М-м. —Что произойдет, когда Ян Ван Эк поймет, что ты его подставил? — Я предполагаю, что он начнет весьма драматично бегать и пылать по периметру своей тюремной камеры. Возможно, из его ушей пойдет пар, как в мультфильмах. — Я серьезно. — А я нет? Подделка сомнацина является федеральным преступлением. Там к этому относятся вполне серьёзно. Ты знаешь, как американцы относятся к такого рода вещам. Спроси Матиаса. — По крайней мере, — продолжила она, — он захочет вернуть свои деньги. Он знает, что ты его обманул, или скоро начнет подозревать. — Я ожидаю письма с жесткими формулировками от Better Business Bureau. — Он влиятельный человек. — Мы встречали много влиятельных людей. Ее телефон завибрировал. Сообщение от Нины. Ты слышала? Инеж раздумывала, что ответить. Через мгновение она выбрала смайлик с большим пальцем вверх и нажала ОТПРАВИТЬ. Ответ последовал почти сразу. Ты с ним? Да, ответила она. Три точки задумчиво прыгали внизу экрана почти целую минуту. Безопасно? Она оторвалась от телефона и посмотрела на Каза, который стоял, прислонившись к подоконнику, и повернул голову, чтобы осмотреть землю под их квартирой. Непоколебимым взглядом надсмотрщика он рассмотрел черный силуэт ножа Шарда, выступы высотных квартир, источающие дым, как свечи, и цепочки-бусинки фар, украшавшие каждую улицу. Она слишком долго не отправляла ответ, и точки Нины появились снова. Ее палец рассеянно завис над клавиатурой. Она выбрала смайлик с изображением ворона и отправила. И снова ответ последовал незамедлительно. Это не обнадеживает. Она улыбнулась и выключила телефон. — Джеспер? — Каз не отрывал глаз от сумерек под окном. — Нина. — Волнуется? — Ровно столько, сколько ей следует. — Откуда она узнала? Я думал, она в Тбилиси. — Это было на прошлой неделе. Она сейчас в Тегеране. Он не спрашивал, откуда она знает. Он также не спрашивал о местонахождении кого-либо из других членов команды, хотя, несомненно, догадывался, что она могла бы сказать ему, если бы ему действительно была нужна эта информация. Однако он не стал бы просить, если бы не увидел в этом необходимости. Такова их сделка, так все и работает. Каз никогда не просил больше, чем она готова дать, и она всегда давала ему столько, сколько нужно. Это не роман на века, их маленькое общее понимание: это тернистая, жестокая штука, рожденная из длинного реестра сделок, предложений и жадности. Ее и его, и более того, это было хорошо. Ничто другое не казалось бы правильным; ничто другое не могло удержать ее внимание. Они взяли от мира все, что хотели, в том числе и друг друга. Глядя, как резкие линии его профиля вырисовываются на фоне уличных фонарей, она подумала: она бы взяла Каза Бреккера в сотне жизней. Взяла бы силой, хитростью или торгом. Взяла бы с армией или без, но взяла, потому что хотела его и получила то, что хотела. Он научил ее брать. Она задавалась вопросом, ожидал ли он когда-нибудь, что она возьмет и его. — Что? — позвал Каз. Немного раздражительно. Ему не нравилось, что за ним наблюдают. — Хочешь поехать в Турцию? — внезапно спросила она. Он наклонил голову. Она насчитала в его мыслях по меньшей мере три вопроса и две жалобы. И удивилась, когда он ответил: — Ладно. — Ладно? — Ладно. — и добавил: — я предполагаю, что это сделано с целью посещения твоего родного города, а не с призывом к спонтанному отпуску. — Да. То есть первое. Он скрестил руки: — Условия. Уезжаем через неделю. Мне нужно уведомление за двадцать четыре часа, если мы собираемся увидеться с твоими родителями. В том случае, если мне понадобится общаться на турецком, ты будешь переводить то, что я говорю и как я говорю, а не свою собственную интерпретацию. Я ни при каких обстоятельствах не поеду на лодке. Бери или выброси. Она посмотрела на него и изо всех сил попыталась проглотить тепло, поднимающееся в груди. — Что, уже? Она наклонилась и скользнула по подоконнику не потому, что не могла до него дотянуться, а потому, что хотела, чтобы он увидел ее приближение. Его челюсть напряглась, но он не пошевелился, просто наблюдал за ней искоса уголком одного настороженного темного глаза. Она взяла его руку обхватила своими ладонями. Ей потребовались обе руки, чтобы накрыть его ладонь. Ее большие пальцы потерли его указательный палец и костяшки мизинцев, водя небольшими кругами на коже. Он резко вздохнул. Она подошла ближе, притягивая его руку вверх и к своему телу, пока основание его ладони не коснулось ее ключицы. Ее руки удержали его ладонь там, где от его прикосновения, как электрический ток, забился ее пульс. Каз закрыл глаза. «Он такой красивый», — подумала она. Какого красивого, красивого мужчину она заполучила. Его телефон продолжал жужжать на подоконнике между ними. Он потянулся и, не проверив, выключил, молча сунув во внутренний карман рубашки. Она уловила вспышку уведомлений экрана, прежде чем телефон исчез, — растущую стопку пропущенных вызовов. Она не могла заставить себя беспокоиться. Остальные могли дождаться своей очереди. Она ждала сердца Каза Бреккера пять лет. — Грезишь, Инеж? — прошептал он. Она подумала о том, чтобы проверить свой тотем, просто для галочки. Ничто во сне никогда не ощущалось так. — Нет, — ответила она. — Уверена? Она весело проворковала. Он дразнил, она была совершенно уверена. Звуки улицы превратились в шепот. В здании включился кондиционер, его грохот стал прерывистым, и напомнил шум движущейся воды и огромных волн, набегающих на песок. — Нет, — снисходительно сказала она. — Мы грезим? Он наклонил к ней голову. Тепло его руки проникло сквозь ее рубашку и наполнило грудь, а обтянутые кожей кончики пальцев нежно коснулись кожи ее шеи. Огни мягко светили снизу, скрывая широкими полосами тени его лицо. Из-за завесы тьмы Каз улыбался.